скачать книгу бесплатно
Коваленко вкратце поведал о том, что успела узнать по делу об убийстве швейцарца следственная группа прокуратуры и ФСБ.
После прибытия в Москву Келлер из Шереметьево на такси отправился в гостиницу «Националь» – там на его имя был забронирован номер люкс. Дежурная в гостинице сказала, что швейцарец пробыл в своём номере буквально десять минут и ушёл из гостиницы, оставив свой ключ. Больше он в отеле не появлялся. Работники отеля, которым показывали фотографию Келлера, вспомнили, что тот покинул гостиницу примерно в 22:10, сразу же поймал какого-то частника на тёмно-зелёном «фольксвагене»-универсале и уехал по Тверской улице в сторону Пушкинской площади. Номера машины никто не запомнил. Следовательская группа прокуратуры и работники ФСБ провели осмотр номера Келлера, но там практически ничего не нашли. Келлер не оставил в номере ничего, кроме своих отпечатков пальцев и журнала «Шпигель», который он, видимо, читал в самолете и купил ещё в Швейцарии.
– А что таксисты? Около «Националя» наверняка всегда стоят свои дежурные таксисты, – заметил Сарычев.
– Они тоже вспомнили Келлера. Тот не стал вызывать такси через портье и отказался ехать с местными таксистами, перешёл на другую сторону Тверской и стал ловить машину там. Номера тёмно-зелёного «фольксвагена», который увёз Келлера, никто не запомнил. Правда, один таксист отметил, что Келлер долго разговаривал с водителем. Таксист даже смог рассказать, как выглядел тот, кто увёз Келлера. Но в описании его внешности не было ничего примечательного. Темноволосый, худощавый парень лет двадцати – двадцати пяти.
– Машину надо попытаться найти как можно быстрее, – сказал Сарычев. – Сделайте всё возможное, даже если придётся проверить все тёмно-зелёные «фольксвагены»-универсалы Москвы и Московской области. Надо опросить всех, кто мог что-то видеть или слышать в парке. Дело на особом контроле там, – Сарычев показал пальцем в потолок, – и посему надо с ним разобраться кровь из носу и побыстрее.
Коваленко устало, без особого энтузиазма, но согласно кивнул.
– Что Келлер делал в Москве? – спросил Сарычев.
Коваленко откровенно пожал плечами:
– Пока это неизвестно.
Сарычев постучал пальцами по столу:
– Ну, хорошо, Анатолий Ильич, – сказал он, – на сегодня, полагаю, всё. Оставьте мне бумаги, я хочу их посмотреть.
Когда Коваленко вышел, Сарычев взял бумажную папку с копиями следственных документов и стал их внимательно читать.
После всего, что рассказал Коваленко, Сарычев ещё более уверился в том, что дело весьма странное. Что делал швейцарский юрист в Москве? Почему убийцы не спрятали тело и даже оставили документы? И зачем его обокрали? Ведь не нашли никаких вещей, кроме пустого бумажника. Инсценировка ограбления? А что если швейцарец действительно стал просто жертвой разбойного нападения, и никакого заказа не было? А интерес наверху возник просто по причине определённого знакомства убитого с кем-то у нас, кого афишировать не очень-то хотят. Но это могло быть и заказом. Тогда ситуация должна быть прочитана по-другому, и надо искать заказчика через связи убитого. Так или иначе, всё упиралось в личность господина Келлера, а о нём пока ничего определённого известно не было. Самым скверным было то, что эта личность, судя по всему, имела при жизни серьёзный вес в каких-то высоких кругах, и потому связи Келлера могли быть запутаны и опасны.
Раздался телефонный звонок. Это был приятель Сарычева полковник милиции Травкин.
– Привет, Ваня, – бодро начал Травкин.
– Здравствуй, Юра, – откликнулся Сарычев.
– Давно вас не было слышно, Иван Прокофьевич, – язвительно протянул Травкин на другом конце телефонной линии: – Совсем вы нас забыли.
– Юра, ну ты же понимаешь, сезон пошёл. Ни минуты свободного времени. А наша служба…
– …и опасна, и трудна. Знаю-знаю… Скажи лучше, когда на рыбалку поедем? Мне понравилось там, на озерке, помнишь?
– Где три щуки поймали?
– Четыре!
– Три щуки и одного большо-о-го леща.
– Ладно, порадуй, пригласи на рыбалку.
– Как ребус разгадаю, так сразу и поедем.
– Что-то серьёзное и срочное?
– Не то слово, – грустно ответил Сарычев. – Может, поможешь в плане информации? – Сарычев надеялся, что если убийство было не заказным, а произошло во время ограбления, Травкин и милиция со своей агентурой могли бы помочь выйти на след убийц.
– Рассказывай, – со вздохом разочарования проговорил Травкин. – Ты же без работы не можешь.
– Человек погиб в Битцевском парке, швейцарский юрист. Надо бы проверить, может, кто чего знает, кто чего слышал. Вы же к земле поближе, траву слышите.
Травкин рассмеялся.
– Да уж, Ваня, сорняки – это наш вопрос. Так как, говоришь, беднягу звали?
– Генрих Келлер.
– Ну, что же, поищем. А ты пока удочки готовь.
В воскресенье Владимир Китаев вместе со своей девушкой Зоей был приглашён на шашлыки за город. На вопрос о поводе намечаемого торжества его инициатор и организатор Олег Шепель упорно отшучивался, улыбчиво замечая, что «причина столь ничтожна, что совершенно не важна, короче, просто настроение уже летнее». Владимир подспудно подозревал, что необходимо было бы запастись подарком для подобного мероприятия, но так как его причина оставалась тайной, он решил рискнуть и обойтись без ненужного сувенира. В конце концов, если в ответ на все вопросы просили не беспокоиться о презенте, почему бы не прислушаться к этим настойчивым и неоднократным просьбам.
Владимир скептически относился к распространённой практике выезда на природу. Неисправимый ленивец он относился к той категории людей, которые активному отдыху предпочитали горизонтальное расположение тела на мягкой и ровной поверхности с одновременным просмотром двигающейся картинки. Однако отказать своему приятелю Владимир не мог. И потому, позёвывая и отгоняя напавшую вдруг сонливость, он вёл свою «хонду» по Киевскому шоссе, внимательно следя за дорогой. Густые серые тучи, полновластно оккупировавшие в этот день столицу и поливавшие её моросящим дождём, за городом практически полностью рассеялись. Погода обещала быть хоть и не летней, но достаточно тёплой и солнечной.
Рядом с Владимиром сидела его подруга Зоя, которая отстранённо глядела в окно. Сегодня утром они немного повздорили по какому-то пустяку – причину уже и не упомнишь, – и теперь лёгкий гнев и раздражение должны были вылежаться в молчании, чтобы потом, как и много раз до этого, раствориться как утренний туман. Владимир украдкой бросал на Зою короткие восхищённые взгляды. В минуты упрямого и молчаливого недовольства, когда она была немного разозлена, её лицо приобретало какие-то особенно привлекательные черты. Небольшой румянец щёк, обиженно поджатые губы, сосредоточенно серьёзный изгиб бровей и особый блеск зелёных глаз заставляли Владимира снова и снова бросать взгляды на Зою, прятать свою довольную улыбку, отворачиваясь в сторону, и имитировать уже давно прошедшую разобиженную сердитость.
Как ни спешили, всё-таки опоздали часа на полтора. Дачу Шепеля, даже после подробнейших объяснений, найти было весьма сложно. С дороги Владимир раза три звонил Олегу на мобильный телефон, чтобы тот сориентировал его, но, тем не менее, только чудом не пропустили заветный поворот направо, который не был отмечен никаким указателем и надёжно скрывался за высокими кустами.
Хозяин встретил Владимира и Зою у ворот высокого забора из красного кирпича. Олег был откровенно обрадован их приезду и, сверкая довольной, широкой улыбкой, обнялся сначала с Зоей, потом с Владимиром. Кругленький средневозрастной животик Олега был обтянут застиранной и потерявшей изначально яркий синий цвет футболкой с изображением Эйфелевой башни, надписью «Paris» и жирным пятном, которое хозяин, видимо, посадил только что во время приготовления шашлыка. Глаза Олега сияли беззаботным радостным блеском, усиленным небольшой порцией алкоголя.
– Проходите, проходите, – Олег пропустил гостей вперёд, украдкой вытирая одну руку об основание Эйфелевой башни, а другой рукой показывая в сторону дымившегося в стороне мангала.
Гостей было много, и большинство было Владимиру не знакомо. Одна часть из них, смеясь и позвякивая бокалами, толпилась около мангала, и ожидала новой порции шашлыка, другая растеклась по двору, образуя мелкие группки общающихся.
– Рихтер приехал, – шепнул на ухо Владимиру Олег.
Владимир, конечно, предполагал, что на пикнике может появиться кто-то из руководства компании «РосТорг», но он никак не ожидал, что начальство будет представлено на таком высоком уровне. Коммерческий директор Эдуард Рихтер был весьма высокопоставленной фигурой в компании и не столько в силу своего формального положения, сколько из-за той реальной роли, которую играл в принятии решений. Практически ни одна крупная сделка не могла быть заключена без его одобрения. Любое коммерческое предложение или проект, прежде чем попасть на стол президента, должны были быть рассмотрены Рихтером и им завизированы. Исключения из правил, безусловно, бывали, но они были очень эпизодичны. Рихтер не только давал согласие на все крупные сделки, но ещё и контролировал финансы компании. Финансовый директор холдинга был подчинён непосредственно ему и все важные вопросы решал с коммерческим директором.
Родители Рихтера были немцами. В наследство от них ему достались не только фамилия, но и пунктуальность, большая работоспособность и холодная расчётливая ясность ума. Рихтер был молчалив и замкнут, никогда не позволял себе излишней эмоциональности, даже когда отчитывал своих подчинённых. С большинством людей из руководства компании он поддерживал ровные, деловые отношения, помимо работы общаясь ровно столько, сколько необходимо, чтобы не прослыть подозрительным нелюдимом и нажить на почве непонятной закрытости лишних врагов. Рихтер никогда не был любителем всевозможных сборищ, встреч и вечеринок, проводившихся среди руководства, и потому было удивительно узнать, что он удостоил своим вниманием такое рядовое мероприятие, как шашлык за городом, организованный всего лишь начальником отдела Олегом Шепелем. Присутствие Рихтера на подобном празднике свежего воздуха и грубой пищи, по мысли Владимира, лишний раз доказывало, что Шепеля и Рихтера связывали какие-то особые отношения, похожие на родственные связи или длительное знакомство.
Новость о том, что сам Рихтер находится где-то рядом, немного сковала Владимира, заставив его повнимательнее вглядываться в лица окружавших его людей. Всецело солидаризируясь с позицией, что от начальства надо держаться подальше, Владимир, однако, боялся случайным образом не заметить Рихтера и не поздороваться с ним. Неожиданное и невидимое пока присутствие высокого руководства не сказать, что стало неприятным сюрпризом, но планы на сегодняшнее времяпровождение «за шашлычком» всё-таки корректировало.
Народ, стоявший у мангала, лениво потягивал горячительные напитки и пиво, болтал о чём-то пустом, что забывается минут через десять после сказанного, шутил, наблюдая, как хозяин и пара его добровольных помощников надевают на шампуры новую порцию маринованного мяса – в общем, «отдыхал» как принято «отдыхать» на любом загородном рауте среднего достатка. Владимир тоже что-то поддакивал, кивал и пил безалкогольное пиво, периодически грустно поглядывая по сторонам и сожалея, что всё-таки сел сегодня за руль, а не вызвал такси. Зоя нашла общую тему разговора с новой знакомой, имени которой Владимир даже не запомнил – они с интересом обсуждали достоинства и недостатки окраинных московских гипермаркетов. В целом всё соответствовало стандарту ожидаемого. Олег вывел Владимира из состояния скучного и бесцельного созерцания:
– Вы же с Зоей у меня первый раз на даче, – вспомнил он, отложив в сторону шампур. – Пойдёмте внутрь, я покажу вам дом.
Дача Олега, конечно, была больше чем дача в обыденном среднероссийском представлении этого феномена, но и на загородный дом в новорусском понимании тоже не очень тянула. Это был относительно небольшой уютный каменный домик в два этажа для комфортного летнего отдыха. С застеклённой веранды Владимир и Зоя в сопровождении Олега поднялись сразу по узкой лестнице на второй этаж. Наверху Олег показал две небольшие спальни и тёмную комнату, больше похожую на чулан с низким потолком для наказания провинившихся. Находясь в коридоре, Зоя вдруг услышала звуки пианино. Сначала она подумала, что ей послышалось, но когда звуки после небольшого перерыва повторились, организовав стройную и знакомую мелодию, Зоя обратила на неё внимание Олега.
– У меня внизу пианино, – с гордостью пояснил Олег. – В квартире оно занимало много места, вот я и перевёз его на дачу… А сейчас кто-то из гостей, вероятно, балуется. Пошли, посмотрим, – махнул он рукой.
По узкой винтовой лестнице спустились вниз, в гостиную. В углу, около стола стояло пианино. За явно стареньким музыкальным инструментом, спиной к вошедшим, сидел мужчина который, плавно опуская свои длинные пальцы на чёрно-белые клавиши, наигрывал некую мелодию. И хотя потрёпанные вельветовые джинсы и простая клетчатая рубашка могли ввести в заблуждение, Владимир сразу уже узнал в сидевшем перед ним мужчине коммерческого директора «РосТорга» Эдуарда Рихтера. Олег в своём игривом настроении созорничал украдкой, показав язык, и на мгновение скрючил кислую физиономию, словно оценивая музыкальные способности шефа. Услышав шум за спиной, Рихтер прекратил играть и обернулся.
– Извините, Эдуард Францевич, помешали, – вежливо и немного заискивающе отметил своё присутствие Олег.
– Наоборот, я рад, что у меня появились слушатели, – немного смущённо откликнулся Рихтер.
– А что это была за музыка, которую вы играли? – спросила Зоя. – Такая знакомая…
– Попробуйте угадать, – улыбнулся Рихтер. – Проверим заодно, насколько хороши мои любительские способности.
Зоя смущённо опустила голову:
– «На прекрасном голубом Дунае» Штрауса?
Рихтер отрицательно покачал головой.
– Похоже на Моцарта, – неожиданно и совершенно опрометчиво выдал свою версию Владимир и тут же пожалел об этом – не стоит проявлять глупую инициативу в областях, в которых ты являешься заведомым профаном.
Рихтер и Зоя почти одновременно и откровенно поморщились, услышав подобное предположение.
– Теперь я понимаю, как мои беспомощные попытки далеки от виртуозного исполнения моего однофамильца. Вообще, я пытался сыграть «Сказки Венского леса», – решительно прекратил гадания Рихтер. – Так что девушка была ближе к правильному ответу… Меня зовут Эдуард. А вас?
– Зоя. – Подруга Владимира немного покраснела.
Они познакомились, и Рихтер даже пожал руку Зои уважительно, по-деловому. Владимир смотрел на это с неловким смущением и волнением – он и не думал, что так нелепо сядет в лужу перед своим высоким руководством, хотя считал себя в какой-то степени эрудированным человеком.
– Однако, что это вы, Эдуард Францевич, тут уединились? – спросил Олег. – Может, всё-таки, шашлыка?
– Ну, что ж, пойдём перекусим, – согласился Рихтер, делая вид, что его уговорили.
На природе Рихтер, сам к тому не стремясь, стал центром круга внимания, организованного гостями. Вёл он себя устало высокомерно, соблюдая необходимую дистанцию, однако это совершенно не спасало от заискивающих улыбок и реплик. Рихтер отвечал снисходительными ухмылками и короткими, ничего не значащими фразами, пил только негазированную воду, а шашлык лишь попробовал, осторожно взяв с шампура маленький кусочек. Единственно с кем он действительно с удовольствием общался, была Зоя. Как ни странно, они нашли общую тему для разговора – это была классическая музыка. Скоро осторожный обмен мнениями перешёл в оживлённое обсуждение. Всегда сумрачный и хмурый Рихтер вдруг преобразился, глаза его заблестели интересом, а кислая усмешка мягко перешла в улыбку заинтересованности. Зое не только удалось нащупать ту тему разговора, которая действительно Рихтеру была интересна, но и на достаточно высоком уровне оппонировать ему в беседе, показывая незаурядное знание предмета.
Если бы Владимир сам не был свидетелем, как Зоя познакомилась с Рихтером, он бы решил, что она знакома с ним уже давно, настолько со временем их разговор стал непринуждён и прост. Владимир наблюдал за этим прорывом со смесью гордости и недовольства. Он прекрасно понимал, что неформальное общение даже не его, а его подруги с высоким руководством компании сможет помочь ему каким-то образом – Рихтер по крайней мере запомнит его, – но Владимир никак не мог справиться с всё возрастающим чувством ревности, которое изнутри атаковало его, становясь всё сильнее и сильнее.
С дачи Шепеля Владимир и Зоя уехали поздно вечером. Крепко вцепившись в руль, угрюмый Владимир вёл свою «хонду» обратно, в Москву, не спуская глаз с дороги. Зоя сначала молчала, о чём-то раздумывая, потом стала с удовольствием вспоминать события прошедшего дня.
– А ваш Рихтер совсем даже не бука и самодур, как ты его иногда представлял в разговоре, – сказала она с улыбкой. – Очень образованный человек и прекрасно разбирается в классической музыке.
Владимир насупился и стал ещё мрачнее. Зоя заметила это и звонко рассмеялась:
– Глупышка, ты что, меня ревнуешь?
Владимир хмуро сдвинул брови, но Зоя нежно погладила его волосы на виске.
– Однако этому напыщенному коммерческому директору до тебя всё-таки очень далеко.
Настроение после этих слов улучшилось, на душе стало легче.
Руслан очнулся и открыл глаза – сознание внезапно, словно повинуясь включившемуся где-то в голове рубильнику, вернулось к нему, вырвав из тяжёлого забытья. Он лежал на спине в коридоре своего дома. Кругом было тихо и темно. Руслан попробовал двинуть рукой – она согнулась, поднялась и натолкнулась на стул. Схватившись за его ножку, Руслан стал медленно подниматься. Это было трудно; разлившаяся в теле вялость парализовала мышцы и тянула вниз, отяжелевшая голова с трудом держалась прямо. Руслан боялся снова потерять сознание, поэтому делал всё неспешно и аккуратно, стараясь резким неосторожным движением не опрокинуть себя снова на пол. Скоро он поднялся на колени, потом встал и, опираясь на стену, пошёл по коридору в сторону спальни. Руслан тяжело переставлял ноги, делая остановки и учащённо дыша. Настенные часы показывали девять. Был уже вечер. Руслан провалялся на полу целый день. Он позвал Карину – его голос был слабый и хриплый… Тишина, глубокая, абсолютная тишина в ответ… Это было самое страшное, что Руслан мог сейчас услышать.
Спальня была пуста. Сорванное с кровати и валявшееся на полу одеяло, разбросанные вещи и перевёрнутая детская кроватка. Руслан беспомощно съехал по стене вниз, им овладело глухое отчаяние, он закусил губу, в бессилии сжав руки в кулаки.
На тумбочке лежал свёрнутая пополам бумага, прижатая мобильным телефоном. Дрожащими руками Руслан развернул листок. Там было написано несколько слов по-русски: «Вы знаете, что нам нужно. Об условиях обмена вам сообщат по телефону». Это всё-таки случилось… Их обнаружили, никакие ухищрения Полуянова не помогли. И теперь всё просто: перстень Соломона в обмен на жизни тех, кто был Руслану всего дороже, а значит, в обмен и на его жизнь…
Руслан, шатаясь, подошёл к домашнему телефону – в нём мог находиться жучок, но это его уже не волновало. Он набрал по памяти длинный номер канадского мобильного телефона, который оставил в свой последний приезд Полуянов, – он в каждый свой приезд сообщал новый телефонный номер и запрещал его куда-либо записывать. Три долгих гудка…
– Да, – откликнулись на другом конце линии.
– Они похитили их, – в мрачном отчаянии только и смог произнести Руслан.
Несколько секунд тишины и прерывистое дыхание в трубке.
– Я буду завтра, ничего не предпринимай и не выходи из дома, – сказал Полуянов и отключился.
Глава 3
Утро понедельника для генерала Костылева опять началось с телефонных звонков, и все они были связаны со смертью швейцарского юриста. Генерал заметно нервничал, ходил хмурый вокруг стола, сцепив за спиной руки. Никогда ранее в его практике не возникало столь нервной и напряжённой ситуации, связанной с рядовым, как казалось сначала, уголовным делом.
– Ну, чего там с этим Келлером? – недовольно буркнул он, когда в его кабинет вошёл Сарычев.
Полковник подробно изложил все известные ему факты. Костылев слушал молча, ходил из стороны в сторону и периодически кивал, бросая угрюмые взгляды на полковника.
– И как думаешь, кто его? – в итоге спросил генерал, когда Сарычев закончил свой доклад, и тут же уточнил то, что имел в виду своим вопросом: – Заказ или ограбление?
– Сейчас об этом трудно говорить. – Сарычев неопределённо пожал плечами. – Мы проводим все необходимые следственные мероприятия…
– Ваня, мне нужны результаты, – не дослушав своего подчинённого, резко перебил Костылев, – очень быстро нужны результаты. Я не знаю, кем был этот Келлер, но его гибель разворошило осиное гнездо. По этому поводу по негласным каналам МИДа и разведки уже обращались не только первые лица Швейцарской Конфедерации, но и важные люди из Госдепартамента США, руководящих структур Европейского Союза, ООН и отдельных государств… Такое впечатление, что Келлер был, если уж не главой государства, то министром в каком-нибудь правительстве во всяком случае! – в сердцах воскликнул генерал, нервно поведя шеей, а потом задумчиво добавил: – А ведь он был всего лишь одним из многих швейцарских адвокатов.
– Без полной информации о тех делах, которыми занимался Келлер, мы вряд ли сможем расследовать это убийство, – с сомнением вставил Сарычев.
– Об этом можешь забыть! – категорично отреагировал Костылев. – Нас к нему так близко не подпустят.
– Тогда что же мы можем сделать? – развёл руками Сарычев.
Генерал помолчал, сосредоточенно, словно стараясь стереть невидимую засохшую грязь, поскрёб ногтём подставку настольной лампы.
– А может, это всё-таки было ограбление? – не понятно, то ли с надеждой, то ли с рекомендацией, спросил Костылев и прямо посмотрел в глаза Сарычева.
Полковник тоже выдержал паузу, а потом как-то туманно ответил, имитируя догадливость либо, наоборот, несообразительность, или пытаясь за неопределённой фразой скрыть свои истинные мысли:
– Всё возможно.
– Ну, а раз «всё возможно», – генерал расценил ответ подчинённого, как готовность следовать его пожеланиям, – значит, нам нужны быстрые результаты. – Костылев сплёл пальцы рук в замок и сказал, как будто вспомнив нечто важное: – И вот ещё что… Есть два момента, связанных с этой темой. Во-первых, необходимо исключить любую публичную огласку этого дела и хода следствия. А, во-вторых, у тебя будет помощник… из Интерпола.
– Но… – удивлённый последней новостью, хотел было протестовать Сарычев.
– Это не обсуждается.
– Но наши законы и практика… – продолжал настаивать Сарычев.
– Это не обсуждается, – более категорично повторил генерал и прибавил разочарованно, словно оправдываясь: – Вань, я сам был против. – Костылев виновато вздохнул. – Одна немаловажная деталь: наш западный друг должен иметь беспрепятственный доступ ко всем материалам дела, но не имеет права проводить самостоятельное расследование. Присматривай за ним.
Генерал связался с приёмной по громкой связи и сказал:
– Пусть господин Кристенсен зайдёт.
