скачать книгу бесплатно
– Да.
– У тебя постоянно болела и кружилась голова, ты боялся звуков, раздражался всего на свете и часто плакал.
– Не напоминайте. Я помню.
– А помнишь ты кричал и ругался на медсестер, на врачей, на меня? Потом плакал и извинялся.
– Помню, помню, – мучительно закрыв глаза, прошептал парень.
– У тебя была травма, в итоге внутричерепная гематома, дела были плохи, Паша. Дела были очень плохи. Но после операции тебе стало лучше.
– Стало.
– Голова почти не болит, настроение не скачет так сильно. Многое, конечно, ушло… Но и что-то еще осталось. Как я понимаю, ты ведь осознаешь все, что с тобой происходит? Память в порядке.
– Да.
– Это, – серьезным голосом сказал профессор Охрименко, подняв кверху указательный палец, – это очень важно! Чтобы ты осознавал, что слишком порой суетлив, чрезмерно эмоционален не совсем там, где нужно, что сознание немного спутано. Но в твоей голове все чисто и уж, поверь мне, все твои проблемы имеют остаточный характер.
– Ну, если что, я все осознаю.
– А это значит, что ты, парень, в намного, более лучшем положении, чем большинство других пациентов. Но никогда с момента как ты сюда попал, никогда, у тебя не было голосов в голове.
– Не было.
– Ну и что же тогда это ты мне такое рассказываешь, что Анна якобы беседует с тобой в твоем рассудке?
– Нет-нет, – обеспокоенно закивал головой Паша, – это не голоса в голове. Это другое. Это как бы…
Профессор спокойно смотрел на парня, давая ему возможность максимально точно описать свои ощущения.
– Ну, это она говорит… Не голоса, понимаете? То есть… Как бы это вам так объяснить… Это не я слышу, это она говорит.
– Значит, – вздохнул Охрименко, понимая, что ничего путного парень не скажет, – она рассказывает тебе в чем одета?
– Иногда и такое.
– И в чем же? Что она рассказывает?
– Она говорит мне… Ну, я не хочу вам об этом рассказывать.
– Хотя бы пример? Совсем уж подробности мне не нужны.
– Она рассказывала мне, что у нее есть голубое белье…
– Голубое белье?
– Да.
– Ясно. Может это просто твои фантазии?
– Нет! – вскрикнул чуть ли не в слезах Паша. – Мои фантазии тут ни при чем. С чего взяли, что у меня есть фантазии на этот счет?
– Ладно, Паша, – приподняв ладонь, произнес профессор, призывая жестом к спокойствию. – Я хочу тебе прописать дополнительно препарат один. Для сна. На всякий случай как говорится.
– Зачем? – испуганно воскликнул Паша.
– На вся-кий слу-чай, – медленно по слогам повторил Охрименко. – У тебя быстрая утомляемость. Но это все чушь… Как по мне, ты просто не высыпаешься. Хороший сон, – улыбнулся профессор, – пойдет только на пользу.
– Ладно.
– Вот и отлично. Можешь идти обратно в палату. И помни: меньше суетись, не спеши никуда и не ищи поводов для переживаний.
– Хорошо.
Паша вышел из терапевтической, профессор поднял трубку телефона и позвонил Свете.
– Светочка, Анна наша еще не проснулась?
– Нет еще. Пока что спит. Санитар мне сообщит, как только она откроет дверь палаты.
– Хорошо. Сообщи ей, когда проснется, что я жду ее на тестировании.
– Хорошо.
– Светочка, – стараясь подобрать слова, произнес профессор Охрименко, – а вы часто осматриваете палату Анны?
– Почти каждый день. Постель меняю, прибираю, за волосами на расческе слежу.
– Это понятно. Ты мне скажи, у нее среди вещей есть белье синего цвета?
– Что?
– У нее есть синее белье? Или как его… Голубое?
– Эм… – запнулась медсестра.
– Хе-хе, не подумай ничего, – засмеялся профессор, – мне Паша наш, с постконтузионным, только что поведал, мол, Анна ему телепатическим способом сообщила, что на ней было голубое белье.
– Ясно, – произнесла Светлана, – телепатическим значит… Ну, в общем, у нее я видела один синий комплект. Когда она у нас только поселилась, привезла его с собой. Из дома. Это часть ее личных вещей.
– Не знаешь случайно, а каким образом Паша может знать это?
– Не знаю. А как насчет самого простого варианта? Может она ему просто об этом сказала? Или показала? Хотя… Мне показалось, что у них довольно сдержанное общение.
– Ясно. Ну, в общем, сообщаю тебе: Паша знает какого цвета белье у Анны. Может он конечно себе нафантазировал, но я что-то не сомневался, когда тебя спросил, что цвет совпадет. Хотя может он и угадал. В любом случае решение нашего Станислава Сергеевича о том, что нужно незначительно ослабить общение пациентов с Анной, я поддерживаю.
– Хорошо. Я вчера еще проинструктировала санитаров.
– Отлично.
Профессор Охрименко положил трубку и внезапно дверь в его кабинет распахнулась. Вернулся Паша и с обеспокоенностью и тревогой на лице сел опять на стул. Профессор, не скрывая удивления, так и замер, не убирая руку с телефонной трубки.
– Ну что? – произнес Паша.
Профессор поправил очки и уставился сердито на парня.
– Проверили тесты? – тихо спросил Паша.
– Паша, ты только что был здесь! Ты ушел, теперь вернулся. Какие тесты? Тебя не было минуту.
– Да, простите. Просто я… Думал, что вы уже…
В дверь кабинета тихо постучали и зашел Леонид. Спрятав в карман свой корпус от шариковой ручки, вежливо улыбнувшись, он робко наклонил голову и произнес:
– Добрый день, профессор.
– Добрый, – кивнул Охрименко, – Паша, тесты я еще не проверил. Результаты скажу не сегодня, даже не завтра.
Паша встал из-за стола и направился к выходу, Леонид прижался к дверному проему, пропуская его. При этом пожилой пациент настолько надменно на него взглянул, что парень помрачнел. Высокомерие Леонида не ускользнуло от глаз профессора, но он не подал виду, что ему это не нравится. Паша, столкнувшись с презрением Леонида, стал еще суетливее. С трясущимися руками, быстрыми шагами, споткнувшись, по крайней мере, дважды, парень покинул кабинет.
Леонид сел перед профессором и его лицо снова стало застенчиво-робким, а поведение и манера разговора едва не раболепной. Охрименко диву давался: диагноз молодого Паши был в разы легче, нежели у Леонида. Парень заработал свою навязчивую тревожность и постконтузию из-за травмы головы, перенес операцию и был на пути к излечению. Леонид же страдал более тяжелым недугом – его вялотекущая шизофрения, в отличие от болезни Паши, родилась у него внутри и активно развивалась в различных направлениях его сознания на протяжении долгих лет. И если для излечения Паши следовало применять отработанный психиатрами план действий, то для работы с Леонидом нужны были ухищрения, уловки и множество непроверенных методик, которые с большой вероятностью могли провалиться в один прекрасный день. И при всем при этом Леонид доминировал над Пашей, пользовался своим совершенно непонятным авторитетом, подавлял его. Паша преклонял голову и переживал, из-за чего и тормозил свое выздоровление. Законы, по которым строились связи между пациентами в этом, их собственном, маленьком обществе казались профессору Охрименко такими же нелепо жестокими, как и в обществе здоровых людей, живущих по ту сторону стен клиники. Основы этих законов строились не на очевидных достоинствах каждого человека, а на каких-то сомнительных качествах – наглости, горделивой, ничем не обоснованной безнравственности, желаниях главенствовать, пусть даже главенствовать на этих двух квадратных метрах больничного линолеума. И именно те, кто этими качествами был наделен сполна, те умудрялись иллюзорно подминать под себя других.
Глупым, безмерно глупым можно было считать такое подчинение, если бы как раз не добровольное склонение более слабодушных голов, которые и делают эту вымышленную власть реальной. «И вот даже сейчас, – думал профессор, – Леонид старается быть вежливым со мной и заглядывает мне в глаза, но лишь потому, что убежден – окончательная власть у меня в руках». Те, кто любят кого-то преклонять, заставляют и себя преклоняться. Профессор Охрименко словил себя на мысли, что зашел в думах слишком далеко. Про себя он улыбнулся, представив себе, как его самого определяют в палату за созданную им теорию современного общества, основанную на наблюдениях за сумасшедшими.
– Как у вас дела? – улыбнулся профессор.
– Превосходно! – уверенно и сдержанно ответил Леонид, деловито улыбнувшись.
– Ух, – задрав подбородок, произнес профессор, – вот это я понимаю уверенность и настрой!
– Да!
– Я с вами вот о чем хотел поговорить…
– О чем же?
– О ваших воспоминаниях.
– Ой, ой, – прищурился Леонид, ностальгически покачав головой и усмехнувшись, – не так богат был испанский король, как богато мое прошлое…
– Испанский король? – изумился профессор.
– Ну да, – небрежно махнул рукой Леонид, – высказывание такое…
– Ну, это я понял, – нахмурился профессор.
– Сравнение такое.
– Иллюстрация, – кивнул Охрименко.
– Верно.
– И все же, – сложив руки перед собой и перебирая пальцами, сказал профессор, – какой такой испанский король?
– В смысле?
– Какого короля вы имели в виду?
– Короля Испании. Да неважно. Это я так… – замешкался Леонид.
– Погодите, – заботливо улыбнулся профессор, – об этом отчасти я поговорить и хотел. Я вот серьезно пребываю в сомнениях, думал их как раз развеять в обществе такого специалиста как вы…
Леонид немного смутился, но внимательно слушал. Профессор продолжал:
– Испанский король. В раннем Средневековье. Кастильский король. Вот пишут в летописях, что он был мудр и умен, хитер и проворен. Но читаю и понимаю, что он вроде как откровенно глупо вступил в битву, объявив войну. Этим… Ну как их?.. Напомните, Леонид?
Леонид сидел молча, правая его рука застыла в невнятном жесте, а левая осталась лежать на колене. Он отупевшим, невыразительным лицом смотрел на профессора и молчал.
– Ну? – ожидая ответ, произнес профессор, слегка опустив очки, дабы лучше видеть своего собеседника.
– Ну… – медленно включался Леонид.
– Итак, – хлопнув ладонью по столу, сказал Охрименко, приподняв брови. – Историк вы ни-ка-кой.
– Минуточку!
– Да хоть целых десять! Вы не историк, Леонид. Мы с вами это уже один раз признали, но вы снова…
– Стоп, – скрутив свои руки и сжавшись от глубокой обиды, простонал Леонид, – я не утверждал, что я историк!
– Ну как же… Вы именно это и утверждаете уже несколько лет.
– Я физик вообще-то! – крикнул решительным тоном Леонид, после чего его выражение лица и взгляд изменились настолько, что казалось, будто перед профессором сидит совершенно иной человек.
– Замечательно, – вздохнул профессор, – это вы нам тоже рассказываете, в то время как не желаете быть историком.
– Хех, – ухмыльнулся лукаво Леонид, – ну уж нет. Тут вы меня не проведете! Здесь я вам отвечу на любой ваш вопрос! Только глядите, как бы я не ответил слишком сложно, это порой мне свойственно… Как профессионалу, разумеется.
– Не буду томить вас. При падении тела с балкона его потенциальная энергия превращается в… Какую?
– Ну, – задумался Леонид, – электромагнетизм, знаете, предполагает… Хочу сказать лишь, что в интегральных кривых конечно… Здесь, по крайней мере… Ладно, уж, не буду тянуть кота за хвост… Три! Три целочисленных решения!
– Какие решения Леонид? Какой еще электромагнетизм?
– Что вы хотите?
– Чтобы вы вспомнили, как усиленно мы с вами работали! Как я с вами трудился!
