Синтез

– Да, это мы тоже слышали, – подтвердила Фераха. – А легенду вам рассказывали?

– Нет, – ответил Максим. – Что за легенда?

– Она очень короткая, как такой же очерк в летописи, в двух строчках. После жестокой битвы, кстати, неизвестно с кем, с Лебедем, что ли, израненный Дракон пролетал над островом и обронил сломанный во время сражения коготь. Когда коготь коснулся земли, остров начал гореть и постепенно меняться, принимая форму этого самого когтя. Обитатели острова решили, что это проклятье и покинули его. Вот и вся история, в смысле, легенда.

– Дракон, Лебедь, – улыбаясь, произнесла Маргарита, в то время как Максим над чем-то задумался.

– А вы не читали статью обо всех этих сказаниях? – спросила Фераха.

– О королевской крови? – спросил Максим.

– Да, да, да, – подтвердила Фераха.

– Я же говорю, это уже все знают, сейчас весь город подвинут на этой теме, – смеясь, сказал Мануш.

– А вы в это не верите? – спросила Рита.

– Признаться, у нас своих забот хватает, – сказала Фераха. – Это у вас в Центре развлекаются. Нам от этого не горячо ни холодно.

– Хоть и любопытно, – дополнил Мануш.

– Значит, этот остров проклят, – с опаской произнес Максим, после чего сразу же задорно выпалил: – А почему же тут так хорошо?

Все рассмеялись. Максим разлил по бокалам вино и объявил:

– За Дракона, который так удачно проклял этот остров!

– Ура! – поддержал его Мануш.

За звоном бокалов, разговорами, шутками и смехом пролетел вечер. На безоблачном чёрном небе рассыпались звезды. Висел полумесяц, еле слышно шелестели волны, совсем незаметный ветерок качал листья пальм. А почему же тут так хорошо?..

– 5 –

С семейной парой геологов Максим с Ритой встречались каждый день. Мануш и Фераха приехали на остров за три дня до знакомства с Ритой. Вместе пары ходили в рестораны, посещали парк развлечений, бултыхались в аквапарке, катались на лодках, опускались на дно океана и просто гуляли по острову. Максиму они очень нравились. Были они с одной стороны просты и легки в общении, с другой довольно-таки глубоки в определенных рассуждениях и интересны как люди и как служащие такой неизведанной для него науки, как геология. Они много рассказывали о своих экспедициях, рассказывали увлекательно и весело. Ещё в первый день знакомства решено было вместе отправиться на конную прогулку вглубь острова. Для этого, в силу отсутствия у всех соответствующих навыков, они за три дня до экскурсии принялись брать уроки верховой езды. Три дня, как сказал инструктор, будет достаточно для того, чтобы несколько часов, причем с перерывами, провести в седле, идя медленным шагом. Единственное, что может оказаться трудным, это переход по горной тропе, когда нужно будет взбираться и спускаться между скал, вот тут нужно будет аккуратно вести лошадей. И то, это не настолько сложно, как кажется. Друзья полностью согласились с инструктором и три дня по часу перед ужином проводили на ипподроме.

– Я выйду отсюда не только стрелком и бойцом, но ещё и ковбоем, – говорил Максим. – Мы, всё же, не просто чудно и беспечно скрываемся… но и с пользой.

– Я очень надеюсь, дорогой, что те полезные навыки, что ты приобретаешь по утрам, тебе не пригодятся, – заметила Маргарита.

– Я признаю, что это отдает ребячеством, но само осознание того, что я способен творить всё то, чему я учусь по утрам, придает определенную уверенность в себе. Это между нами, мальчиками.

– Ну, хорошо, мой рыцарь, – нежно произнесла Рита.

Обессиленное тело Максима рухнуло на ровно постриженную траву газона и издало на выдохе умоляющий стон:

– Всё, Феликс, больше не могу.

Феликс взглянул на часы.

– Ну что ж, ладно, уложился, – сказал он, подавая руку Максиму.

Избавившись от боксерских перчаток, Максим вытер с лица пот и отправился в душ.

– Доползти бы до пляжа, – простонал Максим, когда они с Феликсом направлялись к выходу из спортивного комплекса.

– Кстати, Джек, а что у тебя со спиной? – спросил Феликс.

Поскольку Максим встречался с Феликсом наедине, ни разу не пересекшись с ним после знакомства, он оставался для него Джеком, хотя порой не сразу отзывался на это имя.

– Да мы берем уроки верховой езды по вечерам. Вчера второй раз был. Спину ломит ещё больше, чем после штанги.

– Куда-то собрались?

– Да, решили отправиться на конную прогулку на тот конец острова.

– Не страшно?

– А чего нам бояться? – удивленно спросил Максим.

– Мало ли что может произойти на острие когтя Дракона, – произнес Феликс.

– Ты знаешь легенду о проклятье? – смеясь, спросил Максим.

– Легенды просто так не рождаются, – серьезно ответил Феликс.

– За сорок лет ничего не случилось, – заметил Максим.

– Неужели ты думаешь, что если бы что-то и случилось, об этом стали бы кричать на каждом углу? Хотя тут ты прав, за сорок лет ничего не случалось, – медленно в раздумье проговорил Феликс.

– А что может случиться в принципе? – решил спросить Максим. Тон, которым Феликс произнес последнюю фразу, насторожил его.

– Да мне-то почём знать? – ответил Феликс.

– Честно говоря, Феликс, меня не покидает ощущение, что ты много чего знаешь, в том числе и о Пиратском острове, но не хочешь говорить, – улыбаясь, сказал Максим.

Феликс улыбнулся в ответ и пристальным взглядом окинул Максима с головы до ног. Он указал на лавку, стоящую в теньке на выходе из комплекса. Они присели.

– Мне это кажется или так и есть на самом деле? Твое любопытство, связанное с островом нельзя назвать праздным, – сказал Феликс.

– Нет, но почему же? – замешкавшись, пробормотал Максим. – Я, вообще, очень любопытный. И любознательный.

– Так я прав? – спросил Феликс и, подождав мгновение, добавил: – Максим.

Максим вздрогнул.

– Меня не интересует причина, по которой ты скрыл своё имя. Это не мое дело. Может, ты от жены прячешься, может, от полиции. Может, у тебя игра такая. Но, в любом случае, это всё не просто так. А твое любопытство, или любознательность не такое простое, как может показаться. Тебя выдает интонация. Ты забыл, что я профессионал. Учись напрочь гасить любые, самые малейшие эмоции.

Максим молчал, глядя на Феликса.

– Я наслышан о товарище Бахрамове по кличке Академик. Я, конечно, ещё пешком под стол ходил, когда его карьера закончилась, но потом мне о нем рассказывали. Так вот, не тот это был человек, чтобы наугад выбрать какой-то затерянный в океане необитаемый остров. И предположить, что он ему приглянулся, было бы нелепо. Подобающей инфраструктуры на многие километры вокруг, включая большую землю в те годы не было, да, собственно и сейчас, нет. На логистику он закрыл глаза. Была особая причина, особая цель, которую он унёс с собой в могилу.

– И он мог знать легенду? Звучит глупо, но раз об этом месте нет никакой информации, кроме этой сказки, то, что он мог знать ещё? Как думаешь?

– Я не знаю, что думать – проговорил Феликс.

– И зачем выбирать проклятый остров? Для смеха?

– Для кого-то проклятье может оказаться благословеньем.

– Я не понял, – удивленно проговорил Максим.

– Не обращай внимания, Джек-Максим.

Максим ухмыльнулся и спросил:

– А ты бывал на острие когтя?

– Нет, но я знаю, что там, – ответил Феликс.

– И что там?

– Ничего особенного. Скалы и море.

– Так почему нам должно быть страшно? – Максим не унимался.

– Вы не в отпуске, вы не в розыске. Вы не простые отдыхающие. Я пока не могу тебя разгадать, но здесь вы неспроста. И я могу предположить, что вы озадачены секретами острова, секретами, которые сорок лет таковыми остаются. Может, ты журналист? Может, просто, искатель приключений. Со стволом за поясом и в обнимку с красоткой. Я не случайно вас заметил ещё на катере. Городские предания и вечные законы, истории про Лебедя и Дракона, всё то, чем сейчас пичкает нас пресса, доступны всем. Все стали проявлять интерес к этой теме, но о Пиратском острове, когте Дракона, в этом разрезе мало кто знает, равно как и о легенде.

– И поэтому мы должны бояться когтя Дракона, его острия?

– Я рационалист, – твердо сказал Феликс. – Но для меня остается загадкой, каким образом один человек, бывший заключенный, смог взять под контроль полгорода, да ещё попасть в Верховный совет, диктуя ему свои условия. Пойми, он вор. И об этом все знали. Все! И закрыли на это глаза. Кто его знает, до каких высот он бы ещё добрался, если бы не убийство.

– Правительство само по себе преступно. Чему тут удивляться? Они признали в нем своего кореша.

Феликс ухмыльнулся и взглянул на часы.

– Твоя «цыпа» не заскучает без своего защитника? – спросил он.

– Да, пожалуй, я пойду, – согласился Максим и поднялся со скамейки.

Попрощавшись с Феликсом, Максим направился к своему бунгало.

Шел он медленно, прокручивая в голове разговор с Феликсом. Несмотря на все отрицания, Максим был уверен, что тот знает что-то, чего упорно не хочет говорить. Если и не знает, то, во всяком случае, о чём-то догадывается.

«Феликс очень осторожен, – думал Максим, – и просто так, да ещё и первому встречному не будет ни о чем рассказывать. О себе он не будет говорить вообще никому. Но что касается сторонних вопросов, которые никоим образом не могут оказать какого-либо влияния, ни на него, ни на ситуацию вокруг него? Их-то он обсудить может. Почему же он говорит намеками, да предположениями? Вспомнил Академика и его карьеру. Зачем? И чего нам бояться в джунглях? Академик…»

Находясь на полпути к пляжу, Максим свернул и направился к музею острова. Он вспомнил о рисунках, которые напугали Фераху.

«Что-то всё это очень смахивает на… Ни на что это не смахивает! Бред какой-то очередной и нескончаемый. Скоро от этих загадок станет скучно. Загадки, загадки, кругом одни загадки и вопросы. Ну, хоть бы один ответ получить!»

Музей был пуст. Смотрительница впустила Максима, поинтересовавшись, нужно ли ему экскурсионное сопровождение. Поблагодарив за предложение, он сказал, что с экскурсией он уже тут был, а теперь хочет осмотреть всё самостоятельно. Смотрительница пожелала ему приятного времяпровождения и предложила свои услуги, если у него возникнут вопросы.

Макет острова, этапы строительства курортной зоны по годам в фотографиях, участники строительства, знаменитости, посещавшие остров, обзор флоры и фауны, инструменты, материалы, чертежи и прочие архитектурные и строительные атрибуты этой стройки века. Обходя комнату за комнатой, залами помещения музея нельзя было назвать, Максим всё пытался высмотреть что-нибудь, что толкнет его на путь к ответу, ответу на вопрос, который и сформулировать-то было сложно. Какой-то туман, какая-то сумятица. Вот первая комната, посвященная Руфату Бахрамову. Биография, фотографии, заводы, встречи, митинги, президиум, личные вещи. Следующая комната: документы, документы, опять личные вещи, подарки от правительства, от избирателей, от друзей и соотечественников. И так далее. Ничего не бросалось в глаза и не вызывало никаких мыслей или эмоций, способных развеять туман. Где же рисунки? Вот ещё одна комната. Вдоль стен были выстроены столы, под стеклом которых были выложены картины.

– Вот они, – прошептал Максим. – Сюда мы, кажется, не заходили. Видимо, с точки зрения живописи, экспонаты не столь интересны.

Поле, небо, редкие облака, солнце, речка, три березы. Что это? Деревня в снегу, старик идет и тянет за собой сани. Морской берег, солнце садится, девушка и юноша идут вдоль берега по волнам, держась за руки. Снова поле, вдалеке возвышаются горы, по полю скачет табун лошадей. Осень, желтые листья падают с деревьев в заросший пруд, серое небо нависло над рощей. Максим оторвал взгляд от рисунков и прошептал:

– Тоже мне, Левитан.

Шторм, волны разбиваются о скалы, в чёрном небе сверкают молнии. Город, весна, бульвар, фонтан, прохожие, голуби. Некоторые, очень редкие рисунки были выполнены акварелью, но в основном художник предпочитал графику. Королевский дворец был подробно выведен карандашом, мимо проезжала карета, из окна которой на улицу смотрела красивая женщина. Портрет женщины.

– Этот серый кардинал много времени посвящал своим художествам, – пробормотал Максим и перешёл к следующему стенду.

Тематика резко изменилась. Длинный забор, украшенный колючей проволокой, смотровые вышки и снег. Череда бараков. Портрет смотрителя с автоматом. Столовая, длинные столы, за которыми в одинаковых робах сидят заключенные и черпают из мисок кашу. С каждой последующей картиной зрелище становилось все тягостнее и страшнее. «Вот о чем говорила Фераха, – подумал Максим. – Романтик сменил репертуар». Камера, в которой сидят четверо заключенных, раздетых по пояс и играют в карты, тело всех четверых разукрашено чудовищными наколками. Портреты заключенных: пугающие лица, улыбающиеся беззубыми ртами, лысые, серые и злые. Драка в бараке: трое заключенных избивают ногами лежащего на полу бедолагу, кровь хлещет у него изо рта, глаза зажмурены, лицо искажено, трое заключенных наоборот веселы и полны энтузиазма. Висельник: камера, один конец простыни привязан к решетке, другой охватывает шею, глаза навыкате. Очень подробно, подробно до ужаса. Сцена расстрела: заключенные, вскинув руки, либо согнувшись в три погибели, корчатся на фоне стены, забрызганной кровью. Мертвец с перерезанным горлом лежит на нарах.

– Да он больной, – снова вслух пробормотал Максим.

Далее тематика снова поменялась. Более того, сменилась манера написания. Теперь большинство рисунков были выполнены в стиле символизма. Президентский дворец на фоне нефтяных вышек. Множество нефтяных качалок взлетают на небо, с которого падают деньги. Вот автопортрет на фоне какого-то административного здания, украшенного флагами. Демонстрация, сквозь которую пущена труба. Открытые чемоданы с деньгами, уложенные на гору из человеческих костей. Трибуна, с которой некое высокопоставленное лицо вещает в зал, готовый, судя по восторженному выражению лиц, взорваться аплодисментами. Здание парламента, укутанное в паутину. Военный парад на центральной площади перед президентским дворцом. Ресторан: все столики пусты, посетители развалились под ними – толи пьяные, толи мертвые, на сцене стоит певица и держит микрофон над головой. И так далее и тому подобное.

Максим медленно передвигался по комнате от одного стенда к другому, с любопытством рассматривая художественные творения самого знаменитого преступника Города. Перейдя к очередному стенду, он вдруг изменился в лице и непроизвольно отскочил в сторону. Вернувшись, он нагнулся, чтобы поближе рассмотреть испугавший его экспонат.

– Твою мать, – хрипло прошептал он.

Солнце пекло, небо до самого горизонта было полностью обнажено – ни единого облачка. Песок плавился. Лёгкий ветерок с океана покачивал листья пальм и пляжные зонты, под которыми, наслаждаясь тропическим климатом, скрывались отдыхающие.

– Ты сегодня долго, милый, – томным голосом протянула Маргарита. – У тебя факультатив? Стрелял из арбалета?

– Что-то вроде того, – рассеяно ответил Максим, присаживаясь на свой лежак.

Маргарита резко поднялась и села напротив Максима.

– Что-то случилось, милый? – спросила она, стараясь скрыть мгновенно нахлынувшее на неё беспокойство.

Максим заметил это и, улыбнувшись, спокойно ответил:

– Ничего особенного, дорогая. Я был в музее.

– Искал рисунки Академика? Те, что напугали Фераху? – спросила Маргарита.

– Именно, – ответил Максим.

– И нашёл, – медленно произнесла Рита.

– Нашёл, – подтвердил Максим.

Маргарита настороженно смотрела на Максима.

– Ещё я разговаривал с Феликсом, – продолжил Максим. – Он говорил про Академика. Говорил о том, что не может обычный человек, да ещё в том положении, в котором был Академик, добиться того, чего тот добился, и что вряд ли он просто так выбрал именно этот остров. Говорил о том, что на его взгляд мы не простые отдыхающие, спрашивал, не боимся ли мы идти вглубь острова, и заявил, что для кого-то проклятье может быть благословеньем.

Маргарита продолжала всё также напряженно смотреть на Максима, не произнося ни слова.

– А ещё он знает, как меня зовут на самом деле, – добавил Максим.

– А что в музее? – наконец спросила Рита.

– В музее? Твои видения, или сны, о которых ты рассказывала, и мои тоже похожи на какую-то программу, заложенную неизвестно кем непонятно кому на основании необъяснимо чего. О совпадении тут размышлять было бы нелепо. Поэтому, единственное, что нам остается, это найти не то, чтобы логическое или разумное, но хоть какое-то объяснение, имеющее более-менее слаженную закономерность или последовательность… Чёрт его знает, что имеющее.

– Пока я не очень понимаю, о чем ты говоришь, – улыбаясь, произнесла Рита.

– Центр города населяет несколько миллионов. Численность населения всего Города превышает сотню миллионов. Даже в самом Центре, не имея связей, можно поселиться, сняв квартиру мимо агентства, где-нибудь на окраине, в спальном районе, заставленном одинаковыми высотными домами, тонущем по утрам и вечерам в людском муравейнике. И всё. Какова вероятность того, что нас там найдут? А если отъехать чуть дальше? В промышленный центр типа Бурнеля…

– Я всё ещё не понимаю, о чём ты говоришь, – прервала Рита Максима.

– Если бы нас разыскивали так жестко, как показывают в кино, по несколько раз на дню давая объявления о розыске в прямом эфире по всем каналам телевидения, то возможно скрыться было бы не так просто. Но, нас ищет полиция каким-то незамысловатым образом, между делом, судя по всему, и твои друзья из Ордена. Мощь штата последних крайне сомнительна. Я к тому, что…

– Твой друг Карл отправил нас на этот остров совсем по другой причине, – продолжила Маргарита.

– Да, любимая.

– Так что с музеем? – Маргарита понимала, что именно посещение музея и увиденное там взбудоражило Максима, но тот всё ходил кругами, стараясь уже в ходе подготовительного разговора, прийти к какому-нибудь выводу. К этому Рита уже привыкла, поэтому стараясь не перебивать своего возлюбленного, охваченного умеренным потоком сознания.

Максим рассказал Рите о рисунках Руфата Бахрамова. Он кратко описал его пейзажи, тюремные зарисовки, бытовые сцены, картины в стиле символизма и так далее. После, сделав паузу, поведал о том, что увидел далее. На первом рисунке, приведшем его в изумление, была изображена группа людей, стоящих полукругом, все они были одеты в длинные чёрные плащи с капюшонами, полностью скрывающими их лица. Лебедь с вздетым кверху клювом, с раскинутыми крыльями, стоит на теле лежащего в крови дракона. Дракон вцепился в горло лебедю. Лебедь восседает на троне в мрачном старинном зале, выложенном камнем. Хоровод из людей в черных плащах, над которыми парит сияющий ключ. Тот же хоровод, но вместо ключа сверкает толстая книга. Лебедь уносится вверх к солнцу, оставляя внизу Дракона, крылья которого придавлены двумя валунами, морда Дракона искажена злостью и отчаянием. Лебедь плавает по живописному пруду, на его голове блистает корона. Дракон в образе дьявола брызжет пламенем, сжимая в лапах окровавленный меч. Ночное небо, звезды, полумесяц и книга, излучающая свет. Остров среди моря: скалы, водопад, джунгли. Джунгли полыхают огнем, падающим с неба из пасти пролетающего Дракона. Армада пиратских кораблей, рассекающих волны бушующего океана. Множество знамен с изображением Лебедя. Множество знамен с изображением веселого Роджера. Книга на белом фоне. Воронка в земле, окруженная людьми, одетыми в чёрные плащи с капюшонами; над зияющей пропастью висит открытая книга. Пустой трон на белом фоне.

Максим завершил описание увиденных рисунков.

– Можем вместе сходить, – предложил он.

– Книга, – задумчиво произнесла Рита.

– Я тоже об этом думал, – улыбнувшись, сказал Максим.

– Что означает остальное, можно только догадываться. Если это, вообще, что-либо означает. И если это всё имеет смысл.

– Чёрные плащи уже заставляют задуматься.

– Значит, Карл знает об этом? Именно о людях в плащах. Это похоже на фокус.

– Не думаю, что это тот самый образ, которым он хотел, если хотел, привлечь наше внимание. Возможно, это только совпадение. А вот всё остальное!

– И ещё эти пиратские корабли…

– Чем дальше в лес, тем толще партизаны. И чем там Акира в своих архивах занимался? Ни сном, ни духом о том, что тут такой материал на всеобщем обозрении. А вот Карл обо всём этом знал! На два месяца нужно исчезнуть! И ни где-нибудь, а… Что он от нас хочет?

– Пойдем обедать, – вдруг предложила Рита и улыбнулась своей белоснежной улыбкой так, что Максим мгновенно растаял и, улыбнувшись в ответ, поднялся с лежака, подавая Рите руку. Она продолжала: – А то, я вижу, как в твоих глазах начинают кружиться искры и, боюсь, от перевозбуждения у тебя поднимется температура.

Максим рассмеялся.

– Мы ведь всё равно выясним, что к чему. Верно? – задорно произнесла Рита.

– Я скажу больше, – добавил Максим, – рано или поздно мы всех победим!

Возвращаясь вечером с ипподрома, Максим с Ритой заглянули в музей, который на тот момент уже готовился к закрытию.

– Вам так понравилось? – удивленно спросила смотрительница Максима.

– Вы даже не представляете! – воскликнул Максим.

Маргарита медленно обошла комнату с картинами, внимательно разглядывая каждый экспонат. Закончив осмотр галереи, она взяла Максима за руку, прижавшись к нему, и они направились к выходу.

– Я согласна с Ферахой, – говорила Маргарита, когда они прогуливались в направлении своего бунгало, – впечатление не из приятных. Но, что именно пугает, сказать сложно. Во всяком случае, не тюремные картинки. Это, конечно, не Босх, или Гойя, или Дали, или кто-то ещё из великих. Тут своя линия, разглядеть которую могут лишь те, кто как-то связан с ней.

– То есть, мы? – спросил Максим.

– Да. И, скорее, это всё не пугает, а настораживает, заставляет недоумевать, затягивает своей таинственностью. Кстати, ты заметил, что все картины на заинтересовавшую нас тему, написаны исключительно акварелью? Все предыдущие выполнены разным способом, да и манера письма тут какая-то иная, резкая, словно он рисовал их в состоянии аффекта. Но, опять же, чтобы обратить внимание на тематику, нужно знать все эти легенды и традиции, или быть затянутыми в них, как мы. Вот что могло напугать Фераху?

– Может, она просто так это сказала.

– Возможно. Но, тем самым она подвигла тебя сходить туда и увидеть то, что теперь будоражит твои и мои мысли.

– Они как будто с Феликсом сговорились.

– Не увлекайся, – смеясь, остановила Рита Максима, – А то я решу, что у тебя паранойя. Напомню, что я первая с ними познакомилась, когда ходила в магазин, и было это достаточно далеко от нашего пляжа и жилища.

– По такому же принципу можно отбросить Карла, поскольку, если бы мы не услышали рассказ Клебера, пока плыли сюда, если бы нас не отметил Феликс, а после не предложил мне заняться самосовершенствованием и не рассказал мне всё то, о чём я тебе говорил, и, наконец, если бы не знакомство с геологами и не Фераха, увидевшая в музее картины, которые заинтересовали нас ещё до того, как я их увидел, мы бы не о чём таком и не подумали. Череда случайностей.

– Но, ты в это не веришь.

– Не верю. То есть, я почти уверен в том, что все перечисленные встречи случайны. Но случайно ли наше присутствие именно здесь?

– Ты хочешь сказать, что эти встречи и информация, полученная благодаря им, всего лишь случайный толчок, а ждёт нас что-то более очевидное, что-то такое, чего не заметить будет просто-напросто невозможно, даже если все два месяца мы не будем покидать нашего пляжа и бунгало?

– Ты, уже не задумываясь, читаешь мои мысли, любимая.

Маргарита нежно улыбнулась.

Держась за руки, Максим с Ритой прогуливались вдоль берега в тени высокого кустарника, растущего по обе стороны от песчаной тропы, являющейся частью прибрежного парка. Наступал вечер, солнце покидало небо, медленно клонясь к закату. Хватая его последние лучи, отдыхающие начали оставлять пляж.

– Меня вот что смущает, экстрасенс мой ненаглядный, – продолжал Максим. – В том, что ты принцесса, сомневаться не приходится, как бы таинственно это всё не выглядело. И весь этот спектакль разыгрывается исключительно вокруг тебя. Я же побочный продукт данного действия. Внимание, вопрос: откуда у меня во снах те же люди в капюшонах? Почему меня одолевают видения того же характера, что и тебя?

– Потому, что я тебя люблю, – не задумываясь, ответила Маргарита.

– А я люблю тебя, – улыбаясь, добавил Максим. – Если ты выберешь меня своим рыцарем, нас тут же прикончат, не оставив и следа. Если не успеют, мы станем во главе этого Города.

– Я не совсем понимаю, с кем этот вопрос нужно согласовывать. – Рита рассмеялась и поцеловала Максима в щеку.

– Да, тут все крайне туманно, – грустно произнес Максим, целуя Риту в ответ. – Ты принцесса! Я люблю принцессу, а принцесса любит меня. Можно ли в связи с этим считать меня рыцарем? Можешь ли ты считать меня своим рыцарем? Рыцарь ли я? Мне цыганка столько эпитетов нарисовала о рыцаре, что сам Ланцелот голову свернет, усомнившись в своей сущности. Но, даже не об этом я сейчас. Возьмем любовь! Ты когда-нибудь задумывалась о смысле выражения «моя вторая половинка», сопряженного с «единственной настоящей любовью»? Вот представь нашу ту планету, население которой на тот 2001 год составляет порядка шести миллиардов человек. Поделим их поровну – три миллиарда мужчин и три женщин. Не важен их возраст в текущий момент, в свое время они все были или есть или будут подвержены необходимости в любви…