Синтез

– Вы мне не верите?

– У меня нет оснований ни на то, чтобы вам верить, ни наоборот.

– Ваше право. Вы меня слушаете?

– Да, продолжайте.

– Всё началось с того, что Князь рассказал Тадеушу о том, что ему предложили фантастическую сделку. Купить героин по сказочно низким ценам, в сказочном количестве, в короткие сроки. Вы верите в сказки? Тадеуш сразу же обратил на это внимание и предложил отказаться, но Князь уверил его в том, что отказаться никак нельзя по вполне простой причине.

– Что же это за вполне простая причина? – поинтересовался Симба.

– Причина заключалась в личности предложившего сделку. Это был не человек мафии. Это означало только одно.

– Заказ, – угадал Симба. – Вы слишком осведомлены о таких вещах.

– Я подготовилась, – не задумываясь, ответила София.

– Могу предположить, что вы можете знать от брата что-то, чего и я предположить не могу. Не так ли? Значит, заказ.

– Да. О вас я тоже знаю в разрезе заказа.

– То есть? – Симба был обескуражен.

– Когда всё началось, ваше имя появилось в записях Тадеуша. Тот, кто разработал схему, включил в неё именно вас по чьему-то предложению, вероятнее всего, что по предложению вашего руководства, которое, как вы догадываетесь, да, наверное, давно догадались, было в курсе происходящего – в какой-то дозволенной разработчиком мере. Вам же на пенсию пора – идеальный кандидат на то, чтобы особенно ни во что не лезть. Ну, вы и без меня всё прекрасно поняли. Разумеется, руководство вам не должно мешать, оно никому не должно было мешать.

– Вы намекаете на МГБ?

– Они контроллер.

– И заказчик, – заметил Симба.

– А вот тут заминка. В записях у Тадеуша нет уверенности в этом.

– Он не мог этого знать.

– Он и не знал, он делал выводы. Для этого ему было достаточно имеющейся информации, чтобы проанализировать ситуацию, иначе он бы не был советником Князя. Но это так.

– Что вы хотите сказать этим?

– Несомненно, МГБ было заказчиком, но, вполне вероятно, всего лишь, промежуточным, основной функцией которого был контроль и оперативное реагирование. Но и это сейчас не важно. Заказ не заказ, при определенных условиях и правильно выбранной позиции от сделки можно было отказаться. Я возвращусь к тому, с чего начала – проблема заключалась в личности продавца.

– Да, я уже понял, что это был не человек мафии. И вы хотите сказать, что это был человек Дракона?

– Не нужно так скептически к этому относиться. Именно так.

– Вы в это верите? – снисходительно спросил Симба.

– Мне всё равно, а в это верила не я. Это понял мой брат, поэтому они с Фридманом оказались в безвыходной ситуации.

– Простите, София, я никак не могу понять, чего вы от меня хотите.

– Прошу вас, дослушайте. Безвыходная ситуация в полном смысле. Дело в том, что Фридман вёл дела с Диего Санчесом. Мой брат всегда был против этого, но, тем не менее, факт остался фактом. Он понял, что предложение сделки именно Князю напрямую связано с Санчесом. Сейчас-то вы смогли в этом окончательно убедиться. Князь оказался между МГБ, своими коллегами, которых спровоцировали действия (эти выводы Тадеуш сделал позже) либо людей МГБ, либо людей Дракона, и, непосредственно Драконом, и ещё бог знает кем. При любом исходе выходило поражение. И поэтому…

– Ваш брат, даже ничего не выигрывая, просто решил всех запутать, причем подставив своего босса.

– Вы это вычислили тогда же?

– Нет. Все карты спутали трупы людей Фридмана на складе так называемого Дракона.

– Это Князь приказал без ведома Тадеуша. Насколько можно было предположить, насколько Тадеуш мог предположить, в самой сделке на заводе должен был присутствовать Князь. Он обыграл это без него.

– Тем не менее, предположив, что мафия все равно поймет, что он замешан.

– А что ему оставалось делать? – искренне спросила София.

– Выбрать другую профессию. Ну, это уже не имеет значения, как вы говорите. Вы простите меня, я почти допил пиво, но никак не могу понять, что вам от меня нужно. Вы мне всё рассказываете, предложили записи. Мне это всё интересно, но без доказательств…

– Я хочу отомстить за брата! – твердо объявила София. – Кроме него у меня никого не осталось. Он единственный, кто заботился обо мне, доверял мне, кому могла довериться я, кому…

– Я вас понял, но как вы хотите, и как я…

– Я знаю, кто его убил, – отрезала София.

– Согласно официальной версии он умер от инсульта, – заявил Симба.

– Вы же в это не верите.

– Это мое дело.

София достала тетрадь и передала её Симбе.

– Держите. Сами понимаете, использовать всю имеющуюся здесь информацию против всего мира вам не удастся. Дочитайте до конца. Вы поймете, кто мне нужен, и кто, возможно, нужен вам. Вы можете использовать ограниченную информацию, взять из контекста. Он не политик, не полиция, не «горбезопасность», не Дракон, он бандит невысокого полета и, думаю, никому не нужен, но он убил моего брата. Он убил моего брата и использовал меня. Он мерзавец и убийца. Он заслуживает наказания. И я даю вам возможность уйти на пенсию как можно заметнее.

Симба вздрогнул. София поднялась, наклонилась к нему и в полголоса произнесла:

– Моего брата убил Леонардо Манчини по кличке Змей.

Она встала и также незаметно как появилась, исчезла из кафе.

Симба остался сидеть на месте, глядя на лежащую перед ним тетрадь. Через некоторое время он открыл её и начал перелистывать одну страницу за другой, бегло просматривая содержимое, пока не нашел описание событий последних двух месяцев. За полчаса он изучил весь изложенный в тетради материал. Только закончив и закрыв тетрадь, он понял сколь неосторожно с его, опытного сотрудника полиции, стороны было сидеть вот так на глазах у всего кафе и изучать документ, содержащий информацию, способную поставить под угрозу жизни многих людей. В первую очередь его собственную.

«А если это всё фальшивка? – думал он. – Но зачем это ей? Зачем это, вообще, кому-то? А правда ли она сестра Термита? А может, это тот самый шанс? Как она сказала, заметно уйти на пенсию. Столько нелепых вопросов. Нужно что-то решать».

Симба поднялся, подошел к стойке и расплатился с Фло.

– Королева Почтового переулка, Фло, а у «Почты» есть другой выход? – тихо спросил он.

– Определенно, вы мужчина моей мечты! – восторженно произнесла Фло, – пойдемте за мной.

– Вы все сговорились сегодня? – Гашек зевнул так, что у него хрустнула челюсть, и посмотрел на часы. – Половина первого, суббота. Вчера моего коллегу повысили в звании. Я лег спать в восемь утра. В одиннадцать меня вызванивает сосед по срочному делу. В двенадцать ты. Я хочу спать, и у меня болит голова.

– Как её звали? – спросил Симба.

– Коллегу зовут Грег.

– А её?

– Да… Не стоит на этом заострять внимание. Вот его, его звали коньяк. Это тот, из-за кого у меня болит голова, кроме того, кто им всех поил. Итак, я предпочёл тебя соседу, несмотря на то, что он живет в одном со мной подъезде, а ты от моего дома в двух остановках метро.

– Ты сам предложил помощь. Мне нужно ещё баклажанов купить к праздничному ужину с Розой. У меня от силы час.

Ян, прищурившись, посмотрел на Симбу.

– Вот это ты сейчас к чему сказал? Что у тебя семейные дела? А у меня…

– Вот с этой страницы.

Симба подал Гашеку тетрадь.

– А ничего, что за тобой следят? – вдруг спросил Ян.

– С каких пор тебя это останавливает? – удивился Симба.

– С восьми утра. Что это?

– Прочти. Тут не так много. Сейчас за мной не следят. Я снял хвост в Почтовом переулке. Да и следят за мной, честно тебе скажу…

– Чисто символически, – продолжил Ян, – это я заметил, и так, чтобы все заметили. В смысле, чтобы ты заметил. Виски бы помассировать. Глазам больно читать. А ещё тут шумно. Ты ничего поспокойней детской площадки выбрать не мог?

– Это чтобы тебе далеко от метро идти не нужно было.

– Ну, спасибо, старший товарищ.

– Ты читать будешь?

– Я бы лучше поспал. Ладно. Итак, что это у нас тут за мемуары?

Дети бегали, заливаясь звонким смехом! Симба снова ощутил укол в сердце.

– Откуда у тебя это? – спросил Ян.

Симба рассказал о встрече с сестрой Буковски.

– Угу. Ладно, это мы проверим. Итак, резюмирую, – объявил Гашек, закончив читать и спрятав тетрадь себе за пазуху. – Действие первое, в кульминации которого мы принимали участие на заводе: Князь, или Термит, не важно, подставляют Змея, который в итоге каким-то образом выкручивается и первым бумерангом возвращает всё обратно так, что Князя и часть его гвардии валят, приостанавливая бизнес всей организации. Далее происходит что-то ни нам, ни Термиту неизвестное. Это, никому неизвестное, заряжает второе действие. Подставить коммунистов являлось основной задачей одного крыла спектакля, что благополучно выходит в результате второго действия. Но как? Второй бумеранг! Обвести за уши Термита? Чтобы отомстить, вывести из игры, установить свои правила, подмазаться к МГБ, ещё к кому? Очевидно, на Змея надавили.

– МГБ.

– Кому нужно было замазать Санчеса? МГБ. Ну, или, в любом случае, через них. И это я попытаюсь выяснить.

– Зачем? – удивился Симба.

– Зачем? – в ответ удивился Гашек. – Начну с того, что тебе тут интереснее всего. Ты понимаешь меня? Леонардо Манчини. Змей оказался обладателем всего героина, вокруг которого всё замутилось. Змей, по-хорошему, руками Слона, Чена, кого-то еще, вальнул Князя и уничтожил его трест. Змей выстроил отношения с Ченом и Термитом, замкнув их так, что переговоры Термита с Раджой не спасли наследника Княжеского престола. Змей использовал Чена, но при этом остался чист перед ним, потому как сделал ему предложение через Термита, уговорив Термита не упоминать о себе. Как он его уговорил? Открываем тетрадь: «Нет времени описать переговоры со Змеем. Он опасен. София. Мне нужна поддержка Раджи. Хорошо, что я с ним переговорил». Всё! История умалчивает. При чём тут София? Змей поднял такой темп, что наш мемуарист даже записать всё не смог. Термит переговорил с Раджой, но всё равно повелся. Змей знал об их встрече, как пить дать! Он всё предусмотрел. И он не при делах. Раджа! Он может догадываться. Это представляет опасность для Змея. Но, Термит не написал и об этом тоже. Так, это всё не важно. Всё замутил Змей. Замутил, потому что у него был товар. У него есть товар. Он продает товар. Он задал импульс и распространил этот товар оптовыми партиями по городу. Змей, Чен. Они тебе нужны. Все эти мудреные схемы, эти политические игры, подставы тебя сейчас не «трясут». Змей, Чен – вот те, кто сейчас является основным поставщиком героина. Я прав? Я прав. Но вернемся к схемам. На кой чёрт Змей всё замутил? Зачем ему это нужно? Правильно. На хрен ему это не уперлось. И Термит ему не мешал. Так в чем проблема? В том, кто напряг Змея на этот «замут». Думаешь, его МГБ не «крышанет»? И Чена отмазали по этой же причине. И Термита грохнули. Змея вынудили, ну а теперь, думаешь, он им не нужен? Где гарантии, что это не была одноразовая сделка? Поэтому я и попробую узнать. Да, и ещё не факт, что всё именно так, как тут написано, и как мы предположили. Может быть, всё ещё хуже. И даже если Змей им не нужен, ткни ты на него пальцем, и вся цепочка вплоть до МГБ поползет наружу. Так они подумают и закроют всё очень быстренько.

– Змея закроют? – задумчиво проговорил Симба.

– Тебя закроют! – не выдержал Гашек, – как ты не понимаешь? Да всё ты понимаешь.

– Неужели ты и правда считаешь, что нужно всё оставить, как есть, зная, как оно есть. Все оставить…

– Нет, я так не считаю. Я считаю, что лично ты должен оставить всё, как есть. При чём тут София?

– Что ты сказал?

– Я говорю, при чём тут София? В записках стоит просто София. Она ничего такого не говорила про себя во время вашего свидания?

– Про Змея она сказала перед самым уходом. Сказала, что он убил Термита, и ещё, что он использовал её.

– В каком смысле? – спросил Гашек.

– Она больше ничего не сказала. Встала и ушла. – Симба задумался.

– Змей использовал её. Чем она может быть полезна Змею?

– Она говорила о том, – начал Симба, – что у неё никого, кроме брата нет, что у брата, кроме неё никого нет. То есть…

– Твою мать! Думаешь…

– Змей угрожал Термиту, а то и взял её в заложники. Вот как он его уговорил. Чертовски просто! Просто до гениальности. Но, это лишь предположение. Если это так, то она может подать заявление на Змея. Мы его задержим до выяснения и по мере допроса выйдем на всех остальных.

– Симба, ты о чём? Ты слышал, что я тебе перед этим говорил? Если она подаст заявление, то ни ты, ни я не будем иметь к этому делу никакого отношения. На каком основании ты намерен влиться в ход чужого следствия?

– Ладно. Мы, в общем-то, лишь предположили.

– Всё, Симба. Пока я не выясню кое-что по линии МГБ, и не пробью твою подругу, ничего не предпринимай.

– Пробить мою подругу я и сам могу, а при чём тут линия МГБ?

– Не спрашивай! И, кстати, эта тетрадь – бомба, по большому счету. Что с ней делать будем? Сдадим в банк и застрелимся на месте, чтобы не мучиться?

– Кальман, ты изверг! – промычал Ян в телефонную трубку через полчаса после того, как вернулся домой и завалился в постель. – Всё так срочно, что если мы не поговорим прямо сейчас, то война начнется? Дай поспать! А при чём тут Сара? Сара, привет! Как дела?..

– И что у вас за план? – спросил Ян и зевнул так, что хрустнул стул, на котором он сидел.

– Во-первых, – начала Сара, – наша цель заключается в том, чтобы выявить, кто из нас стукач.

– Кто из вас, кто? – спросил Ян.

– Стукач, – помог Кальман.

– У вас всё настолько серьёзно, что лучше расскажите всё по порядку, а потом уже используйте слово «стукач» по назначению.

– Крот, предатель, шпион, подсадной, сука, – предложил Кальман свои синонимы.

Ян одарил Кальмана взглядом бульдога, которого начинают дразнить в надежде на то, что он этого не поймет.

– Прежде чем я начну вас слушать, принесите мне пиво. Я надеюсь, это у вас есть?

Пока Гашек возвращался к жизни с кружкой пива в руках, Сара с Кальманом поведали ему историю о посещении Максимом Ветреного и расписали свою версию с письмом, полученным от Валдиса.

– Замечательно, – констатировал Гашек, – и что вы задумали?

– Будем ловить на живца, – объявила Сара.

– На живца, значит? – проявил интерес Ян. – И кто у нас живец?

– Он, – Сара указала на Кальмана.

– Сочувствую, – проявил сочувствия Ян.

– Кстати, это моя будущая жена, – заметил Кальман.

– Что? – воскликнула Сара и, переведя дыхание, обратилась к Кальману: – Эту реплику расценивать, как официальное предложение?

– Её можно расценивать, как завещание, – ответил Кальман, – ведь, неизвестно, чем это всё закончится.

– Благословляю вас, дети мои, – произнес Ян, – а теперь подробнее.

Ближе к вечеру Сара, усевшись поудобней в кресле, взяла телефон и набрала номер Сандры.

– Сандра! Привет! Как дела? Что-то мы давно не виделись. Ты как относишься к тому, чтобы встретится завтра всей компанией и погулять по набережной. Хорошо. Я позвоню, скажу, когда точно. Со всеми договорюсь. А Рик с тобой? Нет, ну ладно, Кальман хотел что-то узнать у него. Ладно, не надо. Пусть сам звонит. Договорились. До завтра. Кстати, Сандра, не могу сдержаться. Только дай слово, что никому не скажешь. Даже Рику. Никому. Возможно, мы завтра узнаем, где Рита. Максим звонил, рассказал, что удалось найти кого-то, кто даст всю информацию. Не знаю, как это получилось, и в Ветреном он всё узнал или как, но завтра утром, в десять Кальман должен встретиться с человеком, который передаст ему всё, что нужно. Я так поняла, информацию о том, где она. Кто, что не знаю. И почему так, тоже не знаю. Он сказал, что это нетелефонный разговор. Просто попросил, чтобы кто-то встретился завтра в десять у памятника на углу Лодочной улицы. Ой, я тебе прямо всё рассказала. Обещай – никому. Угу. Ну, всё, до завтра.

– Алло, Ренат, привет! Как дела? Что-то мы давно все вместе не встречались. Может завтра погуляем всей компанией… кстати, Ренат, не могу сдержаться. Только дай слово, что никому не скажешь. Никому… в двенадцать, в холле «Зари». Ну, этот, торговый центр. Ой, что-то я тебе прямо всё рассказала. Обещай – никому. Угу. Ну, всё, до завтра.

– Дай мне Рику позвонить, пока я не заснул, – перебил её Кальман.

– На, держи.

– Рик, привет, это Кальман. Слушай… кстати, Сандра тебе не звонила? Да по поводу завтрашней прогулки. Ну, позвонит ещё. Слушай, помнишь, в прошлый раз ты рассказывал, что кто-то из твоих знакомых продает BMW. Кто? Ренат? Вот чёрт, я думал, это ты был. А как ему, а Сара, знает, наверное. Ну ладно. Как сам-то? А, ну молодцом. Кстати, есть новости про Риту. Кто меня за язык тянул? Короче, только обещай, что никому не скажешь. Никому, даже Сандре… в два часа на Зелёном Бульваре, стрелка забита, как в кино – возле клумбы «Роза»… да что-то, если честно, на стрёме я. Мало ли что. Не знаю, ладно, ляпнул, так ляпнул. Только никому. Никому. Ну, всё, давай, до завтра.

Сара забрала у Кальмана телефон.

– Дорогая, – сказал ей Кальман, – а тебе не кажется, что как-то необычно получается. В субботу вечером мы обзваниваем всех, и эти все сидят дома и как будто ждут нашего звонка. В субботу, повторюсь, вечером. Ещё не одного промаха. Даже Ренат и тот дома.

– Что ты хочешь этим сказать? – не поняла Сара.

– Ну, мы же не в кино, что бы все так гладко срасталось.

– Что ты начинаешь зудеть. Сам предложил, а теперь начинаешь.

– Ну, я же не думал, что это я пойду на встречу.

– Так! А кто ты думал, пойдет? Я?

– Нет, я не это имел в виду. Просто, когда планируешь, кажется всё гораздо проще, чем, когда начинаешь действовать.

– И это говорит практически взрослый мужчина, который собирается взять на себя ответственность и стать моим мужем?

– Так, звони, давай.

– Алло, Акира? Это Сара, помнишь меня. Ты стал частью нашей компании, так что не отвертишься… кстати, тебе Максим не звонил?.. В общем… в четыре часа, на набережной, у первой ротонды… только никому, даже Лале. Никому. До завтра.

– А как ты будешь звонить Лале? – спросил Кальман.

Сара ухмыльнулась, пролистала свою записную книжку и начала набирать номер на телефоне.

– Здравствуйте, а можно Лалу позвать к телефону. Лала, привет, это Сара. Помнишь, гуляли вместе. Мы завтра собираемся также все вместе встретиться. Акире мы уже позвонили, он тебе сообщит. Я вот чего звоню: я слышала, твоя бабушка гадает. Может она мне завтра погадать? Я так и поняла, что это она была. Даже не знаю. Мой молодой человек, Кальман, помнишь его, предложение мне сделал. Ну да, руки и сердца.

Кальман, сидевший напротив, схватился за голову обеими руками.

– …А завтра у него очень опасное дело. Может быть опасным. Да это связано с похищением Риты. Да там… ну, ладно, только обещай, что никому не скажешь. Даже Акире… в пять часов в «Рапсодии». Практически, на месте преступления. Только никому. Никому. Хорошо. Жду.

– Где? – шепотом пытался закричать Кальман, – в «Рапсодии»? На какие шиши я там сидеть буду так часто? И почему в пять? Час разница всего…

– Да, Лала. А прямо с утра можно? В девять можно? Хорошо. Буду в девять. Спасибо. До завтра. Подожди, я же не знаю, где ты живешь. Ага, записываю. Всё, спасибо. До завтра.

– Почему в пять? – в голос, как только Сара положила трубку, спросил Кальман.

– Да там от ротонды этой два шага. И… забыла я, где у нас следующая встреча. Да и на Лалу я совсем не рассчитываю. И при чём тут «шиши»? Войдешь в бар, возьмешь сока и уйдешь через пять минут.

– Ага, если меня раньше не грохнут.

– Зануда. Я у цыганки про тебя спрошу утром. Так что будем на чеку.

– Очень смешно. Итак, мы никого не забыли?

– Вроде, нет. Звони Яну.

– 10 –

«Что-то должно произойти именно так, как того желаю я. Самое забавное в этом предположении, что я не представляю, что это. Так жить никак нельзя! Но, где-то таится причина. Сильные говорят «должно», а не должен. Так, кажется, заявлял Ницше. Так, может, всё-таки в этом есть смысл? Не тайный, а просто смысл. Или факт. Всё должно произойти так, как того желаю я. Но я должен спланировать то, что должно произойти. Почему же я уверен, что без плана произойдет нужное мне. Это какая-то бестолковая уверенность. Слепой неизвестный фарт. Возможно, причина его заключена в моих побочных действиях, направленных в нескольких направлениях. Именно они, придав в какой-то неведомой точке движения импульс, приведут к желаемому, даже неизвестному мне сейчас».

Рассвет уже стартовал слева от окна гостиничного номера, в котором находился Максим. Как правило, он не мог заснуть с вечера, размышляя о чём-либо; на этот раз всё перевернулось: он проснулся на заре и уже не мог заснуть, как не старался спасти свой мозг от бередящих его мыслей. Он стоял и смотрел в окно, перед которым бежала трасса от ночи к восходу. Чуть дальше, за трассой, Максим сумел разглядеть постройки, очень напоминающие замок. Это было довольно-таки далеко и, возможно, как он подумал, ему показалось. Возможно это невысокие горы, окутанные утренним туманом, создавали такую иллюзию, возможно… «Возможно надо больше спать, – подумал Максим, – я, в конце концов, не Суворов и не Наполеон, и не Маргарет Тэтчер, и не Черчилль, и не… Прилягу».

А осень уже полноправно вступила в Санкт-Петербург. Он пожелтел, покраснел, и в Крестовском парке под песню «Осень» дурачатся Шевчук, Кинчев и Бутусов. Дожди ещё не зарядили на полную мощь, придавая этому величественному городу свойственное только ему очарование. Но уже стало зябко. И ветер становился всё колючим, неся свежесть с Финского залива. Нева улыбалась не так тепло. Пусто на Сенатской площади. Для декабристов ещё не наступил сезон. А Медный всадник грозно указывал в сторону Европы, в сторону запада. На запад! Там старый замок, замок Дракона, и там Дракон! Там Дракон!

– Уффф, – Максим очнулся от дремоты. – Что это было? Ага, всё-таки я прикорнул под утро-то. Девятый час уже!

Максим вскочил, быстро умылся и направился будить Купера. Выходя из номера, он кинул взгляд в окно и снова увидел очертания построек, похожих на замок.

– Вот чёрт! – Максим встряхнулся.

Купер уже сидел в гостиничном кафе и ждал Максим.

– Доброе? – спросил Максим, подсаживаясь.

– Вот меню, – предложил позавтракать Джон, не отвечая на вопрос.

– Мне только одному это кажется? – спросил Максим, указывая на очертания замка.

– Ты про дворец герцога Бруно? – как бы между прочим, переспросил Джон.

– Да, – медленно поддержал его Максим, – именно Бруно я и имел в виду.

– Час по идеальной дороге, и мы там. Сегодня, насколько я помню, там ничего, кроме уроков фехтования. Их муштруют семь дней в неделю. Это юнкерская школа для детей наиболее успешных и богатых родителей, таких как я и мой младший брат.

– У тебя есть брат? – Максим не знал, чему удивиться в первую очередь.

– Майкл. Надежда родителей. Иначе так просто меня бы не выпустили в открытое поле, даже и удостоив немалым капиталом. Он на шесть лет младше меня. Сейчас на каком же… на втором курсе. Я свалил с первого неполного, вот в такое же воскресенье. Вставил шпагу в ножны и сказал: «Прощай запрограммированная, пусть роскошная и богатая, жизнь. Я на волю!»

– Звучит красиво. Хочешь повидаться с братом?

Джон задумался.

– Не уверен. Хотя, если воспользоваться случаем… А мы никуда не торопимся?

– Два-три часа в минус, – сказал Максим. – Обратно без ночевки.

– Давай перекусим, и я подумаю, насколько мне к лицу родственные чувства.

– Ты поэтому такой суровый с утра?

– Наверное, – хмуро ответил Джон и подозвал официанта.

Что вынес Максим из этой неожиданной краткой поездки, он понял очень нескоро, несмотря на то, что она врезалась ему в память и не покидала, пожалуй, никогда.

Джон крайне скупо познакомил Максима со своим братом, Майклом, те пожали друг другу руки, после чего братья удалились минут на пятнадцать.

На это время Максим остался стоять перед высоким забором, сложенным словно из огромных чугунных пик. За забором, окруженная со всех сторон зданиями дворца, напомнившему Максиму королевский дворец в Мадриде, располагалась просторная площадь, вымощенная булыжником.

И на этой площади происходило действие, в один миг перехватившее Максиму дыхание. Сотни две юнкеров, выстроенных в два ряда друг напротив друга, с обнаженными шпагами замерли в ожидания приказа.

– К бою! – пронеслось над площадью.

Мощное шуршание долетело до Максима.

– Готовы? – снова пронеслось над площадью.

– Готовы! – разнесся рев из сотни голосов.

– Алле!

И зазвенела сталь… И закружилась голова у Максима…

Вот оно, какое-то совсем древнее, дикое чувство! Желание обладать оружием! Бросаться в бой! Побеждать или гибнуть! Вот оно ощущение силы и, если не уверенность, то надежда на возможность сделать шаг к свободе… Звенела сталь…