Вихрь переправ: 4. Если жить хочешь в новом мире

Мальчишка и упырь ускользнули. В который раз? Это уже раздражало. Всё же было рассчитано, хотя стопроцентной гарантии никогда нет в операциях подобного рода, но всё же, всё же… Проигрыш выпал на минимальный процент, а Саркар хоть и одержал в сражении верх, проиграл снова. Ещё такой проигрыш и стул под ним качнётся.

И Митке подлил масла в огонь своим трусливым бегством. Жалкий тип, кретин! Самоуверенный выскочка рассчитывает на поддержку Совета Держав, будто им есть до его ничтожной фигуры интерес. Хотя, среди этих высокомерных олухов найдётся горстка завистников. Ох, и затрясутся их жалкие ручонки, выпятятся сластолюбивые рты – прям жабы во время спаривания, – когда им предложат его голову на золотом блюде!

Ещё и чету Катуней преподнесёт, недомерок жадный. Ставка высока как никогда. Время ошибок прошло, теперь нужно ставить на осторожность и… беспрекословность. Не давать никому очухаться, никакого двоемыслия, никаких оглядок назад – гнать это серое стадо вперед, к обрыву, и чтоб не смели блеять. Если дать слабину – растопчут.

Флегонт Саркар исходил вдоль и поперек свой кабинет, но движение не приносило желаемого успокоения. Он нервным шагом подошёл к большому оконному проёму.

Декабрь с переменчивой погодой, с плюса на минус, только подливал разочарования в его мятущиеся мысли. Серая панорама за окном не радовала и не ободряла глаз, даже слабые потуги зимы в виде тщедушной снежной посыпки никуда не годились. Бессменный помрачнел ещё сильнее.

– Господин, – с верхотуры книжного шкафа осмелился подать голос Алконост, серый филин, единственный обладал привилегией на вмешательство в сумбурный ход рассуждений союзника.

Саркар не отозвался, застыв на месте, словно унылый городской пейзаж его околдовал.

– Господин, – позвал снова прислужник и, тревожась за душевный покой союзника, покинул дневное прибежище, спикировав на стол.

Дуновение воздуха от взмаха птичьих крыльев, очевидно, вырвали человека из пучины мрачных раздумий. Праведник №1 едва заметно дрогнул и повернулся спиной к уличной панораме.

Филин смотрел на союзника в упор большими круглыми глазами, окрасившимися в из жёлтого зелёный цвет от беспокойства. Проницательный взгляд выцветших, как небо над городом, бледно-серых глаз скрестился с выразительным взором совиных глаз. Лёгкий прищур человеческих глаз без слов выразил: что предлагаешь?

– Да, много мышей ускользнуло из цепких лап, но, господин, ты упускаешь из виду ещё одну мышь, – вкрадчиво произнёс филин, не моргая и не отводя круглых, как блюдца, очей, как бы ему не по душе был хмурый настрой союзника.

– Ты о той белокурой девице, что так лихо подставила упыря? – поддержал игру в гляделки Саркар, уподобившись прислужнику и неотрывно, смотря в глаза напротив. – Серьезно? Равнитель?

Человек говорил небрежным, даже пренебрежительным тоном, но Алконост превосходно изучив за столько лет сотрудничества своего союзника, тут же уловил потаённый страх, затиснутый праведником вглубь, и в первую очередь, от самого себя. А лучший способ побороть страх – вытащить его наружу и, набравшись мужества, сразиться с ним. Прислужник должен помочь, в том его обязанность.

– Не стоит недооценивать роль Судьи в нашей игре, – учтиво обозначил Алконост, но голова его держалась прямо и гордо. – Правда я знаю о Равнителе ровным счётом ничего, но должны быть источники, в которых мы раскроем его суть и предназначение. Одно мне стало ясно после площади Свободы: Равнитель не на нашей стороне, ровно, как и не на вурдалачьей.

– Об этом и я догадался, проницательный мой друг, – иронично подметил союзник, однако в его бесцветных глазах мелькнул интерес.

– Не стоит сбрасывать её со счетов, господин, – упрямился совиный взгляд. Саркару ли было не понимать, как тяжело филину держать его взор. Упрямый чёрт! – Твоей сильной стороной была и есть внимательность к мелочам, мимо которых большинство пройдёт мимо. Именно эта способность и выделила тебя среди прочих. Дьявол прячется в мелочах. Так давай вместе вытащим его и посмотрим, с кем имеем дело.

– Так ты уверен, что на поле появился новый игрок? И его стоит опасаться? – В голосе мужчины, до того ровном, прозвучало любопытство и даже нечто, близкое к надежде.

– Я не знаю, что несёт в себе Судья, но источники нам раскроют его интерес. А интерес у Равнителя точно есть. И какова его роль в нашей игре, выяснится после того, как мы изучим все необходимые материалы.

– Допустим, – задумчиво проговорил Саркар, медленно отводя глаза.

В этом «поединке» в гляделки он решил доставить удовольствие филину – стать победителем, в виде редкого исключения. Всё же прислужник наравне делил с ним жизнь, а это неоценимо.

Алконост уловил в отведённом взгляде бледно-голубых глаз знакомый лукавый проблеск – союзник уже что-то строил в голове, придумывал новую комбинацию. Флегонту Саркару просто жизненно необходимо изнурять мозг заковыристыми ходами и дальновидными перспективами. Если бы не стезя праведника, из него вышел бы великий шахматист.

Медленным, степенным шагом Бессменный проследовал к письменному столу и уселся в широкое комфортное кресло. Пододвинул ноутбук и, включив его, ввёл в поисковую строку комбинацию из букв.

– Что ж, Алконост, начинаем новую партию, так сказать, с нуля, – изрёк он, кликая мышью на ссылки. – Напомни мне вечером о Митке: нужно связаться с А́лькамом Име́ром в Совете Держав. У него обязательства передо мною, придётся ему немного запачкаться, чтобы удержать превосходство голосов за моей персоной. И ещё! Катуни. Они теперь обуза. Эти свидетели должны исчезнуть из Буэро. Дурак Митке думал, что помог этим бедолагам, вызволив их отсюда, а я ведь и не собирался их трогать. Помурыжались бы чуток под землёй, а там, гляди и сынок бы попался. Отпустил бы старших, на кой они мне? А Митке им всё подгадил этим побегом. Что ж, им же хуже.

– Всё правильно, господин, всё верно, – обрадовано заухал прислужник, серые перья взъерошились на его голове.

Главное, направить темную энергию союзника в нужное русло, которое уже полно мутной водицы. Филин, довольный собою, раскинул большие крылья и за пару взмахов поднялся обратно на шкаф. Теперь можно насладиться сном до самого вечера, пока господин занят.

***

Зиновию поглотила ярость.

Её сотрясал гнев, о котором она подзабыла за тринадцать лет. Её лицо заливали слёзы, горькие, обжигающие кожу, но она их не отирала, считая священным покаянием.

Перед той, что вдохнула вторую жизнь и одарила надеждой.

Перед той, которой она пожертвовала. А та согласилась, хотя у неё ещё вся жизнь стояла впереди с любимым мужчиной. И где теперь оба? И кто виноват? Планы, расчёты, ставки – всё чушь! Всё даёт осечку, всё идёт не так, как по сценарию, как бы ни был тот хорош.

И снова праведники перечеркнули её волю. Снова он. Саркар, Бессменный, №1. Это имя горело выжженным клеймом внутри неё. Сколько же она должна ещё принести жертв в угоду вселенной, дабы та, наконец-то, исполнила её волю?

Ирина Лотар. Иришка Яншина. Преданная и искренняя, верная до конца дружбе. Её наречённая сестра. Старшая подруга. Её больше нет на этой планете. А всё потому, что Зиновия всего предусмотреть не могла. И Олумб, этот маленький славный фенек, наверняка разделил участь хозяйки, ведь на площади лиса не было.

Пришлось переправляться не в Орангек, так рисковать она не собиралась, а в дом Салины Аликуды, в Фиренце. Цыганский район Калаис-Виве-Куи на первых порах сгодится для того, чтобы переждать и придумать новый план. Правда, Салина на редкость навязчива, но зато покорна и до невозможности глупа. Что ей не скажи – всему верит и всё исполнит.

Но как же досадно, что ноутбук остался в особняке Астрогора! И как она забыла его захватить с собой, когда оправилась на площадь Свободы? Ведь знала, что не вернётся. Ладно, ничего критичного, даже если ему удастся взломать её пароль, большую часть информации она стёрла перед началом операции «Вьюга». Словно в будущее глядела. Правда, там остались кое-какие записи. Но что с того?

И всё же, исступленно завывая, мучилась бывшая хозяйка Голубой комнаты орангекского особняка. Столкнув вурдалаков и праведников, выставив между ними буфером мальчишку-всеслуха и его незадачливых друзей, она не получила и доли желанного удовольствия. Всеслух – всего лишь парень, которому не посчастливилось родиться с особым даром. Отчасти, Зиновия Руссу жалела его. Но так нужно. Он был пешкой, немаловажной в её игре.

Револьд? Выкарабкался ли он из той заварухи? Он мог, это недюжий человек, хоть и держится тёмной стороны. Есть в нём что-то, что влёчет. Какой-то скрытый интерес. Но он, как бравый моллюск, крепко держит створки запертыми, и отдаст жемчужину только под натиском ножа. Даже жаль, если он не избежал худшего. Из него мог бы выйти толковый лидер, если б он не выбрал вурдалаков.

Саркар, вот кому она желала всем сердцем смерти. И желательно, мучительной и медленной. Такую, чтобы у него душу жгло, как горит у неё до сих пор. Этот выродок не должен ходить по земле, дышать с нею одним воздухом и обладать такой властью!

Ничего, она может ещё подождать. Всё-таки тринадцать лет ждала, так что несколько дней, недель или месяцев уже не имеют значения.

Миру нужен баланс. А она Равнитель, Судья, Госпожа судеб. Она восстановит баланс. Пусть для этого придётся пожертвовать всем миром.

Но прежде – оплакать этот мир.

***

Если всё, что происходило с ним и его компаньонами до того момента, ещё поддавалось хоть какому-то разумному обоснованию, то следующий шаг рвал все логические цепи вдрызг.

Наверняка жалость – поводырь совести и отголосок сострадания.

А как иначе можно было разъяснить себе, что главный преследователь, подлец и, вдобавок, вурдалак (пусть и раненый) нашёл опору в виде Матфеева плеча (пусть и частично), когда по всем канонам и доводам рассудка его нужно было оставить доживать последние минуты на влажной от снега мостовой площади Свободы?

Конечно, легче всего свалить эту новую оказию на хрупкие плечики Лукерьи Баранки. Как-никак подстреленный субчик – её бывший любовник. Она не пожелала его оставлять. Оно и понятно. Но не мог же Матфей допустить, чтобы и Луку подстрелили, пусть и из-за глупости. Вот и подставил плечо, а за ним и Виктор Сухманов, крепко сжав губы и свою гордость. М-да, не всякий день увидишь, как влюблённый парень помогает на себе тащить полуживого любовника возлюбленной.

Но кто-кто, а Эрик Горденов поразил Матфея Катуня сильнее прочих. Правда, прежде он стребовал с Лукерьи, без злобы, без желчи, но прямо и загибая пальцы на ладони для вящей убедительности.

– Зачем? Ну, объясни, зачем мы его с собой взяли?! Сколько бед по его вине: Нил, Юнка, Карасу, ты, в конце концов! Да ему же плевать на тебя. На всех.

– Это вопрос баланса, Эрик, – спокойно ответила Лукерья, её пальцы ухватили прядку рыжих волос и убрали за ухо. – Если бы мы его оставили там, он попал бы в руки Саркара.

– Ну и пусть! Поделом! Одним негодяем стало бы меньше, – тут же выпалил парень.

– И тогда бы нам достался самый большой и мощный негодяй, которого некому было бы притормозить, – вразумительно парировала девушка, устремив на собеседника укоризненный взгляд карих глаз, продолжая разжёвывать очевидный факт. – Нам же самим невыгодно, чтобы Астрогор погиб или стал пленником праведника. Пока он жив, – а я надеюсь, что он выкарабкается, – у нас есть буфер. Поверь, у Револьда есть причина жаждать смерти Саркара. Нам выгоднее, чтобы он остался в игре.

– А может, в тебе говорит влюблённость? – язвительно отверг доводы приятельницы Философ.

Виктор Сухманов сделал вид, будто не расслышал эту колкость, но внутренне напрягся.

– Не буду отрицать, чувства до конца не угасли, – невозмутимо ответила Лука. – Но на данный момент я выступаю за общие интересы, а не за себя лично. Астрогор нужен нам живым. К тому же он нам обязан жизнью, а я хорошо его изучила за то время, что жила в его доме: он не любит долго оставаться в долгу.

– И что же? Хочешь сказать, что он прямо сейчас откажется от посягательств на Мафа и станет нам добрым товарищем? – зло усмехнулся парень, эмоционально махнув руками.

– Нет, такого не произойдёт. Но мы добьёмся лучшего – мы заручимся его нейтралитетом.

Аргумент прозвучал более чем здраво. И вот тут Эрик всех удивил.

Эрик, которому сильнее других досталось, не считая пропавшего Нила Хотина. Эрик, чьего прислужника убил Волкодлак, волчий пёс Астрогора. И именно Эрик, как только ворон и филин перенесли ребят с площади Свободы на проспект Воображения, – до забавности узкую улочку, пересекающуюся с улицей Волхвов, – предложил новый адрес отправки. Благо у ребят появилась временная передышка, и можно было провести дальнюю переправу по всем правилам.

– Белручей, – не задумываясь, скомандовал юноша, отчаянно тряхнув хвостиком каштановых волос.

Матфею сразу подумалось, что приятель не с бухты барахты вытащил это название, которое показалось смутно знакомым.

– А где это? – поинтересовалась Лука, с тревогой вглядываясь в лицо раненного вурдалака.

По правде, дела Револьда Астрогора казались совсем никчёмными: бескровное лицо с посиневшими губами на безвольной голове являло прескверную картину. К тому же ранение оказалось сквозным, срочно требовалось обработать и зашить рану. Но сдавать в больницу лидера вурдалачьей группировки – равносильно сдаче его в руки Саркара. Праведное братство контролировало фактически все сферы деятельности в государстве. Во всяком случае, в Вирии, где и располагался их головной офис.

– Это за Горницами, в пятидесяти километрах на севере, – уточнил Эрик Горденов.

– Но это же не так далеко от Горниц, Философ! – пришла в недоумение Юна Дивия.

Эрик невозмутимо повёл плечами и в своей излюбленной степенной манере удосужился «дожевать» выданную информацию.

– В том и смысл: нужно прятаться под самым носом. Всё дело в наглости, от нас этого не ждут. До сих пор мы скакали, как блохи, по карте Терриуса. Да, в Горницах, наверняка, нас ожидают, но в глуши под Горницами – вряд ли.

Сеера, чёрная миниатюрная кошечка и вторая прислужница молодого человека, одобрительно мяукнула – план союзника ей пришёлся по душе. Большой дымчатый кот Виктора Сухманова, Лиандр, напротив, настороженно водил ушками. Вот кто не знал покоя, так Рарог – саламандр переворошил внутренность рюкзака на спине Матфея, вереща, взвизгивая и тараторя свои любимые поговорки.

– Погоди, а где мы будем жить в этом Белом Ручье? И что это такое? – окликнул, морщась, Виктор Сухманов.

Основная тяжесть Астрогора досталась ему, а кровь, которую кое-как заткнули разорванной надвое футболкой того же Виктора, долго сдерживаться не могла. Вдобавок натёкшая из раны кровь вурдалака хорошенько перепачкала куртку Виктора, равно как и Матфея. В таком виде небезопасно попадаться на глаза обычному обывателю. Хорошо, что проспект Воображения после полудня насчитывал только их жалкую компашку, но кто знает, долго ли?

– Белручей – небольшой посёлок, – терпеливо добавил Эрик к вышесказанному. – У нашей семьи есть старый знакомый. Эдуард Ба́рсгард. Он давно перебрался в Аркону, а дом не стал продавать – туда на всё лето приезжает, отдыхает от суеты столицы. А нам разрешил в любое время приезжать и жить в его доме, когда он в отлучке. Это даже лучше для дома, если кто-то за ним присмотрит.

– А вас знают в Белручье? – задала вопрос Лука.

– Ну, соседи, те знают. Но не так чтоб хорошо. Но лица наши там примелькались. Говорю, посёлок небольшой.

Ребята переглянулись. Раздался тихий, как звук сквозняка под порожком двери в ветреный день, стон Астрогора. Следовало торопиться с действиями.

– Вариантов нет, – подвела итог Юна Дивия. – Что ж, пора уже возвращаться в родные края, пусть это даже и глубинка.

Наскоро оцарапав запястья ножом и отсчитав необходимое количество кровавой платы переправщикам, компания друзей крепко сцепила руки, прижала прислужников и отдалась воле навалившегося на них вихря переправы.

***

У зимы свои преимущества и одно из них – ранний приход вечера.

Когда вихрь переправы развеялся на окраине посёлка, сумерки давно загустели и налились чернилами. Небо, чистое и безоблачное, уже поблёскивало ранними звёздами. Землю, в сравнении с мостовой Арконы, покрывал добротный слой пушистого снега. За пределами больших городов, особливо в глубинках, зима сбрасывала стеснение и, не встречая препон в виде тёплого, пропитанного испарениями городского воздуха, распоясывалась в полной мере. Стужа, снегопад и хрустальный воздух – естество.

– Нам нужна тёплая одежда, – пробормотал Эрик Горденов, кутаясь в куртку, которой разжился в Агнишандире.

Любимое пальто Философа осталось у стен Белого храма, впрочем, и оно бы теперь не особо спасло – зима уважает шубы, дубленки и пуховики. Утепляться нужно всем.

Белручей встретил чужаков тьмой улочек и россыпью золотисто-медовых глазниц домов. Словно дремавшие наседки, рядками, нахохлившись и зарывшись ногами в снег, ютились деревянные домишки, чьи дымоходы чадили небо.

Путешественникам повезло не столкнуться с местными, пока Эрик вёл их по одному ему известному маршруту. Временами в морозный воздух вливались соблазнительные домашние запахи: кто-то ужинал жареной картошкой со шкварками, у кого-то пеклись пироги, а где-то лакомились тушёной капустой с мясом. Словно тонкие незримые нити, ароматы пронизывали пространство улицы, раздражая голодные желудки путников, соблазняя, наполняя горечью бессрочного блуждания и грустью воспоминаний об отчем доме.

Дом Эдуарда Ба́рсгарда вскоре отыскался. Это оказалось довольно причудливое строение, состоящее из двух этажей: нижний был сложен из красного кирпича, а верхний – сколочен из деревянных брусьев. Треугольник крыши из асбестоцементных листов венчал дом. Жилище с тёмными окнами окружал, как и полагается, аккуратный деревянный забор с высокой калиткой на замке.

– И как мы туда пройдем? – шепотом поинтересовался Виктор, силы его уже были на исходе, но он старался не показывать истинного положения дел, нарочито держа спину ровно.

Кто бы знал, как тяжело ему это давалось с ношей в виде полуживого вурдалака. Хотя Маф знал, он шумно дышал, всё чаще подтягивая Астрогора, не желая, чтобы «груз» целиком пал на плечо товарища.

– Всё в порядке, – заверил Эрик Горденов, наклонившись и шаря рукой внизу.

То ли для виду, то ли для дополнительного крепления хозяева снабдили основание каждой доски забора приличным валуном. Из-под одного из них, поворошив снег, юноша вытащил маленький пластиковый пакет, в котором хранился ключ от калитки.

– Всё продумано на случай, если хозяева забудут или потеряют ключ, или кто-то с их разрешения пожелает пройти через калитку, – самодовольно ухмыльнулся Эрик, демонстрируя друзьям ключ, точно тот – сокровище древнего клада.

– Ага, а мы – те самые кто-то, – сквозь зубы иронично процедил Матфей, мысленно подгонявший приятеля. – Может, ускорим процедуру?

Эрика просить дважды не стоило. Ключ от самого дома, как и его собрат от калитки, оказался в полиэтиленовом пакете над входной притолокой двери.

– Госпожа, я оставлю тебя. Настала пора охоты. Я вернусь утром, – попрощался Элигос с Лукерьей Баранкой и улетел в ночное небо.

Филин единственный, кто оставил компанию, остальные прислужники предпочли провести ночь в убежище стен.

От долгого отсутствия хозяина дом отсырел и промёрз – внутри оказалось чуть комфортнее, чем снаружи, единственное отличие состояло в том, что здесь не дул ветер. Хорошо, что дядя Эд, как по-местному звал знакомого Эрик, слыл предусмотрительным и рачительным владельцем: электричество работало без сбоев, поленница забита до отказа, а в кладовой хранилось предостаточно запасов, чтобы спокойно прожить месяц, если бы возникла такая необходимость. Даже с водой порядок: в доме устроен водопровод путем подвода от скважины. Правда, прежде чем получить прозрачную воду, пришлось около десяти минут сливать мутноватую жидкость, но то пустяки.

Первым делом, когда вода очистилась, вскипятили небольшую кастрюльку на электрической плитке. Теперь можно было полностью заняться Астрогором. Раненый так и не пришел в сознание, и Лука страшилась мысли, что уже поздно, что бесценные минуты упущены, но пульс, пусть и тщедушный, уверял в обратном. Очевидно, у вурдалака имелись причины задержаться на этом свете.

– Лучше бы дали ему спокойно отойти к праотцам, – внёс своё мнение по поводу спасательной операции Гамаюн. Ворон по привычке занял позицию на дверце кухонного шкафчика.

– Ты прав, это было бы лучше и легче, – Матфей согласился тихо, так, чтобы не услышала Лука, косясь в её сторону. – Но иногда то, что легче и лучше на первый взгляд, после может выдать худший результат. Лука права: нам нужна подстраховка, а вурдалак – наш единственный козырь на сегодняшний день. Точнее, ночь.

Ворон предпочёл опустить продолжение своих взглядов на перспективу «козыря», удовольствовавшись созерцанием сверху на копошение людей.

Раздев Астрогора по пояс и пристроив на диванчике, который располагался в гостиной, она же служила и одной из спальных комнат, девушки осторожно промыли раны и, продезинфицировав найденные иглы, заштопали на свой лад. Аптечка также порадовала: в ней кроме йода и ваты с марлей, оказался пристойный набор блистеров с разноцветьем таблеток и разнообразием названий, некоторые были незнакомы.

– Ну, дядя Эд не совсем здоровый, – попытался дать разъяснение изобилию пилюль Эрик, вертя в руках некоторые экземпляры. – У него хронических много болячек. А у тети Нади, его жены, вечное давление. Вот они и держат аптечку битком набитой.

Сеера уже обошла весь первый этаж и теперь тёрлась о ногу союзника, неоднозначно намекая, что неплохо бы приступать к ужину, но Эрик то ли не распознал красноречивого сигнала прислужницы, то ли попросту игнорировал.

– Очень хорошо, что твои знакомые хроники, – с милой улыбочкой произнесла Лукерья, изучив всё содержимое и выудив один блистер. – Антибиотики сейчас кстати.

Она растолкла белую таблетку и смешала её с водой в стакане, а после влила в полуоткрытый рот Револьда, так, словно до этого имела стаж медсестры. Из горла мужчины донесся булькающий звук, но он тут же прекратился.

– Он в глубоком сне, очень хорошо. Пульс вроде ровный. Теперь можно заняться ужином. Я так голодна! – потягиваясь и зевая, выговорила бывшая шпионка, укрывая былого любовника найденным в платяном шкафу стеганым одеялом.

К тому моменту дом уже начал прогреваться, благодаря стараниям парней – Виктор Сухманов, привыкший топить дом дровами, скоро оживил печное нутро, подкормив его старыми газетами, кипа которых хранилась неподалеку, а Эрик с Матфеем натаскали дровяные горбыли в дом со двора.

– Осина. Хорошо, – похвалил Виктор.

Эрик и Матфей оказались худшими знатоками: в их домах отопление было газовым.

Лиандр единственный, кто отважился снова выйти на морозец, сопроводив людей до поленницы и обратно. Рарог, никогда не любивший холод и сквозняки, оно и понятно – куда ящерице до кошки или совы – выбрал самое тёплое местечко: устроился на табуретке с мягким сидением, которое специально поставили ближе к печке. Там ящер блаженно и задремал.

Постепенно запах плесени и промозглой сырости отошёл, чугунная печурка работала на совесть. По словам Эрика, в соседних домах печи были сложены из кирпича, по старинке, но там люди жили круглый год, а в доме, где семья обитала только несколько месяцев в году, да и то в летний период, смысла в таком громоздком устройстве нет.

– А на втором этаже? Там как с отоплением? Всё-таки вторая часть дома из дерева, – уточнила Юна Дивия, пока что никто не поднялся на верхний этаж, хотя наверняка об этом думал каждый.

– Сперва должна протопиться нижняя часть дома, кирпичная, – прояснило доверенное лицо дяди Эда. – А наверху три комнатки, в каждой электрический обогреватель. Ими редко пользуются, только когда лето выдается особенно холодным.

– Ребята, у нас предложение, – вдруг прозвучал позади парней, собравшихся у узкой лестницы, ведущей наверх, голос Лукерьи, бодрее обычного. – Растопите баньку, так охота помыться после бесконечных скитаний черт те где. А мы с Юнкой пока ужин организуем, кофе сварим, у хозяина, оказывается, есть отменный припас кофейных зерен. И кофемолка имеется.

Соблазн попариться в жарко натопленной баньке охватил всех. Уговаривать никого не пришлось, юноши дружно отправились во двор, где стоял небольшой, добротный сруб бани. Обе кошки решили составить им компанию.

– Мы? – удивлённо переспросила Юна.

– А ты против? – невозмутимо отчеканила приятельница и заговорщицки подмигнула. – Я думала, что без конкурентов ты спокойнее выберешь нам подходящую комнату.

А Юна будто только того и ждала, уже не сдерживая любопытства, взбежала по крепким деревянным ступенькам на верхний этаж. Саламандр, заслышав шорох её скорый шажков, тут же очнулся от дрёмы и припустил следом за нею – ни дать ни взять охранник. Ещё что-то визгливо тараторил вслед своей подопечной. Умильное зрелище.