Лунный свет

– Вы позвонили в 911, – сказал оператор (Женщина, если это так важно), буквально вытягивая Итана из размышлений.

– Моих родителей убили, а потом… чёрт! – закричал Итана сбившись с мысли.

– Пожалуйста, успокойтесь и назовите своё имя.

– Итан Тейлор, Итан Тейлор! – повторял он и слёзы, наконец потекли. Наверное, только сейчас, произнеся в слух и услышав собственный голос, он осознал, что произошло. – Им вырвали сердца… блять… им вырвали сердца…

Он слышал, как встревожено вздохнул оператор на другом конце линии.

– Итан, ты меня слышишь?

– Да!

– Ты дома один?

– Да…, наверное, один.

Секундное молчание, а затем встревоженные голос оператора.

– Что ты имел ввиду, говоря: «наверное»?

– Ну… – начал он и, кислорода явно не хватало, замолк.

– Так, Итан, попытайся успокоиться. Дыши ровно и спокойно. А когда почувствуешь, что тебе стало лучше, можешь ответить, Окей?

– Окей, – вывалил он, как многотонный груз. Секунд двадцать он восстанавливал дыхание, при этом слыша, как тревожно перешёптывались между собой операторы, стук телефонных трубок, которые они поднимали и чей-то топот на заднем фоне. – Мой брат, мисс, я не знаю где. В доме его нет, но я не смотрел на чердаке.

– Ясно, – сообщила она весьма грустно. И тон её копьём пробил слабый деревянный щит Итана, именуемого, как самоуверенность. – Как думаешь преступник может быть на чердаке?

Какое-то время он размышлял, а потом дал ответ.

– Думаю нет, мисс. У нас там нет ничего ценного.

– Хорошо, тогда сходишь проверить брата, ладно?

– Ладно.

– Итан, у тебя переносной телефон или на проводе.

– Проводе.

– Чёрт, – услышал он тихое, практически шёпотом, ругательство оператора. – Итан, оставайся на месте, помощь уже в пути. Никуда не уходи, слышишь?

– Слышу.

– Отлично, – голос её держался ровным, на тех же нотах, что и в начале, но Итан почему-то чувствовал, что сегодня она явно не уснёт, как и он сам. – Итан, расскажи мне, где ты нашёл родителей?

– В их комнате, в…

И он замолчал, пустился в воспоминания о Риче. Слёзы, набрав новые силы, спускались со щёк на подбородок, а отдута стекали на пол. «Хорошо, тогда сходишь проверить брата, ладно? Чёрт. Итан, оставайся на месте, помощь уже в пути. Никуда не уходи, слышишь?» – Старой пластинкой с фоновым шумом проигралась в его голове.

– Итан?

«Чтобы сделал Рич? Настоящий Рич, которого я знал, – спроси себя Итан. – Неужели бы он послушал эту женщину и остался бы сидеть тут, дожидаясь помощи. Неужели он бросил меня, если бы мне нужна была помощь, и я лежал на чердаке истекая кровью?!»

– Итан! Итан! Отзовись! – кричал оператор в трубку. – Твою же мать, – выругалась она вновь, а потом обратилась судя по всему к помощи. – Говорит Оператор, поспешите! Мальчишка перестал отвечать! Есть вероятность, что он потерял сознание или же был взят в заложники преступником».

«Нужно идти, Рич ждёт» – услышал Итан чью-то мысль (быть может свою) пролетевшую в одно ухо и вылетевшую через другое. Отбросив трубку, та стукнулась о стену, отпружинила вверх-вниз и принялась маятником качаться, он побежал на верх, барабаня по деревянным ступеням. А ведь когда-то Джо предлагал Кэтрин сделать их мраморными, на что та сказала: «Валяй, если деньги найдёшь». Рука его скользила вверх по периллу и, казалось, служила не в качестве опоры, а в качестве каната, по которому Итан взбирался наверх. Взбирался вплоть до чердака, где всё остановилось: Итан, его сердце, взгляд, мысли.

Он стоял, смотря пустыми глазами в темноту, ту самую неизвестность где живут монстры и где эти самые монстры держат в плену Рича («Что за детское сравнение» – Возмутился он сам на себя). С чердака веяло чем-то не хорошим, как от (КУРГАНА!) гнилой листвы, перемешанной вместе с грязью. Но уже на второй вдох все эти ложные запахи – плод воображение, – исчезли и осталось лишь типичная для чердаков сырость. Но почему ею так сильно веет? Почему? Итан так и не ответил себе.

Шаг за шагом, он поднимался всё выше и, подобно подъёму на Эверест, его давление увеличивалось. Страх лезвием катаны вошёл ему под кожу, разрубая никчёмные нити мышц и белые кости. Он, страх, впился в душу, оставив в ней отметину. Но всё же, не смотря на всё это, Итан поднялся вверх, на чердак – во мрак. Он пробежался рукой по стене, справой от него стороны. Нащупал выключатель и попытался включить свет. Вышло с третьего раза. Лампочка вяло замигала, грозясь уснуть, но всё же не потухла. Осталась единственным на чердаке светилом.

Они встретили его: взгляды чучел, из глаз которых игриво поблёскивал тусклый свет лампочки, висячей на оголённом проводе. Шёрстка рыси стоявшая дыбом, добавила несколько баллов по шкале ужаса Итана, а её оскаленные зубы, заставляли отвернуться. Но Итан не мог этого сделать, он должен был проверить чердак, чтобы найти брата.

– Риччи, ты тут? – позвал он.

В ответ прозвучал тишина, практически убедившая его что брата, тут нет, а страх приятно устроившийся в груди подыграл ей и посоветовал спуститься на кухню и следовать указаниям оператора. Однако сейчас Итану хотел и действовал по одному правилу – это нужно сделать. И не важно, боится он или нет, ему нужно продолжать искать брата. Идти по этому тернистому пути, потому что те, кто останавливают себя никогда не достигаю цели. И поэтому сейчас, Итан преодолев свой страх прошагал уже половину чердака, в поисках Рича. Он слышал своё тяжёлое дыхание и морды зверей враждебно настроенных к нему. Но он не слышал, как позади него скрипели ступени и не видел, что сзади появился Рич.

– Я уже думал, ты никогда сюда не поднимешься, – сказал он спокойным тоном.

Итан замер и по телу прошла дрожь – радостная, успокаивающая, отдавшаяся солнечным лучом во мраке. Губы поднялись полумесяцем, а слёзы, стекавшие по щекам, засели на их краешках, совсем как тот мальчик рыбак на острие луны из заставки: «DreamWorks». Он обернулся с открытым ртом и застыл. Глаза его синие с фиолетовым оттенком встретились с чёрным глазами брата, выражающими одну лишь (Пустоту?.. нет) тьму.

Рич стоял на пороге чердака, с собранными в хвост волосами, собранных красной резинкой. Брови его нагнулись под мелким углом к переносице, а правый краешек губы нервно дёргался, словно её потягивали за верёвочку сидящие на прядях волос, свисающих с обоих сторон висков, феи. Когда взгляд Итана, более не способный выдерживать взгляд брата, соскользнул вниз невнятные чувства – и, пожалуй, самые ужасные за всю минувшую и будущую жизнь (если таковая конечно будет), – впустили в него свои клыки. Двенадцатидюймовое, широкое лезвие кухонного ножа блестело в правой руке Рича, подобно остекленевшим глазам чучел зверей. Местами, на нём виднелась кровь, застывшая не так давно. А в левой руке был сетчатый мешок, обвязанный вокруг запястья, такой в каких обычно покупают фрукты: мандарины, апельсины, киви, ананасы. «Гранат» – в попытке успокоить себя подумал Итан, смотря на сетчатый мешок, внутри которого лежали тесно прижатые друг к другу сердца.

– Р-Рич? – подняв глаза обратился он к брату и тот сделал шаг навстречу. – Ты нашёл этот мешок и нож, правда?

Рич остановился, закинул голову ввысь и расхохотался. Громким, басистым смехом – смехом ненормального. Секунды, что он смеялся, Итан отпрянул на шаг назад, вернув прежнюю между ними дистанцию.

– Какой же ты тупой, – заявил Рич, перестав смеяться. – Неужели ты не понял, – он сделал шаг и Итан зеркально повторил за ним, но в обратную сторону, – что это я убил их.

– Ты врёшь! ВРЁШЬ, ВРЁШЬ! – закричал Итан, продолжая отступать. – Ты бы никогда так не сделал! Я ЗНАЮ!

Рич зажмурил глаза и издал прерывистый смех. Резко успокоился и лицо его сделалось серьёзным.

– Ты ничего не знаешь. Ничего.

– О тебе, я знаю много!

– О-о-о, – протянул Рич и заворочал головой. – Ну сейчас проверим, – улыбка оскалила его зубы. Они почему-то были в крови («Пил кровь из сердец?» – спросил у себя Итан, но прозвучало это как утверждение). – Знаешь где Дарвин? – гусиная кожа, подобно треснутой броне проявилась по всему телу Итана, а глаза его в ужасе округлились. – Да, ты правильно подумал. Это я убил его. Зарубил собственными руками, вот эти вот ножом, – приподняв нож, помахал двенадцатидюймовым лезвием, как ребёнок погремушкой.

– Почему, он же был таким хорошим др…(Другом), – не успел Итан закончить, как Рич вновь откинул голову назад и засмеялся.

Итан резко переместил ногу назад, чтобы как можно сильней разорвать дистанцию, но этакая неосторожная сыграла против него. Нога задела прибитый к полу брусок, каких было много на чердаке, и Итан с грохотом свалился на пол. Боль скоростным поездом прошлась по пояснице. Рич тревожно взглянул? Нет, возбуждённо.

– Я убил его, для достижения цели мирового уровня.

«Он спятил! СПЯТИЛ!» – кричал внутренний голос Итана.

Итан понимал, что вставать бесполезно и сделав это он лишь усугубит своё положение. По крайней мере крутые парни в боевиках никогда не встают, а продолжают ползти, смотря в глаза противнику (Но это не противник, а твой брат, обезумевший брат!) и надеясь на лучшее.

– Ты жалок, Итан, – заявил Рич, сократив дистанцию до пяти метров. – Я расчленил эту чёртову кошку, слышал бы ты как она жалостно визжала! Знал бы ты, какое это наслаждение! – облизнул губы и резко закрыв глаза засмеялся.

После этих слов один из трёх возможных клапанов в душе Итана открылся. Из этого клапана шёл пар ненависти обжигающий его изнутри и побуждающий ударить брата. Выбить из него всю дурь, заставить сознаться во лжи собственных слов.

– Родителей ты тоже убил, ради так называемой «Цели мирового уровня»?

– Верно, – согласился Рич и благородно, как в фильмах про средневековье, кивнул. – Вижу ты не настолько тупой, как я думал.

– А сердца?.. (Это варварство, зверство, РИЧ! Нет ты этого не мог сделать!)

Итан продолжал ползи, а Рич, уже способный схватить брата за ногу остановился. Лицо его обрело спокойное выражение, голова склонилась на правое плечо, а задумчивый, пустой взгляд посмотрел прямиком в душу Итану.

– Я лишь забрал то, чего у них никогда не было, – заявил Рич. – Они были жалкими, неспособными созданиями, которые должны были умереть для нового мира.

Второй клапан не просто открылся, а треснул. Струйки, пара выходившие с трубы, начинали разрывать металл и в конечном счёте прорвали его. Ненависть возросла в несколько раз, и сейчас Итан хотел лишь одного: выхватить у Рича нож и убить его. Однако в тоже время он продолжал слышать тот тихий шёпот, в глубине подсознания, просящий брата очнуться.

– Ты идиот? – возмутился Итан подобной дерзости брата. – Что ты несёшь Рич, прошу тебя, очнись! Стань пре-прежним… – и он зарыдал. На секунду закрыл руками лицо, вытер слёзы, а когда убрал их заметил, как брат двинулся на него. Продолжая ползти, Итан ощущал, что чердак кончается, и совсем скоро его встретит стена.

– Ты Итан должен стать третьим и последним шагом на пути к моей цели, – ловким движением кисти Рич сменил хват ножа и теперь держал его лезвием вниз. – Ты, такой же ничтожный, как Джо и Кэтрин Тейлоры…

– Мама и Папа! – заорал Итан сквозь слёзы. Он полз назад, захлёбываясь в собственных слезах и сопляк, теряя с каждым ползком всё больше сил, но обретая ненависть. Ненависть делает людей сильней. – Называй их Мама и Папа!!!

Рич закрыл лицо рукой и засмеялся сильно-сильно, как ни разу до этого. С его уголка рта что-то стекло. Слеза…нет, слюна. Конечно слюна, он же псих! Больной бешенством!

– Ты отправишься к ним! – прокричал Рич, разрывая собственную глотку. – К МАМЕ И ПАПЕ!

Он замахнулся ножом и хотел было его опустить, как вдруг остановился. Звуки сирен полицейских автомобилей звучали уже достаточно близко – автомобили заезжали во двор, – чтобы их можно было отчётливо услышать. Рич отвёл взгляд от Итана и медленно, как сова (с красными глазами, явившаяся во сне Итана) повернул голову влево, на сторону звука. Именно оттуда ехали полицейские.

«Итан, помощь уже в пути» – вспомнил он слова оператора, успел подумать, что это брехня, как вдруг наткнулся на стул и опрокинул его. Тот с грохотом упал на пол, а со стула в руки Итана свалилось ружьё двенадцатого калибра, с которым отец ходил на охоту.

Рич с опаской повернулся на грохот. Раздвоенный ствол смотрел на него двумя чёрными дырами («Это твой вход в бездну, Рич!»). Однако вместо того, чтобы отпрянуть назад, Рич зажмурился и засмеялся. Сделал шаг на Итана и вновь замахнулся ножом. Сердца в сетчатом мешке испугано затряслись. Он боится?

– Не подходи Рич или я убью тебя!

– Идиоты хранят ружьё заряженным, Итан, – сказал Рич с улыбкой, занося лезвие всё выше и выше. Глаза его превратились в две сплошных щёлки скрывающимися под веками. Его рука начала опускать вниз. – Я тебя…

Третий клапан открылся взрывом. Всё вскипело в ненависти, перемешалось со страхом и остальными чувствами. Чувства эти превратились в один сплошной комок ненависти, разрывающий его изнутри.

Комок ненависти требовал нажать курок, и Итан нажал.

«БАХ» – Громовым выстрелом раздался по всему дому. Итан вздрогнул, не столько из-за выстрела, сколько от чувства, когда ему на голову приземлилось что-то твёрдое и одновременно мягкое. Рука Рича обхватила его белоснежные волосы и со скользив по лицу упала напал.

… – Ю… – с запозданий прошлась последняя буква слова «Убью» и Рич Тейлор с дырой в центре груди, там, где располагалось сердце рухнул на пол, возле ног брата. Что-то наподобие улыбки блеснула на его лице – застывшей улыбки, безумной и (УРОДСКОЙ, МЕРЗСКОЙ, ЧУДОВИЩНОЙ) необычной.

Нож с громким «Дзинь упал на пол позади Рича.

– Я тебя убью – это хотел сказать, сука? – завопил Итан и свернувшись клубком зарыдал.

Стук сапог полицейских слышался всё отчётливее и для Итана они звучали колыбельной.

Потеряв все силы Итан не мог не заснуть, но ненависть пробудившаяся в нём ещё долгое время управляла им и его разумом.

Эпилог

Слово-Серебро. Молчание-Золото. Действие-Платина.

Дождь и гроза – такое же прекрасное сочетание друг друга, как встреча заката со второй половинкой, а не в гордом одиночестве. Время и боль – как супруги, поддерживали себя и становились сильней. Ненависть и… только ненависть продолжала течь в три ручья в душе Итана Тейлора. Прорванные двадцать пять лет назад трубы так и никто не починил, а Итан попросту не замечал, что с ним что-то не так; не замечал повседневной ярости, передающейся на окружающих и лишь в присутствии детей, меняющейся на грусть; не замечал собственного успеха, успеха жены, а она у него была длинноногой красавицей, известной по многим журналам моды, где её лицо украшало обложку и даже успеха детей, как младшего в школе, так и старшего, открывшего сеть ресторанов в Европе; не замечал самого главного – ЖИЗНИ. И всё же, не смотря на свою слепоту («Ты слеп. Всегда был слепым») Итан не мог не заметить изменений в здоровье.

– Мама, а почему папа не никогда не болеет? – годы назад спросил Мэт, младший сын Итана, лежа в постели под грудой одеял и с градусником, подобно кубинской сигаре, во рту.

– Я думаю, потому что он не хочет, чтобы болезнь передалась тебе, – ответила Крис и проведя ладонью по лбу, убрала склеившиеся между собой от пота, волосы.

Она вынула градусник и посмотрела температуру.

– Идёшь на поправку, Мэтью, – поцеловала сына и положив градусник поверх газеты на стол, вышла из комнаты, оставив двери открытой, чтобы в случае надобности Мэт смог позвать её.

Потерявшая былую упругую форму, старинная газета имела громкий заголовок: «!!!ЧУДЕСА СЛУЧАЮТСЯ!!! И ПОРОЙ ИЗ БЕЛОГО МОЖЕТ ПОЛУЧИТЬСЯ ЧЁРНОЕ!!!». На большой фотографии причём цветной, стоял мальчишка: грустное лицо, чёрные густые волосы и румяная, цвета оливы кожа. Подпись ниже: «Мальчишку, трагично потерявшего семью, пожалел сам Бог. Другого объяснения врачи и учёные высказать не могут. Итан Джо Тейлор, с завтрашнего дня родившийся пятнадцать лет назад альбиносом, сейчас получил краски жизни». В левом нижнем углу, мелким шрифтом писали: «Видеоигры не виноваты! Рич Джо Тейлор, убивший мать и отца, а также совершивший покушение на брата, был гордостью Луизианской старшей школы. По словам Генри Баккенса, отправленного на психологическое лечение в Чикаго, Рич Джо Тейлор был психом, поклоняющемуся подземному монстру. Однако следователи сочлись на психе и не более того».

– Тварь, ненавижу тебя! – закричал Итан и изо всех сил ударил в край памятника. Над годами жизни: «26.01.2000-31.05.2017», было одно лишь имя «Рич». Фамилия и имя по отцу, были стёрты до самого мрамора – выбиты куском, от которого паутиной проходила трещина. – Что, смеёшься небось!? – заливаясь слезами, Итан скалил зубы и смотрел на изображение брата. Смотря из-под чёлки волос, прядь которой падала ему на нос, Рич улыбался – искренне, но в тоже время таинственно скрыто, словно только что он признал собственную вину. Когда делали памятник, Итан сильно поссорился с родственниками, когда те отказали ему в просьбе не выгравировать фамилию на памятнике, в следствие чего оставшиеся три года, до своего совершеннолетия он прожил в приюте. – Как же я тебя ненавижу, ненавижу!!! – и наполнив рот слюной, он плюнул на фотографию и медленным шагом пошёл прочь, оставив семью Тейлоров, состоящую из пяти надгробий позади. Среди пяти могил лишь одна не имела две розы на плите и выглядела так, словно прошла вторую мировую войну.

Он прошёл несколько метров от могил и остановился. Дыхание была прерывистым, как у человека на холоде. Он прислушался, подумав, что кто-то позвал его по имени. Обернулся и посмотрел вдаль. С огромной насыпи, осыпанной гниющей листвой, пахло соответствующе, но более того, Итан был уверен – именно оттуда его позвали. Он сощурился и затаив дыхание, чтобы воздух входящий через нос и выходящий через рот не смог оглушить слабый шёпот незнакомца.

– Итан Джо Тейлор, я помогу тебе, если ты придёшь ко мне, – тихим шелестом шипело существо. Листья деревьев в предвкушение задёргались, как мотыльки, попавшие в паучьи сети. – Я знаю, чего ты хочешь, вижу твои мысли, и я помогу тебе, ты лишь приди.

«Ну да, конечно» – хмыкнул Итан с появившейся сквозь слёзы ехидной улыбкой.

– Ты хочешь причинить мёртвому брату страдания, что он причинил тебе, – зрачки расширились и глаза начали вываливаться из орбит. – Ты лишь приди, и я помогу тебе. Помогу, как когда-то твоему брат, – хриплый старческий смех, зазвучал на заднем фоне. Однако Итану это было не важно, над его головой лампочками загорелись два слова: «Рич» и «Страдания». – Иди на Курган…

Не успел Миктлантекутли закончить, как Итан Тейлор сломя голову пробирался сквозь каменные джунгли надгробий. Сердце работало как двигатель на высоких оборотах, а глаза как у хищного животного смотрели вперёд, на цель, на Курган и никуда более. В его глазах была лишь насыпь песка, а остальное убиралось мозгом, совсем как нос. Ноги тонули в грязи, как в топи и как никогда ранее в случае Рича, Генри, Питера и остальных. Но всё это лишь было незначительной преградой к долгожданной мечте – отомстить брату… нет Ричу, просто Ричу. Братом для Итана он перестал быть двадцать пять лет назад, а может и вовсе не был.

Совершив последний толчок-прыжок, Итан взмыл в воздух и, приземляясь, стал первым, кто заметил, как обваливается вниз земля. Открывается вход, подобно челюстям чудища, жалеющего полакомиться новыми душами. «К чёрту!» – Вскрикнул про себя он и закрыл глаза. Спину разрывала неприятная боль, как будто кошка (Дарвин) скребёт ногтями по тыльной стороне майки. А потом всё тело ощутило то что и спина. Спускаясь вниз, Итана бросало из стороны в сторону, как посылку, мчащуюся по трубе за тысячи километров к получателю. Внезапно он почувствовал свободу – вылетел из тоннеля, – и получил слабый надрез над бравой бровью. И что же это могло быть? Итан показалось что это была кость от…(Индейки)… чего-то.

Он широко раскрыл глаза, потом закрыл и вновь открыл. «Бля…стяще, просто блестяще, Итан! – высмеивал он себя с ухмылкой на лице, которую скрывала кромешная тьма. – ТЫ провалился под землю, во мрак, а всё потому что послушал какой-то голос. – Но засмеялся безумным, истеричным голосом. И секундой позже услышав собственное эхо, которые передразнивало его. Он замолчал, решив, что смеются над ним. – Нет, ты что серьёзно думал, будто тут будет тоннель, освещённый лампочками, как это бывает в шахтах!? Идиот значит». Опёршись руками о землю, твёрдый каменный пол, он поднялся. Хотел было достать телефон, чтобы воспользоваться фонариком, как невесть откуда загорелись два огонька. Языки пламени в танце покачивались из стороны в сторону, изменялись в размерах делаясь то больше или меньше, а после возвращались в исходную форму. В этих огоньках Итан видел… лишь языки пламени и больше ничего.

– Иди за огоньками Итан и ничего не бойся, – и после этих слов он услышал клацанье жвал пауков, а мгновенье позже увидел и самих пауков, проползающих со стены на стену. – Я помогу.

Огоньки поплыли вперёд: плавно, как корабль удаляющийся к горизонту, и неспешно, чтобы не дать Итану заблудиться. Они плыли без остановок, периодически меняя направление входя в повороты также незамедлительно, как профессиональный автогонщик. Итан же чувствовал, как нарастает вонь: запах разлагающихся трупов, беспокоивший его больше всего, проникал в нос лёгким дурманом, а сырость и гниль была так – на заднем фоне.

Для Итана это было не больше чем прогулкой по давно забытому сну. И всё это было вызвано назойливой однотипностью стиля: черепа в левой стене, черепа в правой стене, пауки проползают мимо Итана каждые несколько шагов и пристраиваются сзади, как муравьи, выстраивавшие колонию. Но однотипность, как и всё в этом мире, кончилась. Наконец-то. И всё же Итан нашёл схожесть с прошлыми коридорами в виде кучи костей. Взглядом пробежавшись по пещере, ему не удалось обозначить источник зловония разлагающего трупа, и он прошёл в её центр. Остановился, осмотрелся, но никого – ни живого, ни мёртвого, – не нашёл.

– Что это за шутки!? – закричал Итан бегая взглядом по всей пещере, не в силах определить к кому или к чему он обращается. – Я пришёл, как ты мне велел, а вместо тебя кучка костей. Неужто я так долго шёл, что не успел застать тебя?

Тихий, едва уловимый смешок вырвался изо рта Миктлантекутли, но Итан его не услышал. Он, Итан продолжал изучать пещеру, но взгляд его уже выражал всю ту ненависть, которая выделялась брату… Ричу. Просто Ричу. Ничего не найдя, он уже собирался уйти и пнул на прощание ногой по куче костей. Что-то чёрное и прямоугольное вылетело из неё и раскрывшись упала, выронила из себя сложенный в несколько раз листок.

Подбираясь к листку, Итан заметил, что книга пуста и в ней нет абсолютно ничего, кроме как нетронутых листов. Подойдя к книге, он присел над ней на корты и взял сложенный листок. Развернул его и по телу прошёлся разряд гусиной кожи. В голове пронеслось воспоминание, как он рисовал этот рисунок, для сочинения, а тот странным образом пропал. «Иди ко мне, и я помогу, как помог твоему брату». Шок прошёл спустя десять минут, во время которых Итан рассматривал лица мамы и папы и может даже… НЕТ, НЕ МОЖЕТ! Сунув листок в карман, он собирался встать, как заметив книгу, вспомнил про неё. Не желая второй раз присаживаться, он опёрся левой рукой о землю, подал тело вперёд ухватился в книгу.

Всё в мгновение ока померкло – образовалась кромешная тьма, как вдруг прямо перед лицом раскрылись два карих глаза. Внутри всё сжалось и тотчас скрутило, словно органы засунули в миксер, а потом включили на третью скорость. Итан чувствовал, как из него высасывают кислород, адским, но почему-то чудовищно прекрасным поцелуем. Словно выйдя из душа, Итан оказался в помещение напоминающем Луизианскую больницу. Как он сразу же понял это она и была, но долгие годы назад, до его рож…

Он приостановил свою мысль, когда заметил женщину – Кэтрин Тейлор. Она лежала на кровати укутавшись в одеяло, а лицо хоть и выражало уставшую гримасу выглядело прекрасным и тогда ещё на нём отсутствовали морщины.

– Мама? – позвал Итан и направился к ней. Ответа не прозвучало и тогда, подойдя к ней он попытался взять её за руку, повторив: – Мама? – рука прошла сквозь материнскую и он, вздрогнув, отпрянул.

– А вот и ваш малыш, миссис Тейлор, – залепетал женский голос, на который тотчас обернулся Итан. В белом халате, низ которого чутка недотягивал до колен, в палату вошла медсестра, держа на руках новорождённого. Она двигалась к Кэтрин и прямиком на Итана, который попытался отойти, но медсестра прошла сквозь него. Она положила малыша рядом с Кэтрин, и та сразу же подтянула его к себе. Медсестра улыбнулась. – Вы уже придумали имя?

– Да, его зовут…

– Кэтрин! – прокричал знакомый Итану, но уже потускневший в памяти, голос отца, следом за которым проследовал «Бам» – ударившейся о стену двери. Заметив отца у Итана выступила улыбка, которая перешла в лёгкое недоумение. Следом за отцом, в палату вбежал мальчишка с цветами. Это был Рич – во что собственно Итан не мог поверить, так как думал, что сейчас просматривает воспоминание о рождение брата, а оказывается… самого себя. – Чёрт, мы еле успели, на дорогах сплошные пробки, а ещё Риччи задержали в детсаде.