Ангел поневоле

Алина содрогнулась, увидев вновь этот сюжет…

– Ларри, я не хочу больше. Кажется я вспоминаю… Мне не хочется пережить это снова.

Ангел никак не отреагировал на её просьбу, а на экране продолжался фильм:

Алина сделала попытку закричать, но громила зажал ей рот и потащил в щель между гаражами. Там он пригрозил ей, что убьёт, если не замолчит. Алина готова была отдать этому типу всё, лишь бы отпустил и сохранил ей жизнь. Ведь она только начала налаживаться! Она проклинала себя за то, что попёрлась через это безлюдное место. Но оказалось, этот уголовник её именно ждал. Он был послан Виноградовым Петей. Мужик приказал Алине взять деньги, десять тысяч рублей. И навсегда убраться куда-нибудь, оставить в покое честных людей. Алина на секунду задумалась. Сумма показалась ей очень внушительной. Но нет! Это возмутительно. Она мечтает о ребёнке! Она не может повторить снова ту же самую ошибку. Алина начала кричать, что деньги ей не нужны. Она настолько вошла в раж, что даже забыла о страхе, который испытала три минуты назад. Она громко изливала свой праведный гнев на обалдевшего от такого напора мужика примерно полминуты. Но вдруг она увидела, что лицо уголовника исказила гримаса ярости, и в сторону её головы, прям в глаза, полетел крепко сжатый кулак.

Алина, нервно ёрзающая на стуле перед монитором ноутбука (она ещё не привыкла к такой диковинной технике) увидела себя, очень быстро летящую к железной стенке противоположного гаража, находившегося во втором ряду с краю, и ударяющуюся правым боком о низ стены. И огромной величины ледяную глыбину, стремительно скатившуюся с пологой гаражной крыши прям ей на голову. Алину пронзила дикая боль. Она её ощутила снова, сидя здесь, в белой комнате-иллюзии, глядя на себя ту, живую, что была в мониторе… Боль пронзила всё её существо, она разливалась от макушки вниз, заливала глаза и горло. Краем глаза девушка увидела, как испуганный мужик подошёл к ней, положил руку ей на шею, видимо проверил пульс. Затем оттянул ей поочерёдно оба века, заглянув в подёрнутые туманом зрачки. И как он надеялся что-то разглядеть в такой тьме? Он определил, что Алина умерла, и быстро удалился с чемоданом денег подмышкой. А она, тем не менее, была ещё жива… Но какое это имеет значение? Боль в голове не давала собрать в кучу мысли, которые роились где-то на периферии сознания. Она поняла, что не может шевельнуть ни одним пальцем, даже веками своими полуоткрытыми не может управлять. Голос пропал. Всё тело не слушалось. Щёлочки глаз быстро залепили падающие снежные хлопья. Алина сообразила, что даже если б кто-то здесь проходил, она не смогла бы позвать на помощь. Мысли куда-то рассеивались, будто сбегали из травмированного мозга. А Алине отчаянно хотелось зацепиться за какую-нибудь из них, удержать хоть на миг. Вспомнилось напоследок личико маленькой Валечки, которое сморщилось от плача в тот день, когда Алина её последний раз видела в парке с другой, ненастоящей мамой. Второй раз в жизни, и последний. Потом и это воспоминание исчезло, и перед её внутренним взором распростёрлась темнота. И ещё она ощутила прохладу. Потом был провал. А потом она увидела себя и Ларри в этой светлой комнате с красивой мебелью и картинами. Может что-то было ещё между этими событиями, но этого она не помнила.

Алина была потрясена. Она так явно ощутила всю боль и обиду от того, что с ней случилось, что тихо заплакала. Ларри закрыл ноутбук, вздохнул и обнял Алину за плечи.

– Не плачь, дорогая моя. Это был всего лишь сон. Знаешь, сколько таких снов ты пересмотрела уже? Очень много. Этот просто был плохим, не удачным.

Алина встрепенулась. Она сняла руку Ангела со своего плеча и спросила с вызовом, с полными слёз глазами:

– Сон, говоришь? Это была моя жизнь! И почему ты, если ты мой ангел- хранитель, меня не хранил, а? Где ты был, когда я скиталась по подворотням, когда меня обманул аферист из горисполкома, присвоил мои деньги? Когда я вынуждена была отдать своего ребёнка, где ты был? Когда меня выгнали из дома? И сейчас, когда меня так жестоко убили? В двадцать семь лет!

– Постой, – спокойно и с неприятной ухмылочкой на лице отвечал Ларри- Шутник, – если я правильно понял, ты меня хочешь в своих бедах обвинить?

– Ну раз ты мой ангел! Здорово ты надо мной в моей земной жизни "шутил"!

– Ну ты и глупышка. Своей жизнью ты управляла сама. Я только подсказывал тебе верные решения, ситуации необходимые создавал, мысли здравые посылал. Так всегда поступают ангелы. Мы – нематериальные существа, духи. Мы не можем взять и свернуть для человека горы в физическом измерении. А в ментальном мире – пожалуйста. Иной раз кричим в ухо изо всех сил своему подопечному: "Ну сделай так! Посмотри туда! Скажи это! Иди туда, а вон туда не ходи! Смелее! Осторожнее!", и так далее.

– Почему же я тогда не слышала твоих советов? – спросила Алина всё ещё сохраняя возмущённый тон.

– Да потому, что ты и знать не хотела о моём существовании. Ты хоть раз думала обо мне? Я понимаю, тебя с детства учили дома и в школе, что нет бога, ангелов и другой жизни кроме земной. Поэтому, сильно не ругаю. Но вот ведь было однажды, когда ты всё-таки подумала о смерти и о вечной жизни… Помнишь? Когда лежала в больнице и узнала о своей беременности. Я тогда обрадовался, решил, ну вот на правильный путь может встанет, уверует в бога, или хоть просто в вечную жизнь души. Но нет! Тебя хватило всего на час размышлений о духовном. И всё. Поэтому ты меня и не слышала. Иногда, конечно, ты совершала верные поступки, руководствуясь своим внутренним чутьём. В те разы ты меня и слышала, это я говорил с тобой. Но ты снова всё портила! Ты была слепа и глуха.

– Да, я помню тот день. Но я представляла всё совсем по иному. Я думала, когда умру, меня заберут ангелочки с крылышками на небо, я попаду в рай, в прекрасный живописный сад, увижу бога, и он обнимет меня и успокоит. Пройдут мои печали. Разве я этого не заслужила? Я ведь так страдала в этой жизни!

Ларри рассмеялся:

– Обалдеть, какая ты наглая! И самоуверенная. Не доросла ты ещё до рая. И не достойна ты пред ясными очами Всевышнего предстать! Что там… Даже я не достоин.

– Почему? Говорят же, что бог любит каждого из нас несмотря на грехи! Да и разве я грешила? Я не виновата, что у меня была такая жестокая судьба!

– Виновата. Ты прожила глупую, бездарную жизнь. Ты сама её такой сделала, ты принесла несчастье многим, и даже не осознаёшь этого! И собиралась дальше творить плохое, испортить жизнь ещё нескольким людям… Поэтому, и умерла! Пользы от тебя никому не было.

Алина чуть не задохнулась от услышанного. Она вскочила со стула и наклонилась вперёд, уставилась в упор в лицо Ларри и выдала порцию следующих упрёков:

– Да как ты можешь так? Даже не пожалеешь меня! Знаешь, как я тоскую по дочери? До сих пор! Я даже не подержала её на руках. Об этом я больше жалею, чем о своей смерти!

Алина снова заплакала. Ангел подошёл к ней и погладил по голове. Он ответил:

– Во-первых, я не договорил. Бог действительно любит нас всех, но сама подумай, с чем ты к нему придёшь? Со своими упрёками и жалостью к себе? За что ему тебя жалеть, за то, что сама данную тебе жизнь испоганила? Ни одним шансом не воспользовалась. Он бы тебя пожалел, конечно, но пользы от этого твоей душе, то есть тебе – не было бы! Когда сама чистой, подобно Господу станешь, тогда и увидишь Его… Во-вторых, не плачь. Терпеть не могу, когда себя жалеют. Возьми на себя ответственность за всё, что натворила. Так будет легче исправить всё.

– Исправить? Как? Я снова оживу?

– Нет, в ту жизнь ты больше не вернёшься. То тело уже не годно. Ты же видела.

– Господи, – спохватилась Алина и заплакала сильнее, – я же там так до сих пор и лежу. Под толщей снега.

– Ты здесь, со мной. Там на Земле твоё использованное тело, не более того.

– Называй как хочешь. Мне оно нравилось… Кто меня похоронит? Скоро меня найдут?

– Найдут. Не переживай. И кому похоронить найдётся. Забудь ты о нём уже. Думай лучше о своей Душе, раз тогда не думала.

– А что я должна думать? Я не понимаю, что такого я сделала не так. Я старалась, как могла, хотела быть счастливой. Разве это грех? Все и всё вокруг было против меня!

Ангел Ларри снова сел за стол напротив Алины. Он поднял обе руки вверх и в них, как по волшебству, прям из воздуха материализовались два хрустальных бокала с малиновым напитком. Один из них он протянул Алине, из своего тут же пригубил глоточек. Алина, вернее уже теперь её Душа, была настолько поглощена мыслями о своей неудачной судьбе, что сквозь пелену слёз даже не обратила внимания на это маленькое чудо.

– Я пить не хочу, – объявила она, отодвигая бокал.

– Пожалуйста, попробуй. Это замечательное французское малиновое вино.

Алину это немного развеселило. Она согласилась и сделала глоток. Знатоком вин она не была, но сразу стало ясно: напиток очень вкусный, натуральный. Невысокий градус сразу ударил в голову, и приятное тепло разлилось по венам. Ей даже на секунду подумалось, что вот сейчас она проснётся, и этот непонятный сон прекратится, но… Это был не сон. К Алине вернулось самообладание. Стало намного легче, захотелось говорить. По душам, так сказать. Может, этот ангел- Шутник действительно единственный на всём белом свете, кому она не безразлична. Может, он ей не враг?

– Да, – произнесла она, рассматривая бокал, – чего-чего, а уж напиться вина на том свете в компании с ангелом- хранителем я никак не ожидала.

– Ну вот, ты пришла в себя, я вижу. Это иллюзия, не забывай. Мы с тобой оба – духи бесплотные. Нам ни есть, ни пить не надо. Это – игра.

– Игра или нет, но я, кажись, пьянею!

– Да, вино расслабляет. И сближает людей.

– Мы с тобой же – души, а не люди.

– И души сближает. Располагает к общению.

– А как ты делаешь эти разные невообразимые чудеса? Дыра в моём животе, это вино в бокалах, комната с картинами, стол и ноутбук… Я же их могу потрогать, они материальны.

– Нет, что ты! Это тебе кажется, что они из материи. Ты сидишь, и веришь, что они такие, вот так и происходит. Они становятся плотными и ощутимыми для тебя. Все эти вещи.

– Всё, во что веришь, материализуется?

– Да. Этот закон и на Земле работает, только очень медленно. Короче, там надо долго и упорно верить во что-то, чтоб оно произошло. А тут, у нас, это происходит мгновенно. Раз, и вот оно – винишко. Два – и вот он, тортик!

Ларри убрал руки под стол, и через секунду вытащил небольшой тортик в форме сердца с цветочками из белкового крема и розовыми клубниками по краям бисквитного коржа. В центре тортика торчала тоненькая горящая свечка. Ангел поставил лакомство на стол. Затем провёл ладонью по столешнице перед Алиной, словно вытирая пыль. И в мгновение ока перед девушкой возникли из пустоты столовые приборы: маленькое фарфоровое блюдце с золотистой каймой и серебряная чайная ложечка. Таким же движением руки Ларри материализовал блюдце с ложечкой себе.

– Класс, – восхитилась Алина. – Такое делать могут только ангелы? Святые?

– Не, не только.

– И я смогу?

– Конечно, только надо научиться.

– Учиться…

– А ты как думала? Учиться всему надо и везде. Даже чудесам. Даже на том свете. Ничего не даётся просто так.

– А ты долго этому учился?

– Не помню. Здесь у нас времени-то нет! Это ты мыслишь категориями земного времени. По привычке. Уверен, ты не соображаешь, что после смерти твоего тела прошло почти три дня земных.

– Да, я как-то не слежу за временем, ты прав.

– Но никто мне не запретит воспользоваться здесь обычными часами, если захочу. Просто создам их, и всё! Могу другу подарить, другому ангелу, и мы будем договариваться о встрече согласно земному времени. Или марсианскому времени, к примеру.

– А те духи, которые не пользуются часами, как договариваются о встрече?

– Мысленно. Вопрос задают своему собеседнику ментально, не против ли он встретиться, и если да, то они окажутся рядом друг с другом через долю секунды. Или минуты. Как захотят. Здесь границ для фантазии нет.

– А где они, все остальные населяющие этот мир духи? Ангелы, и такие же умершие, как я?

– За границами этой комнаты. Кто где хочет, там и находится.

Алина допила вино. Голова слегка кружилась. Было интересно узнавать об этом духовном мире. Ненадолго она даже забыла о своём горе, о безвременной кончине. Ларри разрезал торт ножичком из позолоченного сервиза и положил самый красивый кусок с розами ей в тарелочку. Аромат ванили и взбитых сливок ударил в нос, но есть Алина не спешила. Она задала вопрос:

– Значит, здесь, можно всё? Сотворить, я имею в виду. И делать, что хочешь?

– Ага.

– А если кто-то, какая-то Душа, сделает то, что не понравится другим?

– Понимаешь, имеется своеобразная иерархия у обитающих в духовном мире существ. Те, кто это всё умеет находится на высших ступенях своего развития, или по другому эволюции. Они святые, чистые, развитые души, и не могут сотворить никакого зла.

– А я?

– Ты… Ты наоборот, за недолгую свою земную жизнь скатилась ниже на несколько ступеней, чем была ранее. До рождения Алиной, то есть.

– Да как же я скатилась, если я страдала?! Я, по логике вещей, должна сейчас обрести покой и счастье!

– Ешь лучше торт. Он вкусный. И свечу задуй. Отпразднуем твоё возвращение домой. Твой третий день после смерти. Поднимем бокалы!

Алину покоробило от этих слов. Она сделала обиженное лицо, и ей вдруг расхотелось спрашивать Ларри о чём- то ещё.

– Ну прости, неудачно пошутил.

– Ты издеваешься надо мной. Почему мне достался такой ангел?

– Это мне надо сокрушаться о тебе, дорогая моя!

Алина погрустнела. Она снова вспомнила себя живую, в теле. Обида накатила с прежней силой. Что же будет с ней дальше? Почему Ларри ничего толково не объясняет? Может, хочет, чтоб она сама до чего-то додумалась. Она стала рассматривать ангела. Он был красив. И не ангельской красотой отличался, а вполне человеческой мужской красотой. И ещё величием. Она испытала чувство какого-то непонятного благоговения, глядя на него. Но почему он так странно себя с ней ведёт? Даже не тактично. Обижает…

– Ларри, скажи, а ты – мужчина?

– Есть сомнения? Я похож на женщину?

– Нет. Но ангелы, я думала, бесполые…

– Разделение на мужскую и женскую особь необходимо на земле, для продолжения рода. А тут, как ты понимаешь, о плотских утехах думать не приходится.

– Сейчас ты скажешь, что твой нынешний образ – иллюзия?

– Умница, собирался сказать. Если мне вдруг вздумается, я могу снова родиться в теле на Земле или другой обитаемой планете. Могу снова пройти путь от младенчества до старости. И тогда, естественно, я буду мужской или женской особью. И тогда я буду радоваться жизни и испытывать всё сполна. Все радости, которые способно испытать материальное тело, будут моими.

– Все, говоришь, радости? А нас всегда учат на Земле, что надо жить скромно и не позволять себе многого, что роскошь и развлечения – это грешно, что желать себе больше, чем нужно или желать мужчин, например, – это не правильно и вредно для души.

– Что ты! Если тело чего-то желает, надо ему это дать! Иначе человек не успокоится и будет страдать, вечно ограничивая себя. А он должен думать о своей душе, о своей цели, о боге, ангелах, о своём предназначении. Но как он сможет размышлять о духовном, когда его желудок пуст или гормоны "играют", и хочется плотской любви? Эти потребности тела будут мешать ему предаваться праведным мыслям. Так что, лучше дать телу "пирожок"!

– А если какому- то человеку хочется не один пирожок, а десять за раз? Или водочки, или непреодолимая тяга убить или украсть? Что тоже это надо удовлетворить, раз хочется?

– Нет. Человек вполне может удовлетвориться одним пирожком, одним мороженным и одной папироской. Утолить голод, так сказать. А большие излишества вредят телу. Надо следить за тем, чтоб оно всегда было "в строю", а не то износится раньше времени, и Душа не успеет завершить свою миссию на земле. В смысле, когда тело, разжиревшее от десяти пирожков, перестанет существовать и превратится в прах. А вот про тягу убить или украсть, другой разговор. Никакая Душа изначально ничего подобного не хочет. Я уж тебя уверяю, ни один младенец не рождается с желанием убивать и воровать. Это потом он растёт и меняется под влиянием среды, или родителей, или других неблагоприятных факторов. Это не его вина, а его беда… В его власти одуматься и не делать таких вещей. Поверь, нет таких ситуаций, когда убить необходимо. Потому, что причинив кому-то боль, Душе не успокоиться уже никогда. Удовлетворения это не принесёт. Поэтому не сравнивай желание съесть кусок торта во вред фигуре и желание отнять чью-то жизнь. Первое – это естественное желание тела, для этого человек создан со вкусовым рецепторами во рту. А второе – это противоестественное желание, потому что права чинить зло никто человеку не давал.

– Я поняла, ты о чувстве меры толкуешь. А что там про миссию? У меня она тоже была?

– Естественно. Но ты не удосужилась распознать её. Своё предназначение. Или ты думала, ты просто так на свет появилась в человеческом теле?

– Я об этом и не думала вообще.

– А, ну да. Ты думала о трёхкомнатной квартире и о том, как ребёнка родить.

– А что, разве это плохо?

– Нет, но если бы ты искала смысл жизни, нашла его и следовала своему пути, то эти атрибуты появились бы сами по себе, как сопутствующие составляющие твоего счастья. Так всегда бывает.

– То есть, все люди, кто выполняет свою, правильно и вовремя найденную миссию, счастливы?

– Конечно.

Алина задумалась. Слова Ларри звучали убедительно. Неужели всё так просто? Интересно, а какая у неё была миссия при жизни? Да какая разница? Всё равно, она уже умерла. За время беседы с ангелом, девушка, вернее душа девушки Алины Неверовой, лежащей холодным трупом в гаражах возле своей вожделенной новой квартиры, почувствовала некоторое успокоение. Но всё же тоска не отступала…

– Ларри, скажи, что я делала не так? Когда была живой. На Земле. И почему ты твердишь, что я сама испортила жизнь и не воспользовалась ни одним своим шансом? Пожалуйста, объясни.

– Ну раз ты просишь так искренне… Начнём с начала. Итак, первое: ты родилась в мирное время в мирной стране. На твою голову не сыпались бомбы, ты не знала боли, голода и холода. Ужас войны тебе был неведом. Как, впрочем, и костры инквизиции, пытки и тюрьмы средневековья, рабство и тому подобное. Хотя бы за это ты должна была быть благодарна богу. Или судьбе, если угодно.

– Надо же. Это мне в голову не приходило, – удивилась Алина-Душа.

– Второе: ты родилась в хорошей семье. Пусть отец рано умер, но зато у тебя была заботливая, любящая мать. Она в тебе души не чаяла.

– Здесь, позволь, не согласиться! Мама занималась только своей личной жизнью. Сколько помню, всё мужиков водила. Пока, наконец, не уехала и не бросила меня.

– Ты хочешь видеть только плохое. Мать тебя любила и старалась для тебя. Хотела для тебя лучшей жизни, поэтому искала сильное мужское плечо. И нашла, кстати. Теперь она жена зажиточного австралийского фермера, счастлива вполне. Очень она по тебе тосковала, надеялась до последнего, что ты приедешь попрощаться с ней перед её отъездом. Какой там! Ты больше трёх лет в деревню носа не казала и мать к себе не приглашала. Ты совсем не скучала. Столько шрамов на сердце матери ты оставила, искалечила его своим равнодушием.

– Ну, не знаю…

– К разговору о твоей маме мы ещё вернёмся. А теперь третье: Ты поступила в институт и приобрела достойную профессию. Стала профессионалом своего дела. У тебя была хорошая работа, ты пользовалась уважением коллег и детей-учеников. Кстати, забыл, ты была наделена красотой, умом и здоровьем. За это ты тоже могла бы быть благодарна судьбе, но ты даже не понимала как тебе повезло и принимала это как данность.

– Ну и что? Как будто моя внешность и здоровье помогли мне стать счастливой.

– Они тебе помогали. Ты, благодаря им вышла замуж за хорошего парня.

– Ты опять издеваешься? – с сарказмом спросила Алина. – Он выгнал меня из дома! Всё мамочку свою слушал. А меня вообще не любил. Детей не хотел.

– Он был (и остаётся) обычным парнем. Просто ты была ослеплена страстью и не разглядела его. А ведь будучи женихом, Владимир тебе говорил, что не планирует обзаводиться сразу детьми, хочет встать на ноги сначала.

– Хм, не помню я что-то таких разговоров.

– Ты его не слышала. Вы оба были молоды и горячи. Так со многими происходит. А потом ты начала на него давить. Жёстко давить. Требовать ребёнка. Парень не знал, куда ему деться от твоих упрёков, и когда ты предложила дать взятку за получение внеочередного жилья в новостройке, продать его кооперативную квартиру и отдать деньги этому прохвосту из горисполкома Александру… Как его там… Матвеевичу, да?

– Да.

– Так вот твой бедный муж был на всё согласен, лишь бы тебе угодить. В итоге, ты так опростоволосилась… Семья его, он и родители, были вынуждены остаться ни с чем. Им, по-твоему, было не тяжело? Они должны были тебя расцеловать за это и по головке погладить? Они доверились тебе… Другой бы муж, кстати, от злости и поколотить бы мог. А твой всего лишь за дверь тебя вытолкал.

– Да, я ошиблась! С кем не бывает?!

– Это четвёртая твоя ошибка. Ты умная девушка и должна была понимать, что незаконные деяния ни к чему хорошему не приводили никого и никогда. Как ты могла быть такой дурой? Я, когда узнал, что ты задумала, прям за голову схватился. Орал в оба твоих уха, чтоб ты остановилась! И я давал тебе шансы исправить ошибку.

– Какие? Как я могла исправить её? Я оказалась на улице совсем одна, без поддержки!

– Да ты сотню раз могла избежать такой участи. Во-первых, ты могла написать заявление в милицию на этого взяточника. Почему не написала?

– Он меня припугнул, он говорил, что я ничего не докажу. Никто не видел, как я ему передавала деньги.

– И ты тут же сдалась! Моментально. В этом вся ты… А я тебе говорю, что если бы ты обратилась в милицию, то всё могло бы обернуться по другому. Ему, на его "хлебном" месте скандалы и проблемы с законом не нужны. У него, кстати, такие проблемы уже были, он был подозреваемым в деле о растрате государственных средств при строительстве нескольких объектов недвижимости. Но потом стал просто свидетелем. У него есть недоброжелатели, в том числе есть те, кто метит на его место. Он мог бы сам вернуть тебе деньги, чтоб ты забрала своё заявление. В милиции тоже не дураки работают, они знают, что не бывает дыма без огня, к твоему делу отнеслись бы серьёзно.

– Но я-то откуда это могла знать?

– Не могла, ты просто должна была проявить смелость. И мозги включить. А ты тут же раскисла, расплакалась и убежала, испугавшись "большого дядю". Ты рано сдалась!

Ларри откусил кусочек торта, на котором уже догорела до основания так и не задутая Алиной свеча. Запил вином и продолжил:

– Второй шанс ты не использовала, когда пришла домой, и увидела твоих родственников, складывающих вещи. Они уезжали. Без тебя.

– Да, я помню. Они меня оскорбляли и унижали. Никогда этого не забуду.

– Ты могла бы повлиять на своего мужа. Уговорить, найти нужные слова. В конце концов, сердце у него не каменное, он, на самом деле, не хотел расставаться с тобой.

– Тогда почему выставил меня за дверь?

– Под влиянием матери. Но, скажу тебе честно, мужчины часто слушают мамочку, даже если это зрелые женатые мужики. А ты, видите ли, была такой гордой, что не стала его просить о прощении, не сказала ему ни слова о том, как сильно любишь, а покорно ушла, проведя несколько часов в парке, вместо того, чтоб быть рядом с мужем и просить его не бросать тебя. Плевать на гордость! Это был не тот случай! Если бы его не "проняло", могла бы хоть адрес места, куда едут, вытребовать, чтоб потом нагло заявиться туда к родному мужу. Он всё равно бы "остыл" и не выгнал бы тебя! Или написала бы письмо, что беременна потом. Нет же! Ты предпочла мирно отпустить мужа на чужбину, даже на вокзал не удосужилась приехать! Это был твой второй неиспользованный шанс!

– Но ведь он меня прогнал! Он бы и на вокзале так же сделал!

– Возможно. Но ты снова не пошла до конца! Так же, как с заявлением на Александра Матвеевича. А возможно, муж кинулся бы в твои объятия, и не отпустил бы тебя! Всё-таки любил… Он находился под влиянием эмоций, был обижен тобой. Но увидев бегущую за поездом плачущую любимую жену, его сердце не выдержало бы… Кто знает?

– Да, ты прав. Я не осмелилась бы пойти на такое. Бежать за поездом…

– Продолжим. Следующий твой шанс не стать бездомной был таким: ты могла найти свою маму. Третий шанс. Ты приехала в деревню, а твой дом сгорел.

– Как? Она на другом континенте!

– А адресок узнать почему не попыталась?

– Но у тёти Тамары, маминой подруги, адреса не было.

– Правильно. Потому что адрес был у директора птицефабрики, который построил дом на твоём участке. Ты же не догадалась зайти и поговорить с ним. Он, кстати, не исключал, что ты можешь вернуться и заявить права на свой участок. Он намеревался в этом случае пристроить тебя работать на производство и обеспечить жильём каким-нибудь. И мог бы помочь тебе связаться с мамой и даже заплатить тебе, чтоб ты к ней уехала. Как минимум, письмо могла бы написать ей в Австралию. Мама бы рада была тебе, единственной дочери, помочь.