скачать книгу бесплатно
– Отличный-был-борщ-пока-созвонимся… – забыв, что в этом доме прощаться не принято.
И, не давая возможности вставить слово, выскочил за дверь.
Как бы это дико ни звучало, произошло нечто со здравым смыслом не вяжущееся! Но, факт остаётся фактом: «котлы», которые считались хламом, были способны переносить в прошлое!
Мир безвозвратно изменился, таким, как раньше он быть не мог. Мне ни в одном прекрасном сновидении присниться не могло, что я буду путешествовать во времени!
Первый раз меня к этому подвела случайность, но второй раз я поступил сознательно! И у меня появилась куча вопросов, от безобидных тактических, которые могли решаться по ходу, до вполне стратегических, философских!
Знал ли Виктор Александрович, когда дарил, об этих возможностях? Ведь он хотел что-то сказать, но ничего не сказал. Как он мог промолчать о самом главном в подарке? И где же Виктор Александрович смог раздобыть такое чудо. Узнать у него невозможно, дядька умер. Оставалась возможность доискаться через третьих лиц: через его семью, моего отца и ещё, пожалуй, бабушку Лиду.
Мой дядя – старший брат отца. Они оба родились в один год – 1963. Дядя Витя в начале января, а батя в конце декабря. Оба – Козероги. Но учились, несмотря на разницу возраста, в одном классе. Отец не захотел ждать целый год и бабушка Лида с дедушкой Сашей что-то там намудрили и оба сына в 1970-м вместе пошли в первый класс. Со своими именами, но разными фамилиями. С тех пор мы, как бабушка Лида, Евграфовы. А дядя Витя, как дед Саша, Егоров. И батя у меня с тех пор на год старше. Он, по паспорту, родился в декабре 1962 года. Мне отец об этом сам рассказал.
Он про часы точно ничего не знает, иначе сказал бы давно. В семье дяди Вити, скорее всего, то же самое. Но надежда остаётся всегда. Буду стараться узнать все факты об этом событии вселенского масштаба – появлении реальной машины времени!
Впрочем, событие могло быть и не столь уж вселенским. Вероятней всего, в мире это не единственный экземпляр. Этих машин могли быть десятки, сотни и тысячи… В наше время никто бы не взялся изготавливать такой прибор в единственном экземпляре. Просто события такого рода тщательно скрываются! И до огласки ни один так и не дошёл.
Пока отец не пришёл с работы, звонить ему не было смысла. И я решил попытать счастья с опросом в семье Егоровых-младших. Благо, на смартфоне у меня был не только телефон Марии Семёновны, вдовы Виктора Александровича, но и моей двоюродной сестрёнки Лики.
На мой звонок Мария Семёновна откликнулась с непростительно большой задержкой.
– Да…
– Мария Семёновна, это…
– Да, поняла я уже… Вовка… нет, Валерий… Сын Евгения Александровича… – как обычно, она говорила холодно, но с искрой озлобления. Чужой человек.
– Я хотел спросить… – я волновался. Слишком многое зависело от её ответа. – Мне семь лет назад дядя Витя подарил часы…
– Помню… Я их тогда хотела выбросить… Мне эта дребедень, с которой он всё время возился, надоела! А тут как раз у тебя день рождения… И я решила, что у тебя эта штука пусть и лежит…
Мне, известие что дядя Витя возился с «этой дребеденью» показалось знаковым. Выходило, для него «эта дребедень» что-то значила, и он не мог не понимать чем владел. И вдвойне непонятно, почему подарил и не сказал ничего.
– Мария Семёновна, а какие-нибудь бумаги от часов сохранились?.. Может быть дядя Витя что-нибудь писал…
– Ой, отстань. – почти крикнула Мария Семёновна. – Ничего лично для тебя он не писал. Всё!..
И связь оборвалась.
Тётка хамила и не желала общаться. Но и то, что сказала, для меня было существенным.
Дядя Витя дорожил часами. По крайней мере, не смог их так просто выбросить. Значит, он знал что дарил. И должен был знать откуда у него эта вещь. Такое просто так на улице не валяется. И стала важной следующая часть этой истории: необходимо разыскать источник! Кто-нибудь должен знать, откуда у Виктора Александровича появилась эта вещь…
Чтобы выяснить до конца, пришлось лезть в Интернет: вдруг откроется, что какие-то следы всё-таки остаются.
На самом деле про машину времени оказалось много чего, только всё безадресное и не конкретное. Кроме, разумеется, группы Макаревича с таким названием.
А связанное с наручными часами я нашёл только в одном месте на странице Google play на белорусском сайте. Там было показано нечто совсем не похожее на «котлы». Часы были из белого металла с таким же браслетом и тремя цифровыми строчками циферблата. (У меня таких было пять!) Верхняя строка – «время назначения», средняя – день недели, число, месяц и год, нижняя – текущее время. Это напоминало декорацию из «Назад в будущее». А в пояснении саркастически было указано: «Если вы считаете, что можете на самом деле путешествовать во времени с этим приложением, пожалуйста, обратитесь к врачу.» Вероятно, имелся в виду психиатр!
Других намёков на ручную машину времени я не нашёл. Либо спецслужбы в этом направлении работали безупречно, либо всё-таки мои часы были действительно артефактом.
Виктор Александрович по-видимому владел этими часами не так уж долго. Так что и его следа в паутине не нашлось.
А вечером, около шести, когда я уже собирался позвонить отцу, случилось невероятное событие. Ко мне домой пришёл Димка Калашников, собственной Профессорской персоной!
За всё время, что мы знакомы, это второй случай. Первый раз мы вместе возвращались из института, и я пригласил его к себе. Так как это больше не повторялось, визит стал для меня гром среди ясного неба. Что заставило Профессора покинуть своё хорошо насиженное домашнее гнездо и добираться пешком за целый квартал ко мне?
– Извини, Валера. – как всегда, не здороваясь, простуженным шёпотом прохрипел Димка. – Но ты у меня заблокировал туалет…
Я, ожидавший каких-то иных объяснений, остолбенел. Он шутит? Как это я заблокировал туалет?.. Да, я там был, но сам вышел оттуда и больше не заходил. Может быть, что-то другое случилось? Блокировка – понятие растяжимое.
– Я полчаса старался открыть дверь! Как тебе удалось запереть её изнутри?
Я сам был в шоке! Шпингалет тугой, самостоятельно ни за что не закроется!
– Так ты навестить мой туалет пришёл? – я попытался шутить.
– Нет, я открыл, конечно, только дверь теперь не запирается, ремонтировать нужно. – отвечать на шутки Профессор не собирался.
– И как, ты думаешь, я это сделал? – хотя кое-какие ответы у меня стали наклёвываться.
Дима в моих глазах, видимо, заметил это. И сказал:
– Да! Опять твоя, блин… компьютерная графика… Видимо, случилось что-то непредвиденное, раз ты запер дверь изнутри, а потом, вероятно, как Кристобаль Хунта, просочился через канализацию. Или сиганул в прошлое, когда дверь была ещё открыта?
До меня моментально дошла собственная ошибка. Я звонко хлопнул себя по лбу.
– А назад я вернулся уже снаружи!..
– Вот видишь! – подытожил Димка. – Мне сразу твоё враньё неубедительным показалось.
Как я мог так ошибаться? У меня в голове была идея оставить какой-то след. Я напрасно искал, но оставил почти так, как хотел, только случайно. А неудача с видео спровоцировала ненаучный подход: я солгал, чтобы самому разбираться в этом тёмном деле.
– Ну-ка, покажи ещё раз видеозапись…
Я сунул ему Самсунг, Димка немного потыкал пальцем, и наконец показал мне:
– Вот! Это я снимал там на кухне!.. А это позже снимал ты. Так что это не заготовленный файл, а последняя съёмка. И два Валерки не какой-то там трюк…
– Хорошо! – махнул я рукой. – Я обманул, прости. Но ты, надеюсь, не за этим явился?
– Нет… Конечно, нет! Надо обсудить, что нам теперь делать… Машина, как всякий прибор должна работать. У неё всего одна, обнаруженная функция – скачки в прошлое с возвратом. Что ещё она может делать? Как далеко забрасывает?..
– …И к тому же, стоит ли так рисковать? – и мне стоило задаться этими вопросами. – И какая у них, ёлки зелёные, батарейка? Часам больше семи лет, а до сих пор идут и во времени гоняют!
Мы оба замолчали, каждый взвешивал сказанное.
Действительно, перемещения во времени даже в самом экономичном варианте, должны потреблять уйму энергии. А у нас всё на какой-то батарейке, или аккумуляторе. И я внезапно продолжил:
– Причём, заметь, гнезда для зарядки в корпусе нет. – мысли в голове стали проясняться. – Что же у нас так долго может хранить заряд? Может быть это…
– Какой-то ядерный реактор! – неожиданно закончил Профессор мою, невысказанную вслух, мысль.
Мы думали синхронно. Я тоже заподозрил в «котлах» какой-то необычайно мощный и долгоиграющий источник. Но тогда получалось, что на руке у меня был какой-то радиационно-опасный прибор… Отнюдь не самое безвредное соседство! Стал понятен и сильный нагрев корпуса.
Я взглянул на свою левую. Рука была обычного цвета, никаких пятен и язв. Но по внешнему виду определить получал ли я дозу было невозможно.
И дядя Витя умер от рака, и, вероятно, это же угрожало теперь мне. Если, конечно, буду заниматься скачками с этим прибором на руке. Впрочем, наличие реактора требовалось доказать. Не пугаться же одних догадок.
И мы с Димкой решили, составить список дел на предстоящую неделю. На чистом листке, извлечённом из принтера, мы записали:
Пункт 1. Найти дозиметр для подтверждения радиоактивности;
Пункт 2. Расшифровать надписи на приборе, чтобы определить когда и кто произвёл;
Пункт 3. Выяснить историю прибора, опросив вероятных свидетелей;
Пункт 4. Создать базу для безопасных экспериментов со временем.
Вот так! Но всё это было, как говорится, «фуфлом», никому не нужной отмазкой! По первому пункту, никаких дозиметров, даже у МЧС, никогда не было, просто в городе нет предприятий, где бы использовались радиоактивные вещества.
О внешней стороне истории прибора судить было трудно, в этом направлении похоже не работали даже теоретики. Исключая в недавнем прошлом, хитрого Хокинга.
«База, для безопасных экспериментов со временем» – выдумка Профессора, решившего таким способом поднять хотя бы для себя рейтинг наших изысканий.
А с расшифровкой надписей было дельно! Димка мечтал узнать, где и когда была произведена эта игрушка. Мне же было интересно, как производители называли известные мне функции машины времени.
Надписи дисплея невозможно было прочесть даже с лупой, но Димка снова героически отправился домой, чтобы принести микроскоп. У него, оказывается, такой был!
Я, не теряя времени, в комнате расчистил стол, закрепил на полке над столом светильник на прищепке. И, за неимением лучшего, сходил в магазин и принялся готовить какой-никакой ужин. Теперь, по острой необходимости, сам.
Димка-Профессор вернулся только в восемь вечера, когда за окном была ночь. Сказал, что никаких научных изысканий по машине времени сейчас не ведётся. Интернет молчал.
Когда я его микроскоп увидел, то сказал: «Вау!». В школе в своё время микроскоп на рисунке видел, поэтому имел представление о внешнем виде прибора, но такого радикального изменения даже не мог себе представить. Я в этом вопросе технически отстал навечно.
У Димкиного микроскопа не было окуляра, через который можно было бы разглядывать объект. И без компьютера оно, это чудо техники, вообще не работало. Благо, Димка знал, как пользоваться и у него было соответствующее программное обеспечение.
Правда, прочтение надписей на циферблате и в этом случае далось не легко. Нам необходим был станок для фиксации и перемещений. Мы мучились с каждым знаком и каждой буквой.
Микронные перемещения поля и многократная подстройка фокуса. Я, смещая, нежно постукивал в нужном направлении по лежащим на столе часам монеткой, а Димка ловил фокус.
Кириллицей здесь, в отличие от корпуса, и не пахло. Всё было на латинице. Язык латиницы был из европейских: итальянский, испанский или французский. Но не английский и не немецкий. Потому что мы знали оба эти языка: я когда-то учил английский, а Дима – немецкий. Он также гарантировал от северных и восточно-европейских языков. Я ему верил.
Нам удивительным было, что надписи на корпусе и циферблате разнились. Мы решили, что корпус был изготовлен позже с учётом русскоязычных потребителей. Но это не мешало.
Когда переписали текст, Димка на ноутбуке нашёл подходящего онлайн переводчика. И с помощью его быстро удалось определить, что надписи сделаны на чистейшем французском. Перевод оказался примерно таким, как я и надеялся: «Настоящее время», «Дистанция перехода», «Время присутствия», «Время назначения», «Пульс», «Защита снята», «Подтверждение» и «Авария».
А вот надпись по периметру, на которую уповал Димка, состояла в основном из аббревиатур: «CEA et IPT ? Evry Prototype M?RlT 303». Онлайн переводчик сумел это конвертировать как: «CEA и IPT Эври прототип M?RlT 303». Не чересчур информативно, и Димка сел в очередную лужу. Правда, оптимизм у него бил через край, и он обнаружил в сравнении положительное зерно:
– Прототип МаРИТ – это, по моему мнению, должен быть «прототип машины времени»! – и тут же запросил французский перевод этих слов. И мы получили: «machine de temps». Что не желало согласовываться с тем, что было у нас. Пришлось перерыть горы различных вариантов переводов этих слов, пока я случайно не наткнулся на «machine ? remonter le temps», что визуально дало похожий результат – m?rlt. Но перевод теперь звучал более определённо: «машина возвращения во времени», что характеризовало этот экземпляр.
– Триста три – вероятно номер прототипа, а Эври это, возможно, какой-то населённый пункт во Франции. Вряд ли имя прибора или название фирмы изготовителя!
– Почему Франция? – риторически спросил я, не ожидая ответа.
– А ты хотел Китай? – съязвил Димка.
Франция или Китай было всё равно. Только надо было знать, почему эта машина была создана так далеко, а не где-нибудь в Подмосковье, на Урале, или на худой конец в Туле.
Назавтра было воскресенье, одиннадцатое и с самого утра – день рождения Профессора.
Я утром позвонил ему, поздравил, сказал, что в подарок обязательно привезу ему что-нибудь интересное из недавнего прошлого, но сегодня пусть меня не ждёт, работы много. А Димка пожалел, что ожидался визит родни, и он поэтому не сможет провести этот день рядом с часами.
С отцом я созвонился сразу после Димки:
– Ты про те наручные часы, которые тебе подарил Витя? – папа вздохнул. – В общем, это давняя история. Откуда они у него, он не говорил. О них даже родители ничего не знали.
Некоторое время в трубке была тишина.
– Знаешь, мы даже и не родственники… Теперь-то об этом говорить можно, хуже никому не будет. Твоя бабушка его встретила на улице и привела домой. Увидела худого, плачущего мальчугана и привела. Умыла, накормила, а он оказался таким домашним, совсем не беспризорником. Знал, как зовут, домашний адрес, свой телефон… Моя мама про адрес и телефон решила, что сочиняет. Город Санкт-Петербург уже давно был Ленинградом, а у нас в квартире телефон появился только лет через пять. Как у дошкольника мог быть собственный с длиннющим номером? Ясно, что сочинил! Правда, Ленинград переименовали и у детей появилась сотовая связь. Но это просто совпадение…
Батя снова замолчал и я посчитал некорректным говорить про машину времени!
– А возраст… – продолжил отец. – Витя сказал, что родился тринадцатого января, про год он не знал, но был примерно моего возраста, может чуть старше… Нам с твоим дедом он тоже понравился. И решили оставить пацана у нас… Вот так, когда мне было шесть лет, я и получил уже готовеньким своего старшего брата. Он первый год или больше грустный был, совсем не смеялся. Мама считала, по родным тоскует. Отец, дед Саша, искал его родных через разные источники. Но никаких зацепок не было. А Витька стал понемногу отходить, улыбаться начал, оттаивал. А часы он скорее всего с собой принёс, и никому не показывал. Только через полгода я случайно увидел… Мы тогда играли во дворе, и Витька ушёл и спрятался за гаражами. Я потихоньку туда пробрался… В общем, увидел эти часы у него на руке. Да я и не знал, что это часы. Ведь тогда часы были только со стрелками, а тут циферки…
Потом он спросил:
– Ты в них что-нибудь интересное нашёл? Я очень удивился тогда…
Мне пришлось врать, чтобы не поднимать шум раньше времени:
– Да, нет! Часы, как часы… – чтобы моё враньё выглядело поправдивее, добавил каплю истины. – Только идут, получается, без завода уже почти полстолетия…
– Да, это удивительно. – сказал, вздохнув, батя.
Вероятно, он ждал чего-то другого, и теперь наш разговор зашёл в тупик.
Я не знал, следует ли говорить правду. Ведь и дядя про это ему, своему названному брату, ничего не говорил. Чего-то опасался, или знал точно?.. На данный момент, к сожалению, это оставалось тайной.
Источники информации становились всё скуднее и недоступнее. Теперь я оперировал в сужающейся полосе и новых источников не ожидалось. Остались бабушка Лида, которая была скорее всего вообще не-в-курсе, и Лика, дочь дяди, которая ещё ребёнок. У меня опустились руки!
Вечером, когда я устал от Интернета, пришёл Профессор. Он, несмотря на оживлённое настроение, оказался трезв, но, как обычно, полон оптимизма, и с энтузиазмом выслушал и прокомментировал мой рассказ о неудачах, как всегда, сделав собственные выводы:
– Везение само в руки не идёт. Тем более, что пока не поговоришь со всеми, выводы делать рано. Кто там у тебя в списке следующий?.. Что-нибудь можно будет накопать. Курочка клюёт по зёрнышку!
И я решил, что Димка в общем был прав, рано опускать руки. И тут же позвонил бабушке Лиде. Она откликнулась, когда я почти забыл, что держу возле уха смартфон:
– Алё! Это кто?..
