скачать книгу бесплатно
– О, ес! – ответил тот, откидывая назад голову и пуская в потолок кольца дыма. – Все идет своим порядком.
– Папа вам просил передать поклон.
– Мерси. Он здоров, надеюсь?
– Совершенно.
– Собирается на фабрику?
– Ничего не говорил.
Англичанин снова перебросил сигару во рту и засунул руки в карманы.
– Вы привезли деньги? – спросил он.
– Да. Я отдал их в кассу.
– Отлично!.. Пойдете посмотреть на фабрику?
– Пойду.
– Отлично. У нас все в порядке. Алиса, скоро кофе?
– Несу, дядя! – показалась та в дверях с кофейным прибором.
– Спасибо, дитя. Поставь на стол и уходи.
Алиса поставила поднос, посмотрела на Сергея и присела. Сергей раскланялся. Алиса ушла.
Джемс Иванович, не торопясь, налил из серебряного кофейника две чашки кофе и потянулся за графином с выпуклою надписью Cognac.
– Рюмку коньяку, Сергей Афанасьич? – вопросительно поднес он графин к чашке Сергея.
– Нет, мерси… не пью.
– Не пьете? Ах да… это Иван Афанасьич любит коньяк, а вы действительно не пьете! – хлопнул он себя с улыбкой по лбу и налил в свой кофе коньяку. – Надеюсь, все здоровы: и Андрей Афанасьевич, и Иван Афанасьевич, и ваша матушка?
– Благодарю вас, все здоровы.
– Отлично.
Джемс Иванович понюхал кофе и залпом опрокинул чашку в рот.
Наступило молчание.
– Вы когда же обратно в Москву? – прервал молчание директор, наливая себе вторую чашку кофе.
– Хотелось бы завтра, но… не знаю, удастся ли… Видите ли, в чем дело, Джемс Иванович, до меня дошли слухи о наших фабричных.
Англичанин вытаращил свои маленькие глазки на Сергея и выплюнул окурок сигары.
– О фабричных? – переспросил он и стал наливать коньяк в кофе.
– Да. Вы, я полагаю, уж об этом слышали?
– Ничего! – невозмутимо проговорил англичанин, посматривая с любовью на графинчик.
– Странно. Вы директор фабрики и не знаете, что делается у вас под носом! – горячо произнес Сергей, нервно помешивая ложечкой кофе.
– О, будьте покойны, молодой хозяин! – спокойно ответил тот. – Я знаю все, что мне нужно знать… Что же касается рабочих, то Россия – не Англия, и русский рабочий – не английский. Если вы намекаете на стачку, то она возможна только там, где заработная плата слишком мала и недостаточна для прокормления семьи рабочего. У нас этого нет. Да и вообще материальное положение русского рабочего в тысячу раз лучше, чем в Европе… Прочтите статистические сведения, и вы сами убедитесь в этом…
– Я и не спорю.
– В таком случае о каких бы то ни было стачках не может быть и разговора… Все это вздор!
– Вы думаете?
– Убежден.
– Может быть, эти слухи и несправедливы, но мне кажется, что все-таки пренебрегать ими не следует…
– Чем же недовольны рабочие?
– Штрафами.
– Старая песня! Рабочий, нанимаясь к нам, добровольно подчиняется фабричным условиям. Не нравятся ему условия – не работай. Насильно никто держать не станет…
– Все это так, но… я слышал, что штрафы чересчур уж, как бы вам это сказать, бесцеремонно налагаются… Вы штрафуете за все и про все… Мне передавали, что рабочий подвергается штрафу даже за то, что он чихнет нечаянно! – иронизировал Сергей.
– Это вздор. И только? Больше никаких причин неудовольствия нет?
– Есть. Главное зло – ваша харчевая лавка, где рабочие обязаны брать все припасы чуть не за двойную цену… и с этим бы они еще могли мириться, если б эти припасы были хорошего качества, а то сплошь и рядом им отпускается такой товар, который прямо надо выбрасывать в окно…
– Припасы должны быть высокого достоинства, а если продают скверные – виноват приказчик, который заведывает лавкой.
– Прогоните его и возьмите другого, более добросовестного…
– Не могу. Приказчик этот находится под особым покровительством Афанасия Ивановича.
– Хорошо, я попрошу отца, чтоб его сменили.
– Скажите. Но все-таки вы напрасно волнуетесь… Если б существовали какие-либо неудовольствия, они давно бы были мне известны… Мне кажется, это не более и не менее как сплетни, созданные моими врагами… О, эти враги! Я смеюсь над ними! – заключил директор, допивая кофе и вставая с кресла.
Сергей тоже поднялся.
– Вы куда? – спросил его Джемс Иванович. – Не хотите ли пройтись со мной по фабрике, чтобы убедиться в нелепости глупейших слухов?
– С удовольствием.
Сергей часа два ходил по фабрике и ушел к себе более или менее успокоенным. Ни один из рабочих не заявил ему неудовольствия, напротив, все с довольною улыбкой раскланивались с молодым хозяином и охотно удовлетворяли его любопытство относительно работ. Только один ткач, которого фабричные звали Васькой Питерцем, отвернулся от Сергея, когда тот проходил мимо него, и сделал вид, что не замечает молодого хозяина.
Сергей приписал этот случай чистой случайности и, придя в свое помещение, засел за обед, приготовленный стариком-поваром, уволенным за старостью барином-помещиком и нашедшим приют на фабрике Аршинова.
После обеда он прилег на диван и унесся мыслями в Москву.
«Чем кончатся смотрины Липы? Что скажет она? Что сделает отец?»
Тысячи вопросов закопошились у него в голове, и ни на один не нашлось ответа.
«Как можно скорей в Москву! – решил он. – Завтра же с вечерним поездом уеду… утром раздадут деньги – и марш!»
Скрипнула дверь. Сергей поднял голову и увидал заглядывавшего Андрея.
– Взойди, Андрей, я не сплю, – сел Аршинов на диван.
– Может, вздремнули бы.
– Нет, я так прилег, ходил по фабрике, устал немного… да ты взойди…
Андрей вошел, затворил за собой дверь и остановился в нескольких шагах от Сергея.
– Изволили говорить с Жемсом Иванычем? – таинственно проговорил Андрей, озираясь на открытые окна.
– Говорил, как же… Джемс Иванович не верит.
– Где же ему верить! – засмеялся Андрей. – Гордый человек и больше ничего-с… Самолюбец.
– Да верно ли ты, Андрей, слышал?.. Может быть, рабочие так толковали о разных пустяках…
– Господи! Своими ушьми слышал… По моему рассуждению, Сергей Афанасьич, вам у нас денечков пяток прожить следует…
– Я завтра хотел ехать в Москву.
– Обождите-с. Завтрашнего дня выдача будет, может, что и объяснится в эвто время-с…
– Думаешь, обождать?
– Обождите-с. Рабочие все вас любят и противу вас никакого неудовольства не имеют, стало быть, вы их во всякое время уговорить можете…
Сергей задумался.
«Несколько дней прожить… а там, в это время, может быть, решится вопрос о моем счастье… Остаться я все-таки должен во что бы то ни стало… Бог знает, что может произойти… без меня!»
– А без вас тут, – проговорил Андрей, как будто бы отвечая на мысль Сергея, – такая каша может завариться, что и Жемсу Иванычу не расхлебать…
«Останусь… дня три-четыре подожду, и, если в это время ничего не случится, могу уехать со спокойною совестью», – подумал Сергей и велел Андрею поставить самовар.
– Готов-с! – доложил тот. – Я как приехал с вами, в тот же секунд самоварчик взбодрил… сию минутую распоряжусь-с…
Распорядился Андрей действительно быстро: не прошло и пяти минут, как самовар, пыхтя и ворча, кипел на столе, окруженный, как наседка цыплятами, чашками и прочими атрибутами чаепития.
– Заварить прикажете, Сергей Афанасьич? – спросил Андрей, запуская руку в конвертик с чаем.
– Завари.
– Слушаю-с.
Андрей загремел чайником, тряхнул головой и покосился на Аршинова.
– Жемсову племяшку-то видели? – справился он, подставляя чайник под кран самовара.
– Видел! – улыбнулся Сергей. – А что?
– Ничего-с, барышня, по видимости, аккуратная.
– Особенного ничего в ней нет.
– По-моему, тоже, особенностей-то в ей никаких, Сергей Афанасьич! – авторитетно проговорил Андрей и, завернув кран, с шумом проехался чайником по подносу.
– А тебя она, должно быть, очень интересует? – продолжал улыбаться Сергей.
– Арина Васильевна-то?
– Какая Арина? Алиса она.
– По-нашему, Арина-с… и куфарка Жемсова сичас ее Ариной величает, и Гаврила, который у их прислужающий… Барышня, можно сказать, совсем поджарая-с… все одно, по-моему, что лошади ихние: стати есть, а корму ни шиша! Тоща-с!
– Да тебе-то, Андрей, какая печаль, тоща она или жирна?
Андрей осмотрелся и подлетел к Сергею.
– Да ведь они, Жемс Иваныч-то, для вас, собственно, Арину-то Васильевну выписали.
Сергей расхохотался:
– Как для меня? Что ты чушь городишь?
– Ей-богу-с… и куфарка ихняя, и Гаврила, который прислужающий, то же самое говорят.
Сергей нахмурился.
– Если это шутка, так очень глупая шутка.
– Какие шутки, помилуйте! – замотал головой Андрей, словно обижаясь на недоверчивость Сергея. – Всурьез для вашей милости выписана… намедни я с Гаврилой как-то разговорился… грешным делом, зашли с ним «под елку» и всю душу наизнанку выворотили.
– Что же говорил тебе Гаврила? – поинтересовался Сергей, подсаживаясь к самовару и наливая себе стакан чаю.
– Про разное-с, а там и хозяев коснулись… ну, тут Гаврила все начистоту выложил. Ишь сам-то, Афанасий Иваныч, сколько раз, быдто насчет вас тоись разговоры разговаривал.
