Лепестки в шампанском

Хейзел М.

Лепестки в шампанском

Глава 1

Май дышал на полную грудь. Сад старинной усадьбы, где проходила свадьба, тонул в бело-розовой пене цветущих яблонь и вишен. Казалось, сама весна, щедрая и торжествующая, взялась за декорации к этому дню. Воздух был густым, как сироп, от аромата сирени и свежескошенной травы. Солнце играло в хрустальных бокалах, а легкий ветерок лениво кружил в воздухе несколько сбежавших с ветки лепестков – будто репетировал момент, когда гости будут осыпать молодых.

Все было безупречно, как с глянцевой страницы. Шатер, похожий на дворец из белого полотна, длинные столы, ломящиеся от изысканных блюд, и искрящееся шампанское. И в центре этого идеального мироздания – они.

Влад.

Он сиял. Его улыбка была такой широкой и искренней, что, казалось, могла осветить и пасмурный день. Он не отпускал руку своей невесты ни на секунду, как будто боялся, что она растворится в этом весеннем мареве. Его взгляд, полный обожания, ловил каждое ее движение. Он был тем самым принцем из сказки: успешный, уверенный, с планами, растянувшимися на десятилетия вперед. И все эти планы теперь вращались вокруг нее. Он ловил себя на мысли, что даже не верит своему счастью. Его весна. Его жена.

Рядом с ним, в облаке белоснежного атласа и кружева, была она. Алена.

Со стороны – воплощение невинности и красоты. Идеальный макияж, безупречная прическа, в которой, как драгоценности, сверкали крошечные жемчужины. Улыбка. Она была на месте. Точеная, легкая, отрепетированная перед зеркалом. Она кивала гостям, поднимала бокал, позволяла Владу нежно целовать себя в щеку. Но если бы кто-то посмотрел ей в глаза – по-настоящему, пристально – он увидел бы там не радость, а тихую, застывшую панику. Как у прекрасной бабочки, навсегда приколотой булавкой к бархату.

Ее мысли были далеко от шатра, тостов и улыбок. Они метались, как пойманная птица, между двумя полюсами: тогда и теперь.

Тогда – это был Олег. Его смех, грубоватый и родной. Его запах – не дорогой парфюм, а ветер, сигареты и вечная спешка. Их ссоры, жаркие, до хрипоты. И последняя, та самая ссора, когда он крикнул ей вслед что-то обидное и пустое, и она, захлебываясь слезами, сбежала.

Теперь – это Влад. Надежный, как швейцарские часы. Предсказуемый. Он был спасением. Он был лекарством от боли, от неопределенности, от безысходности маленькой квартиры и больших амбиций. Он любил ее так сильно, что этой любви хватило бы на двоих. Алена цеплялась за эту мысль, как за соломинку: «Полюблю. Со временем. Обязательно полюблю. Он этого достоин». А еще была тихая, ядовитая мыслишка, притаившаяся на дне души: Посмотри, Олег. Посмотри, какого мужчину я себе нашла. Ты потерял. Ты проиграл.

И был третий человек на этой свадьбе, чья улыбка была еще более хрупкой, чем у невесты. Сестра. Ольга.

Она была в элегантном платье цвета пыльной розы и старательно выполняла роль счастливой подруги невесты и родственницы. Именно она, Ольга, год назад, светясь от восторга, привела на общую вечеринку своего нового коллегу – блестящего, перспективного Влада. «Познакомьтесь, это мой гений-шеф!» – сказала она тогда. Она влюбилась в него почти сразу. Молча, безнадежно, наслаждаясь редкими рабочими ужинами и его доверием. Она мечтала, что однажды он увидит в ней больше, чем старательную сотрудницу и милую девушку.

Но он увидел Алену.

И теперь Ольга стояла здесь, с бокалом в тонко дрогнувших пальцах, и наблюдала, как человек ее мечты смотрит на ее сестру так, как никогда бы не посмотрел на нее. Каждый его поцелуй в щеку Алене отзывался тихим ударом где-то под сердцем. Она подняла бокал за счастье молодых, и шампанское внезапно показалось ей горьким, как полынь.

Влад что-то шепнул Алене на ухо. Она засмеялась – легким, серебристым, совсем не своим смехом – и прижалась к его плечу. Гости ахнули от умиления. Ольга сделала еще один глоток.

Алена поймала на себе взгляд сестры. На секунду их глаза встретились. В глазах Ольги промелькнуло что-то неуловимое – боль, упрек, просьба? Алена поспешно отвела взгляд, и ее рука невольно сжала пальцы Влада так сильно, что он удивленно взглянул на нее.

– Все в порядке? – тихо спросил он, и в его голосе была такая бездонная забота, что Алене захотелось заплакать.

– Да, – прошептала она, снова растягивая улыбку. – Просто… немного устала. От эмоций»

– Скоро отпущу тебя передохнуть, моя принцесса, – пообещал он, целуя ее пальцы.

В этот момент ветер донес из дальнего угла сада, от калитки, запах костра – резкий, дымный, чужеродный в этом праздничном мире. Алена вздрогнула. Ей внезапно, остро, до тошноты, захотелось сбежать. Не к Олегу. Просто сбежать. От этих глаз, полных любви, которые она не может вернуть. От улыбки сестры, за которой скрывается упрек. От тяжелого шелеста своего безупречного платья. Стать птицей, взлететь над этим прекрасным, душащим садом и раствориться в холодной синеве майского неба.

Но вместо этого она взяла с подноса новый бокал, звонко чокнулась с подошедшим дядей и закинула голову, чтобы сделать глоток. Лепесток, подхваченный ветром, упал прямо в ее бокал, на золотистую поверхность шампанского. Он медленно, словно нехотя, пошел ко дну.

Гости кричали «Горько!». Влад, сияя, наклонился к ее губам. Алена закрыла глаза. В последний миг перед тем, как его губы коснулись ее уст, в голове пронеслось не «люблю», а тихое, отчаянное: «Прости меня. Все. Простите».

Минута, вторая, пятая. Влад, окрыленный, пожимал руки, обнимал друзей, ловил поздравления. Его мир сузился до эйфорического пятна света, в центре которого еще сохранялось тепло ее руки.

– Наконец-то дождался, счастливчик! – хлопал его по плечу школьный друг.

– Такая красавица, прямо фарфоровая куколка! – восхищенно шептала тетя.

Влад только кивал, его улыбка стала немного рассеянной. Он машинально искал глазами белое платье в пестрой толпе гостей. Не сразу заметил, что ее там нет.

«Наверное, вышла, – подумалось ему с нежностью. – устала.»

Он представлял ее сидящей на резной скамейке в тихой части сада, сбросившей на мгновение невыносимо прекрасные, но неудобные туфли, запрокинувшей лицо к солнцу. Она дышала, приходила в себя. Его сердце сжалось от волны умиления и жалости. «Пусть отдохнет, моя девочка. Потом найду ее».

– Влад, а Влад! – Его отвлек крепкий хват за локоть. Это был дядя со стороны отца, уже изрядно веселый. – Рассказывай, как покорил такую прелесть? У нас в роду такие невесты не водились!

Влад снова погрузился в шумный водоворот, но теперь уже с легким беспокойством на периферии сознания. Он ловил обрывки фраз, смеялся, но его взгляд все чаще скользил к выходу из шатра.

Рядом, будто из ниоткуда, возникла Ольга. Она поправляла салфетки на столе, ее движения были резковаты.

– Не видел Алену? – не удержался он, наклоняясь к ней.

Ольга вздрогнула, словно он ее уколол.

– Нет. То есть, видела… Она пошла туда, – девушка махнула рукой в сторону глухой аллеи, ведущей к старому фонтану. – Минут десять назад. Сказала, голова кружится.

В ее голосе прозвучала фальшивая нота – то ли раздражение, то ли что-то другое. Влад принял это за сестринскую заботу, слегка подпорченную ревностью.

– Спасибо, – кивнул он. – Пусть отдохнет.

Но «минут десять назад» засело в голове маленькой занозой. Он выдержал еще четверть часа, участвуя в разговорах все более механически. Тревога, тихая и назойливая, как комар, начинала звенеть в ушах. Солнце, еще недавно ласковое, теперь казалось слишком ярким, смех гостей – слишком громким.

Он незаметно отстранился от компании и быстрыми шагами направился к аллее. Тишина здесь была густой, почти осязаемой, после шума пиршества. В воздухе пахло цветущими яблонями.

– Алена? – тихо позвал он.

В ответ щебетнула птица. Фонтан, давно не работавший, молчал, его каменная чаша была полна темной дождевой воды. На скамейке никого не было. Только на мокром камне лежал один-единственный осыпавшийся лепесток вишни, похожий на бледное пятно.

«Может, в дом зашла? В комнату для молодых», – подумалось ему, и сердце екнуло от смеси надежды и нового, более острого беспокойства. Он почти побежал обратно, к усадьбе, вежливо, но твердо расталкивая попадавшихся на пути гостей с вопросами: «Алену не видели?»

Ответы были расплывчатыми. «Кажется, вышла…», «По-моему, с подружками пошла…», «Не заметил, Влад, извини».

В комнате для молодых, усыпанной лепестками роз, было пусто. На трюмо аккуратно лежала ее маленькая вечерняя сумочка. Он открыл ее – внутри лежала помада, зеркальце, ключи от ее старой квартиры. Ничего необычного.

Тогда он вышел на крыльцо и оглядел весь праздник сверху, как полководец – поле боя. Белое платье должно было быть как маяк. Но его нигде не было. Его Алены не было нигде.

И тут, впервые за этот день, идеальное счастье на лице Влада дало трещину. Не страх еще, нет. Скорее, растерянность, переходящая в дурное предчувствие. Он достал телефон и набрал ее номер.

Где-то в глубине дома, донесся тонкий, заунывный звонок. Она оставила телефон.

Влад медленно опустил руку с аппаратом. Шум веселья вдруг донесся до него приглушенно, как из-за толстого стекла. Лепесток вишни в темной воде фонтана, пустая скамейка, одиноко лежащий телефон в пустой комнате… Из разрозненных кусочков складывалась картина, смысл которой его мозг отказывался признавать.

– Не могла просто так… Куда? – пронеслось в голове.

И в этот момент его взгляд упал на Ольгу. Она стояла в тени старой липы, одна, и не смотрела на праздник. Она смотрела прямо на него. И выражение ее лица было уже не просто грустным или ревнивым. Оно было испуганным. Так испуганным, будто она уже знала то, чего еще не знал он.

Влад сделал шаг к ней, намереваясь спросить, потребовать ответа. Но в ту же секунду к нему подскочил распаленный вином и весельем друг детства, обнял за плечи и густо выдохнул в лицо.

– Что стоишь, жених несчастный? Невесту потерял, да? Ха-ха! Не бойся, не убежит твоя красавица! Идем, выпьем за нее, она потом объявится!

И Влад, почти на автомате, позволил увлечь себя обратно под шатер. Логика события все еще пыталась удержаться на плаву: устала, вышла, заснула где-то в беседке, забыла телефон. Это было разумно. Это было единственно возможное, во что можно было верить в такой день.

Но где-то в самом основании этой логики, в фундаменте его нового, только что начавшегося счастья, зияла черная, холодная щель. И из нее уже тянулся невидимый, колкий ветерок.

Спустя полчаса искусственного смеха и пустых тостов Влад уже не мог притворяться. Вежливая маска сползла с его лица, обнажив бледную, напряженную кожу под ней. Он снова и снова обходил весь периметр сада – оранжерею, дальнюю беседку, даже заглянул в старый гараж. Только странные взгляды служащих и скрип гравия под каблуками.

– Алена! – его зов, сначала сдержанный, теперь звучал все более резко и требовательно. Ответа не было. Тишина в ответ на зов казалась издевательством на фоне доносившегося со стороны шатра веселья.

Он почти столкнулся с ней у заднего крыльца дома. Ольга. Она была без платья-накидки, волосы растрепал ветер, а на щеках горели два ярких пятна – не от косметики, а от волнения или бега.

– Влад! – выдохнула она, хватая его за рукав. Ее пальцы были холодными, как лед. – Я везде искала. В доме, в саду, даже у калитки к речке. Ее нет.

Влад почувствовал, как почва уходит из-под ног в прямом смысле. Он уперся ногами в землю, словно боясь провалиться.

– Что значит «нет»? – его голос прозвучал глухо, как не его собственный. – Она не могла просто испариться. Может, ты не там искала? Может, она ушла с кем-то из подруг?

Ольга закусила губу. В ее глазах, таких похожих на Аленины и в то же время совершенно чужих, плескалась настоящая, неприкрытая паника.

– Я спросила всех, Влад. Всех! Никто не видел, как она уходила. Никто! – Она сделала шаг ближе, понизив голос до шепота, полного горькой горечи. – Но есть одна вещь… Я не хотела говорить. Но теперь…

– Что? Говори!

– Она… она до последнего сомневалась. Плакала вчера ночью. Говорила, что совершает ошибку, что не может так поступить с Олегом.

Имя прозвучало как пощечина. Влад отшатнулся.

– При чем здесь Олег? – вырвалось у него. – Все кончено. Она сама сказала, что все кончено.

– Кончено? – Ольга горько усмехнулась, и в этой усмешке было столько накопленной боли, что Влад на мгновение оторопел. – Она говорила с ним на прошлой неделе. Долго. Плакала после разговора. Она любила его, Влад. Любила отчаянно, по-глупому. А тебя… Тебя она уважает. Ценит. Но… – Ольга замолчала, глотая воздух, словно ей не хватало кислорода. – Но я видела, как она смотрела сегодня на дверь. Как будто ждала, что он войдет и остановит все это. Как в плохом кино.

Слова сестры впивались в него, как осколки разбитого бокала. Вся его уверенность, все его счастливое будущее, выстроенное за последний год, рассыпалось в прах за несколько секунд.

– Ты думаешь, она… сбежала? К нему? Прямо со свадьбы? – Он не узнал свой голос. В нем звучала детская растерянность и зреющий, темный ужас.

Ольга не ответила. Она просто смотрела на него, и ее молчание было красноречивее любых слов. В ее взгляде читалось: «Разве ты сам не догадывался? Разве не видел, что ее любовь к тебе – это тихий, вежливый долг?»

Влад вырвал руку из ее хватки. Мир вокруг потерял цвета и звуки. Веселье под шатром превратилось в немое, пошлое кино. Аромат цветов стал тошнотворно-сладким. Он посмотрел на белое великолепие вокруг – на шатер, на цветы, на свою собственную идеально сидящую на нем свадебную рубашку – и все это вдруг стало чудовищным фарсом, дорогой, унизительной декорацией к его собственному краху.

– Нет, – пробормотал он, больше себе, чем ей. – Нет, она не могла. Она бы не… не оставила телефон. Не сделала бы мне так.

Но даже он слышал слабость в своих словах. А что, если оставила нарочно? Чтобы отвести подозрения, чтобы у нее было время скрыться, пока все решат, что она просто отдыхает?

– Что нам делать? – прошептала Ольга, и в ее голосе впервые прозвучала не враждебность, а отчаянная солидарность перед лицом общего бедствия. Они стояли по разные стороны любви к одной женщине, но теперь их объединил страх за нее.

Влад сглотнул ком в горле. Жених. Он все еще жених. Он должен что-то делать.

– Звони ему, – выдавил он. – Сейчас же. Узнай, там ли она. А я… – Он обвел взглядом сияющий огнями шатер. – Я попробую собрать людей. Надо… надо организовать поиски. Вдруг она упала, потеряла сознание где-то в саду…

Но он уже почти не верил в эту версию. Внутри, на месте, где еще час назад горела радость, теперь лежал тяжелый, холодный камень. Камень под названием «Она любила другого». И из-под этого камня уже выползала другая, еще более страшная мысль: А если она не с ним? Тогда где она? И что с ней случилось?

Он посмотрел на Ольгу, кивнувшую и уже достающую телефон. В ее глазах он увидел отражение собственного ужаса. И в этот момент они поняли друг друга без слов. Праздник кончился. Началось что-то невообразимое.

Влад вырвал микрофон из рук тамады, неловко зацепив провод. Резкий скрежет динамиков заставил гостей вздрогнуть и смолкнуть. Все лица повернулись к нему, еще ожидая шутки, тоста, объявления о фейерверке.

– Друзья… – его голос, усиленный техникой, прозвучал чужим, срывающимся. Он видел перед собой море нарядных одежд и улыбающихся лиц, и ему стало физически плохо. – Простите, что прерываю… Но Алена пропала.

В толпе пронесся невнятный гул: смешок недоумения, короткий возглас. Кто-то решил, что это часть шоу.

– Мы не можем ее найти, – продолжил Влад, сжимая микрофон так, что костяшки пальцев побелели. – Она вышла отдохнуть. И не вернулась. Возможно, ей стало плохо, она переволновалась… Может, упала где-то в саду. Я прошу всех… Пожалуйста, отложите бокалы. Давайте все вместе, группами, пройдем по всей территории. Осмотрите каждый уголок. Беседки, оранжерею, дальние аллеи, берег у речки.

Тишина, воцарившаяся после его слов, была теперь гулкой и тяжелой. Улыбки исчезли. Женщины переглядывались, мужчины нахмурились. Первая реакция – недоверие, затем медленное осознание: это не шутка. В глазах Влада читалась настоящая, животная паника.

– Давайте, люди, организуемся! – рявкнул кто-то из дальних родственников, срываясь с места. Его властный тон встряхнул толпу. Гости начали медленно, нехотя, но все же расходиться от столов, сбиваясь в кучки.

Влад опустил микрофон. Его рука дрожала. Он стоял, наблюдая, как его прекрасный, выверенный до секунд праздник превращается в хаотичные поисковые группы. Женщины в вечерних платьях осторожно шагали по гравийным дорожкам, мужчины в дорогих костюмах заглядывали под кусты. Смех и музыка сменились на короткие, отрывистые зовы: «Алена! Алена, ты где?»

В это время Ольга, сжавшись в комок у старой липы, где ее не было видно, тщетно пыталась заставить свои пальцы перестать трястись. Она нажала на последний номер в списке контактов Алены, подписанный просто «О.». Звонок казался бесконечным. Наконец, хриплый, сонный голос.

– Алё? Аленка? – Он был явно разбужен.

– Олег? Это Ольга, сестра Алены.

Пауза. В трубке послышалось движение, будто он сел на кровати.

– Ольга? Что случилось? Голос у тебя…

– Алена. С тобой? – выпалила она, не в силах сдерживаться.

– Со мной? – Олег прочистил горло, голос стал четче, настороженным. – Ты о чем? У нее же сегодня свадьба.

– Она пропала, – холодно, как ножом, отрезала Ольга. – Полтора часа назад. Ее нет. Нигде.

С той стороны донесся резкий вдох, затем звук, будто он вскочил.

– Как пропала? Что значит «нет»? – его голос сорвался на крик. – Вы там, блин, совсем охренели? Как вы могли ее потерять?!

– Она с тобой, Олег? – в голосе Ольги прозвучала злоба, последний всплеск отчаяния.

– Я в Нижнем, Ольга! В командировке! – закричал он. – Сижу в номере и пью водку, потому что у моей девушки сегодня свадьба с другим! Понимаешь? Я здесь один! – В его голосе вдруг дрогнуло, прорвалась настоящая, неконтролируемая боль. – Ты думаешь, я бы… я бы не примчался, если бы знал, что она может передумать?

Ольга закрыла глаза. Она поверила. Поверила дикому, сырому отчаянию в его голосе. Это был не голос человека, который что-то скрывает. Это был голос человека, которого добили.

– Олег, – ее собственный голос стал тише, безжизненнее. – Мы не знаем, где она. Мы ищем. Влад думает, она упала, ей плохо. Но…

– «Но» что?! Говори!

– Но я думаю, она могла… сбежать. От всего этого. И если не к тебе… то просто бежать.

На другом конце воцарилась мертвая тишина, прерываемая только тяжелым дыханием.

– Я еду, – тихо, но с ледяной четкостью сказал Олег. – Сейчас же сажусь в машину. Через четыре часа буду у вас. Держите меня в курсе. Каждые полчаса. Поняла? Если найдете раньше… Ольга. Найдите ее. Ради всего святого.

Связь прервалась. Ольга опустила руку с телефоном. Она чувствовала ледяной холод во всем теле. Олег не был причастен. Он был в другом городе, один, и пил из-за ее сестры. Значит, Алена не с ним.

Значит, она действительно исчезла.

Ольга посмотрела на Влада. Он метался между группами гостей, его фигура в белой рубашке казалась призрачной в сгущающихся сумерках. Кто-то из мужчин подошел к нему, положил руку на плечо, о чем-то говорил серьезно. Влад слушал, потом резко кивнул и достал свой телефон.

Ольга поняла. Поиски на территории ничего не дали. Настал следующий, немыслимый для свадебного дня этап.

Она увидела, как Влад подносит трубку к уху, его лицо искажено мукой. Он сказал только одну фразу, но Ольга прочла ее по губам. Ту самую фразу, которая ставит точку в одной жизни и начинает совсем другую, страшную.

– Здравствуйте. Я хочу сообщить о пропаже человека.

Час ожидания растянулся в вечность. Сад, еще недавно сиявший счастьем и смехом, погрузился в тревожный, нервный сумрак. Гости разделились на два лагеря: одни, наиболее трезвые и решительные, с фонариками от телефонов вновь и вновь прочесывали уже исхоженные тропинки, заглядывали в колодцы и под террасы, их голоса, зовущие Алену, звучали все более устало и безнадежно. Другие, ошеломленные и растерянные, сидели за столами, уже не праздничными, а похожими на поле недавней битвы: догорали свечи, в бокалах заветривалось недопитое вино. Они говорили шепотом, бросая украдкой взгляды на Влада и Ольгу, которые замерли в островке молчания посреди всеобщего смятения.

Они сидели на резных стульях в холле усадьбы, друг напротив друга, разделенные не только пространством, но и пропастью из невысказанных обвинений и общего горя. Влад смотрел в пол, его прическа была растрепана, а взгляд – пуст. Ольга, обхватив себя руками, будто замерзая, неотрывно смотрела в темное окно, где уже не было видно цветущих деревьев, только черные силуэты и отражения комнатного света.

Тишину взорвал звук подъезжающих машин и хлопнувших дверей. В дом вошли двое. Воздух сжался, наполнился официальным холодом.

Молодой следователь, представившийся как Артем Сергеевич, был подчеркнуто корректен, но в его глазах не было ни капли сочувствия – лишь сосредоточенный анализ. Его помощница, женщина с усталым лицом, молча открыла блокнот. Процесс начался.

Первым вызвали Влада. Допрос проходил в маленьком кабинете.

– Расскажите по порядку. Когда видели ее в последний раз? Во что была одета? Были ли конфликты в последнее время?

Влад, стараясь держаться, говорил монотонно, как заученный урок: «Ушла отдохнуть… Белое платье, фата… Конфликтов не было, все было хорошо…» Но когда следователь спросил: «А как насчет ее прошлых отношений? Бывший молодой человек?», Влад замолчал, его лицо исказила судорога. Он посмотрел на дверь, и тихо сказал

– Она сказала, что все кончено. Я верил.

Ольгу допрашивали дольше. Ее нервозность была очевидна.

– Вы последней общались с ней перед исчезновением? О чем говорили?

– Ни о чем особом… Что она устала. Что выйдет подышать.

– Но вы же сказали жениху, что она сомневалась. Что любила бывшего, – следователь пристально смотрел на нее. – Почему вы сразу не поделились с женихом до свадьбы?

Ольга побледнела. Вопрос бил в самую больную точку – в ее молчаливую надежду, что все как-нибудь само разрулится, и в позднее, запоздалое чувство вины.

– Я не думала, что она действительно решится на такой шаг. Думала, это просто предсвадебные нервы, – прошептала она.

– А у вас лично какие отношения с женихом? – вдруг сменил тему Артем Сергеевич. Вопрос прозвучал как выстрел.

Ольга замерла.

– Хорошие… Деловые… Он коллега. – Но следователь лишь кивнул, делая в блокноте пометку – тонкую, как лезвие.

Потом были родители Алены – растерянные, плачущие; друзья, которые говорили общими фразами, и даже тамада, который беспомощно разводил руками: «Все шло по плану, никаких эксцессов…»

Следователь ходил по дому, осматривал место, где в последний раз видели Алену, смотрел на грязную от множества ног траву под окнами. Он запросил записи с камер у входа в усадьбу (их было всего две).

Перед отъездом он подошел к Владу и Ольге, которые снова сидели в молчаливом противостоянии.

– Формально сорок восемь часов еще не прошло, но учитывая обстоятельства… Будем действовать сразу. Заявление я принял. Завтра начнем полноценную работу: проверим телефонные соединения, финансовые операции, опросим соседей, – он говорил четко, без эмоций. – И дам вам совет. Будьте готовы к тому, что версия о побеге – не самая худшая. Пока мы не знаем, где Алена Владимировна и что с ней. Но если ей кто-то… помешал вернуться, – он сделал паузу, – то круг подозреваемых обычно начинается с самого близкого окружения. Имейте это в виду.

Он кивнул и вышел, оставив за собой ледяной след.

Влад поднял глаза на Ольгу. В них не было прежней теплоты или даже растерянности. Там был тяжелый, подозрительный взгляд человека, которого только что официально поставили в список возможных виновников.

– Ты много чего не договариваешь, Ольга, – тихо сказал он. – И следователь это видит.

– А ты? – парировала она, но без прежней силы. – Ты идеальный жених, у которого невеста «просто ушла». Они будут копать, Влад. Узнают всё.

Полицейские еще не успели покинуть крыльцо дома, когда со стороны въезда раздался яростный рев мотора, визг тормозов на гравии и глухой удар дверью. В следующее мгновение в освещенный порог дома ворвалась фигура.

Олег выглядел так, будто проехал эти четыре часа не по трассе, а сквозь ад. Глаза запавшие, дикие, одежда мятая, от него волнами несло дорожной пылью, перегаром и неспавшей яростью. Его взгляд моментально нашел Влада.

– Ты! – это было не слово, а животный рык. Он ринулся вперед, не обращая внимания на полицейских. – Где она?! Что ты с ней сделал, тварь?!