Ход коня

– Мы записаны к доктору Шёнгрену.

– Ждите, вас вызовут.

Его всегда тошнило в больничной обстановке. Адам посадил Мириам на стул и направился за пластиковым стаканчиком воды. К счастью, в зале ожидания было прохладно. Адам почувствовал, как под мышками начал высыхать пот. Рядом Мириам припала к стаканчику. Когда она напилась, Адам взял ее запястье. Мириам удивленно взглянула на сына и отдернула руку. После чего легонько стукнула его по голове.

– Сиди!

– Что, нельзя немного поухаживать за любимой мамой? – рассмеялся Адам.

Мириам фыркнула:

– Ты заставляешь меня волноваться еще больше. Сиди!

Адам снова взял ее руку. И на этот раз Мириам позволила ему это сделать.

* * *

Мина устроилась рядом с Кристером за компьютером, на экране которого мелькали лица из реестра преступников. Столько хищников, способных разрушить жизнь ребенка ради нескольких мгновений ощущения собственной силы… Или ради сексуального удовлетворения. Хотя большинство этих людей признано психически неполноценными и не отвечает за свои действия. Как полицейский, Мина должна исходить прежде всего из этого. Тем не менее в голове волей-неволей мелькала мысль об исключительных случаях, когда законом должна быть разрешена смертная казнь.

Рубен стоял рядом, скрестив руки, пока Кристер с тоскливым видом просматривал реестр по его просьбе. Под мышками Рубена, несмотря на скрещенные руки, прорисовывались довольно четкие, неприятные круги.

Мина поежилась, и Кристер протянул ей маленький вентилятор на батарейках. Он нашел их в магазине, по десять крон за штуку. И, судя по высоте стопки рядом на стуле, купил не меньше полсотни.

Он вопросительно поднял брови, когда Мина покачала головой. Меньше всего хотелось смахивать на свое лицо частицы пота Рубена и Кристера, к тому времени гарантированно висевшие в воздухе толстым слоем. Уж лучше жара.

Кристер дошел до конца списка.

– Нет, – покачал он головой. – Никто из тех, кто живет в Стокгольме, на пушечный выстрел не приближался к Дандерюдсгатан. Собственно, это мы уже проверяли. И пробили по базе всех из дома по Дандерюдсгатан, двенадцать, откуда поступил звонок. Ничего. Как насчет того, чтобы все-таки переключиться на другие наводки?

– Нет, – Рубен покачал головой не менее решительно. – Там что-то есть. Может, похитителю присвоено защищенное имя, поэтому его и нет в реестре?

– Теперь ты хватаешься за соломинку. Единственная причина, по которой мы могли бы дать педофилу защищенное имя, – угроза его жизни. Извини, не могу припомнить ничего подобного. Во всяком случае, в делах, где были замешены женщины. Ведь Оссиана похитила женщина, так?

– Это не значит, что он все еще с ней, – возразил Рубен.

Мина достала телефон, протерла его влажной салфеткой и открыла в «Гугл-картах» Дандерюдсгатан. Когда появился спутниковый снимок, разворачивала его, пока не получила четкое представление о том, как выглядит это место.

– Жильцов из десятого и четырнадцатого домов вы тоже проверили?

– Нет, а зачем? – в свою очередь спросил Кристер, не отрываясь от экрана.

– Двенадцатый дом находится между ними, есть общие стены. Так что сосед звонившего с тем же успехом может проживать в десятом или четырнадцатом доме.

Мина подняла телефон и показала карту. Кристер вздохнул и открыл адресную книгу.

– Дандерюдсгатан, четырнадцать, – объявил он. – Жильцы – Матс Пальм, Ингрид Бьёрнссон, Герхард Фриск. Остальное – офисы. Ничего не зацепило?

Рубен покачал головой.

– У нас еще Дандерюдсгатан, десять, – продолжал Кристер. – Там тоже не так много квартир. Андреас Виландер, Ленор Сильвер, Матти…

– Стоп! – перебил его Рубен. – Это она, Ленор… Черт, у тебя есть ее фотография?

Кристер забил имя в поисковик «Гугла».

– Увы, – вздохнул он. – В социальных сетях ее тоже нет… Почти. Есть страничка на «Фейсбуке», но она не обновлялась вот уже пять лет. И смена фотографии профиля – последнее, что сделала там Ленор.

– Да, черт возьми, это она! – воскликнул Рубен. – Другой цвет волос, другая стрижка, грудь… э-э-э… стала меньше. Но это она.

Мина терялась в догадках.

– Вы знаете, что я не забываю ни одного лица, – сказал Рубен. – Это одна из моих многих сверхспособностей. С адресами хуже, но такие вещи все у меня в голове…

– Так объясни нам, простым смертным без сверхспособностей, – перебил его Кристер, – кто она и откуда?

– Помните дело о торговле людьми пять лет тому назад? Десять человек получили хорошие сроки. И действовали они в центре Стокгольма, в окружении соседей, которые ни о чем не догадывались.

Мина хорошо помнила это дело. Возраст пострадавших детей заставил судью принять жесткое решение. Преступники получили от четырех до десяти лет лишения свободы. Хотя Мина сочла приговор слишком мягким.

– Там всем заправлял некто Каспар Сильвер, – продолжал Рубен. – Сестра которого на суде дала показания в его пользу. Она утверждала, что Сильвер невиновен и за всем этим стоит кто-то другой. При этом не могла назвать его имени.

– Сильверу это не помогло, – напомнил Кристер, кивнув. – Он получил самый большой срок.

– Сестра исчезла после шумихи в СМИ. – Рубен показал на монитор. – Очевидно, изменила стиль и перестала пользоваться социальными сетями. Тем не менее она узнаваема. Знакомьтесь: Ленора, сестра Каспара Сильвера. Та самая, которая утверждала, что за похищениями детей стоит кто-то другой. Думаю, она имела в виду себя. И сейчас просто продолжила с того места, где остановилась.

Вентилятор в руке Кристера негромко хлопнул и замолчал. Кристер бросил его в кучу таких же неработающих.

– Я немедленно свяжусь с Юлией, – сказала Мина. – Рубен, можешь вызвать пикет? Нужно срочно ехать на Дандерюдсгатан, десять.

* * *

Винсент наблюдал за рыбками в аквариуме и складывал лист желтой бумаги, по ходу припоминая инструкцию. В кои веки он выступает в Стокгольме, так что пара часов в запасе еще есть.

Когда дети были маленькие, им захотелось иметь настоящего домашнего питомца. Что в их понимании означало животное, которое можно погладить. Они клялись и божились, что будут заботиться о нем сами. Но Винсент знал цену их клятвам. Поэтому появились рыбки. Он выбрал американскую морскую собачку – название, которое Астон нашел забавным. И они любят есть из рук хозяина. Хотя, конечно, это далеко не то же самое, что гладить настоящую собаку. Но за неимением лучшего сгодится.

Всех, включая его самого, удивляло, что Винсент был единственным в семье, кто действительно любил рыбок. Иногда ему казалось, что они были его единственными друзьями. В такие дни тень прошлого была особенно активна и заслоняла настоящее почти целиком. Можно сказать, Винсент переживал затмение.

Он хорошо знал эту тень.

Винсент отложил сложенную бумагу и взял следующий лист. Сегодня день рождения его матери. Семья ничего об этом не знает. Чем меньше они будут копаться в его биографии, тем лучше.

Он еще раз закрепил складки, после чего соединил обе части. Модель оказалась слишком сложной, чтобы ее можно было сложить из одного листа. Оставалось нарисовать пятна – и оригами-леопард готов.

Когда-то Винсент подарил такого маме на день рождения и с тех пор делал их каждый год. В качестве скромной дани прошлому и в память о том, как она в тот день выглядела. Проблема заключалась в том, что тот же леопард напоминал ему о Яне. А от этих мыслей Винсент сейчас хотел бы держаться подальше.

Лучше сосредоточиться на морской собачке. Семейство Umbridae. Из этих букв можно составить «Dubai», «radium» и «Burma». Однако, как ни напрягался Винсент, не мог обнаружить никакой сколь-нибудь значимой связи.

Он покачал головой. Иногда это не срабатывает. И тогда только он и рыбки противостоят остальному миру. Дом пуст, и само существование семьи ставится под вопрос. Может, это не более чем его галлюцинация? И только появление в дверях Ребекки, ткнувшейся носом в телефон, или Астона, рванувшего входную дверь, чтобы забежать в туалет в уличных ботинках, может вернуть Винсента к действительности.

С другой стороны, когда все они дома, ему приходится всеми силами воплощать в жизнь их представления о хорошем отце и муже. Винсент подозревал, что и в том, и в другом качестве оставляет желать много лучшего.

Он насыпал в ладонь корм для рыбок.

Но с Миной… с ней он был самим собой.

Даже не пытаясь стать кем-то другим.

Эти мысли нередко посещали его, хотя Винсент и понимал, что они бесполезны. Мина осталась в прошлом, это нужно наконец принять. Ее даже не было на вчерашней пресс-конференции. У нее своя жизнь.

Но факт оставался фактом: с Миной Винсенту всегда было хорошо и никогда плохо.

Пока морские собачки приятно щекотали кончики пальцев, Винсент размышлял о том, что бы это могло значить.

* * *

– Почему мне не разрешали встречаться с тобой раньше? Папа этого не хотел, или дело в тебе?

Она с любопытством смотрела на женщину, которая оказалась ее бабушкой. Бабушкой, о существовании которой Натали даже не подозревала. Наверное, потому что давно для себя решила, что бабушка, как и мама, умерла. Папа никогда не говорил о родственниках со стороны мамы, даже если Натали спрашивала. Поэтому самым разумным было предположить, что их нет. Не только разумным, но и по-своему удобным. Тоска по матери сама по себе – нелегкое бремя, вне зависимости от того, помнишь ты мать или нет. Мучиться вдобавок мыслями о бабушке означало еще больше усложнять себе жизнь. Но теперь она здесь, бабушка Инес. Поэтому старые решения и предположения, хочешь не хочешь, придется пересмотреть.

– Со временем я отвечу на все твои вопросы, – сказала бабушка.

– Что это за место? – с любопытством спросила Натали.

Они проехали от Гюлльмаршплана до Шлюза, оттуда автобусом до Вермдё, оставив шумный город далеко позади. Теперь шли по узкой дороге, и вокруг была только зелень, загоны с пасущимися овцами да редкие, разбросанные по пустоши домики.

– Здесь я и живу, – сказала бабушка.

Натали поправила на груди ремень сумки. Телефон снова завибрировал. Папа, кто же еще… Он названивал ей вот уже больше часа. Этого следовало ожидать. Натали действительно обещала ему сразу ехать домой. Но она имела все права злиться на отца, который столько лет замалчивал существование бабушки. Он полностью контролировал жизнь Натали. Для ее же безопасности, как объяснял сам. По сути, держал ее под замком. А если куда и выпускал, Натали знала, что охрана где-то неподалеку. Она не всегда их видела, чаще только чувствовала их присутствие. А потом у папы еще хватало ума спрашивать, почему Натали с таким трудом заводит друзей… Идиот.

Отправляясь в гости к бабушке Инес, Натали отправила ему сообщение:

Я с бабушкой. С БАБУШКОЙ – понимаешь? К ужину не жди.

После чего добавила смайлик – выставленный вверх указательный палец. В желудке затрепетало. Никогда еще Натали не выказывала столько открытого неповиновения отцу. Где-то она понимала, почему он ее так опекает. Мама погибла в автомобильной аварии. Их осталось двое. Неудивительно, что он так беспокоится за дочь.

Но теперь-то она знала, что есть кое-кто еще. Столько лет Натали ждала кого-то, кто мог бы хоть что-то рассказать о матери, бывшей до сих пор не более чем смутной тенью где-то на периферии сознания… Кто сделает это лучше бабушки? Теперь не нужно по капле выжимать сведения о маме из отца. И пусть катится в ад со своими запретами!

– Осталось подняться на холм – и мы на месте.

Бабушка указала на невысокий холм, на котором на столбе была прикреплена табличка: «Эпикура».

– Что это? – удивилась Натали. – Похоже на название конференц-зала. Ты здесь живешь?

Она нахмурилась. И тут ее глазам открылось нечто поразительное.

– Ух ты…

– Да, я здесь живу, – гордо подтвердила бабушка. – Только у нас не проводятся конференции. Курсы работают, это да.

– Что это за место? – По спине Натали стекла струйка пота, образовав мокрое пятно на футболке.

– Могу провести для тебя экскурсию. Проще показать.

На вершине холма Натали остановилась перевести дыхание. С грустью отметила про себя, что дышит тяжелее, чем бабушка, вообще выглядевшая на удивление здоровой и крепкой для своего возраста.

Дом сверкал белизной в солнечных лучах. Архитектура будущего – два вытянутых крыла по обе стороны.

– Ух! – только и смогла выдохнуть Натали. – Представить только, что я могла бы проводить здесь каникулы, вместо того чтобы все лето торчать в городе…

Бабушка улыбнулась. Потом натянула синюю резинку на запястье, отпустила и на секунду зажмурилась, когда резинка вернулась в исходное положение.

– Разве тебе не больно? – удивилась Натали.

– В этом и смысл, – ответила бабушка. – Я все объясню в свое время. Оглядись! Чувствуешь энергию? Здесь повсюду разлита положительная энергия. Здесь можно дышать, чувствуешь?

Бабушка закрыла глаза и втянула животом воздух. Натали сделала то же самое, каким бы глупым это ей ни казалось. Она хотела вести себя как взрослая женщина. Когда же закрыла глаза, все вокруг словно остановилось. Теперь Натали слышала только собственное дыхание и пульсацию крови в венах. Воздух в легких ощущался как чистый и прохладный. Листья деревьев шептались под ветром.

И тут Натали осознала одну вещь. Сегодня среди стволов деревьев не прятались мужчины с наушниками в ушах. Не было никого, кто мог бы увезти ее домой. Охрана почему-то не явилась. Единственным возможным объяснением было, что отец велел им оставить Натали в покое. Другими словами, он знал о встрече с бабушкой. Трудно поверить, чтобы отец настолько доверял ей, с учетом того, что никогда не упоминал о бабушке. Но другой причины просто не могло быть. Положа руку на сердце, Натали не очень-то волновала причина. Главное, в кои-то веки ей предоставили свободу.

Натали почувствовала чужую руку в своей.

– Ну, давай же. Сейчас ты увидишь мой дом.

От бабушкиной руки по телу разлилось тепло. Телефон в сумке снова завибрировал. Натали оставила это без внимания.

* * *

Пикетный автобус припарковался на Энгельбректсгатан, в одном квартале от дома Леноры Сильвер. Незачем было лишний раз навлекать на себя подозрения. Тем более что против Леноры Сильвер у полиции ничего не было, кроме косвенных улик. Не считая убежденности Рубена, конечно.

Адам надеялся, что Рубен не сядет в автобус. В последний раз, когда они вместе посетили детский сад Оссиана, участие Рубена вылилось в ненужную головную боль. С другой стороны, эта наводка – одна из многих. Каждый человек на вес золота, когда силы полицейских рассредоточены по всему городу.

Рубен коротко представил Адаму парней из пикета и шепотом заметил, что Адам может засечь по секундомеру, когда Гуннар впервые упомянет, что сработан из суровой северной древесины.

– Ленор, – произнес вдруг Гуннар. – Черт, я ее помню. Особенно дыни… Да уж, есть что вспомнить, скажу я вам.

Он изобразил руками перед грудью две округлые выпуклости. Коллеги покачали головами, но смущенные улыбки свидетельствовали о том, что в принципе они не возражают против подобных шуток. Адам вздохнул. Что ж, таков, как видно, неписаный закон. В каждой команде должен быть кто-то вроде Гуннара.

– Ты как будто говорил, что они стали меньше, Рубен? – продолжал Гуннар. – Какая жалость! Люди совсем не ценят того, что имеют. Но, может, она не станет возражать против суровой северной древесины… – Он многозначительно моргнул.

– Ни малейшего шанса с таким бочонком. – Рубен похлопал Гуннара по животу. – Хотя форма в таких делах хорошо помогает. Уж мне-то можешь поверить.

Последние слова повисли в воздухе, пока коллеги в автобусе их переваривали. Адам ни на секунду не поверил, что Рубен мог быть настолько близок с Ленорой. Зато Гуннар громко рассмеялся и стукнул Рубена по спине:

– Я должен был сам догадаться! Ты охотишься за всем, что движется.

На какое-то мгновение Адам заглянул Рубену в глаза и удивился, встретив их измученное выражение. Так или иначе, сейчас не до болтовни. Часы тикают.

– Ну хватит, – оборвал он Гуннара. – Давайте сосредоточимся на том, зачем мы здесь. Мы не знаем, найдем ли Оссиана у Ленор и кого вообще можем там обнаружить. Но мы должны свести риск провала к минимуму, поэтому прибыли сюда почти в полном составе. С другой стороны, важно не спугнуть ее. Нам придется балансировать как на канате. До сих пор операциями руководила Юлия. Но сегодня она занимается другими вопросами, так что я беру управление на себя.

Гуннар недовольно заворчал. Адаму ничего не оставалось, как проигнорировать это. Он не знал даже, реакция ли это на цвет его кожи, или коллеге до сих пор не дает покоя грудь Ленор. А может, это запоздалое возмущение тем, что до сих пор операциями руководила женщина?

– Благодаря Юлии у нас есть наблюдатель в штатском на той стороне улицы, – продолжал Адам. – По словам управляющего домом, ворота с фронтальной стороны – единственный путь туда и оттуда. Задний двор окружен домами и не имеет выхода на улицу. На всякий случай там мы тоже поставили своего человека.

– И каков план? – спросил Гуннар. – Штурм?

– Нет. Я пойду к ней и поговорю.

– Говорить? С ней? – вскричал Рубен. – Вы собираетесь договариваться насчет Оссиана? Помнится, в прошлый раз вы хотели быть хорошим полицейским. Но, знаете, сейчас для этого не совсем подходящее время.

Адам прищурил глаза и посмотрел на Рубена.

– Я не веду переговоров с такими, как Ленор, – коротко ответил он. – Но, думаю, у меня хватит ума выдать себя за кого-то другого и усыпить ее бдительность. Это даст возможность оценить ситуацию на месте. Если мы ошиблись квартирой, мы ведь не хотим раскрыть себя перед настоящими преступниками? Объявить во всеуслышание, что идем по их следу? Переговоры – моя профессия. Я учился этому и занимаюсь ими каждый день. Хотя, если вы хотите попробовать вместо меня…

Что-то сверкнуло в глазах Рубена, после чего мышцы лица расслабились. Адам намеренно спровоцировал его, догадываясь, что только этот язык и понятен Рубену. И, похоже, не прогадал.

– Так и быть, шоу ваше, – пробормотал тот.

Адам кивнул. Надел куртку с логотипом TryggBo [7], взял черную папку, ручку и, выйдя из автобуса, быстрыми шагами завернул за угол дома. Коллеги уже поджидали его у подъезда. После того как полицейские в штатском дали сигнал, что всё в порядке, оставшаяся часть оперативной группы совершила легкую пробежку к воротам в полном боевом снаряжении. Чем меньше их видели на открытом воздухе, тем лучше. Войдя в подъезд, полицейские рассредоточились внизу лестницы. Адам поднялся на второй этаж и тут же нашел дверь квартиры Ленор.

Он закрыл глаза. Адреналин запульсировал в теле. Если его станет слишком много, это будет серьезная помеха работе. Адам глубоко вдохнул через нос и выдохнул через рот, делая вид, что роется в папке, на случай, если кто-то наблюдает за ним через глазок в двери.

Вдох – выдох. Вдох – выдох.

Наконец он позвонил.

Ленор открыла спустя семь секунд. Достаточно быстро, но при этом она вполне могла успеть что-то спрятать. Или кого-то. Адам сразу узнал ее по фотографии в «Фейсбуке». Ленор стояла перед ним босиком, в шортах и майке. Одежда не для побега. Она явно не ждала полицию.

Адам сверкнул улыбкой, способной растопить айсберг.

– Здравствуйте, – сказал он. – Я из домоуправления. Как вы, наверное, знаете, мы проверяем последствия утечки на четвертом этаже.

Адам не спешил заглядывать в квартиру за ее спиной. Излишняя заинтересованность могла его выдать. Вместо этого он смотрел в глаза Ленор и продолжал улыбаться, в надежде, что она клюнет. Его слова «как вы, наверное, знаете» чисто механически должны побудить ее задуматься над тем, что он имеет в виду.

– Я впервые слышу об этом, – нахмурилась Ленор.

И прищурилась, словно о чем-то размышляя. Этого момента Адам ждал. Не отводя глаз от Ленор, он немного расфокусировал взгляд, стараясь разглядеть обстановку в квартире за ее спиной. За прихожей открывалась кухня. Адам заметил тостер и стенной бар. Ничего такого, что могло бы показаться странным.

Он опустил глаза, делая вид, что смотрит в бумаги. На самом деле Адам искал детскую обувь на полу. Три пары туфель на высоких каблуках от «Джимми Чу» и ничего такого, что могло бы подойти ребенку. Адам посмотрел вверх. Увидел пальто и куртки на вешалке рядом с Ленор. Зеркало, настоятельно требующее, чтобы его помыли. Вот, пожалуй, и всё.

Весь осмотр занял не более трех секунд. Пока никаких признаков того, что в квартире есть ребенок. Нужно постараться проникнуть глубже.

– Хм… – пробормотал Адам. – Вы должны были получить мое электронное письмо… Но это не имеет значения. Два дня тому назад на четвертом этаже произошла серьезная утечка воды. Мы оцениваем ущерб от последствий аварии. Вы тоже сможете подать заявление в вашу страховую компанию после нашего заключения. Могу я заглянуть в ванную комнату?

Адам подался вперед – и сам испугался собственной самонадеянности.

– Сейчас это не очень кстати, – ответила Ленор, бросив быстрый взгляд через плечо. – Я… я собралась уходить.

Проклятье. Она что-то заподозрила. Или что-то прячет в квартире. Потому что вряд ли собирается выйти на улицу босиком. Вопрос, что она прячет. Так или иначе, не в этот раз. Сейчас самое правильное отступить, чтобы дать угаснуть ожившему в ее глаза подозрению.

– Нет проблем, – грустно улыбнулся он и сунул ручку в карман. – Сегодня и завтра мы на объекте. Просто дайте знать, когда будете готовы. Или найдите время сами осмотреть ванную комнату. Хорошего дня!

Адам помахал рукой и отступил на шаг, прежде чем она успела ответить. Последним, что он видел, перед тем как дверь закрылась, было грязное зеркало в прихожей.

Мелкие продолговатые пятна на стекле.

Пять штук, рядом друг с другом.

На высоте около метра.

Как будто оставленные детскими пальцами.

Мало, конечно, но уже кое-что.

Есть над чем задуматься.

Он быстро спустился, перешагивая через ступеньки, и подал сигнал.

* * *

В телефоне – пять сообщений от Торкеля. Юлия всерьез задумалась над тем, чтобы заблокировать его номер. Номер мужа! Отца ее ребенка! Разве так можно?

Тем не менее он мешал работать. Каждый раз, когда цифра в красном кружочке увеличивалась на единицу, у Юлии словно земля уходила из-под ног. Она начинала ломать голову над тем, что могло понадобиться Торкелю на этот раз и насколько это важно. Это отнимало время, отвлекало от главного. Между тем рабочий день далек от завершения. Может, стоит обзавестись еще одним телефоном, на номер, известный только Торкелю? Чтобы Юлия могла спокойно положить его на дно сумки.

Пока она из чистого любопытства пролистывала настройки на предмет того, как заблокировать номер, поступил новый звонок. От Адама.

Юлия ответила и внимательно выслушала. Задала вопрос, после чего быстро вошла в открытое офисное помещение, где Мина, Педер и Кристер проверяли последние письма и звонки.

– Как дела? – спросила она.

– Хвалиться нечем. – Мина достала влажную салфетку и протерла компьютерную мышь. – Пока все они выводят на родителей маленьких детей в домах с плохой звукоизоляцией. В тех случаях, когда они вообще на кого-то выводят. А как поживает оперативная группа?

Мина выбросила салфетку в мусорную корзину, где уже громоздилась гора таких же.

– Только что звонил Адам, – ответила Юлия. – Они обнаружили пятилетнего ребенка в квартире Леноры Сильвер по Дандерюдсгатан, десять. И все указывает на то, что ребенок был похищен. Думаю, проницательное нутро Рубена заслуживает поощрения.

Мина, Педер и Кристер замерли на месте и уставились на Юлию.

– Слава богу, все закончилось! – нарушил наконец тишину голос Педера. – Он нашелся. Сегодня ночью я смогу спать спокойно.

Юлия покачала головой:

– Это не Оссиан. Они нашли девочку.

* * *

– Только четыре часа. – Анетт покачала головой. – Ты сегодня рано. Или этот красивый мужчина рассчитывает на пятничные объятия своей лучшей половины?

– Это то, о чем я могу только мечтать, – отозвался Педер. – Я ненадолго, сейчас возвращаюсь в отделение.

Он крепко обнял Анетт, вдохнув аромат ее любимых духов «Хлоя» и… свежей выпечки? Педер ахнул, увидев на столе мучные разводы.

– Когда ты успела? Ты ведь только что вернулась домой, так?

– Я не могла так это оставить, – объяснила Анетт. – Новая воспитательница в детском саду – пекарь от бога. Мне оставалось только купить присыпку по дороге домой.

– Ты – суперженщина. – Педер покачал головой. – Но я хочу поговорить с этой воспитательницей на предмет сдерживания порывов. Где девочки?

– Смотрят «Винкс» [8].

– Новые серии?

– Нет, старые. Только ты тройняшкам не говори. Они так обеспокоены тем, что Блум снова угодила в переделку…

– Опять что-то подожгла?

Анетт скосила глаза на мужа:

– Не знаю даже, насколько добавляет сексуальности мужчине знание детских анимационных программ с феями.