Заточённый тишиной

Он лежал на холодном полу, всё в той же комнате Бобби. Ни Кентина, ни Шарлотты не было. Он остался один.

«Где они? С ними всё в порядке?»

Превозмогая боль, он всё же поднялся на ноги. Голова гудела, тело ныло от ушибов, но он должен был понять, что произошло. Осторожно, стараясь не оступиться, он подошёл к лежащему на полу незнакомцу. Тот лежал в неестественной позе, залитый кровью.

Лиам сглотнул, ощущая привкус тошноты. Он не убивал его. Он лишь боролся за свою жизнь. Но кто-то другой закончил начатое. Кентин? Шарлотта? Или кто-то ещё, кто следил за ними?

Лиам, избегая прикосновений к окровавленной ткани, обыскал карманы плаща. Ничего интересного – только смятые купюры и какой-то странный амулет. Но в боковом кармане он нащупал что-то плоское и прямоугольное. Фотографию.

Лиам достал её, стараясь разглядеть изображение в тусклом свете, пробивающемся сквозь щели в окнах. Сердце ёкнуло. На фотографии была изображена девочка. Лет семи, с упрямым взглядом и непокорным локоном, выбивающимся из-под косички. Но главное – она была похожа на Изабеллу. Ту самую Изабеллу Боул, местную королеву школы, богатую, избалованную и невыносимую. Дочь Джека Боула – авторитета в своём деле, чьё влияние простиралось на весь Лас-Вегас.

Что всё это значит? Какая связь между убитым человеком, похищением детей и Изабеллой Боул? В голове Лиама завертелся хаос вопросов, требующих немедленных ответов. Он чувствовал, как клубок загадок затягивается всё туже, грозя утащить его на самое дно.

Лиам сунул фотографию в карман, словно она была ключом к разгадке. Он снова обвёл взглядом комнату, пытаясь не упустить ни одной детали. Всё было как раньше, за исключением трупа в углу.

Его взгляд скользнул по старому столу, заваленному шахматными фигурками и старыми журналами. И вдруг он замер. На самом краю стола, прижатая шахматной доской, лежала небольшая записка.

Лиам подошёл ближе и развернул её. Почерк был до боли знакомым. Это писал его отец.

Лиам, сынок,

Я знаю, что ты, возможно, злишься на меня. Но я прошу тебя вернуться домой. Я должен тебе кое-что рассказать. И, поверь мне, это очень важная новость. Возвращайся немедленно. Я жду тебя. И… да, у меня есть для тебя интересный сюрприз. Надеюсь, тебе понравится.

Твой отец.

Лиам нахмурился. «Интересный сюрприз»? Что это может значить? Почему он был здесь? Что такого важного он должен был ему рассказать?

В животе у Лиама похолодело от дурного предчувствия. Слишком уж милой казалась эта записка, слишком не вовремя. Парень не мог объяснить, почему, но каждой клеткой тела чувствовал – что-то идёт не так.

И тут его осенило. Сюрприз, о котором писал отец. Что, если этот «сюрприз» как-то связан с Шарлоттой и Кентином? Что если отец знал о его друзьях? Что, если…

Мысль, крутившаяся в его голове, была настолько ужасной, что ему стало трудно дышать. Что если он хочет им навредить?

Сердце бешено колотилось в груди. Он знал отца слишком хорошо, чтобы понимать, что тот способен на всё ради достижения своих целей.

Лиам выскочил из комнаты, не обращая внимания на боль в голове. Он не позволит этому случиться. Никогда.

Парень бежал по тёмным улицам. Каждый шаг, каждый вдох был пропитан страхом за Шарлотту и Кентина. Он молился, чтобы не опоздать. Он молился, чтобы его отец не оказался тем чудовищем, которое он себе представлял. Но он знал, что должен быть готов к худшему.

Его дом. Он мчался к нему, готовый к войне. Войне за жизнь своих друзей, за свою правду, за своё будущее. Войне против собственного отца.

Пока не стало слишком поздно

Лиам нёсся по ночным улицам, словно преследуемый демонами. Холодный асфальт смазывался под ногами, морозный воздух обжигал лёгкие, но ни усталость, ни дискомфорт не могли замедлить его бег. В голове, подобно навязчивой мантре, пульсировало одно: «Шарлотта… Кентин… Я должен их спасти!»

Дорога к особняку казалась бесконечной. Каждый квартал, каждая улица – это новый пучок тревоги в его сердце. В голове вспыхивали обрывки последних дней: смеющиеся лица, нелепые шутки и жаркие споры. Теперь всё это весело на волоске, под угрозой отцовской «заботы».

Родной особняк сегодня внушал лишь леденящий ужас. Величественные колонны, обычно купающиеся в мягком свете, сейчас выглядели зловещими стражами. Лиам затаил дыхание, чувствуя, как внутри всё сжимается от страха. Он не знал, что ждёт его за этими стенами, но был готов ко всему.

Парень, не сбавляя скорости, влетел на территорию особняка, словно буря. Миновав идеально подстриженные газоны и мраморные статуи, он рванул к парадной двери. Не церемонясь, Лиам распахнул её ударом плеча, едва не сорвав с петель.

– Отец! – крик Лиама нарушил тишину огромного холла. Но в ответ было лишь затяжное эхо собственного голоса.

Стрелой метнувшись по коридору, Лиам инстинктивно направился к кабинету отца. Это место, неприступная крепость с запахом кожи и дорогих сигар, всегда было святилищем главы семьи, где вершились важные дела, скрытые от посторонних глаз.

Не тратя времени, Лиам обрушился на массивную дверь из красного дерева. Ярость превратила его в разъяренного зверя, готового разорвать любого, кто посмел посягнуть на его близких. Дверь с треском распахнулась.

В кабинете царил полумрак, слабо освещённый лишь настольной лампой, бросавшей свет на огромный письменный стол. За ним, в кресле из дорогой кожи, сидел отец. Казалось, он ждал Лиама. В руках мужчина держал бокал с янтарной жидкостью, которую неспешно потягивал, словно происходящее вокруг не имело для него никакого значения.

– Лиам, я ждал тебя, сынок, – сказал отец. Ни тени удивления в голосе, лишь странная холодная отстранённость. В глазах же его на мгновение промелькнуло нечто, от чего по спине Лиама пробежал холодок.

Парень остановился как вкопанный, пытаясь восстановить дыхание. Он готовился к битве, к ярости, к чему угодно, кроме этой зловещей невозмутимости, которая пугала куда больше угроз.

– Где… где Шарлотта и Кентин? – с трудом выдавил он, стараясь подавить панику, подступающую к горлу.

Отец равнодушно усмехнулся и поставил бокал на стол. Затем, не глядя в сторону темного угла кабинета, бросил:

– Элен, можешь идти. Ты хорошо поработала.

В тишине кабинета послышался тихий шорох, и из сумрака вышла стройная фигура. Это была Элен, помощница отца. Она взглянула на мужчину и слегка наклонив голову, тихо произнесла:

– Как скажете, мистер Дюпон.

Элен бесшумно выскользнула из кабинета, оставив Лиама с отцом и гнетущим предчувствием надвигающейся катастрофы.

– Они в безопасности, здесь. Я просто хотел немного пообщаться с ними. Ты же знаешь, как я всегда заботился о твоих друзьях, – прозвучал голос мужчины, пропитанный фальшивой любезностью.

– Не лги мне! – Лиам сорвался с места, делая резкий шаг вперёд. – Я знаю, ты что-то затеял! Что тебе от них нужно?

Лицо отца осунулось, словно слова сына вытянули из него последние силы.

– Лиам, ты всё выворачиваешь наизнанку. Я лишь пытался тебя уберечь. Ты ввязался в опасную игру, связавшись с этими людьми, сынок.

– Опасен здесь только ты! – взревел парень, сжимая кулаки до побелевших костяшек. – Я видел ту записку. Что это за «сюрприз»?

Отец поднялся с кресла, обходя стол медленной, зловещей поступью. На его лице не отражалось ни единой эмоции, лишь холодная, просчитанная до мелочей решимость.

– Сюрприз? Что ж, это будет показательно. Я как раз собирался познакомить тебя кое с кем. С… новыми друзьями. Они помогут тебе разобраться в себе, понять свою истинную природу.

В тот же миг из-за спины отца, словно порождения тьмы, выступили двое мужчин. Высокие, массивные, облачённые в безупречно сидящие чёрные костюмы, они излучали угрозу каждым своим движением.

Лиам отшатнулся, осознавая, что попал в тщательно расставленную ловушку. Он пришёл сюда один, неподготовленный, и теперь оказался зажат в угол неведомой, пугающей силой.

– Что… что ты собираешься делать? – прошептал он, ощущая, как ледяной страх сковывает его тело.

Отец сократил расстояние между ними до минимума, впиваясь взглядом прямо в глаза сына.

– Я собираюсь помочь тебе стать тем, кем ты должен быть. Сильным. Властным. Бесстрашным. Ты – мой сын, Лиам. Тебе уготовано величие. А Шарлотта с Кентином… они лишь жалкие препятствия на твоём пути, отвлекающие тебя от истинной цели.

Отец подал знак, и двое массивных мужчин двинулись вперёд, намереваясь схватить Лиама. Но тот не собирался сдаваться без боя. В его глазах горел огонь, готовый вспыхнуть в яростную битву за друзей, за жизнь и свободу.

– Ты ошибаешься, отец! – прорычал Лиам, срываясь с места.

Он бросился в атаку, подобно дикому зверю, загнанному в угол. Ярость и отчаяние подпитывали каждое его движение, превращая их в вихрь молниеносных ударов. Он понимал, что силы не равны, но мысль о том, чтобы сдаться, даже не мелькнула в его голове. Защитить Шарлотту и Кентина – вот что сейчас имело значение.

Один из охранников попытался ухватить его за руку, но Лиам ускользнул, словно тень. Он мгновенно развернулся и со всей силы вонзил локоть в солнечное сплетение громилы. Тот согнулся пополам, воздух хрипло вырвался из лёгких. Лиам не дал противнику передышки, обрушив на него сокрушительный удар ногой в челюсть. Охранник рухнул на пол.

Увидев, как упал его товарищ, второй охранник, словно взбешённый зверь, напал на Лиама. Крупный, мускулистый, он бил с расчётливой силой. Лиам, стиснув зубы, отступал к стене, блокируя натиск. Каждая мышца горела огнём, но он упорно держался, понимая, что отступать некуда.

Отец наблюдал за этой жестокой сценой с безразличным выражением лица. Ни тени сочувствия, ни проблеска гордости – лишь ледяной, оценивающий взгляд. Казалось, он беспристрастно изучал Лиама, взвешивая его возможности.

Лиам понимал, что долго в обороне не продержаться. Ему нужен был шанс, хоть какая-то возможность переломить ход боя. В голове созрел план. Выждав момент, когда охранник чуть потерял равновесие, нанося очередной удар, парень резко уклонился и схватил со стола массивную хрустальную пепельницу. Не давая времени на раздумья, он обрушил её на голову противника.

Раздался глухой звук, и охранник пошатнулся. Лиам, воспользовавшись моментом, нанёс ещё один удар, на этот раз в висок. Тело мужчины обмякло и рухнуло на холодный пол.

Тяжело дыша, Лиам окинул взглядом поверженных противников. Он понимал, что это была лишь короткая передышка. Главный противник, отец, всё ещё стоял перед ним, возвышаясь как скала. Сердце забилось сильнее. Парень подобрал с пола острый осколок хрусталя, превратив его в подобие ножа.

– Неплохо, сынок, – голос отца, низкий и насмешливый, разорвал напряжённую тишину.

– Зачем? – выдохнул Лиам, пытаясь унять дрожь в голосе. – Зачем ты мучаешь моих друзей?

В глазах отца мелькнул холодный блеск.

– Я не мучаю их, Лиам. Я готовлю тебя. Закаляю. Этот мир жесток, и я хочу, чтобы ты был готов к нему. Чтобы ты был сильным. Чтобы смог защитить себя и… нашу семью.

– Я не хочу быть таким, как ты!

Лиам бросился на человека, которого когда-то называл отцом, замахнувшись осколком хрусталя, своей последней надеждой на свободу. Мужчина увернулся, словно змея, и отшвырнул сына в сторону.

– Ты всё никак не поймёшь, Лиам, – произнёс отец без тени сожаления в голосе. – Ты принадлежишь этому. Твоя судьба предрешена.

В этот момент в кабинет ворвались новые охранники – больше, чем раньше, и с оружием наготове. Лиам понял: он в ловушке.

– Взять его! – рявкнул отец.

Охранники, словно стая голодных волков, набросились на Лиама, сбивая его с ног. Он отчаянно пытался вырваться, сопротивлялся с яростью загнанного в угол зверя, но силы были неравны. Вскоре его связали и повалили на пол, лишив последней надежды.

Отец приблизился к нему и склонился, впиваясь взглядом в глаза Лиама.

– Однажды ты поймёшь. Поймёшь, что всё это – ради тебя. А сейчас… отдохни.

Мужчина едва заметно кивнул охранникам. Грубые руки подхватили Лиама, выволакивая из кабинета. Парень же отчаянно сопротивлялся, кричал, звал Шарлотту и Кентина, но его голос лишь эхом отдавался в холодной тишине особняка. В этот момент он понял, что проиграл этот бой. Но где-то глубоко, под слоем отчаяния, тлела искра надежды. Он не мог сдаться. Он спасёт друзей. Он вырвется. Он выживет.