Затвори за собой поднебесье

– Нам нужен адвокат, – набычившись, заключил кассир.

– О чем речь? Подпишу любое обязательство! – буквально пузырился от счастья Джерри.

– Любое не надо…– осадил прилив эйфории хваткий поденщик.

– Почему? Ведь мы договорились…– пролепетал где-то севший в лужу предприниматель.

– Может, и договоримся…– неопределенно начал Олег, вскоре продолжив: – Если передашь половину бизнеса, заключив контракт.

– Are you crazy? Заправка тянет на триста тысяч, это грабеж! – Казалось, Джерри готов врезать рейдеру по физии. По крайней мере, сжал до белизны костяшек кулаки.

– А вешать на red neck* двадцать тысяч – пример альтруизма? – окрысился собутыльник-краснобай.

– Добиваешь ногами, как бы себя не преподносил! – брезгливо отстранился Джерри.

– Не бери на жалость, на себя взгляни! Не согласишься на треть – сойду на ближайшей остановке… – Рука Олег устремилась к запору автомобильной двери.

– Deal, greedy commie*, но пить с тобой больше не буду, знай…

– Идеалист!

– Собственно, почему?

– Заработай на гамбургер вначале, partner, и позаботься о себе…

Между тем столь причудливо сотворившееся партнерство сдружило Олега и Джерри еще больше. Пусть их союз спаял элемент мародерства, инцидент с ссудой поминали ныне с юмором, величая его путеводной звездой их бизнес-проекта.

Олег сцементировал бизнес режимом жесткой экономии, но главное – выставил шлагбаум всякого рода финансово сомнительным, рисковым операциям, на которые был горазд друг-янки. В итоге реноме компании заметно упрочилось – как у банкиров, так и у страховщиков.

Экономический подъем начала восьмидесятых лишь подстегнул тенденцию оживления – дела компании уверенно пошли в гору. За пару лет партнеры прикупили еще несколько заправок, разворачивая настоящую инфраструктуру успеха. В скором времени в их среде заговорили о крутом британце, скупающем в Калифорнии заправки направо и налево. Поначалу друзья переубеждали коллег по цеху, но в какой-то момент отыграли назад и на замечания такого рода лишь перемигивались. Справедливо посчитали, что имидж загадки незримо работает на репутацию. Как несложно предположить, британцем прослыл Олег – за его лондонское произношение и типично британский английский и еще – сдержанную манеру вести дела.

Через два десятилетия бизнес компаньонов-приятелей разросся до неузнаваемости и оценивался в десятки миллионов. Но созданная на голом месте микроимперия казалась избыточной, мало функциональной. Ведь убежденный холостяк Джерри семьи не имел, жил один и Олег, оборвавший отношения с супругой. Тратили на себя партнеры ровно столько, чтобы покрыть затраты за «вход» в иерархию состояний, неукоснительно соблюдаемую в США. При этом денег не считали, зарабатывая до неприличия много. Бросили компаньоны и контролировать друг друга, всецело полагаясь на порядочность и здравый смысл. Весьма спорный эпизод со ссудой утонул в честной, беззаветной работе на благо компании

Объединяло их и общее хобби – туризм, впрочем, у толстосумов весьма распространенное. Они, без всяких обиняков, объездили всю планету, повторив многие маршруты по несколько раз. Путешествовали всегда раздельно – за таким, как их, бизнесом глаз да глаз. Преобладающая тема между путешествиями: подбор спутницы, как правило, новой на планируемый маршрут. Задача не из простых, ибо в мире больших денег с прекрасным полом знакомятся, в основном, по рекомендации. Ведь не секрет, что прибрежные воды успеха кишат пираньями… Они же, Джерри и Олег, – идеальный объект для поживы, поскольку вели с дамами неутихающий «диалог». Так что дай только маху с выбором – будь готов расхлебывать жалобу о попытке изнасилования или судебный иск тысяч эдак на пятьсот за «крушение идеалов и моральный ущерб».

Словом, друзья вели жизнь стареющих плейбоев-бонвиванов, разбавляемую великосветскими вечеринками и туризмом для богатых. Между тем богемная экстерриториальность радовала не очень, и они напоминали одиноких, нередко мающихся парней, чья среда, как они говаривали, «обречена прозябать в глупости, зависти и лени».

С чашками турецкого кофе на подносе экс-стамбулец заторопился в гостиную. Приближаясь, заметил, что Джерри добродушно улыбается, подливая себе «Chivas». Улыбнулся и кофевар, последние минуты порывавшийся свернуть «чайхану». Пропал-то на целых полчаса, оставив друга куковать в одиночестве.

Зазвенел мобильный. Олег опустил поднос на столик, забурился в карман. Судя по длинному номеру, звонок международный. Тотчас выделил индикатор страны – «семерку», код России. Отозвался по-русски «Да», вжимая аппарат в ушную раковину. На той стороне – тишина, пробковая, неживая. Зато «мотор» гулко стучит в груди, исторгая дурман охмеления.

Олег «подакал» секунд десять, нажал на отбой. Весьма к месту: вновь прежний номер на экране, а аппарат звенит-жужжит. Снова ОК и опять в ответ ни звука. Прямо таки глухая ночь, по крайней мере, в чувствах. Тут телезвуковая активность оборвалась, и экран погас. Олег некоторое время перекладывал мобильный из руки в руку, после чего сунул в нагрудный карман. Переводил взгляд со все еще ухмыляющегося Джерри на поднос, будто силясь определиться. Наконец рассмеялся и передал пахучую чашку визави. Снова выудил сотовый, показывая другу жестом: дескать, нужно позвонить. Джерри пожал плечами, махнул рукой: давай, дерзай… Почему-то кофе пить не стал, поменяв чашку на хрустальный стакан с алкоголем.

Мобильный Светланы не ответил – длинные гудки следовали волна за волной. Недолго думая, Олег переадресовал себя на домашний, дожидался ответа. По подвижному, переливавшемуся эмоциями лицу казалось, уговаривает связь «ответь, ответь!» Наконец уговорил: раздались редкие, но гулкие щелчки-потрескивания и «Да, слушаю», озвученное вчерашним собеседником. Щека чуть дернулась, и… Олег «стравил» звонок – беседовать с хамоватым родственником не захотел.

Как бы там ни было, по рассуждении здравом, выходило, что звонила Светлана – прочих абонентов на 007 в записной книжке пользователя, отколовшегося от родины четверть века назад, не значилось. Его кольнуло, правда: «Разве что «Лупойл»… но уж больно вольное допущение…» Между тем высветившийся на экране набор цифр не совпадал ни с одним из сообщенных Светланой номеров.

Джерри заночевал у Олега, если слияние с диваном при полном параде называется сном. Уехал утром, не прощаясь, – Олег даже не слышал, как хлопнула дверь.

Последний час долгожданной встречи накаченные до бровей друзья безмолвствовали, обнявшись. Время от времени подливали «Gold Label» – кому с руки. Лишь перед самым отбоем – квелая, едва сомкнувшаяся из «плывших» звуков фраза: «Волновался за тебя, Олег, страху – не передать…» И еще слезы в глазах у друга. Напрашивалось: пьяные или показалось, ведь в дымину оба. Но Олегу так не казалось, и он не сомневался, кто тем слезам виной.

В дымке отупения обналичился Хью, сидящий в кресле напротив. Лицо непоколебимое, фарфоровое. Тут же женский, истерический рефлекс: вцепиться в эту маску и кромсать, пока не обнажатся кости. Под тяжким, точно валун, грузом сдвинулся, тупо мотая головой, но подоспел циклон, укутывающий, ублажающий…

Проснулся поздно, в одиннадцать. По календарю – суббота, стало быть, впереди два выходных дня. Заприметил не до конца освоенные емкости, шершаво поразмышлял и, собрав в пакет, снес в подвал. На полчаса забурился в джакузи, лакая без устали минералку – добрых полгаллона стравил. Позавтракал и двинулся к бассейну, захватив «Los-Angeles Times». Не успел раскрыть, как словно по лбу щелкнуло: упустил что-то, важное, неотложное. На глаза попался сотовый, подсказывая чугунной башке: со Светланой не переговорил, а дома, между прочим, целых два дня. Кинулся к компьютеру, поднял в сети таблицу поясов и изумился: Лос-Анджелес – Абакан – временная разница четырнадцать часов. Путем натужных, несообразных задаче вычислений вывел: там два ночи. С минуту колебался, но все же решился: «Ах, ладно, была не была!» Позвонил на Светланин мобильный и удача: милое, чуть с хрипотцой «Алло».

– Света, ты?! С приездом… Наконец, пропажа…

– Только зашла… два дня в пути…

– Главное – дома.

– Сон плохой приснился, в гостинице, в Москве…

– Что за сон, цветной хоть? Билеты через кассу или абонемент?

– Опять ты…С мысли сбиваешь…Столько хотела сказать…

– Света, прости, вырвалось. – Калифорниец заехал себе кулаком по лбу. Струхнув, не нанес ли вред технике, проверил сотовый.

– Звонила тебе из Внуково, автомат дерьмо…

– Догадался.

– Как? Ведь не слышно было!

– По номеру, российский он…

– Позвонить может каждый…

– Каждый, конечно, но в том полушарии ты единственная, у кого мой номер…

– Устал очень?

– Соскучился…

– По дому, близким?

– По тебе… и понял только сейчас.

Светлана замолкла, сжав до боли переносицу в районе глаз. Безмолвствовал и Олег, словно из чувства солидарности. Струил лишь тоску через красноту вчерашнего перебора.

– Я вспоминала Анталию, яхту, и почему-то ту женщину из лифта… – просыпала сокровенное Светлана.

– Женщины сентиментальны, а мужчины верят в бессмертие, свое…

– О чем ты?

– О тебе и обо мне, словом, обо всех влюбленных…

– Ты веришь в любовь, Олег?

– Я ни во что не верю, но знаю точно: ты есть, где-то…

– Мы не упоминали будущее… – нехотя, как бы через силу, молвила Светлана.

Красноглазый вращал зенками, выискивая подобающий ответ. Между тем на ум лезла одна фальшь, вот и отрапортовал:

– Сохраним настоящее и никому не отдадим!

– Заплачу… подбирай слова. – Рука Светланы вновь метнулась к переносице.

– Тоже не сладко… – признался опечаленный Олег.

Связь донесла обрывки чьей-то брани. Адресат легко угадывался, как, впрочем, и голос скандалиста. Светлана слабо защищалась – судя по ослабевшей фонетике, отдалив мембрану от лица.

Что тут скажешь… В Абакане – глухая ночь, а дышавший интимом диалог не столь мешал сну, как будоражил плотское…

– За полночь давно… – вернулась к оборванному ноктюрну Светлана.

– Виноват я, а досталось тебе… – сокрушался, носясь вдоль бассейна, Олег.

– Пустяки, в большой семье – как не ссориться? – мирила Сциллу с Хабридой Светлана. К слову, одной женщине дано…

– Тебе виднее…

– Главное, что позвонил, а они перебьются… да и я перебьюсь как-то…

Ночью Олега терзали кошмары. В пещере сна – вязкая каша персонажей из стамбульской одиссеи. Все, без исключения, обозленные, дурно пахнущие, норовящие цапнуть, а то и боднуть с наскоку. Фоном – какофония слов: азербайджанских, турецких, английских… Почему-то родной язык не звучал, будто увяз где-то. Разгул неистовствовал, затихал, вновь вспыхивал. Лишь под утро покой – ладони любимой кутают в локон блаженства.

Проснулся в десять. Вроде выспался, но, как день убить, чем заняться, будто замкнуло. Зато преследуют прикосновения ладоней. Уже не ублажающие, напротив, бьющие разрядами отчаяния: выручи, помоги, защити… Как результат, беспричинная перемена мест: с кресла на диван, из зала в бассейн, и, наконец, в тренажерный зал. Среди снарядов застрял и, пропотев, угомонился. Под вечер jogging*, затем к компьютеру на пару часов, после чего батутом – в невесомость сна.

В понедельник – на работу, к размеренной рутине, по которой изрядно соскучился. Пока вошел в курс дела и ощутил, что жизнь вернулась на круги своя, дней пролетело немало. Спустя месяц звонок в приемную. Голос секретарши: «На линии – господин Эшкроу. Связать?»

– Не припоминаю такого, уточните…

– Ваш недавний коллега, говорит…

– Если не назовется, бросайте трубку, не церемонясь!

– Говорит, что работа была временной…

– Ах, вот кто… переводите…

– Поручили выразить признательность, господин Левин, – прозвучало после дежурного обмена любезностями.

– Комплименты всегда приятно, но не думаю, что это цель звонка… – брал быка за рога не терпящий пустопорожнего зубр-предприниматель.

– Иногда вы импульсивны, слишком… – тяжко вздохнул господин Эшкроу.

– Природа, не поспоришь с ней… – пожал плечами зубр. Должно быть, и впрямь свято верил в неумолимость генетического кода.

– Вы действительно проницательны… Возникли опасения… – на эзопов лад оборвал фразу смотритель протокола «Стандарт Ойл».

– Насчет чего? – уточнил Олег Левин.

– Что вас побеспокоят… – вновь придержал семантику Эшкроу.

– Кто?

– Оппоненты по недавнему проекту…

– Я столь важная птица? – дался диву Олег.

– Находясь внутри, вы многое узнали, это во-первых. Во-вторых, откровенно преуспели… Следовательно, вероятность призыва вас к новым проектам велика. Выражаюсь ясно?

– Вполне.

– Тогда запишите телефон агента ФБР, вашего куратора. Ну, не в прямом смысле, а на тот самый случай, если оппоненты замыслят вас перевербовать. Случись подобное, звоните в ФБР без раздумий. Назвав имя, сообщите пароль: «Оverseas projects of Standard Oil»*. – Эшкроу посвятил стамбульского триумфатора еще в кой-какие детали, после чего разъединился.

Вскоре Олег расхаживал по кабинету, размышляя:

«Откуда столь трогательная «забота»? Не зря Эшкроу звонил, не зря… Совершенно очевидно, что новые переговоры на повестке дня – вот и прощупать решили, чем дышу. Как видится с нынешнего бугорка, меня действительно ценят. Так что зря дерзил – и часом ранее, и тогда в Стамбуле. Суетная реальность не для простаков. Чуть зазевался – предают, а то и нож в спину. Либо, в лучшем случае, обирают до трусов. Стало быть, кидающуюся на первого живца безопасность, как в нашем со Светланой случае, понять можно. Ко всему прочему, свои обязательства передо мной «Стандарт Ойл» выполнила, причем четко, без обмана. А то, что в Стамбуле я выдал сполна и даже с походом, знаю, хотя прыти от себя такой не ожидал, будучи зеленым новичком в террарии большого бизнеса. Словом, не все так плохо, парниша, более того, очень даже пристойно. И, куда не гляди, обслуживать международные переговоры почетнее, нежели горюче-смазочной скукотищей торговать. Калифорния может тобой гордиться и парочка прочих штатов тоже…»

Глава 16

Рабочий день в Москве заканчивался. Центральные магистрали – сплошная транспортная пробка, удвоилось число пешеходов, вовсю заработал перпетуум-мобиле городской суеты. Занавешивая окна, «обнуляли» очередной день чиновничьи офисы столицы, что, по сути, управленческий аппарат страны.

В унисон общей тенденции шторы задернуты и в кабинете Эдуарда Перова, директора службы безопасности компании «Лупойл». Между тем хозяин у себя и никуда не торопится. Напротив, разворачивает представительное действо – четвертое за рабочий день совещание. На сей раз приглашены сотрудники международного отдела службы.

Так вот, гардины в кабинете зашторены не случайно – это их круглосуточный режим. Правила конспирации при этом ни с какого боку, ведь в электронно-космический век тайны велюровой ширмой не загородишь. Как поговаривают в «Лупойле», нелюбовь к яркому свету хозяин вынес из спецкабинетов и конспиративных квартир КГБ. Несложно предположить, что служил Перов там не рядовым офицером, а генералом, по крайней мере, несколько предшествующих увольнению лет.

В комнате, помимо хозяина, его заместитель Виктор Сараев и два молодых сотрудника, выпускники Дипломатической академии. Тема позднего заседания – мексиканский проект «Лупойла», отрабатываемый концерном без малого год. Докладывает один из «дипломатов», зав. сектором, Константин Сафронов:

– Невзирая на всякого рода усилия, считать, что мексиканцы склонились в нашу сторону, пока рано. Ясность внесет заседание американо-мексиканской комиссии, назначенное на март будущего года. По оперативным данным, «Стандарт Ойл» готовит сюрприз. Ну, не столь они, как с их подачи Вашингтон, в последние дни активно третирующий министерство промышленности Мексики. Дипломатическое пространство сотрясают окрики провести тщательный аудит тендера по разработке скважин. Судя по всему, в «Стандарт Ойл» пронюхали о нашем с мексиканцами плане положить тендер под сукно, тем самым отрезав всех прочих соискателей. Да и как ни крути, между соседями сложились прочные, вековые связи, к тому же налицо кредитная зависимость Мексики от США. То, что рано почивать на лаврах и схватка за мексиканский пирог не закончена, подтверждают и некоторые иные данные, в основном, косвенные. По всему выходит: нам нужен инсайдер, кто-то изнутри «Стандарт Ойл». Только так удастся затеять с ними игру. Но все, что через мексиканских друзей удалось прояснить, – приблизительный состав американской делегации. Добытые имена между тем либо малоизвестны, либо бесперспективны с точки зрения разработки. Привлек внимание лишь Олег Левин, бывший советский гражданин, некогда иммигрировавший в Израиль, а оттуда – в США. Впервые мы услышали о нем еще в Стамбуле – азербайджанцы отмечали его как специалиста, доставлявшего немало хлопот. Разумеется, в части затягивания переговоров. Но установив, что он контрактник, потеряли к персоналии интерес. Боюсь, что зря, поскольку включение его в мексиканскую команду, где знание русского – как мертвому припарка, веский довод в пользу того, что в ближайшее время он выдвинется на ответственные роли в структуре международных устремлений «Стандарт Ойл». – Сафронов замолчал, казалось, переводя дух после пространного монолога.

– Продолжай! – скомандовал директор.

– Продолжать особенно не о чем, Эдуард Михайлович. – Сафонов чуть сдвинул лежавшую перед ним папку, продолжил: – Левин оказался не более перспективен для вербовки, чем и прочие фигуранты. Хоть он не дурак выпить и охоч до женского полу, во всем, однако, знает меру. Ко всему прочему, миллионер, разбогатевший на торговле горючим, и живет один. Пошустрили среди его однокурсников по институту, но там «просеялось» немного. Контакт просматривается лишь через двух, коих в разное время «подцепили» коллеги из дружественных спецслужб. Один – посол Беларуси в Индии, другой – бывший сотрудник NASA* из Далласа, ныне владелец фирмы, предоставляющей консалтинговые услуги по российской экономике. Однако Левин как с одним, так и с другим отношений не поддерживает; в последний раз они виделись четверть века назад. Да и нарытый через них компромат – смехотворен: какая-то «залетевшая» – не совсем ясно от него ли – подружка, вроде бы сдавшая чадо в детприемник, подделанная запись в зачетке… В общем, сивой кобылы бред. Он, наверняка, где собственный диплом, не знает! Можно, конечно, сделать ставку на приступ ностальгии, пересекись Левин с однокашниками… Но ее в емкости заправок не зальешь… Пожалуй, все.

– Все по теме или все по Левину? – уточнил Перов.

– Что там, что здесь… а хотя, есть кое-что… В его компьютере обнаружен черновик романа, жанр – авантюрно-приключенческий. Язык – русский, хотя английским владеет не хуже. Показали работу критику, тот – неплохо, хотя и не без свойственных дебютанту огрех. Есть здесь что-то, но ухватиться не могу… – «Дипломат» пользованных тампонов бизнеса покусывал губы.

– Зато я знаю, – откликнулся после некоторых раздумий Перов. – Запустите-ка на него – вот кого… Полину Дашкову… Организовать их встречу, думаю, не проблема. Можно вклинить случайное знакомство в тур, когда он поедет в отпуск, или у него в Штатах, на каком-нибудь приеме. Жанр у «парочки» – тот же, да и одного племени они… Ну а то, что Дашкова краля, и упоминать лишнее. Вот на потаенном его и разведем… Писака! Бабками пресытился – славу подавай! Клюнет, как пить дать клюнет!

Лица приглашенных вытянулись от изумления, и воцарилась тишина. Первым оклемался «дипломат» – подхватил со стола папку, поставил на попа. Утопив подбородок в верхнее ребро скоросшивателя, с едва различимым озорством смотрел на Перова.

– Недаром вас гением разведки зовут, генерал, – молвил Сафронов, все еще испытывая ребро жесткости. – Вопрос, однако: у Дашковой образцовая семья, как с этим?

– Твои проблемы, Костя, – выдал на диво ценное указание Перов. Рассеянно посмотрел по сторонам, давая понять, что аудиенция окончена.

Глав 17

Через две недели, по прибытии, Олегу вновь удалось переговорить со Светланой. Попыток меж тем была уйма. Наевшись вдоволь «Абонент временно недоступен», калифорниец отметил про себя: «Дикторша ни в дугу, в такой тональности возглашать приговор или выговор. Слушать тошно».

Наконец, дозвонившись и расспросив о том о сем, Олег в какой-то момент запнулся, прозревая, что говорить со Светланой… в общем-то, не о чем. Люди они из разных миров, оттого общение не столь затруднено, как беспредметно. Как бы он не изгалялся, разговор вежливости не получится. От насущных реалий Светланы он безнадежно далек, как и неинтересен ей, скажем, рынок американской недвижимости, куда он настойчиво вкладывает прибыль. О чем же подмывает общаться – буквально до безумия похмелья – подаренных этой женщиной мгновениях. Стамбульский опыт вовсе не вянет от несвежего дыхания времени, а лишь нагнетает «мегагерцы» новых, но, увы, воображаемых откровений.

Между тем изливать душу Олег не стал, полагая, что размусоливание интима – занятие, недостойное мужчины. Дескать, что выпало, то выпало, все достояние мое. Хотя бы потому, что сама избранница, не исключено, их знакомство восприняла, как интимное приключение, не больше. А случись наоборот, могла давно поставить крест, руководствуясь житейской мудростью «расстались – с души и плеч долой». Стало быть, его сокровище, у костра которого выпало греться до скончания дней, – автономия полная. Он никогда и ни с кем не поделится, как распирает прикоснуться к ней, после чего наслаждаться лишь тем, что сидит рядом, как кадр за кадром память раскручивает их короткометражку, где проходного и в помине и каждый миллиметр дорог, как в его снах они без устали любят друг друга – до утра, до следующего раза, который на самом деле блеф… А виной всему – отнюдь не затхлая, полная перхоти реальность, а врожденный эгоизм самца, влекомого туда, где проще, надежнее, сытнее.

Тем временем через пень колоду, нервно похохатывая, повенчанная мусульманским Стамбулом пара – видно, оттого аморфно – приближалась к концу беседы, запрограммированному хотя бы емкостью батарейки. По шумовым эффектам угадывалось: Светлана не дома, а в некоем публичном, густонаселенном месте. Уже казалось, что «занавес» вот-вот опустится, когда абаканка, словно обухом, а точнее, с поправкой на регион, бейсбольной битой огрела:

– Как Рейчел?

Олег онемел, будто застукав Рейчел и Светлану за актом лесбийской любви. Вышло это сразу по нескольким причинам. Во-первых, в Анталии «телемост» между пассиями так и не был упомянут. Во-вторых, накануне, Олег встречался с американской гэал-френд и провел с ней без малого сутки. Как и Светлана, Рейчел умолчала о «телемосте». Должно быть, посчитала, что связь сама собой напрашивалась, ведь бой-френд укатил на целых два месяца. Как-никак мужчина, да еще в самом соку… Но, скорее всего, посчитала, что роман между миллионером и коробейницей угроз не таит, точно экскурсия (с кавычками и без) на улицу красных фонарей. Для кошелька разве…

Рейчел была права и неправа одновременно. Олег заведомо не собирался ломать свой налаженный быт, осознавая хлопоты брака, а хоть и романа, с гражданкой России – страны, отгороженной Западом частоколом виз, прочими бюрократическими ловушками.

Между тем, вкусив чары возлюбленной, Олег сподобился в жертву. Никуда не деться: редкие откровения цепляют, вгоняют в зависимость. Дурман любви не развеять переменой мест.

Втюрившись в яркую и незабываемую Светлану, хоть и в личине резонера, Олег принялся сводить счеты с судьбой-злодейкой. Виновников меж тем искал избирательно –не срыва злости ради, а избавляясь от балласта. Свой черный список начал с Рейчел.

Наутро у калифорнийской «гэал-френд на выход» Олега подташнивало. Довлело ощущение, что неделю кряду он ел брюкву, насыщенную крахмалом, но безвкусную, сырую. Переварив обузу, окончательно определился: бесшумно выскочил из постели и убыл, не прощаясь. Как ни странно, разъяснений Рейчел не потребовала – больше она ему не звонила. Так что на Светланин вопрос «Как Рейчел?», оправившись от легкого потрясения, он ответил:

– Она в прошлом.

– Жаль, неплохая женщина, – соболезновала товарке по несчастью абаканка.

Они поговорили еще минуты две-три и распрощались. Светлана напоследок сообщила, что на повестке новый челночный тур, так что вернется примерно через две недели.

– Целую, будем на связи, – поставил точку с запятой король бензоколонки.

Стамбульский ухажер позвонил Светлане через месяц, дабы в который раз прослушать неприветливое, крутящееся на бесконечной ленте сообщение. Позже, не реже раза в неделю, он набирал Светланин номер, но с прежним «успехом». Месяца через три – очередной звонок и как снег на голову: «Номер заблокирован». Ничего не оставалось, как позвонить на домашний пассии. Придавив втемяшившуюся антипатию, Олег отправил второй номер в набор.