Пётр Великий в жизни. Том второй

История медицины в России, сочиненная Вильгельмом Рихтером. С. 89

Я сообщу здесь вкратце подлинные обстоятельства – так, как я слышал их от бывшего тогда придворным лекарем господина надворного советника Паульсона, который под смотрением императорского лейб-медика Лоренца Блументроста пользовал государя в последние месяцы его жизни, то есть во время последней его болезни, кровопусканиями, клистирами и пр., а по кончине, вместе с английским лекарем и оператором (хирургом) Горном, вскрывал его тело.

Зимою в 1723 году Петр Великий получил болезнь в мочевом канале и около отверстия пузыря, которая иногда причиняла ему запор в моче и резь. Однако он никому о том не сказывал и даже не давал того приметить воздержанием от горячих напитков и наблюдением нужной в таких обстоятельствах диэты. Он кушал и пил, работал и веселился по обыкновению так, что никто и не подозревал, чтоб у него была какая-нибудь болезнь. Между тем болезнь усиливалась и, наконец, сделалась столь мучительна, что он не мог уже более скрывать своего состояния. И так открылся он сперва своему камердинеру и требовал от него, чтоб он достал лекарства от его болезни, не сказывая никому, что то надобно для него. В исполнение сего приказания и дабы не разгласить о том при дворе, камердинер не пошёл к императорскому лейб-медику или к придворному лекарю, но по несчастию рассказал обстоятельства болезни одному своему знакомому брабантцу, который тайно лечил от некоторых болезней и которого незнающий камердинер почитал за искуснейшего ескулапия. Он получил от него некоторые лекарства. Государь принимал их и чувствовал некоторое облегчение, но в самом деле не только совершенно не вылечился, но болезнь чрез несколько времени ещё увеличилась и летом в 1724 году открылась ещё гораздо сильнее с запором мочи и с нестерпимою болью. В сей крайности государь принужден был сказать лейб-медику Блументросту о своей болезни и лекарствах, которые он прежде принимал. Г. Блументрост скоро усмотрел опасность и, не осмелившись один лечить великого монарха, просил, чтоб призван был на помощь к нему доктор Бидло из Москвы. Между тем употребляемы были все способы к предупреждению воспаления в больных членах и к выпущению мочи. Английский оператор Горн делал операции, но тщетно, ибо по большей части вместо урины выходило несколько крови и гнойной материи. Наконец удалось ему столько отворить отверстие пузыря, что вышло урины с пивной стакан. Какое ужасное мучение должен был государь при этом терпеть, сие можно себе представить по тому, что он, в продолжение операции, одною рукою лекаря Паульсона, а другою аптекаря Липгольда, которые должны были держать его, так крепко сжал, что у них на теле остались синие пятна.

Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. Третье издание, вновь исправленное. М., 1830. Части 1-2. С. 40

Не повторяя все известия, мы заметим кратко, что ещё зимою (1723-1724) Монарх страдал затруднением в моче (strangurie), но легко и неопасно. Летом 1724 года сия болезнь в высочайшей степени возвратилась с великою болию и превратилась в совершенное задержание (ischuriе). Доктор Лаврентий Блюментрост пользовал больнаго и для совета вызвал из Москвы славнаго Николая Бидлоо. При усиливающейся боли оператор англичанин Вильгельм Горн, вкладывал катетер, хотя и безуспешно.

История медицины в России, сочиненная Вильгельмом Рихтером. С. 89

Безпокойныя движения Царя и порывы гнева, которым он предаётся, показывают силу волнующих его страстей; колеблясь между гневом и опасением, он часто переходит с места на место. Отправления природы задерживаются не дающей ему покоя безсонницей; окружающие же его, желая скрыть слишком очевидную действительную причину этого безпокойства, распускают слух, будто безсонница причиняется призраками.

Кампредон, Жак де. Донесения из России. Сборник Императорского Русского Исторического Общества, т. 40. СПб. 1884. С. 31-32

Несколько недель Блументрост не мог ни на один час отлучиться от двора ни днём, ни ночью… Прошло четыре месяца, в которые государь лежал в постеле и не прежде как в сентябре Император получил желаемое облегчение и от врачей обещание желаемого облегчения и надежды к совершенному выздоровлению; к тому же болезнь тогда облегчилась; врачи, разумеется, думали, что Государь поправился, потому что он ходил в покое и в таком расположении духа, что даже мог выходить на улицу.

Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. С. 36

8 сентября 1724. Здоровье императора все ещё не вполне поправилось, однако ж, говорят, его величество все-таки чувствовал себя лучше, чем несколько дней тому назад.

Дневник камер-юнкера Берхголъца.... С. 251

12-го [сентября 1724 года]. Его величество император всё ещё не оправился совершенно от болезни, почему лейб-медик продолжает постоянно ночевать при дворе.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 139. С. 752

Мы имеем право заметить от себя, что Пётр Великий уже был знаток в медицине и хирургии того века, и особенно в хирургии играющей важную роль при операциях на войне, но медицина прежнего времени была ограниченна, потому что химия была ещё в детстве и смешалась с понятиями о флогистоне, философском камне и о вечном движителе, чем взбудоражила семнадцатый век, эти прелести земнаго счастия сбили учёных с их пути и повредили науке, введя в них, быть может, непростительные средства для нашего времени. Но окончим эту нашу параболу, стоит прочесть школу медицины прежнего времени, чтобы взвесить все ужасы её влияний; по мнению врачей нашего времени, применение медицины несло за собою несомненный вред.

Очень понятно, что Блументрост, увидя опасную болезнь Государя, сам имел понятие в медицине, следовательно, вполне имел право ценить искусство и науку, потому и просил, чтобы был призван доктор Бидло из Москвы; между тем были приняты все меры к тому, чтобы унять воспаление в больных частях. Этот врач после того ни на один час не отлучался от Государя ни днём, ни ночью и для безпрестанных припарок и промывательных, держал при себе аптекаря Либгольца и лекаря Паульсона.

Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. С. 36

13-го [сентября 1724 года]. Сегодня после обеда император уж опять разъезжал часа два по реке на маленьком новом буере, который, как мне сказали, выстроил денщик Василий Петрович и ход которого его величество хотел испытать. Поравнявшись с крепостью, они начали салютовать ей, и она отвечала тремя выстрелами. Этим возвещено было городу, что император снова может ездить по реке. Однако ж надобно опасаться, не слишком ли это опять для него рано, в продолжение последней своей болезни он уж несколько раз позволял себе прежде времени выходить из дому и всегда чувствовал себя после того очень нехорошо.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 252

«Болезнь его величества давно бы уж прошла, если б…»

16 сентября 1724. Царь всё ещё страдает задержанием мочи. Он, правда, из-за этой болезни не лежит, но она всё же мешает ему заниматься делами. С тех пор, как он стал пить олонецкия воды, поспешно привезённые сюда на почтовых, у него началось обильное извержение слизи. Уверяют, будто болезнь эта ничтожная, но лица, наиболее близко стоящия к его Царскому Величеству и с которыми я поддерживаю постоянныя сношения, опасаются её последствий.

Кампредон, Жак де – Графу де Морвилю. С. 288

17-го [сентября 1724 года]. Камергер императрицы Балк уверял, что император теперь совсем оправился и только по неотступным просьбам врачей не будет ещё несколько дней выходить из комнаты, что болезнь его величества давно бы уж прошла, если б он захотел поберечься как следует. Когда речь у нас зашла об олонецких водах, камергер сказал, что они удивительно были бы полезны государю, если б он только при употреблении их щадил себя и соблюдал надлежащую диету в пище; но что для него это дело почти невозможное, потому что он решительно не может обойтись без холодного кушанья в особенности и некоторых других вещей. Его величество будто бы ещё вчера говорил, что зимою непременно поедет опять в Олонец и будет пользоваться тамошними водами. Балк рассказывал нам о разных случаях, показавших необыкновенное действие этих вод

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 752

18-го [сентября 1724 года]. Сегодня после обеда император ездил по реке на своей маленькой яхте и салютовал как Адмиралтейству, так и крепости, которые с своей стороны отвечали ему. Но во время этой прогулки его величество, говорят, постоянно оставался в каюте и не решался выходить из неё.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 752

20-го [сентября 1724 года]. Так как ветер в этот день был очень благоприятный и погода стояла довольно ясная, то его величество император решился поездить немного по реке со всею флотилиею. Поэтому в час пополудни выкинули флаг буеров и одним пушечным выстрелом подали сигнал к приготовлению для катанья всех маленьких парусных судов, а часа в три дано было знать тремя пушечными выстрелами, чтобы они собирались к «Четырём Фрегатам» (так называлась закусочная-австерия на европейский лад, в которой любил бывать Пётр. — Е.Г.). Вся императорская фамилия также съехалась туда и оставалась в доме до тех пор, пока флотилия собралась и могла отплыть. Император, казалось, был довольно свеж… Находящийся близ Сената кофейный дом, известен под именем «Четырёх Фрегатов». Он назван так в честь известной первой победы над шведским флотом, когда под командой самого царя были отняты у неприятеля четыре фрегата. За ту битву его царское величество был произведён князем-кесарем Ромодановским в адмиралы.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 753

22 сентября у него сделался сильный припадок, говорят, он пришёл от него в такое раздражение, что прибил медиков, браня их ослами…

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Т. XVIII. С. 442

Царь рассердился и произнёс ходячее между Русскими слово, которое означает слабость ума: он назвал их дураками (Durackos).

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 765

В бытность в Олонце при питии Марциальных вод Его величество, прогуливаясь, сказал: «Врачую тело своё водами, а прочих примерами; и в том, и в другом исцеление вижу медленное. Все решит время, на Бога полагая надежду».

Майков Л. Н. Рассказы Нартова о Петре Великом. СПб., 1891. С. 3

24-го [сентября 1724 года]. Императору, как говорят, сделалось опять хуже, почему обер-камергер почти ежедневно ездит ко двору и осведомляется о здоровье его величества.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 753

27-го [сентября 1724 года]. Император был сегодня в церкви Св. Троицы и слушал там обедню, а потом, поутру же, посетил дом «Четырёх Фрегатов», где посидел несколько времени и выпил рюмку водки…

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 139. С. 753

Англия и Франция дают Петру Титул Императорский. Титул сей формально признаётся 5-ю статьёю трактата 1724 года.

Тургенев А.И. Обозрение известий о России в век Петра Великого, извлечённых Д. Ст. Сов. А. И. Тургеневым из разных актов и донесений французских посланников и агентов при русском дворе. Статья вторая. – [Санкт-Петербург, 1843]. С. 31

Он погубил себя, спасая других

Между тем в сентябре месяце (1724) Император несколько оправился, и все ожидали совершеннаго его выздоровления.

История медицины в России, сочиненная Вильгельмом Рихтером. С. 94

3-го [октября 1724]. Вчера хоть и был уже сильный мороз, однако ж император сегодня рано утром все-таки поехал в Кронштадт, где пробудет дня два, а потом проедет в Петергоф, куда завтра отправится и императрица.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 255

28-го [октября 1724]. …вечером, когда император был у генерал-лейтенанта Ягужинского, на Васильевском острове произошел пожар. Его величество тотчас отправился туда и потом, когда огонь потушили, воротился опять к Ягужинскому. В собравшемся там маленьком обществе было очень весело.

Дневник камер-юнкера Берхголъца. С. 255

В этом расположении здоровья сам Государь считал себя свободным от опасности и, не говоря ни лейб-медику и никому из врачей, приказал приготовить яхту, которая должна быть перед дворцом и стать на якоре, это было в начале октября в хорошую осеннюю погоду. Он поехал в Шлиссенбург, чтобы осмотреть в Ладожском канале оконченную работу Миниха, бывшего в то время фельдмаршалом. Лейб-Медику Блументросту велел не прежде, как того же утра дать знать, чтобы он собрался с ним не в дальнюю поездку и взял бы с собою лекарств и людей, какие, по его мнению, нужны. Блументрост испугался от этой несвоевременной поездки Императора и немедленно приехал ко двору, но никакими доводами не мог удержать Государя от намерений, должен был идти на яхту и для всякаго случая взял дорожную аптеку и лекаря IIаульсона.

Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. С. 30

Будучи на строении Ладожскаго канала и радуясь успешной работе, к строителям Государь говорил: «Невою видим мы из Европы ходящия суда, а Волгою и сим (указав на канал) увидят в Петербурге торгующих персиян». Желание Его величества было безмерное соединити сим море Каспийское с морем Балтийским и составить в государстве своём комерцию северо-западную и восточную чрез сопряжение рек Меты и Тверды одним каналом. Из Финландскаго залива чрез Неву в Ладожское озеро, оттуда чрез реку Волхов в озеро Ильмень, в которое впадает Мета, а тою рекою до реки Тверды, впадающей в Волгу, а сия в Каспийское море.

Майков Л.Н. Рассказы Нартова о Петре Великом. СПб., 1891. С. 14

Из Шлиссенбурга Император поехал по Ладожскому далеко уже проведённому каналу. Там, всё осмотрев, и дав повеление о продолжении этой важной работы, поехал потом в старую Ладогу, а оттуда в Новгород и на самый конец Ильменя озера в старую Русь, дабы осмотреть повеленное исправление тамошних солеварен, и канала, начатаго по его повелению и для легчайшего провозу нужного дровяного лесу для солеварен. В этой поездке и в безпрестанных упражнениях прошёл почти целый октябрь и при переменной осенней погоде, ещё не совершенно здороваго Государя.

Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. С. 30

2-го [ноября 1724], после обеда, император благополучно возвратился в С.-Петербург, но накануне, на обратном пути из Дубков, он подвергался на воде большой опасности во время свирепствовавшей сильной бури, и одно из его судов погибло, так что с него только два человека успели спастись вплавь.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 257

5-го [ноября 1724] у одного немецкого булочника, живущего в соседстве императорского зимнего дворца, была свадьба, на которой присутствовали и тафельдекеры его высочества. Император, вероятно мимоездом, услышав музыку и любопытствуя видеть, как справляются свадьбы у этого класса иностранцев, совершенно неожиданно вошёл в дом булочника с некоторыми из своих людей, приказал накрыть там два особых стола, один для себя, другой для своей свиты, и более трёх часов смотрел на свадебные церемонии и танцы. Во все это время он был необыкновенно весел.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 258

5 ноября Пётр на яхте своей прибыл в Петербург, но не пристал к берегу, а прямо направился на Лахту, близь Петербурга в Финском заливе, чтобы побывать в Систербеке, где у него был устроен оружейный завод.

Пушкин А.С. История Петра. С. 452

Но на Лахте нечаянный случай вверг Импетатора опять в ту же болезнь, которая так счастливо окончилась за несколько месяцев.

Погода была очень бурная, которой всегда богат ноябрь, к тому же почти ночь, как Император, не доезжая одной версты до Лахты, увидел с яхты небольшой бот, плывущий из Кронштадта, на котором было очень много солдат и матросов, и который в виду яхты сел на мель.

Император тотчас послал к нему шлюбку, но шлюбка ничего не могла сделать. Государь гневался, не спуская глаз, и печалился, увидя, что несколько человек были унесены волнами и полумёртвыми вытащены из воды.

Наконец, терпение Петра лопнуло, и он сам вознамерился ехать для спасения людей и судна. Не доехав до судна по причине мели на несколько сот шагов, он выскочил из шлюбки и пошёл по мели к боту, причём помогал стаскивать и спасать людей, из которых более претерпевших и едва стоявших на ногах, велел отвесть в ближние деревни и подчинить медицинскому надзору.

Конечно, Государь, будучи по пояс в воде, так при этом промочил платье, что должен был переменить его; но он это ни во что не ставил, находя удовольствие в том, что своею персоною мог снять с мели бот и спасти слишком двадцать человек от смерти, не воображая того, что сам он тем проложил дорогу к смерти.

Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. С. 31

Осенью 1724 года с ним сделался сильный припадок, но, несмотря на это, он отправился осматривать Ладожский канал, потом поехал на Олонецкие железные заводы, оттуда в Старую Руссу; в первых числах ноября, возвращаясь в Петербург, он увидал, что у местечка Лахты плывший из Кронштадта бот с солдатами сел на мель; не утерпев, Петр сам поехал к нему и помогал стаскивать судно с мели и спасать людей, причем стоял по пояс в воде. Припадки немедленно возобновились.

Брикнер А.Г. История Петра Великого. C. 269

Монарх, почитая себя совершенно здоровым, предпринял без ведома и согласия врача своего морское путешествие в Шлиссельбург, потом в Систербек, и пристал в Лахте, маленькой деревне, лежащей при Финском заливе недалеко от резиденции. Случайно в этот самый день бот, на коем сидели солдаты и матросы, вышел из Кронштадта, опрокинулся и сел на мель. Так как нельзя было вдруг свезти бот, то для спасения погибающих явился сам Император и одушевляемый пламенною любовию ко благу человечества, соскакивает из шлюбки своей в воду. И таким образом, будучи в сие холодное время в воде по пояс, содействовал ревностию своею спасению жизни более, нежели двадцати человекам. Но сей поступок имел весьма вредное влияние на здравие Его, и по возвращении Его в Петербург прежний недуг возобновился.

История медицины в России, сочинённая Вильгельмом Рихтером. С. 94

Пётр умер, как жил, погибнув от трудов, но ещё раз принеся в жертву свой сан государя страсти собственноручной работы. Все, что было геройски-чрезмерного, необдуманного и несоразмерного в вездесущности его усилий, лишний раз обнаружилось на склоне его жизни. Всегда он упускал из виду ту истину, что геройство матроса и главы государства не могут быть одинакового свойства. Он спас лодку и, может быть, жизнь нескольких человек, но подверг опасности большой корабль и многочисленную команду, начальство над которыми ему было вручено.

Валишевский К. Пётр Великий. С. 162-163

Император провёл на Лахте всю ночь и когда на утро хотел ехать, но прострадав всю ночь лихорадкою и воспалением в животе, поторопился в Петербург; по приезде, он слёг в постель и со дня на день стал чувствовать, возобновление старой своей болезни.

Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. С. 32

«Забавы, недостойные порядочнаго общества»

Его величество, чувствуя в себе болезнь, но пренебрегая оную, в сырую погоду отправился на Ладожский канал, а оттуда в Систербек водою и по возвращении, видя оную умножившуюся, говорил: «Болезнь упряма; знает то натура, что творит, но о пользе государства пещись надлежит».

Майков Л.Н. Рассказы Нартова о Петре Великом. СПб., 1891. С. 22

8-го [декабря 1724 года]. Император не совсем здоров и пьёт пирмонтскую воду.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 759

В Новый [1725] Год, на празднике, в Сенате явился Калмыцкий Князь во Французском кафтане.

Тургенев А.И. Обозрение известий о России в век Петра Великого. С. 31

Во время последней болезни Петра I-го, чтобы развеселить и разсеять его, придумывали разныя забавы, из которых некоторыя были недостойны порядочнаго общества. Связывали, например, вместе до тридцати салазок на разстоянии сажени друг от друга. На них сажали простых людей, которым приходилось, держась за салазки обеими руками, скорчиваться до такой степени, что они упирались коленями себе в подбородок. В первыя санки впрягали гуськом шесть лошадей и пускали в скачь. Пока неслись по прямой улице, зрелище было забавно; но если уклонялись от прямаго направления, или повертывали в другую улицу, то многия салазки, особенно последния, налетали на остальныя или на угол поворота и опрокидывались. Вывалившихся подвергали разнаго рода штрафам, не взирая на полученные ушибы и увечья.

Анекдоты прошлого столетия. [Извлечение из книг Шерера] // Русский архив, 1877. – Кн. 3. – Вып. 10. – С. 282

Роковой для России, первый месяц 1725 года начался забавами при дворе. Встретив новый год обычным молением ко Всевышнему о ниспослании благодати его державе, в соборной Троицкой церкви, и угостив потом своих знатнейших сановников во дворце обеденным столом, Государь, в весёлом расположении духа, устроил одну из тех придворных шуток, которые, согласуясь с духом того времени, нередко повторялись в Петербурге и были не пустым подражанием Европейским обычаям, но средством к достижению целей, известных одному только преобразователю. Он составил род конклава, для избрания преемника умершему за несколько месяцев перед тем второму князю-папе Петру Ивановичу Бутурлину. Собрание назначено быть в доме предместника покойнаго Зотова. На крыльце, с улицы, было повешено по два, разной величины, колокола свинцовых, деревянных и из обожжённой глины. В зале, определённой для избрания папы, обитой соломенными рогожами, поставлен, на возвышении с шестью ступенями, трон, обтянутый красным холстом; на троне, подле багроваго цвета бочки, сидел живой Бахус, который целую неделю не протрезвлялся. Но обе стороны трона, на возвышении, стояло двое кресел, по правую для председателя собрания, князя-кесаря, по левую для будущаго папы. Далее, у противоположной стены, разставлено тринадцать стульев с намалёванными на спинках изображениями Бахусов в различных положениях. В другой комнате, где указано быть конклаву, устроено четырнадцать ложь, отделённых одна от другой соломенными же рогожами. В каждой ложе повешено, вместо ламп, по лаптю. Посередине поставлен только длинный стол, а на нём глиняные болваны медведя и обезьяны да небольшой деревянный сосуд для вина, сделанный в виде Бахуса; на полу две бочки, одна с напитками, другая с съестными припасами для кардиналов, на время их заключения.

Заседатели, к которым присоединился сам Император, собрались 3 Января, в два часа по полудни, в доме Бутурлина, откуда процессия потянулась в следующем порядке: за маршалом в обыкновенной одежде, с жезлом, обвитым красным сукном, шли двенадцать флейщиков – каррикатура папских прислужников – в красных платьях с жёлтыми отворотами, имея в руках дудочки и ложки с побрякушками. За вторым маршалом шло шестьдесят певчих, далее сто гражданских и военных чиновников до генерал-лейтенанта включительно, в обыкновенных мундирах. По трое в ряд. За третьим маршалом, в кардинальском облачении, с накинутым красным плащём на беличьем меху, шли по двое: князь Репнин с каким-то сановником, генерал Бутурлин с адмиралтейским басом (шуточное прозвание генерал-маиора Головина), который был одет кардиналом, и потом Государь, в красном коротком кафтане, рядом с князем-кесарем в кардинальском одеянии. Государя сопровождал карло в чёрной одежде, со свёртком бумаги в руке; он изображал секретаря конклава. Позади их шли четыре записные кардинала в своих епископских рясах. За ними шесть заик, представлявшие папских ораторов. Каждый из них заикался на свой лад и был совершенен в своём роде. Дале в каррикатурной процессии следовал Бахус, несомый на носилках толпою своих усерднейших почитателей. Багровый лицом, сидя верхом на бочке и держа в руках серебряный кувшин и чарку, он выполнял свою роль в совершенстве. Сидевший за ним сатир держал над его головой серебряную вызолоченную статуйку Бахуса, а впереди шёл старик с еловой хворостиной, которой курево заменяло кадильный дым. За этой толпой, другая тянула на устроенной для того машине огромную деревянную чашу – обыкновенный экипаж князя-папы. Шедший потом оратор, в дымной чёрной мантии и в четырёхугольной шапке из чёрнаго бархата с серебряной бахрамой, нёс предлинную лопату с измалёванной личиной Бахуса. Наконец, семь кардиналов в полном убранстве, держа перед собой такия же личины и имея в руках по книге песен, в честь разгульнаго бога упоения, заключали шествие.