скачать книгу бесплатно
– От самого себя, разумеется, – он нахмурился. – От всего остального ты защитишь себя сам, даром что высший да с моими знаниями. Только от самого себя.
– Не стоит утруждаться, – я посмотрел в расплывчатое «лицо» холодно и жестко. – Не стоит. Я давно все решил.
– Ты не вернёшься, – предсказал Астор. – В путь отправится бесчисленное поколение безтеневых высших, но до цели дойдут лишь десять человек. Понимаешь? Всего десять человек из десяти тысяч! А остальные погибнут. Хранители сторожат свои тайны. И никому не позволят уйти из своего логова живым. Только тем, кто получит тень и принесет клятву молчания. А ты… Ты даже вступительное испытание не пройдешь!..
– Понимаю, – ответил спокойно. – Я, может, и глуповат, но я всё понимаю. И все решил. Я пойду, – и на мгновение отвел глаза: – и ты должен понять… Я… не могу не пойти.
– Можешь. Тень – не единственный источник твой силы. Ты же знаешь… Ты – не такой, как остальные высшие. Ты… другой.
– Это не сила, – я упрямо мотнул головой. – И я не могу не пойти. Испугаться и забиться в угол, чтобы потом остаться и без тени, и без силы? Лучше смерть. Я не смогу стать обычным человеком.
– Рожденный ползать… – начал мой собеседник.
– …везде пролезет, – беззаботно улыбнулся я.
Тень длинно выругалась. Я состроил удивленную гримасу:
– Наставник!..
Он замолчал. Долго-долго смотрел в мои непроницаемые глаза. Тяжело вздохнул. И сдался:
– Отпусти тень.
– И никаких нравоучений? – уточнил я.
Астор кивнул:
– Полночь в помощь. Более не приду.
– Всего доброго, – и я разжал руки.
Тень выпрямилась, потянулась и метнулась к окну. Я напряженно наблюдал за каждым ее движением. Оглянувшись, тень кинула на меня взгляд, полный сожаления, и растворилась в полуночном мраке. Я откинулся на спинку стула, вперив в окно невидящий взор. Наставник, наставник… Зачем же ты воспитывал во мне уверенность, знание собственной сущности и силы, стремление достигать невозможного… если полагал, что я способен лишь молча сидеть на обочине, беспомощно наблюдая за закатом Полуночи? Если никогда не верил, что я способен получить тень – так или иначе?
Странно. Горько. Неприятно. Беспокойно. Почти… больно. Я подошел к окну и прижался лбом к холодному стеклу. Зачем приходил?.. Я привык отвечать за свои слова и взвешивать собственные поступки. И привык добиваться своего. И рисковать – не напрасно, но для достижения результата. И все продумал, и все решил, и… Наставник, наставник… Зачем же ты снова будишь от спячки растерянного, испуганного, неуверенного мальчишку, который однажды пришёл к тебе и за знаниями, и за обретением себя?..
А за окном бушевала осенняя метель. Влажный ветер срывал с деревьев сухие листья, и среди голых ветвей мельтешили первые крупные снежные крупицы. Деревья, дрожа, обступали дом и скреблись в окна, стучались в закрытую дверь. Я молчал, вслушиваясь в вой вьюги и испытывая безотчётное желание выйти вон, хлопнуть дверью и раствориться в непогоде, растаять без следа в ледяной тьме. Но куда идти, когда за спиной постоянно маячат чужие тени, сбивая с выбранного пути?..
Окно запотело от тяжелого горячего дыхания, и, помедлив, я нарисовал на стекле ступени силы. Я слишком поздно родился, чтобы успеть обзавестись тенью… На туманной поверхности появилась расплывчатая линия с десятью крупными точками.
Мы рождаемся, и Полночь выводит нас на первую точку силы – Жизнь, а следом и на вторую – Тело. Мы учимся смотреть по сторонам, ощущать себя и выходим на третью точку силы – Время. Проходят ночи, и, вставая на ноги, изучая дом и выходя за его пределы, мы достигаем сначала точки Пространства, а после – Силы и Знаний, вместе с которыми выходим на Память. Я перечеркнул седьмую точку Памяти. Сейчас это мой порог, недавнее достижение, и до Мудрости ещё идти и идти… Чтобы, пользуясь Памятью и Мудростью, избавиться от ненужных масок, обрести себя и добраться до точек Души и Смерти. И обзавестись тенью – силовым слепком себя, сущностью, свитой из собственной мощи.
Я вздохнул и стёр линию. Время вечной Полуночи проходит, и на следующее тысячелетие тьма сменится непрерывным светом, отнимающим у высших способность к магии. Зато низшие и серединные существа останутся при своём.
При своём… Низшие не могут подняться выше точки Силы, а серединные – Памяти, но им хватит клочьев остаточной магии ночи, чтобы остаться собой. А нам – нет. Лишь те сохранят способность к магии, кто уже сотворил тень, и то благодаря её природе низшего. Но большинство из нас станет обычными людьми. С тенью, кстати. С ненужной, глупой и бесполезной тенью, порожденной солнечным светом.
Да, по легенде, мрак на эпоху впадет в спячку, а ночь сменится днем и ярким светом, выжигающим остатки столь необходимой магии Полуночи…
За моей спиной снова мелькнула тень, и я привычно насторожился. Наверняка кто-то из моего неугомонного семейства… Я – самый младший, и у всех давно есть тени. У дедушек, бабушек, родителей, братьев, сестры… Я стиснул зубы. И у меня будет. Обязательно. Костьми лягу. Я прикрыл глаза и сосредоточился. Ночь послушно шевельнула крыльями, и перед моим мысленным взором замельтешили многочисленные точки, складываясь в крошечные рисунки. Неровные стены тесной комнатки, низкий потолок, полуразобранная кладка очага с тлеющими углями, узкая кровать, низкий стол и шаткий стул. И – летучая мышь.
Улыбнувшись, я обернулся и протянул руку. Зверек, помедлив, сел на мою ладонь. С тихим шорохом свернулись серые крылышки. Доверчиво сверкнули красноватые огоньки глаз. Как же ты сюда попал? Через дымоход?
– Поговори со мной, – тихо попросил я. – Не улетай. Поговори со мной…
Мышь склонила голову набок, внимательно изучая моё уставшее лицо. А я… Да, я устал. И больше ожидания предстоящего испытания выматывало общение с толпой сочувствующих и попытки спрятаться от их навязчивого внимания. Я сел на кровать и осторожно пересадил зверька на спинку стула. Тот, повозившись, запахнулся в крылья и вопросительно пискнул.
– Перекусить? – переспросил я. – Да, наверно, надо…
Нежданная собеседница снова склонила голову набок.
– Ну, – я растерянно улыбнулся, – кажется, утром ел… Не помню. Не до того теперь… Конечно, неправильно. Но и жизнь – вещь с серьезными изъянами. Даром что заставляет нас жить по тем правилам, которых сама не соблюдает… Угощайся.
Я раскрошил на столе хлебный ломоть и под пристальным взором мыши попробовал поесть сам. Грея руки о чашку травяного чая, я без аппетита жевал хлеб, уделяя мыши больше внимания, чем еде. А та, перекусив, рассказывала последние вести. Здесь, в затерянной среди Мглистых болот хибарке, я прячусь уже давно, и пока лишь наставник смог меня отыскать. На меня работало моё Время – я мог уподобляться ему, становиться невидимкой, заметая следы, пребывая одновременно и нигде, и везде. Ощущение меня можно встретить где угодно, но ни одно из них не укажет на истинное местонахождение. Остается только гадать, как меня отыскал наставник… и надеяться, что он никому ничего не расскажет. Другое убежище быстро не найти, а мне не до поисков. Успеть бы подготовиться.
– Сколько, говоришь, осталось до заката Полуночи? – переспросил я. – Так мало?.. А про испытание ничего не знаешь? Да, попросился… Неожиданно? Это плохо. Что ты, какой сон… Позже высплюсь, когда все закончится.
Мышь фыркнула. Я усмехнулся:
– Так или иначе высплюсь. Или в жизни, или в смерти. Что? Шаги слышишь?
Я насторожился. Снаружи выл ветер, скреблись в окна ветви чахлых деревьев и… растворялись в реве стихии осторожные шаги. Я устало вздохнул. Атталь. Сестра. Похоже, наставник не смолчал. Я поспешно шагнул к стене, сливаясь с грубой кладкой каменной стены, а мышь вспорхнула к потолку, затаившись в углу. Замерев, я заставил тьму съежиться, поглощая мои следы, и потух никогда не разжигаемый очаг, исчезли со стола и пола крошки хлеба, утонули во мраке мои вещи, тихо звякнул на двери крепкий замок, запирая убежище снаружи. Я едва заметно улыбнулся. Поиграем в прятки, сестра? Прежде тебе всегда не везло.
Ждать пришлось долго. До домика добраться непросто: я заблаговременно подкупил и запугал всех болотников и огоньков, и те исправно гоняли путников по кромке трясины, заводя непрошеных гостей в топи и непролазные места. Собственно, подкупил я их, чтобы заводили, а запугал – чтобы не смели топить. Лишь поводить за нос, утомить и вынудить бросить поиски. И одни бросали, но Атталь… Сестра упряма, как сотня подкупленных болотников.
Скрипнул отпираемый замок, и в душное пространство ворвался сырой затхлый ветер болот. Я перестал дышать, остановив биение сердца. Время упорных занятий позволяло держаться достаточно долго. Надеюсь, Атталь уйдет прежде, чем я спугну чары или окончательно превращусь в камень.
– Брат? – она остановилась посреди комнаты, озираясь. – Ты здесь?
Я не подавал признаков жизни. Из-за спины Атталь выступила тень, пробежалась вдоль стен, но никого не нашла. И сестра сама обошла комнатку, тщательно прощупывая каждый ее камешек. Я едва заметно поморщился, когда обжигающие плети магии больно прошлись по плечам и груди, и пожалел о своей привычке ходить полураздетым. Заговоренные рубаха с курткой – слабая, но защита от заклятий Полуночи. Я закрыл глаза, держась из последних сил. Атталь же, проверив и перепроверив, вздохнула и отступила к стене, признавая поражение.
– Сдаюсь, – горькая усмешка на бледных губах и усталость на осунувшемся лице. – Ты опять победил. Мне тебя не найти. Но… я не учить тебя пришла. Я пришла попрощаться. И пожелать тебе удачи, брат. Вот, – и она положила на стул сумку, – собрала кое-что тебе в дорогу, в пути пригодится.
Я едва сдержал желание обнять её. На прощание. Но нельзя. Не стоит.
– И запомни, – тихо добавила Атталь. – С чем бы ты ни вернулся – с тенью или без, – мы всегда будем тебя ждать. И любить. Неважно, маг ты или человек. Ты – семья. Удачи. Полночь в помощь.
Резко развернувшись, она вышла из дома, лишь взметнулась за хрупкой спиной длинная черная коса с десятью узлами. Я недоверчиво посмотрел ей вслед и понял: она остро чувствует и моё присутствие, и наблюдение. Но Атталь ни разу не обернулась. Не подала виду, удаляясь прочь и растворяясь в осенней метели. Но, помня о её редкой способности творить мороки и обводить вокруг пальца любого, я решил выждать. Мышь, помедлив, спустилась на спинку стула и пискнула. Ушла…
Я вывалился на пол и судорожно перевел дух. Мысленно прикинул проведенное в камне время и хмыкнул. Расту. На сей раз продержался дольше обычного, да и запас сил остался. Сев, я задумчиво изучил красноватые полосы ожогов на плечах и груди. Те начали медленно бледнеть, заживая. Атталь имела особенность – ранить даже самым безобидным заклятьем. Она встречалась крайне редко, и как же непросто сестре владеть таким даром… Да, стоит оказаться в непростой истории, на пороге отчаяния – и чётче видны те вещи, которых раньше не замечал, не понимал, не принимал.
Рассеянно нахмурившись, я заглянул в принесенную сестрой сумку. Зелья, зелья, зелья, амулет какой-то, по виду искорку напоминает, снова зелья, еда… Так, а это что? Я с интересом развернул потрепанный свиток. И сел на пол от удивления. Ну, Атталь… Где же ты это взяла?.. По сизому клочку свитка скользили, исчезая после беглого прочтения, косые строчки букв. Одно предложение смеялось новым, и я не заметил, как с головой ушел в прочтение. «Бегающая» летопись – реликвия великих магов прошлого, недоступная простым смертным… Благодарю, сестра, буду должен…
Ледяной сквозняк гонял по полу старую пыль, осенний холод неприятно обнимал за плечи, настойчиво заявлял о себе голод, но я сидел, с головой погрузившись в чтение, ничего не замечая и видя лишь скользкие каракули незнакомого писца. Настоящее отступило на второй план перед тайнами прошлого, сухо и скучно повествующими о закате Полуночи. И об испытании. Правда, туманные намеки больше путали и сбивали с толку, чем объясняли… Но объяснения сейчас не главное. Главное, запомнить то, что есть. После разберусь на практике. И я жадно впитывал знания, не отвлекаясь, пока меня не побеспокоил робкий луч света.
Я устало поднял голову и протёр глаза. Вот и первый призрак заката… Я подошел к окну и с замиранием сердца посмотрел на необычную картину. Тонкая, едва различимая во мраке полоска раскаленного золота скользила меж темных туч, осторожно кралась по земле, выхватывая то корягу, то скрюченное деревце, то изумленную физиономию болотника. Последние испуганно ныряли в чахлые заросли травы и зажмуривали белесые глаза, страшась света. И замолчали напряжённо птицы, замерли болотные огоньки. Казалось, даже ветер испуганно спрятал голову под крыло, затаившись в голых древесных ветвях.
Помедлив, я сунул в карман штанов недочитанный свиток, накинул на плечи рубаху и выскользнул из дома. И остановился на крыльце, не отрывая зачарованного взгляда от луча. А тот не менее зачарованно рассматривал мир, разрисовывая незнакомыми красками Полночь, разгоняя сумрачные тени. Когда-то она казалась бесконечной, незыблемой, вечной… Но у всего есть конец, только он – для чего-то начало, и закат Полуночи – это рассвет новой эпохи… Время первого луча истекло поразительно быстро, и он скрылся за чёрными тучами. Я разочарованно вздохнул, зябко поведя плечами. Жаль. Да, постепенно Полдень начнет удлиняться, забирая у мира магию ночи, но успею ли насмотреться на него я? Ведь детям Полуночи свет принесет слепоту.
Зашуршали сухие заросли травы. Сбитые с толку обитатели Мглистого болота разбредались кто куда, ныряя в трясину, прыгая с кочки на кочку. Я покосился на стайку голубоватых огоньков, обсуждающих необычное явление. Поймав мой взгляд, они вздрогнули и кинулись врассыпную. И, пробудившись, снова взвыл влажный ветер. Постояв на низком крыльце, я вернулся в дом, плотно затворив дверь. Сидевшая на спинке стула мышь многозначительно пискнула.
– Знаю, – я присел перед потухшим очагом, и с моих пальцев посыпались горячие искры, – проверил. Мои ловушки стёрты светом. Как и, надеюсь, следы остальных заклятий. Особенно следы перемещения.
Мёртвые угли, согревшись, замерцали красным. Я придвинулся ближе, протянув к огню руки. По стене закружились в неспешном танце сумрачные тени. Как обычно, их пришло трое. Тень прошлого – чёрная, четко очерченная, лицом ко мне, сияющая голубизной ясных глаз, с длинными распущенными волосами. Тень настоящего – расплывчатая, с косой в семи узлах, сизо-серая, искоса посматривающая на меня одним синим глазом. Тень будущего – блеклая, серая, невнятная, отвернувшаяся, изредка мерцающая сиренью. Я долго наблюдал за ними, набираясь смелости. Тревожить тени часто нельзя, но как не поговорить с ними теперь, на пороге новой жизни?..
– Скажите, – я решительно протянул руки к спутницам Времени, – чего мне ждать, чего бояться, на что надеяться?
Тени продолжали круг танца, словно не слыша моего вопроса. Я вздохнул, собрался, сосредоточился.
– Отзовитесь, Полуночью прошу и Временем, своей стихией, заклинаю…
Помедлив, тень прошлого свилась в тугую спираль, упав на мои протянутые ладони узловатой нитью, тень настоящего растеклась по пальцам тягуче-черной паутиной, а тень будущего сверкнула фиолетовой звездой. Я озадаченно нахмурился и переглянулся с мышью. Она принюхалась и пискнула.
– Распознавание знаков мне никогда не давалось, – я собрал в ладонь символы. – У мамы бы спросить, она – мастер… Знаю только, что тень прошлого говорит о том, чего бояться, тень настоящего – на что надеяться, а тень будущего – чего в конце ждать.
И озадаченно рассмотрел нить. Напоминает косу высшего с характерными узлами точек силы. Или дорогу. Или… что-нибудь ещё. Про паутину промолчу. Надеяться на паутину? Но такова неясная и размытая суть настоящего. Фиолетовая звезда тоже мало о чем говорит. Хотя, в отличие от остальных, поддается опознанию. Фиолетовый – цвет будущего, звезда – символ недостижимого. Закономерный итог исканий. Только зря тени потревожил… Впрочем, глупо жалеть о сделанном.
Я убрал символы в карман принесенной сестрой сумки. И туда же уложил свои немногочисленные пожитки, распихав между одеждой стопки заметок о… О разном. Я с детства видел странные сны – о прошлом собственного мира, о реальности других миров. И все записывал. Наставник Астор из-за этого считал меня другим, говорил о некой иной силе. А я не обращал внимания. Развлечение. Ничего особенного. Но оставить дома заметки почему-то не смог.
Вооружившись летописью, я сел на подоконник дочитывать. Мышь, недовольно фыркнув, выудила из-под клапана сумки краюху хлеба и прицельно сбросила добытое на мою макушку.
– Эй, – я перехватил хлеб, – шалишь?
Мышь разразилась буйной писклявой речью, вернее – бранью, отчитывая меня за непутёвость и безалаберность. Я зажал уши, едва не выронив хлеб. Мышь повысила голос. Я соскочил с подоконника, ринувшись греть чай. И прибить её – не прибьешь, существа Полуночи священны, и не послушаешься – оглохнешь… Чай в глиняной кружке быстро нагрелся от заклятья, и я вернулся обратно. Так, за летописью и перекусом я добрался до сути вступительного обряда и описания испытания, когда…
За моей спиной взвились вихри теней. Я быстро спрятал свиток в карман, а мышь метнулась к потолку и затаилась в углу. Что ж, если это опять мое семейство… Я стремительно обернулся и замер, сжав в кулаке недоработанное заклятье. Напротив меня темнела таинственная фигура, закутанная в плащ. Ни рук не разглядеть, ни лица… И я очень сомневаюсь, что у нежданного гостя оно было. И не тень, и не человек. Неужели?..
Сердце, пропустив удар, заколотилось с удвоенной силой, кровь бешено застучала в висках. Десять теней великих магов прошлого – тех, кто сумел обуздать и подчинить силу ночи, тех, кто открыл суть точек силы, – ныне стражи знаний и хранители силы Полуночи. Связанные с магией Полуночи, они выгорят при свете дня, и для существования им необходим человек. Высший маг. И всего десятерым повезёт. Десять теней – десять человек. И прошедший испытание получит свою тень, а вместе с ней – и доступ к знаниям прошлого. К новой силе. И сейчас явилась тень моего Времени. И моей будущей силы. А я обязательно докажу свою значимость. Костьми лягу.
Цепкий взор из-под капюшона пробирал до мозга костей. По моей спине пробежала холодная дрожь. Я с отстранённым удивлением посмотрел на свои трясущиеся руки, комкающие и распыляющее заклятье. Интересно, а он знает о «бегающей» лето… Тихо. Я едва успел прогнать ненужные мысли. Из-под капюшона сверкнули острые угли глаз, и в голове взорвалась горячая боль. Зажмурившись, я сжал виски и, пошатнувшись, упал на колени.
– Кто ты? – глухой, безучастный голос.
– Я… – и не узнал свой голос, прозвучавший неестественно хрипло. – Я…
Имя смог произнести лишь мысленно.
– Неверно.
Вихрь теней свивался тугим коконом, сбивая дыхание, заставляя тянуться за вожделенным воздухом. И через три удара сердца в моей гордой душе осталось лишь одно желание – дышать, жить, дыша… Кто я без жизни?.. Никто.
– Верно.
Кокон сжался сильнее. А внутренний голос довольно хмыкнул и шепнул – испытание. То самое. Неожиданное. Которое так необходимо пройти. Которое предваряет новый путь всей моей жизни.
Которое…
Глава 5
Всё по правилам: свет погашен давно,
Но придёт кто-то непрошеный…
«Смысловые Галлюцинации»
Я лежала на кровати, глазела в потолок и уныло подводила итоги собственной ненормальной жизни. Итоги весьма неутешительные.
Во-первых, птеродактиль никуда не делся. Проснувшись, я первым делом сбегала в ванную и проверила. Висел, гад, на потолке и спал. Я уныло потаращилась на него с минуту и вернулась в постель. А что делать? Палеонтологов вызовешь… так они перед приездом в психушку позвонят.
Во-вторых, сны в руку снились, а книга сама собой писалась. Это я тоже проверила, едва вернувшись в постель. Плюс ещё тридцать страниц к пятидесяти «прошлоночным» и десяти честно выстраданных мною до того, как. И все по фэншую – что я видела во сне, то и появлялось в файле. Я пробежалась взглядом по тексту и погрустнела. Очень стало себя жалко. Стилистика – моя, манера речи и построение предложений – мои, слова-паразиты, все десять штук, – тоже мои. Ничего чужого. Кроме сюжета. Мне бы мозгов не хватило так его закрутить. И плюсы вроде бы есть, но минус – жирный и страшный – перечеркивает их напрочь.
Да, а в-третьих, я опять ничего не помнила. Последнее воспоминание – это слова Серафимы Ильиничны, и я, сидящая на полу, дрожащая от страха и обнимающая Баюна. И всё. Проснулась я опять в пижаме и в постели. И то ли мистика, то ли шиза… И то ли наслаждаться моментом, то ли срочно бежать к мозгоправу – тот ещё вопрос. Лично для меня – нерешаемый.
Повозившись в постели и поворочавшись с боку на бок еще с полчаса, я неохотно выползла из-под одеяла. Организм – штука своенравная: мир рушится, ум за разум заходит, а он всё равно требует завтрака. А завтракать-то нечем. Я включила чайник и вдумчиво изучила пустой холодильник. Ни сдохшей мышки, ни даже скелетика… Баюн привычно возил по полу чашку, требуя завтрака. Кстати, и корм кончается. Да, повод. Себя я могу морить голодом и отвратительным питанием сколько угодно, но зверь – это святое.
Я высыпала в кошачью чашку остатки корма, напилась чая, уныло посмотрела на морозные узоры, скрывающие термометр, и собралась в магазин. Пробежать – три дома, заодно и согреюсь… Нашла на полу оброненные вечером ключи, открыла дверь и с опаской выглянула на площадку. Не верю я «предсказаниям» соседки ни разу, но напугала она меня знатно. Вспоминаю ее лицо в серо-голубой подсветке, вытаращенные глаза – и внутри все мелко вздрагивает и съеживается. Тьфу… Но раз вчера был такой ужасный день, то сегодня по-любому должно повезти. Надо только верить.
Закрыв дверь и сбежав по лестнице вниз, я перевела дух и устремилась в магазин. Тридцати нет, но лучше бы было больше… Сухие минус сорок переносятся легче, чем сырые и ветряные минус двадцать. Я натянула шарф на лицо и спрятала руки в карманах. Ветер пробирал до костей и сгонял над городом низкие снежные тучи.
Хочу лета… Год хочу, второй хочу, а синоптики все обещают, а лета уже третий год нету, а обещанного как раз три года ждут… Сибирь – вообще уникальный край. Зимой плюс восемь – жара, летом плюс восемь – колотун, но зимой мы ходим в пуховиках, а летом раздеваемся до шортов и сарафанов. И при одинаковых показателях термометра зимой мы ориентируемся на него, а летом – на календарь. Условия для жизнедеятельности странные, зато всегда есть, о чем поговорить, да.
Дойдя по тропинке до дороги, я внимательно посмотрела по сторонам и ускорилась. Местные гонщики обожали пугать пешеходов – резким разгоном перед «зеброй» и стремительным тормозом в сантиметре от дрожащих коленей. А я по утрам любила наблюдать, как автохамы проходят увлекательнейший квест «Не опоздай на работу».
Первый этап квеста – найди с помощью «сигналки» в сплошном сугробе свою машину. Усложнение – рядом ещё парочка конкурентов, сигнализации орут одинаково, и припаркованы машины по соседству. Второй этап – откопай машину. Этот ладно, согреться помогает. А третий этап – заведись. Прилагается звонок другу или в автосервис, а также ледяной городской транспорт. При выборе второго варианта не забудь сбегать домой и утеплиться, не то на работу приедет сосулька. И – да! – не опоздай на работу. Лично мне эта народная сибирская забава всегда нравилась. Да, я злобное и завистливое существо.
В магазине я быстро набрала полную корзину продуктов. Пельмени, блины, сыр и молоко – штатный набор занятого человека. И пару зажигалок со свечками – на всякий случай. Смущают меня эти постоянные отключения электричества… И в задумчивости остановилась у полок с алкоголем. Что-то Муза не видать с утра, а я бы поработала над книгой… А на запах алкоголя он точно прилетит.
Я насупилась. Да, поработала бы, если бы не одно «бы». Ко мне только герой пришёл. Ни его историю, ни сюжетные ходы я, заработавшись, придумать не успела. И герой меня ждать не стал. Напялил плащ, перекинул косу через плечо и ринулся вершить свои геройские дела. Это не моя история. Не моя. Я её не чувствую. Она чужая, и я понятия не имею, с какого бока теперь к ней подходить. Может, ну его, Муза вместе с героем?..
Решительно отвернувшись от коньяка, я расплатилась на кассе с продавщицей, распихала продукты по пакетам и мельком глянула на время. Двенадцать. Звезда в шоке… Я вышла из магазина, загруженная не только продуктами. Получается, я проспала часов десять. А для меня на успокоительных проспать часов шесть-семь – немыслимое везение. Не говоря уж о том, что без будильника раньше часа дня я не проснусь, я «сова». И всё равно чувствовала себя разбитой. Словно это я, а не герой, гонялась всю ночь по испытательной башне, отбиваясь от чудищ. Будь оно всё неладно… Но с книгой надо что-то делать. В конце концов, герой-то мой.
Кроме книги беспокоил второй вопрос. Я топала меж сугробов по тропинке, дрожа под порывами колючего ветра. Очень хотелось помыться. Но при глюке – стрёмно. Мало ли, а вдруг не глюк, вдруг проснется от шума воды?.. И даже если глюк… всё равно стрёмно. Хотя, если рассуждать логически, то птеродактиль – это плод больного воображения, и я могу им управлять. И могу переместить его силой разума, скажем, на кухню. На полчаса хотя бы, мне хватит. Правда, и с силой, и с качеством разума имелись определённые проблемы… но я блондинка и творческая личность, мне простительно. Значит… в гости?
Домофон, как обычно «отмёрз», и дверь подъезда я открыла без ключей. Взобралась на свой этаж почти бегом, согреваясь, и нос к носу столкнулась с дядей Борей.
– Добрый день, Василиса, – улыбнулся он. – А ты чего не на работе?
– Да ну их, надоели, – я улыбнулась в ответ и поставила пакеты на пол. Внимание, Вася, наглость – наше всё! – Дядь Борь, а можно сегодня у вас помыться?
Сосед никогда ничему не удивлялся, особенно касаемо меня.
– Что, опять слив забился?
– Не, лампочка в ванной перегорела и смеситель барахлит, – наврала я честно. – А папа только на выходных приедет посмотреть. Можно?..
– Держи, – он протянул ключи. – Заодно и за квартирой приглядишь. Меня дня три не будет, купайся на здоровье.
Лицо у него хмурое, небритое, уставшее…
– С мамой что-то?..
Дядя Боря опустил глаза на секунду, надвинул на лоб шапку и снова бодро улыбнулся:
