Малые Врата

Вита нисколько не печалило то, что его бросили одного, раненого на чужой земле, в сложившейся ситуации он поступил, наверное, точно также, с любым из своих соратников. Зол он был на своих земляков только из-за того, что они разоружили его. И умирать ему бы пришлось без оружия в руках. А по скандинавским поверяем такая смерть в загробной жизни ему ничего хорошего не сулила. Оттого-то он и не мог простить бывших собратьев. Но умирать Виту не пришлось, на него раненого и уже без сознания случайно наткнулись охотники. Добивать беззащитного человека рука у охотников не поднялась, а делать, что с ним они не знали поэтому и принесли, его едва живим в Малые Врата. В селенье его вылечили поставили на ноги и привыкли со временем к нему. Вит ещё долго относился с опаской к местным жителям. Он не мог понять, зачем было лечить раненого чужеземца, пришедшего сюда с оружием в руках? На этот вопрос ему толком так никто и не мог ответить. Но в конце концов Вит успокоился и остался жить в Малых Вратах, женился, родил детей и пошёл служить ратникам в крепость. В крепости он заработал репутацию надёжного умелого воина и справедливого человека. Правда бывало, что в бою Вит бывал неоправданно жесток к врагам, это его качество новых соратников всегда настораживало. А так Вит был обычным воином, добрым соседом и заботливым отцом. И только иногда, когда он оставался один, он с тоскою смотрел в пламя костра и тихо чуть слышно начинал напивать себе под нос песни на незнакомом языке. Не трудно было догадаться, что скандинав тоскует о родной стороне, да о друзьях и родственниках, оставшихся на родине. Старейшины много раз говорили ему, мол, наймись на торговый корабль, который идёт в твою страну, сходишь, поглядишь там как дела с родичами повидаешься. Глядишь и уймётся твоя тоска. Но Вит наотрез отказывался, даже слушать об этом. И только повторял каждый раз. На прежней земле это была моя прошлая жизнь, тот я, что жил там уже давно умер, когда лежал раненый под кустом, брошенный и обобранный до нитки своими соратниками. А настоящий я, что живёт с вами родился по новой уже на вашей земле. И некуда со своей родины я уходить не собираюсь, чтоб больше не потерять её. Богам было угодно, чтоб я родился во второй раз, и теперь я поклялся им и самому себе, что буду жить среди вашего народа, и защищать его от всех напастей. Потому как эта земля срала мне родной и люди, живущие на ней, которые приняли меня у себя дома стали мне тоже родными.

Сейчас Вит был особенно горд, ведь ему выпала честь тренировать хоть и малый, но всё же отряд ополченцев. Скандинав относился к этому делу со всей серьёзностью. И учил он небольшую горстку защитников самым простым, но эффективным приёмам. Как работать копьём с частокола, да как прикрыться самому и прикрыть товарища своим шитом, от вражеских стрел и копий. И на каком этапе, каким оружием удобнее работать по штурмующим ограду недругам. Но и учебные схватки один на один с резкими выпадами и ударами щитом скандинав не обходил стороной. Больше всего во время таких занятий доставалось его сыновьям. Он никогда не забывал про Сашку и Генку, хоть те и не были рады такому вниманию.

После первого же занятия Вит и Василь отправились в кузину к Мишкиному отцу и попросили, чтоб тот изготовил, для обороны селения десять копий, только не обычных, а с крюками на наконечнике, да столько же орудий на вроде цепов, с длинной двуручной рукоятью и тяжёлой сучковатой дубинкой, скреперных меж собой сыромятным ремнём. Кузьма уже и так начал выбирать из своих запасов то, что могло пригодится для вооружения ополченцев, у кузнеца всегда был запас оружия в кузни, как говорится, на всякий случай и доспехи кое какие тоже имелись. Но дело в том, что-то оружие и доспехи были сделаны для взрослого человека, а не для подростка, тем более не для подростка девчонку. А с оружием и доспехами не по руке сильно не навоюешь, поэтому нужно было подгонять боевую амуницию под каждого бойца, а кое-что и изготавливать с нуля. Так что в кузни опять стало жарко и дел Мишкиному деду, отцу и самому Мишки снова прибыло. Теперь почти каждый день с утра Мишка вставал и до занятий успевал сбегать на рыбалку или проверить силки, что он ставил на зайцев, благо, перекат притока Красной Сечи где рыбачил Мишка находился по близости к Малым Вратам, как и лес где он ловил зайцев. Затем тренировка с луком на пару часов. После занятий Мишка шёл помогать отцу в кузни, ну и разные работы по хозяйству ему тоже приходилось выполнять, без этого ведь не как. А вечером опять проходили занятия, уже со шитом, копьём да топором. Так что ближе к вечеру Мишка, как и вся молодежь, проходившая обучения, буквально валились с ног. Ещё бы ведь от длительной и ежедневной стрельбы ныла спина и руки, а пальцы тетива натирала аж до крови, ну, а если ещё допустишь ошибку, и она ударит по руке, то остаётся болезненный синяк приличных размеров. Да и после занятий которыми заправлял суровый дядька Вит всё тело гудело от нагрузок и от полученных ударов.

Это когда со стороны смотришь на опытного бойца, который двигается, легко и быстро, то кажется будто и не напрягается он вовсе, а на самом деле, чтоб отточить каждое движения, им был проведён огромный труд с потом и болью, и длилась всё это естественно не один месяц, а порой и долгие годы. Но некто из ополченцев не на что не жаловался, молодые войны в минуты тяжёлых испытаний только крепче стискивали зубы и продолжали свои занятия, конечно нестерпимая боль иной раз и вышибала непрошеную слезу, не только у девчонок ну и у парней тоже, а учителя на это всегда повторяли.

– Если на занятиях течёт кровь, пот и слеза – это даже хорошо, это значит, что характер бойца закаляется и воин в полную силу тренируется. Будет гораздо хуже если слёзы, пот и кровь в бою побегут. – Так, что на занятиях наставники гоняли учеников без жалости, прекрасно понимая, что если придёт враг, то забота об обороне Малых Врат ляжет и на них молодые плечи.

Ещё Вит с Василем в ущерб своим домашним делам занялись укреплением частокола. Все, кто мог помогал им, по общему решению с внутренней стороны частокола начали строить широкие, надёжные леса, чтоб защитники во время осады могли быстро перемещается по всему периметру стены, укрываясь за зубьями частокола, не спускаясь на землю. После Вит планировал сделать навесы над позициями стрелков в некоторых местах на стене, чтоб можно было укрыться от стрел и дротиков врага, пущенных навесам. Также в будущем нужно было обмазать деревянную стену, леса и крыши навесов слоем глины, чтоб недруг не смог пожечь укрепление горящими факелами или зажигательными стрелами.

Ещё дядька Василь с Егором изготовили для каждого ополченца учебные стрелы, по тридцать штук на человека. Это были обычные стрелы с оперением, нормальной длинны, но только вместо острого наконечника к ним был примотан кусок толстой шкуры или кожи. Такая стрела била довольно ощутимо и даже оставляла синяк, но ран не наносила. К тому же, как и обещал воевода в селение привезли четыре боевых, хазарских лука и пять комплектов кожаной брони, со шлемами. Всё снаряжение по всей видимости было трофейным, то есть взятое в бою у степняков. Его, конечно, нужно было починить и подогнать под новых владельцев, но это было гораздо проще, чем изготавливать новое. Всем охотникам были выданы боевые хазарские луки, потому, как пока только они из ополченцев могли их натягивать в полную силу. Молодым ополченцем и пастухам достались хазарские шлемы и броня. Рослым охотникам это обмундирование было мало. Да и Кузьма для них уже доделывал у себя в кузни броню тоже кожаную, но по крепче хазарской, вместе со шлемами тоже из кожи, но усиленные железными вставками, так же для них были сделаны добрые, деревянные щиты каплевидной формы. И скоро одиннадцать бойцов Малых Врат стали похоже на действительно боевой отряд. Охотники теперь были полноценными войнами, с нормальной бронёй, шиитами, окрашенными в красный цвет, боевыми луками, острыми копями и топорами на длинном топорище. Молодёжь тоже стала экипирована совсем не плохо, броня, когда-то принадлежавшая степнякам, была перешита, усилена и подогнана по подросткам, в руках они держали круглые, лёгкие шиты покрашенные в те же цвета, что и у охотников и малые копя, как раз по их росту, на поясе у каждого висел топорик, либо тесак. А за спинами у молодых ребят крепились колчаны с тугими охотничьими луками и острыми стрелами теперь всё больше с железными наконечниками. После этого, когда отряд строился на занятия, то на него было приятно посмотреть. И тренировки даром не проходили. Бойцы совсем неплохо подтянули ратную науку. Гораздо лучше стали стрелять и метать сулици, да и на занятиях с оружием средней и ближней дистанции у ополченцев получалось работать гораздо уверенней. Во время учебных схваток они то и дело приводили различные боевые комбинации и приёмы, как один на один, так и в группе. Боевые цепы, те, что заказал Вит кузнецу, по началу, как-то неуклюже лежали в руках ополченцев, но чем дольше они с ними тренировались, тем быстрее мелькала увесистая дубинка, прилаженная к древку. И Вит даже проверил на себе как ощутима она бьёт, даже и через щит. А шит у него был довольно крепким. После этого Вит приказал больше по живому человеку боевым цепом не работать, во избежание травм, а бить только по мешку с соломой.

Само селение тоже преобразилось, вернее изменилась стена частокола, что окружала Малые Врата. Крепкие леса теперь были выстроены по всему внутреннему периметру стены и под каждыми навесом, лежал запас стрел камней. Так же и копя с крюками и боевые цепы находились на своих местах. Где нужно висели запасные щиты. Ещё было устроены дополнительные позиции для лучников, не только на верху, но и внизу, чтоб бить врага с земли. Эти бойницы надёжно и быстро запирались для того чтобы враг не мог воспользоваться ими в своих целях. При чём снаружи было непонятно открыта бойница либо закрыта. С такой фортификацией оборону в Малых Вратах можно было держать гораздо дольше.

Уже через две недели, перед тем как Виту и Василю нужно было уезжать на службу в крепость, защитники начали делится на две команды. Одна команда держала оборону на частоколе, пытаясь поразить стрелами тех, кто оставался внизу. А другая команда старалась выбить из таких же луков, стрелков на верху. Стрелы в этих перестрелках использовались конечно учебные те, что наготовили Егор с Василем. Но страсти на таких тренировках закипали как в настоящем бою. И почти все жители селения, хоть и стрелковые занятия проходили по утрам приходили посмотреть на эти перестрелки. Ведь в те времена развлечений было немного, а тут как не как разыгрывалось настоящее представление. Да и ещё ведь в этих представлениях и сразу занятиях учувствовали родственники, знакомые или соседи жителей Малых Врат, которыми они гордились и болели за них. По началу, под стену вставали Василь и Вит и выбивали без труда всех ополченцев включая и опытных охотников. Ведь у лучников охотников и у лучников ратных стрельба разная. Ратный лучник или просто боец, умеющий стрелять классам в стрельбе выше, чем охотник, только в бою конечно. Боевой лучник должен быстро стрелять и быстро намечать для себя цель, постоянно думая о том, чтоб его самого враг не достал. А охотник стреляет по-иному, он может по долгу стоять с натянутым луком не освобождая тетивы, выжидая из укрытия, когда его добыча встанет удачно под выстрел и только после этого стреляет, ведь второй попытки у него не будет. От того у охотников луки по слабее, чтоб в натяжении их держать было можно дольше, ну, и, конечно же, охотникам доспехи стрелами пробивать не нужно. И от ответного вражеского огня охотник не привык укрывается, ему только и надо чтоб зверь его не увидел, да не услышал, как лучник тетиву натягивает. Теперь у охотников уже были и луки другие и стрелять им нужно было переучиваться, по- новому…

Несколько раз подряд ратники расстреливали ополченцев, что называется в сухую, и как Мишка не пытался увернутся всё же учебная стрела больно и обидно ударяла его по телу. При чём дядька Василь бил из своего лука на выбор пытаясь попасть в грудь или живот, после чего аж вздохнуть было тяжело. Мишкин дед посмотрел на такое избиение и решил помочь обучающимся защитникам. Он, конечно, не взял лук и не полез на стену, толку с такой поморщи было бы немного, потому как дед Матвей хоть был ещё в силе, но глаз у него уже был не тот, что в молодости. Дед Матвей взялся командовать учениками. Как и когда стрелять, где залпом, а где и просто отвлечь Вита или Василя, чтоб поразить того или другого, внезапно из укрытия. И скоро понемногу синяки от учебных стрел стали уже доставаться бывалым ратникам. После этого Василь начал забирать в свою команду кого-то из охотников. В скором времени на частоколе уже осталась одна молодёжь. Но это были уже не подростки, боящиеся свиста пролетавших стрел, которые пускал в них смеющийся дядька Василь. А из этих парней и девчонок стала получатся горстка быстрых, шустрых стрелков, понимающих преимущество своей позиции, не боящиеся разумно рисковать и что самое главное в глазах у них начал искрился какой-то хищный азарт. Да и во время таких занятия молодёжь жалила не только учебными стрелами, но и шутками, зля взрослых мужиков и выводя из себя. Мишка до конца такого состязания доживал редко, но всё же вышибал кого-нибудь из своих соперников почти каждый раз. Конечно же интересней всего было наблюдать как самого начала схватки, друг на друга охотились Егорка с дядькой Василем, в то же время, не выпуская и других соперников из виду. Они были лучшими стрелками из своих команд. И ещё более захватывающе было поглядеть, когда из двух команд оставались Дядька Василь и Егор. Василь конечно в таких случаях почти всегда выигрывал, но Егорка пытался изо всех своих сил вывести отца из игры. Пару раз ему это удавалось, Егор конечно радовался искренне. А Мишки казалось, что Василь ему специально поддался, чтоб у парня не остыл запал. Но о своих догадках Мишка своему другу говорить конечно не стал.

У Вита занятия тоже складывались плодотворно. По началу сильный и ловкий скандинав выходил только с древком от короткого копя против всех ополченцев и расшвыривал их словно котят, ещё и щедро раздавая на право и на лево порции тумаков. Хоть ополченцы и были вооружены копями топорами, только что с замотанными остериями в шкуру, чтоб ненароком не повредить, кого-нибудь. Но по пришествию некоторого времени, оружие Вита било всё чаще, по шиитам не доставая учеников. И порой то один, то другой ополченец нет-нет, да и наносил ощутимый удар или укол своему учителю. Вит, конечно, не обращал на это никакого внимания, но удары и уколы становились с каждым разом всё чаще и больнее, и ратник был вынужден для начала надеть свою броню, а после брать себе в помощь Василя. Вдвоём ратники снова начали одолевать ополченцев с лёгкостью. И только позже, опять же под руководством деда Матвея, защитники Малых Врат, хоть и не побеждали Василя и Вита, надо сказать что бойцами рати они были хоть и не лучшими, но довольно так и хорошими, но какое не какое, а сопротивление им оказывали. Что на копях, то и на мечах. И Виту с Василем приходилось порой изрядно попотеть, для победы если они сходились сразу со всеми ополченцами.

Время с ежедневными занятиями летело быстро, вот уже и дядьке Василю с Витом пора было отправляется на службу, их черёд настал оберегать родные рубежи от недругов, да за порядком следить, на земле своей. А в селение на отдых от трудов ратных вернулись Семён и Иван, с ними прибыл на побывку и Мишкин брат Николай, но тоже не один, а сотоварищем. На побывку их отпустили обоих, только родное селение Колькиного друга находилось гораздо дальше к югу и Петру, так его звали, пришлось бы как раз добирается до дома все три дня, что воевода Белого Камня выделил парням на побывку. В крепости, что была в близи от селения, где жил Мишка обычно был порядок такой. Кто из ратников жил не в крепости, а в селениях, что находились подальше отпускались домой на месяц, через два месяца службы. Если, конечно, обстоятельства позволяли. Ну, а молодые ратники первые полгода вообще даже и выходных не имели, да и после полугода, если не женились, то служили в крепости почти безвылазно и ездили домой только на побывку, за хорошую службу либо с личного разрешения воеводы.

Всех четверых воинов жители Малых Врат встретили с радостью. Понятное дело, когда войны возвращались со службы на отдых домой живыми и здоровыми, для родных, это был тоже праздник. Все они были из разных родов и поэтому разошлись по своим домам общается с наскучавшимися родственниками. После долгой разлуки родня обменивалась новостями, а войны, по обычаю одаривали подарками, своих жён, матерей и детей. Петька направился в дом к Кольке. Поэтому у Колькиной родни праздник был в двойне. Во-первых, сына отпустили на побывку. Это значило, что служба его идёт хорошо. А, во-вторых, Николай приехал с другом, а верный друг, как говорит пословица, лучше сотни слуг.

По приезду, Колька подарил матери расшитый платок, красивой работы, отцу с дедом он привёз самострел, добытый в схватке с разбойниками. Хоть самострел был и сломанный, но Кузьме и деду Матвею он очень понравился. Давно они слыхали, что у воинов из западных племён такие самострелы были на вооружении на ряду с луками и стрелы, что они метали, летели дальше и точнее. Мишкиному отцу и деду такой подарок был по душе. Любили они чинить, что не будь новое не виданное до селей. Ну, а друг Николая Пётр подарил Мишкиным сёстрам сладости, и Мишке сладкий леденец тоже достался. Ведь как не крути, а он всё же был ребёнком, хоть и время, в котором он жил, заставляло его взрослеть до поры. В доме у Мишки по случаю приезда среднего сына с другом собралась вся родня. Колька окреп и возмужал за последние полгода, пока его не видели в селении. Мать не могла насмотрится на своего сына. Ей казалось, что он не какой не воин, а всё тоже малое, неразумное дитя, как и раньше.

Наконец, когда Колька с Петром наелись, напелись домашней пищи, по которой они истосковались, их принялся расспрашивать дед Матвей.

– Ну, рассказывайте, воители, какие новости в крепости происходят, а главное поведайте за какие подвиги вас на побывку отпустили? Говори ты, Пётр, ты гость наш тебе и первое слово.

Петька был скромным парнем, он поднялся из-за стола, смущённо прокашлялся, как будто ему предстояло не говорить, а петь, а щёки его налились румянцем. Наконец Петька шумно вздохнул и начал свой рассказ.

– Дела в крепости идут неплохо, своим чередом, то есть. Рубежи, вверенные нам, мы держим крепко. Так, что всё вроде бы спокойно пока. Бывает, конечно, что объявляются кое-где лиходеи. Но мы выходки их пресекаем нещадно, так сказать, чтоб другим неповадно было. Так что живите мирно, но в сторону степей всё ровно посматривайте. Как говорит наш воевода Фрол Тихонович. Вот, вроде бы, и всё.

Петька хотел было обратно сесть на лавку, но дед не дал ему такой возможности.

– Петро, расскажи всё же, за что вас на побывку-то отпустили? Ведь я знаю воеводу, он за просто так молодого бойца домой не почём не отпустит.

Петька снова застеснялся. И как-то неуверенно продолжил:

– Да и рассказывать то особо не о чём, наверное, повезло нам с Колькой просто.

– Ты давай не томи, – подбодрил Петра Мишкин отец. Ведь как мне однажды Вит сказал, мало подвиг совершить, важно ещё и красиво рассказать о нём.

Петька как бы нехотя продолжил рассказ.

– Банда, значит, завелась на землях, что мы охраняем, нападала эта шайка на купчишек в основном у кого охрана слаба была или не было её вовсе. Вот однажды ограбили те разбойники мужика, который телегу с овсом на продажу вёз. Самого хозяина в живых они оставили, только поколотили сильно, а кобылу и овёс, конечно, разбойники себе забрали. Мы на этого мужика наткнулись, когда дорогу дозором объезжали. Разбойников мы тогда этих не догнали, они весь овёс в мешках коням на спины навьючили и речкой ушли. Но след лошади мужика того, на которую один из разбойников пересел, мне запомнился, все четыре подковы у той лошади по-разному потёрты были. Я-сначала-то виду этому не придал, но для себя запомнил, да и всё. И пару недель спустя опять мне этот след попался. Только уже когда мы на дальних границах, северных, дозор несли. По тропе этот след в лес уходил, значит.

– И что дальше? – не выдержав, спросил Мишкин отец. Кузьма скорей всего очень скучал по службе в крепости, которую пришлось оставить до срока и все новости, что привозили ратники, слушал, затаив дыхание. Петька почесал затылок.

– Ну, я, конечно, десятнику нашему сообщил об этом, тот велел по следам тайком пройти и разведать куда они ведут. А сам он тем временем человека за подкреплением отправил. Оказалось, что тропа, на которой след был к пещере, ведёт, а в ход в ту пещеру частоколом был огорожен. Я опять вернулся на место, где с десятником встретится условились. Он уже меня ждал и с ним два десятка человек было, и Николай тоже. Дальше может и он рассказать, у него это лучше получится. Закончил Петька.

Все сидевшие за столами уставились на Кольку. Колька в отличии от Петра стеснительным не был, и любил прихвастнуть. Он уже поднялся и хотел было начать повествовать, как дед Матвей не стерпел и перебил его, сделав предположение вслух. – Наверное, Николка наш охрану у разбойников высмотрел, глаз-то у него острый, прям как у меня в молодости. Мишкина мать цыкнула на деда, мол, не мешай слушать. Дед зло глянул на женщину, но всё же притих.

– Нет, – ответил Колька на дедово предположение. – Двоих охранников Петька сам снял, когда ещё в первый раз на разведку ходил. А я только третьего убрал, и то вдвоём с Петькой опять же. Сняли мы его быстро и тихо, как нас и учили. Но в пещеру всё ровно пробраться не вышло. За воротами, что вход в пещеру преграждали, тоже стража была она нас и заметила, и сразу тревогу сыграла. Сколько разбойников в пещере укрылось было непонятно. Так, что штурмовать мы их не решились, десятник одного бойца ещё за помощью отправил, до другого дозора. А нам велел к частоколу хворосту, да сухостою набросать, чтоб запалить его, если дело совсем худо станет. Ну, мы так и сделали. Только пока хворост к частоколу натаскивали, немного из луков пострелять пришлось, а так тихо всё было. Правда, один разбойник, что атаманам назвался, давай кричать, что, мол, с любым из ратников готов один на один выйти и поучить его как нужно с мечом обращается. Никто выходить не стал, а он давай ещё пуще надсмехаться над нами, что, мол, ему даже стыдно, что рать наша на столько измельчала. Ну, я тут уже не выдержал, да и вышел.

При этих словах Колька опустил свою голову словно был виноват в чём-то, предугадывая реакцию своего отца и деда. Дед, конечно же, сразу насупился. Но всё же спросил:

– А дальше что?

Колька продолжил:

– Биться начали. У него меч да щит. А я как обычно со щитом да топором. Ох, и ловок этот атаман оказался. Долго я с ним возился. Три раза я едва успевал от него щитом прикрыться, а один раз он защиту на плече всё же мне рассёк. Только после этого, я ему правую руку, в которой у него меч-то был, всё-таки, надрубил топором своим. Но сдаваться разбойник этот всё ровно не пожелал. Он щит свой отбросил меч в левую руку перехватил и с нова на меня. Но тут, с ним биться уже полегче стало. Я его пару раз щитом приложил, а после и скрутил, но добивать не стал.

– Ну, а подкрепление дождались? – спросил Кузьма у Кольки.

– Да какой там, – ответил тот. – Как только атамана ихнего я с ног сбил да вязать начал, так вся банда, кто через тайный ход, который был оказывается в пещере, а кто и через главный в разные стороны рванула. Ладно, что десятник перед этим бойцов, грамотно всех расставил и приказал им на стороже быть. А то бы разбежались все. А так всех почти упокоили, только один уйти сумел, уж больно на ногах быстр оказался, гад. С досадой вымолвил Колька. А я с атамана этого трофеи снял. Себе взял рукавицы кожаные, железом укреплённые, да нож у него мне глянулся. А меч, которым он бился, я Петру подарил. Мне-то меч ни к чему, у меня топор батей кованый по лучше меча этого будет. Да и не по руке мне меч не привык я им работать. А у Петра меч, что из оружейной крепостной выдали, совсем изношенный уж был, того и гляди при хорошем ударе надломится. У нас ведь в крепости как, молодому бойцу доброе оружие редко дают, говорят в бою возьмёшь.

В разговор встрял дед Матвей.

– Да не только у вас в Белом Камне порядок такой и в других крепостях тоже самое, потому как нет смысла доброе оружие молодому давать. Я считаю, что правильно это. У молодого ратного опыта ещё мало, от того он оружие своё в сражении испортить или поломать может. Да и гибнут молодые чаще, чем старики, чего там говорить. Выдашь такому ратнику безусому, оружие булатное, а после сечи нет бойца, а железо ценное у ворога.

Колька возмутился.

– Ну, так и ратник ратнику рознь.

– Да ладно, – отмахнулся дед Матвей. – Я тоже, когда молодым был, как ты думал и к тому же совсем не об этом разговор сейчас. Дальше-то что?