Дуальность времени. Часть1. Фантомный Палач

Но никто, даже самые приближённые, не знали, что внутри него пряталась бомба замедленного действия. Генетическое заболевание. Наследие, которое тихо, методично разрушало его изнутри. Раз в месяц он впускал в своё тело прозрачную сыворотку с лёгким синим отливом – холодную, как лёд в венах. Сыворотка держала болезнь в узде. Временно.

Он не жаловался. Никогда. Не позволял себе слабости – ни телом, ни духом. Потому что был не просто бизнесменом. Он был хищником. И лидером ALYANS – самой закрытой, самой жестокой мафиозной группировки.

Полиция годами пыталась подкопаться к нему. Вели дела, устраивали прослушки, запускали агентов. Но всё было тщетно. Ривера всегда был на шаг впереди. Он не доверял никому полностью, даже Барбаре.

Он был безжалостен. Но не из злобы. А из принципа. В его мире не выживали добрые.

Гаспар не боялся смерти. Но он боялся слабости. Она могла разрушить всё – бизнес, контроль, ALYANS. Его лицо всегда оставалось каменным. Его улыбка – редкой. Его серые глаза – непроницаемыми.

Капли падали с монотонной точностью, словно отмеряли не только лекарство, но и само время. И именно в этот момент, когда ничто, казалось бы, не могло нарушить утреннюю тишину, в комнату вошла Роуз Ривера.

Высокая, стройная, с ровной осанкой, в элегантном брючном костюме. Черные волосы собраны в аккуратный пучок. Дорогие часы на запястье, лёгкий запах духов и взгляд – такой, что мог бы остановить переговоры на бирже. Председатель совета директоров. Мать.

Она замерла у двери, сжав губы.

«Не мог бы ты убрать ноги с журнального столика? Если тебе неудобно, пусть принесут тебе пуф или стул», – сказала она с укоризной, вытирая ладонью невидимую пылинку с лацкана.

Гаспар не оторвал взгляда от спиннера.

«Мне так удобнее, мама. Не надо указывать мне, как мне сидеть».

Голос был ровный, почти бесстрастный. Но в нём звучала сталь.

Роуз подошла ближе. На мгновение её лицо смягчилось – в глазах вспыхнула тревога. Она увидела тонкие, почти лиловые вены на руке сына, где крепилась капельница.

«Как ты себя чувствуешь?» – спросила тихо, почти шёпотом.

Он чуть склонил голову.

«Устал. Симптомы становятся хуже. Всё, как говорил Линкольн».

Она опустилась на край кресла рядом. Дотронулась до его руки, как будто могла вытянуть из него боль.

«Мы найдём решение, Гаспар. Я не позволю…»

Он отдёрнул руку.

«Не надо!» – в голосе прозвучал резкий укол. Серые глаза впились в лицо матери. – «Ты уже однажды поступила так же. Именно поэтому я живу вот так».

Огонь в камине вспыхнул, словно откликнувшись на его слова.

Роуз резко выпрямилась, скрестила руки на груди, в глазах – гнев.

«Если бы я тогда не приняла решение, ты бы сейчас не сидел передо мной и не хамил. Ты бы умер, Гаспар. Я спасла тебя».

Он отвёл взгляд. Уставился в дальнюю стену, словно хотел оказаться где-то далеко, вне этого города, вне этой жизни.

«Ты не спросила моего мнения», – прошептал он.

Роуз сжала губы в тонкую линию.

«Я бы сделала это снова. Потому что ты – мой сын».

Помолчала, потом добавила, уже уходя:

«И, кстати, Моцарт звучит, как будто мы на похоронах. Включи что-нибудь… живое»

Она скрылась за дверью. Пахнуло её духами. Осталась тишина. И тень.

Час спустя.

Его дыхание было ровным, почти беззвучным. Снотворное делало своё дело, погружая его в забытьё. Его лицо, обычно резкое и сосредоточенное, сейчас казалось спокойным, почти юным. Спящим. Капельница закончила свою работу. Лакримоза стихла.

Тяжёлая дверь отворилась почти беззвучно, и в комнату вошёл Тристан Остин – высокий, широкоплечий, с шагами убийцы, знающего, где скрипит пол. Единственный, кому Ривера действительно доверял.

Тристан был мулатом, сыном белого священника из Врига-Вриго и афроамериканки. Он был красив, по-своему груб, с коротко подстриженными кудрявыми волосами, загорелой кожей и янтарными глазами, полными осторожности. Лицо его было хищным. В нем было что-то дикое, пугающее. Люди отступали, когда он входил в комнату.

Но сейчас – тишина. И грусть в глазах.

Он стоял над Гаспаром, как солдат над раненым командиром.

Он любил этого человека – по-своему. И даже несмотря на это – он всегда знал своё место.

Ривера был тот кто спас его от небытия и превратил в оружие.

Он был киллером. Наёмным убийцей. Но не чудовищем.

И всё же – он знал, что когда настанет момент, Гаспар пошлёт его и на смерть. Без колебаний. Без сожаления. Просто прикажет.

И он пойдёт. Ведь он принял его, когда отвернулась семья. Они выросли вместе. Детство – в одном дворе, в одних драках, в одних кошмарах.

В их мире нельзя было быть слабым. Тристан выучил это на улице. Его научили бить первым. Его научили, что за его цвет, за его взгляды, за его ориентацию – мир будет ломать ему кости, если он даст слабину. Он не давал. Он не раскрывался никому, кроме одного человека. Ривера был единственным, кому Тристан когда-либо позволил подойти ближе. Он был его крестом. И его богом.

Он шагнул ближе к креслу и наклонился. Пальцы его, обычно сжимающие спусковой крючок, теперь мягко приподняли тонкое шерстяное одеяло и укрыли спящего. Он присел на корточки рядом, на уровне лица Риверы. Несколько светло-каштановых прядей упали тому на лоб. Тристан медленно, с почти религиозной осторожностью, убрал их в сторону. Он задержал взгляд – позволил себе это – пока мог.

Ему разрешено было смотреть только, когда тот спал. В другое время – взгляд Риверы прожигал насквозь, вызывал страх, парализовал.

Он хотел остаться так ещё хоть минуту – рядом, в этой тишине, где никто не требовал от него быть жестоким.

Но дыхание Риверы изменилось. Он пошевелился, чуть нахмурился, и открыл глаза.

Он фокусировал взгляд, и, увидев перед собой Тристана, прохрипел:

«Моя мама ушла?»

«Да, сэр, я послал людей проводить её до машины, – ответил Тристан, не поднимая взгляда. Его голос был ровным, почти отрешённым.

«Хорошо, – Ривера чуть кивнул и прищурился. – Ты хотел что-то сказать?»

Тристан сжал губы. Серые глаза Риверы были холодны. Он чувствовал их взгляд, как будто тому было всё видно – даже то, чего он ещё не произнёс.

«Ну… – начал он, глядя в пол. – Сэр, Палач ошибся…»

«Тристан, – перебил Ривера. Его голос был тихим, но твёрдым. – Перестань мямлить и скажи мне правду».

Тристан прочистил горло, собрался:

«Девушка… которую он держал… она сбежала»

Он сразу добавил, быстро, как будто хотел заглушить собственные слова:

«Он застрелил её в последний момент. Она не сможет говорить. Но… тело… у них».

Пауза. Пламя камина отразилось в глазах Риверы, словно вспышка на линзе снайперской винтовки.

Он резко выпрямился, лицо потемнело.

«Он что, с ума сошёл? – прорычал он, и схватил трубку капельницы. – Как он мог это допустить?! Он подвергает опасности и нас!»

Он выдернул иглу из вены. Кровь хлынула тонкой струйкой.

«Чёрт!» – пробормотал Тристан и метнулся к аптечке. Схватил вату, прижал к ране, зажал руку выше локтя. Его пальцы дрожали. Не от страха – от злости на Палача, на ситуацию, на то, что Ривера снова страдает из-за чьей-то глупости.

«Тристан… – сказал Гаспар, глядя не на него, а куда-то в темноту. – Позаботься об этом. Копы не должны разоблачить Палача».

«Да, сэр, – кивнул Тристан. Он выждал пару секунд. – Детектив… Он сегодня побывал в той лаборатории. Они проникли в подсознание собаки. Но, конечно, ничего особенного не узнали».

Ривера глубоко вздохнул. Покачав головой, он промолчал глядя в огонь, как будто искал там ответы.

«Кстати… – сказал Тристан. – Что касается… другого вопроса. Вы хотите, чтобы я сделал это сегодня?»

Молчание. Только треск огня. Пахло кровью, спиртом и железом.

Тристан уже открыл рот, чтобы повторить, когда Ривера заговорил:

«Да. Причём как можно скорее».

Что-то в его голосе заставило Тристана напрячься. Он никогда раньше не слышал в нём такой задумчивости. Как будто внутри него что-то ломалось. Или уже сломалось.

Но Тристан был умён. Он знал, когда лучше не задавать лишних вопросов.

Глава 5. Налет в кафе

Липкое утро повис над улицами, будто город затаил дыхание. Где-то вдали басил автомобильный клаксон, а в кафе на углу, в котором пахло старым кофе и надеждой, молодой человек стоял за стойкой, подсчитывая свои долги.

Матео Кальдерон. Тридцать лет, тело – спортивное, лицо – из тех, что женщины помнят, даже если видели один раз. Короткие русые волосы, едва заметные морщинки от вечного напряжения и… глаза, которые всё время искали выход.

Он шевелил губами, глядя в цифры на листе бумаги, будто те могли ответить, как заплатить за электричество до пятницы. Долги множились, как тараканы в темноте.

Матео устало опёрся на стойку и посмотрел на фотографию – летний отпуск: его жена, сестра, сын, мама, дед. Все улыбаются. Пять лиц, полных счастья, которое теперь кажется недостижимым, как солнце зимой.

После обеда Матео почти засыпал на ногах от безделья. Когда последний клиент расплачивался по счету, в дверь вошла его сестра Ирен. Она сняла с плеча свою тёмно-зелёную сумку и кинула её на стойку:

«Эй! Здесь опять пусто? Сколько человек сегодня?»

Матео прикрыл счета ладонью – поздно. Она всё увидела. У неё был такой взгляд – мягкий, но беспощадный, как у матери.

«Всего двадцать четыре. Большинство из них берут чашку кофе и сидят по 2 часа, пользуясь бесплатным Интернетом. – Он провёл руками по голове, растрепав волосы. – Забудь обо мне. Как у тебя день?»

Она направилась к задней стене, надела фартук.

«У меня был интереснейший…»

ХЛОП!

Выстрел. Стекло взорвалось, как хрустальная люстра под молотом. Кафе задрожало. Летели чашки, кричала посуда, грохотал мир.

Матео и Ирен рухнули на пол, скользнули под стойку. Пахло пылью и жареным кофе. Мир превратился в бойню.

Ирен подняла полные страха глаза на брата и закричала: «Тео, что происходит? Кто они?» – кричала она.

«Я не знаю», – сдавленно ответил он. Хотя знал. Знал слишком хорошо. Ростовщики.

«Давай позвоним в полицию!» – сказала Ирен.

«Мой телефон остался на стойке».

«Мой в сумке! Черт!»

Выстрелы прекратились. Тишина упала, как бетонная плита. Брат и сестра посмотрели друг на друга. Ни у одного из них не хватало смелости высунуть голову. Кто-то вошёл. Нет, несколько.

«Вылезайте из норы, в которой Вы прячетесь», – приказал глубокий голос.

Матео мельком взглянул на сестру, затаившуюся за барной стойкой, и жестом велел ей: не двигайся. Потом выпрямился, поднял руки медленно.

Он вышел вперёд. Перед ним стояли трое: беловолосый ростовщик. Худой и высокий, будто вытянутый на дыбе. На нём – длинный пиджак с узором под змеиную кожу, темнокожий мулат с янтарными глазами и двухметровая громила руками, способными согнуть человека, как спичку.

Тристан поднял пистолет. Дуло смотрело Матео прямо в сердце.

«Пусть выйдет и другая», – сказал он, голос хриплый, спокойный, как гробовая доска.

Матео едва сдержал дрожь, язык прилип к небу, но он собрал остатки голоса и сказал чуть твёрже, чем мог:

«Здесь больше никого нет. Я один».

Тристан скользнул взглядом в сторону Гориллы.

«Осмотрись».

Горилла кивнул. Медленно шагнул вперёд, как гусеничный трактор. Его голова едва не снесла люстру. Пол под ним хрустел – осколки стекла трескались под подошвами, как льдины в оттепель. Он подошёл к стойке.

«Здесь больше никого! – воскликнул Матео. Голос сорвался. – Зачем вы… там никого нет!»

Но Горилла молча оттолкнул его вбок одной рукой. Матео споткнулся, но устоял. Горилла наклонился, заглянул за стойку – и вытащил Ирен. За волосы.

«Отпусти её! – крикнул Матео. – Твое дело со мной! Прошу, отпусти её!»

Тристан подошёл ближе и ударил Матео тыльной стороной ладони. Щелчок – и тело Матео, словно кукла, покатилось на пол, опрокинув стул.

«Тео! – закричала Ирен, извиваясь в руках Гориллы, – что вам от него нужно?! Мы вызвали полицию! Они уже едут! Убирайтесь! Вы обречены!»

Она билась, как дикая кошка, но тот держал её под мышкой, словно игрушку. Он даже не замечал её кулаков, коленей, криков. Лишь моргал лениво, как сытый бык.

«Отпусти, ты, чёртов Шрек! – завизжала она. – Спусти меня, картофельная башка!»

Он всё-таки поставил её перед Тристаном. Ирен упала на колени, вскрикнула от боли, но сразу же вскочила. Взглянула на Матео – кровь на губах, лицо в ссадинах. В груди у неё что-то взорвалось.

«Кто вы такие?! – закричала она. – Что вам нужно от нас? Посмотрите на кафе – разве мы похожи на тех, кто может платить вам дань?!»

Ростовщик по имени Квентин шагнул вперёд. Ирен глянула на него – длинные, как палки, ноги, смешная шея, крошечная голова. Он был похож на злого страуса из ночного кошмара. Его голос был, как железная пилка по стеклу.

«Твой брат, – сказал он, – заключил с нами сделку. Мы вытащили его из задницы. Оплатили его долги. Но теперь он не хочет платить по счетам».

«Это ложь! – прохрипел Матео, – Я взял кредит под условие, что верну его через месяц. Никто не сказал, что проценты подскочат до двадцати, если я не верну часть через неделю!»

Горилла подхватил Матео одной рукой, как мешок с картошкой, поставил его на ноги и схватил за шею.

«Двадцать процентов?! – Ирен ахнула. – Ты с ума сошёл?»

Тристан вытащил из кармана сложенный вексель. Расправил, как палач топор.

«Следовало читать внимательно, – бросил он и ткнул пальцем в мелкий шрифт. – Два процента в месяц, при условии, что двадцать процентов ты возвращаешь за две недели. Всё по закону».

Ирен глянула. С юридической точки зрения все было законно. Она поняла, что Матео подставили. Эти ребята не собирались отпускать его так просто.

«Но… месяц ещё не прошёл! – воскликнула она. – Мы выплатим вам деньги, до срока! Почему вы крушите наш бизнес?! Кто заплатит за окна, которые вы разбили?!»

Тристан вдруг схватил её за волосы и дёрнул. Голова откинулась назад. Матео рванулся, но тут же согнулся от удара в живот. Воздух из лёгких вылетел, как пар из котла.

Ростовщик рассмеялся. Смех был громкий, как выстрел, и липкий, как мокрая тряпка по лицу. Каждое движение этого человека вызывало раздражение.

«Джейсон Дуглас, – сказал Тристан, глядя ей в глаза. – Ваш партнёр. Друг твоего брата. Попытался украсть вексель. Кончил на дне океана. Тело не найдут».

У Ирен волосы встали дыбом. Джей Ди… Они вместе открыли и управляли этим кафе.

Он вчера ушёл, сказал: если не вернусь – ищите меня у дьявола. Матео думал, он шутит.

«Ты… ты убил Джей Ди? – Матео едва стоял на ногах, дрожал. – Это правда?»

Он знал план своего друга и не мог дозвониться до него со вчерашнего вечера.

«Никто не смеет нас перехитрить! Хотите повторить его судьбу? Платите. Сейчас!»

Ирен попыталась вырваться, глаза сверкали от слёз и ярости:

«Это грабёж! Вы мошенники! Никто не предупредил нас о плате через две недели!»

«Ты нас обвиняешь, сучка? – прошипел Тристан, щуря янтарные глаза».

Квентин наклонился к Ирен, которую Тристан схватил за волосы. Улыбнулся – и стало ясно: зубы у него давно не знали щётки. Светло-жёлтые брови, глаза, подведённые чёрным карандашом, козлиная бородка, в которой поблёскивали кольца – всё в нём кричало: не доверяй мне.

«Если к концу месяца не появится двести тысяч баксов… плюс сорок процентов – проценты, детка, – он лениво провёл пальцем унизанной золотым колечком по горлу Ирен, скользнув к её вырезу. – Мы за последствия не отвечаем».

Ирен не могла понять, как Матео и Джейсон могли доверять такому человеку и занимать у него деньги.

«Убери свои грязные руки от моей сестры!» – взорвался Матео.

Ростовщик ухмыльнулся, поднял ладони в воздух, будто в шутливом жесте капитуляции, и отступил. Ирен попыталась отстраниться, но страх склеил ей дыхание. У неё кружилась голова.

«Двести тысяч?! – её голос дрожал. – Когда ты успел задолжать столько?»

Матео ссутулился и не мог поднять глаза.

«Я… мне нужно время…»

«Никаких отсрочек, – рявкнул Тристан. – Завтра. Или начнём с твоей сестрички».

Он отпустил её волосы, но тут же вцепился в руку и дёрнул к себе. Ирен вскрикнула.

«Где я возьму такие деньги?! Прошу вас, дайте ещё немного времени! Я всё верну, клянусь!»

«Клянешься? – переспросил ростовщик, залившись хохотом. – Мы не верим. Твоя сестра пойдёт с нами. Гарантия, так сказать».

«Нет!» – Матео кинулся вперёд, но Тристан легко остановил его ладонью, словно отмахнулся от надоедливой мухи.

«Принеси деньги – и заберёшь её», – сказал он, потащив Ирен к выходу. Его тяжёлые ботинки хрустели по битому стеклу.

Ирен дёргалась, пыталась вырваться. – «Отпусти меня! Ты не имеешь права!»

«Если ещё пикнешь, – прошипел Тристан, – я сломаю тебе челюсть».

Она плюнула ему в лицо.

Он взревел. Удар – резкий, звонкий. Щека вспыхнула, как от ожога. Но Ирен не сдалась. Она боролась, цеплялась за косяки, как зверёныш.

«Не трогай её! – Матео кричал, изрыгал проклятия. – Я всё заплачу! Не трогайте мою сестру!»

Но Тристан уже затолкал её в машину. Дверь с глухим стуком захлопнулась.

Ростовщик ещё раз подмигнул Матео, после чего отвесил ему удар – быстрый, размашистый. Матео упал. Потом второй. И третий. Всё было как в бреду.

Когда машина скрылась за поворотом, Матео остался один, среди битого стекла и равнодушных стен. Люди, услышавшие шум, даже не выглянули. Его губы были разбиты, а душа – расплющена, как банка под грузовиком.

Он встал, шатаясь, и, хрипя от боли, двинулся к монитору – стёр запись с камеры. Он не мог рассказать правду. Он не имел права рисковать Ирен. Надо было играть по их правилам.

Когда пришла полиция, он всё отрицал. Не узнал лиц. Не заметил машины. И ни слова об Ирен.

Позже, в кафе вошёл мужчина весь в чёрном. Сняв очки, он бросил взгляд в сторону стойки.

Матео, который мыл пол, вздрогнул.

«Сержант Гермес Гарсия, – представился тот, показывая жетон. – Вы уже дали показания. Я пришёл услышать правду».

Матео поднял голову. Взгляд у него был затравленный.

«Сержант Гарсия, я всё рассказал… То, что произошло…»

«Мистер Кальдерон, я не хочу слушать сказку, которую вы рассказали другим полицейским, расскажите мне, что произошло на самом деле. Если Вам угрожают, не нужно бояться. Я защищу вас и вашу семью».

Матео почувствовал беспокойство. Он не сомневался, что если он расскажет этому полицейскому правду, то у него будут неприятности. Полиция не могла вечно защищать его и его семью.

Поэтому он сказал: «Нет, мне ничего не угрожает. Просто незнакомые мне люди выстрелили в кафе и ушли. Вот и все».

«А эти ссадины?» – Гермес кивнул на его лицо.

Матео машинально коснулся брови.

«Я неуклюжий. Упал» – сказал он и попытался улыбнуться.

«Это люди Риверы угрожали вам? Вы занимали деньги под проценты?» – спросил полицейский, подходя ближе. Его голос стал тише. Увидев, что Матео молчит, наклонился к нему, положил руку ему на плечо: «Послушайте, я не знаю, сколько вы должны, но поверьте, вы не сможете выплачивать этот долг до конца жизни. Они не позволят вам мой друг. Они воспользуются этим. Подумайте о семье. Завтра они могут даже подставить вас под преступление и обвинить в убийстве. Тогда я точно не смогу помочь вам выкрутиться», – сказал он со всей искренностью.

«Вы и сейчас не сможете мне помочь сэр! – Матео оттолкнул его руку. – У них есть документ, и все законно! Самая большая помощь, которую вы в данный момент можете мне оказать, – это оставить меня в покое. Я не хочу попасть из-за вас в еще большие неприятности».

Гермес начал было открывать рот, но Матео помешал ему.

«Вы сказали, УБН? Сколько наркобаронов вы уже поймали? Вы никого не посадили в тюрьму, кроме нескольких мелких дилеров. Так что найдите себе другую наживку. Я ни на кого не жалуюсь! А теперь, с вашего позволения, я хотел бы продолжить свою работу».

Он вернулся к швабре. Руки дрожали. Сердце колотилось.

Гермесу больше нечего было сказать. Он понял, что Матео не будет с ним сотрудничать. Он решил пока просто следить за ним.

Глава 6. Брифинг

Когда Жак Бенколин вошёл в зал заседаний, там уже собрались почти все. Стук его шагов эхом разнесся по натертому до блеска полу. Он скользнул взглядом по рядам полицейских, отыскивая знакомое лицо, и поспешил занять место рядом с Йеном.

Йен, завидев его, расправил плечи с облегчением, но тут же нахмурился, придвинулся ближе и, опустив голос до шепота, процедил:

«Где тебя носило? Ты говорил, что после леса поедешь за отсчётом. Потом просто исчез. Всё в порядке?»

Он выглядел напряжённым, как натянутая струна, и время от времени бросал осторожные взгляды на дверь.

Бенколин уселся, потирая уставшие руки.

«Ага, не волнуйся. Потом расскажу – пробормотал он, устраиваясь поудобнее, – что это за экстренный брифинг с губернатором?»

Йен отвёл взгляд, ссутулившись.

«Не знаю. Но ничего хорошего от этого ждать не стоит. – Он понизил голос ещё больше. – Слухи ходят, что Ройтман очень суровый человек. Я молился, чтобы не навлечь на себя его гнев».

В этот момент двери распахнулись. В зал вошёл сам губернатор Ричард Ройтман, сопровождаемый начальником полиции Рейнольдом Уильямсоном. Шуршание одежды, приглушённые шорохи – все встали в едином движении. Только после короткого, властного кивка губернатора снова сели.

Ройтман выглядел как тощий тигр: высокий, жилистый, лицо – острое, словно выточенное из кости, глаза карие, хитрые, чуть раскосые. Его белоснежные волосы резко контрастировали с густыми чёрными бровями, но это несоответствие почему-то только усиливало мрачную серьёзность его облика. Он стоял, выпрямившись как штык, рядом с широкоплечим Уильямсоном, и ни капли не терял в уверенности.

Пару мгновений царила тишина, словно в зале вдруг кончился воздух. Затем начальник полиции прочистил горло и начал:

«Наш губернатор, мистер Ройтман, присоединился к сегодняшнему брифингу. Он хочет лично выслушать отчёты. Мы расследуем убийство, связанное с серийным маньяком, известным как „Фантомный Палач“. Три года он был кошмаром для Сан-Вриго, и сегодня мы, наконец, имеем тело и место преступления. Прорыв, господа. Кто доложит о результатах вскрытия?»

Йен поднялся, неловко постукивая пальцами по папке в руках.

«Вскрытие показало следы укусов – скорее всего, охотничья собака. Причина смерти – огнестрельное ранение. Пуля разорвала внутренности жертвы. Судя по содержимому желудка, убийца кормил её перед смертью. На запястьях и лодыжках…»

Он запнулся. Его голос осекся, когда губернатор поднял руку – резкий, как удар хлыста.

«Я сам умею читать отчёты, – холодно произнёс Ройтман. – Мне интереснее, что вы знаете об убийце».

Йен на мгновение застыл, будто его ударили по лицу. Он почесал нос, прочистил горло и попытался взять себя в руки:

«Мы прочесали весь лес…»

Но снова – жест рукой, как щелчок кнута. Губернатор снова остановил его с таким видом, будто только что нашел волосок в последней ложке супа.

«Почему другой детектив говорит об этом, когда здесь находится начальник отдела убийств? Начальник Бенколин утратил дар речи или проглотил язык?»

Словно вынырнув из дурного сна, Жак Бенколин медленно поднял голову и уставился на губернатора. В его глазах читалась холодная расчетливость.

Он видел Ричарда Ройтмана лишь на экранах – ловкий политик с гладкой речью и лицом человека, которому невозможно доверять. Вживую губернатор выглядел ещё неприятнее: словно тигр, выжидающий момента для прыжка. Жак так и не понял, чем успел ему не угодить. Они никогда прежде не встречались, а уже словно были заклятыми врагами.

Он медленно поднялся со стула, чувствуя, как под одеждой напряглись мышцы.

«Я не хотел прерывать своего напарника, – произнёс он, сдерживая раздражение. – Кроме того, думаю, не так важно, кто докладывает. Результат от этого не изменится».

В зале повисла напряжённая тишина, плотная и тяжёлая, как липкий дым.

Губернатор усмехнулся, в его голосе звенела едкая насмешка:

«То есть, у вас опять ничего нет».

Он сделал шаг вперёд.

«Вы ведёте это дело три года, мистер Бенколин! Три! – Голос его перешёл на резкий окрик. – Это не призрак, не демон! Он человек! Почему у вас до сих пор ничего на него нет? Даже сейчас – у вас в руках труп, целый проклятый лес – а вы стоите тут и смотрите на меня, как баран на новые ворота!»

Губернатор размахнулся рукой, как будто разбрасывая вокруг обвинения.

«Государство платит вам, чтобы вы бездельничали? Нет? Тогда, может, найдётся кто-то получше! Если вы настолько бесполезны, сдайте значок и оружие! Убирайтесь вон и дайте дорогу кому-нибудь умнее вас!»