Дуальность времени. Часть1. Фантомный Палач

Они готовились к погружению в капсулу с жидкостью.

Дэниел обернулся к Ирен, и, спросил:

«И долго ты собираешься дуться на меня?»

Та взглянула на него с явным недовольством на лице.

«Мы просто собирались посидеть с моими друзьями, выпить пива и повеселиться»

«Не я начал ссору, – сказал Дэниел очень спокойным тоном, – и мне очень жаль, но твои друзья очень невежественны. Они не могут поддержать дискуссию о книгах, политике или даже о простых текущих событиях. Я до сих пор не понимаю, почему ты с ними дружишь. Они только понижают уровень твоего достоинства».

Николь слегка фыркнула. Ирен восприняла это как насмешку и бросила быстрый пронзительный взгляд на нее. Та притворилась, будто рассматривает какое-то несуществующее пятно на своих ногтях. Эти двое никогда не нравились друг другу. Им просто нужно было работать вместе, вот и все.

«Разве нельзя принимать людей такими, какие они есть?» – спросила она тихо, почти шёпотом, и сразу пожалела. Ответ ей был известен.

Дэниел был ее первой любовью, и они были вместе уже долгое время. Он был старше на пять лет, умнее, образованнее. Он был как путеводная звезда, когда они только начали встречаться. Он подсовывал ей книги, обсуждал статьи, вместе они разгадывали кроссворды – почти как интеллектуальная игра в сближение.

Она любила это. Любила его. Его уверенность, вкус, логичность. Она принимала его решения и с радостью следовала за ним – поначалу.

Но в какой-то момент внимание стало чувствоваться как давление. Он комментировал, что она ест. Советовал, что надеть. Критику стал называть заботой. Слово «любовь» постепенно стало звучать как «улучшайся».

Он никогда не принимал людей такими, какие они есть. Даже её он пытался перекроить. Сделать лучше. Сделать удобнее.

«Давай не будем ссориться из-за других людей – сказал он, поглаживая Ирен по щеке». Это прозвучало как требование, а не как просьба.

К ним подошел доктор Мэтью. Очки с прозрачными стеклянными линзами сидели на его носу. Он аккуратно начал надевать на головы девушек устройство, напоминающее шлем с множеством мигающих лампочек. Ирен не ответила на вопрос Дэниела, лишь мельком улыбнувшись уголками губ. Она и сама, не была настроена на дальнейшие споры.

Логан подошёл к аппарату, ворча что-то себе под нос. Его длинный нос и резкие черты лица говорили о человеке, привыкшем к точности и порядку. Он пытался соединить кабели от шлема с гигантским аппаратом, стоящим рядом с аквариумом, размером с фортепьяно. Мужчина снял с запястья зажим, аккуратно собрал свои волосы длиной до плеч в пучок и достал из кармана чёрных брюк с множеством карманов набор инструментов.

Ирен первой заметила, что Гвендолин пришла.

Та, немного устала, но с улыбкой приветствовала всех.

Она слегка приподняла мешок и, поглядывая на всех присутствующих, сказала:

«Мне потребовалось время, чтобы достать его. Прошу прощения за задержку»

Гвендолин преподавала в том же университете, где и Дэниел. Они были хорошими друзьями, хотя познакомились четыре года назад, когда она была назначена сюда.

доктор Мэтью подошел к ней, забрал из рук мешок: «Ты как раз вовремя. Я подготовлю собаку к погружению, будем готовы через пять минут».

Он открыл мешок и, будто с лёгкостью, вытащил безжизненное тело собаки, аккуратно положив его во вторую стеклянную ванну рядом с девушками. Тот же процесс, что был применён к ним, теперь был повторён и для животного. Все стояли в ожидании, пока всё не будет готово. Дэниел аккуратно нажал несколько кнопок на панели управления.

Неожиданно, обратив внимание на своего друга, он спросил с лёгким укором:

«Логан, а ты почему все еще дуешься?»

Тот, стоявший в другом конце машины и проверявший соединения, лишь коротко взглянул на него, не переставая своей работы.

«Я с самого начала был против этого. Нельзя помещать их в мертвый мозг, мистер Франкенштейн».

«Клетки мозга собаки еще не совсем мертвы, так что риск минимален».

Гвендолин, подслушав их разговор, подошла, положила руку на плечо Дэниела: «Эй, Дэниел! Я знаю, что твое изобретение еще не испытывалось на людях, но я подумала, что мы могли бы попробовать хотя бы таким образом».

Дэниел уже собирался открыть рот, чтобы возразить, как вдруг сзади раздался глухой удар и щелчок – будто кто-то с силой закрыл массивную дверь. Все вздрогнули и синхронно обернулись.

В проёме стоял Детектив-Лейтенант Бенколин. Слегка нахмуренный, он держал пистолет, опущенный к бедру, но палец на спусковом крючке. Рядом парень вытиравший пол у входа.

«Простите, ребята… – пробормотал тот, избегая взгляда Дэниела. – Он наставил пистолет и показал значок. Я… не знал, что делать».

Гвендолин взвизгнула:

«Начальник?! Вы следили за мной?!»

Щёки залила краска, в глазах – гнев и удивление.

Бенколин шагнул вперёд, внимательно осматривая помещение.

«Что здесь происходит? – голос его был глухим, но цепким. – Что вы имели в виду, когда говорили о «проникновении в подсознание собаки?»

Смущённая, Гвендолин покосилась на Дэниела.

«Прости, Дэн… Я не знала, что он следит за мной…»

«Всё в порядке», – ответил тот удивительно спокойно. Он вышел вперёд, приглушённым, но уверенным голосом сказал:

«Раз уж вы здесь, думаю, будет лучше объяснить всё как есть».

Он протянул руку.

«Профессор Дэниел Льюис. Это моя лаборатория».

Бенколин пожал ему руку с некоторой неохотой, оценивая взглядом с головы до ног. Его глаза задержались на каждом человеке в комнате.

«Все, кто здесь, – лучшие в своих областях», – сказал Дэниел, и представил ему свою команду. Бенколин перевёл взгляд.

Рут поправила очки, сползшие на нос, ярко голубые глаза, сильно увеличенные из-за корректирующих линз, моргнули.

Наконец Дэниел шагнул к двум девушкам за прозрачной перегородкой:

«Николь Эванс и Ирен Кальдерон. Обе – носители редкого нейрогенетического паттерна. Их мозг активнее, чем у большинства. Это делает их идеальными проводниками для моего изобретения».

Бенколин хмыкнул:

«Обычно я не придаю значения сверхъестественным вещам. Не моя компетенция. Но, – он прищурился, – вы правда собираетесь… войти в подсознание собаки?»

Дэниел объяснил, что они собираются подключиться к умирающему мозгу собаки, чтобы через него увидеть воспоминания – возможно, лицо убийцы. Аппарат позволяет соединить два сознания: животного и человека. Ирен и Николь – проводники. Через нейроинтерфейс они видят мир глазами животного.

Бенколин внимательно изучал его лицо.

«И вы утверждаете, что это работает?»

«Да. Наш первый эксперимент был проведен с обезьяной по имени Рори», – с гордостью объяснил Дэниел.

Гвендолин вмешалась:

«Привести сюда Кэндис не представляется возможным, поэтому мне пришлось взять с собой собаку. По крайней мере, с ее помощью мы можем увидеть убийцу и составить его портрет или хотя бы получить о нем какую-то информацию».

Дэниел резко повернулся к аквариуму.

«Нам нужно погрузиться в подсознание, потому что с каждой секундой клетки мозга собаки полностью разрушаются. Это означает, что воспоминания, к которым мы можем получить доступ, будут необратимо уничтожены».

Он обернулся к Бенколину:

«Раз уж вы здесь, – его голос звучал уверенно, – можете наблюдать мистер Бенколин».

«Хорошо, – пробормотал он. – Покажите, на что вы способны».

Они заняли места у пульта и стали внимательно наблюдать. Комната наполнилась низким гулом приборов, запахом раскалённой электроники и озона. Всё вокруг вибрировало ожиданием.

Дэниел обернулся к команде, резко хлопнул в ладони – звук отразился от голых стен:

«Вперёд, друзья, мы должны поторопиться».

«Образцы ДНК готовы», – отозвался доктор Мэтью Рэмсей, не поднимая глаз от прибора.

«Машина готова к работе», – сказал Дэниел из-за главного экрана.

«Трехмерное изображение готово», – сказала Рут, высунув голову из-за компьютера и показав большой палец вверх.

«Все эти устройства стоят кучу денег. – произнес Жак негромко, чтобы слышала только Гвендолин. – Мистер Льюис из богатой семьи?»

Гвендолин слегка улыбнулась, но в её глазах скользнула тень грусти. Она покачала головой:

«Нет. – Её голос дрогнул. – Отец ушёл ещё до его рождения и исчез без следа. А мать погибла, когда он был совсем младенцем. Его усыновила няня-арабка, воспитала вместе со своим мужем… Но когда Дэниелу исполнилось шесть, она умерла от болезни».

Она замолчала на секунду, опустив глаза. В помещении послышался тонкий, еле уловимый скрип.

«С тех пор он живёт только наукой, – продолжила Гвендолин. – Всё, что он делает – попытка найти лекарства. Спасти других… когда уже не смог спасти своих».

Бенколин сжал губы. Что-то болезненное и личное отразилось на его лице.

«А как же эта лаборатория?» – спросил он, в голосе звучало явное удивление.

Гвендолин выпрямилась, будто собираясь с силами:

«Его поддерживает „Фонд молодых умов“. Благотворительная инициатива Леофрика Паскаля. – Она тяжело вздохнула. – Четыре года назад Дэниел провёл презентацию своих исследований. Паскаль увидел её, впечатлился… и начал вливать деньги».

«Электрический поток стабилен, – мрачно отозвался Логан Скотт, выглядывая из-за панели. – Амперметр на минимуме».

«Мозговая активность в пределах нормы, – не отрываясь от экрана электроэнцефалографа, проговорил профессор Рэмсей. – У всех троих. Но неокортекс у собаки – почти разрушен. Некоторые воспоминания потеряны. Навсегда. Нам нужно торопиться».

«Тогда я запускаю Сабрину», – сказал профессор Льюис и потянул рычаг. Машина загудела, загорелись зелёные лампочки. Раздался голос – женский, механический, безэмоциональный:

«Сабрина приветствует вас. Отсчёт времени погружения начинается с десяти…»

Аквариум наполнился пузырьками газа. Ирен и Николь глубоко вдохнули, закрыли глаза и медленно погрузились под воду. Когда голос досчитал до нуля, внутри машины грохнуло – будто грянул гром.

«Сабрина – имя матери Дэниела, – прошептала Гвендолин. – она погибла в результате несчастного случая на работе. Она была блестящим физиком».

«Очевидно, у Дэниела генетический интеллект, – отметил Бенколин. Он был встревожен. Все это напоминало ему научно-фантастический фильм.

«Логан, прибавь до 5 ампер», – сказал Дэниел.

Логан высунул голову и, посмотрев на друга с озадаченным выражением лица:

«5 ампер? Что, ты хочешь, чтобы я зажарил им мозги?!» – огрызнулся Логан Скотт.

«Делай, как я сказал, пожалуйста. Собака мертва, и ее мозговые клетки умирают».

«Но девушки живы. Мы потерпели неудачу. Вот и все. Иногда мы должны признать поражение»

Бенколин закрыл лицо руками, сжал виски – его терпение трещало по швам.

«Дэниел, – вмешалась Гвендолин мягко. – я думаю, нам стоит остановиться. Собака мертва уже слишком долго».

«Машине не хватает тока, чтобы объединить три мозга, – не сдавался Дэниел. – Пять ампер – это всего 30 ватт, это не критично».

«Всё! – буркнул Бенколин. – Я ухожу. Хватит этого цирка».

Он уже шёл к двери, когда Дэниел резко дёрнул рычаг. Машина загудела. Все вскрикнули. Бенколин застыл на месте.

«Ты что наделал?!» – Логан уставился на него с округлёнными глазами.

Свет замигал, погас, включился резервный генератор. Напряжённая тишина. Затем – визг машины. Линии на мониторе ожили.

«Сработало!» – воскликнула Рут.

Бенколин вернулся к дисплею. Он не понимал, как именно, но чувствовал: они пробили стену.

Логан смотрел на Дэниела, будто впервые его увидел. Потом – на главный монитор.

Тем временем, где-то там, во внутреннем мире…

Ирен и Николь стояли в темноте, держась за руки.

«Кажется, они справились, – прошептала Николь, указывая на тусклый свет вдали. – Что бы ни случилось, не отпускай мою руку. Если потеряешься… я не найду тебя».

Ирен кивнула, сжимая пальцы подруги. Пепельно-русые волосы прилипли к щекам от влажного ветра.

Вдруг – вспышка.

Они оказались среди деревьев. Они видели мир… глазами собаки. Рыбьим, искривлённым взглядом.

«Мы в лесу. Судя по листьям… почти настоящее время», – сказала Николь.

Речь, которую они хотели передать людям в лаборатории, появилась на экране компьютера в виде текста. Они использовали свой мозг, чтобы решить, что передавать, а что нет. Рут зачитывала вслух.

«Вы двое целы? Все в порядке?» – с беспокойством спросил Логан.

«Мы в порядке», – ответили они оба.

«Мы в лесу, у охотничьего домика, – добавила Ирен. – Холодно. Собака голодна, но привычна к этому. Хозяин не заботится о ней»

«Попробуйте найти хозяина», – неожиданно предложил Бенколин. Атмосфера затягивала и была настолько реалистичной и напряженной, что он увлекся.

«Всё размыта», – сказала Николь.

«Нормально. Нейроны почти мертвы, – объяснил доктор Рэмсей. – У вас три минуты, потом я вытаскиваю вас».

К собаке подошли ноги.

«На нем военное пончо и черные охотничьи ботинки, – сказала Николь и добавила: Он дал собаке еду. Он носит балаклаву. Цвет глаз не ясен, потому что собаки не могут различать цвета. Но это скорее светлый оттенок».

«Осталось две минуты», – напомнил Логан.

Ирен и Николь вдруг оказались в другом воспоминании. Собака была в доме и искала еду.

«На столе лежат бумаги, Ирен, ты можешь их прочитать?» – спросила Николь.

«Они размыты, но я увидела только имя Саманты Мёрфи», – ответила Ирен.

«Кто это? Это одна из его жертв?» – спросила Рут.

«Нет, – ответил Бенколин, – я знаю их всех наизусть. Жертв с таким именем пока нет».

«Осталась одна минута и восемь секунд», – напомнил Логан.

Ирен собрала все свои силы и внимательно посмотрела на бумаги, лежащие на столе. Она увидела фотографию девушки.

«Я вижу фотографию девушки, могу сказать, что она красивая и стройная, – описала ее Ирен. – У нее волнистые волосы, спадающие до плеч, могу сказать только, что они имеют темный цвет».

«Эта девушка может стать следующей жертвой», – взволнованно сказал Бенколин.

«Последние 20 секунд! Готовим извлечение!» – крикнул доктор Рэмсей

«Подождите! Еще немного!» – сказала Ирен.

Вдруг обе женщины побежали через лес. Аппарат запищал. Сердцебиение участилось.

«Что происходит?! – закричал Бенколин».

«Они там слишком долго! Рут, вытаскивай их!» – потребовал Натан.

Ирен и Николь начали биться в воде, будто в припадке.

«Давай!» – крикнул Дэниел.

«Проклятье! Соединение разорвано!» – Рут яростно стучала по клавиатуре.

Сигнал тревоги. Паника. Дэниел и Натан бросились к резервуару, вытащили дрожащие тела.

«О, Боже… – Гвендолин схватилась за рот. – Делай что-нибудь!»

В сознании собаки Ирен и Николь наблюдали, как она вцепляется в руку девушки. В руке Кэндис – нож.

«Это тот момент… – прошептала Николь. – Когда она убила собаку. Почему нас не вытаскивают?!»

«Мы потеряли с ними связь…»

Нож вспорол воздух. Они закричали.

«Осталось три секунды!» – крикнул доктор Рэмсей.

Логан резко потянул рычаг. Машина заглохла. Голос объявил: «Перезагрузка. Подождите 30 секунд».

Все затаили дыхание.

«Это сработает?» – спросил Бенколин.

«Надеюсь. Иначе – повреждение мозга. Вегетативное состояние», – ответила Рут.

Тридцать секунд. Свет мигнул – и стал нормальным. Девушки перестали дрожать.

«Ирен!» – вскрикнул Дэниел.

«Николь!» – позвал Натан.

Обе одновременно вздохнули и открыли глаза. Дэниел обнял Ирен.

«О Боже, как же я испугался!» – сказал Дэниел, крепко обнимая Ирен.

Натан погладил Николь по голове: «У меня чуть не случился сердечный приступ, ты должна мне ужин», – и рассмеялся.

Все вздохнули с облегчением. Лишь Николь не улыбалась. То, как Дэниел прижимал к себе Ирен, как срывался голосом, волнуясь за неё, вызывало в Николь мучительную зависть.

Она влюблена в него – давно и безнадёжно.

Иногда ей казалось, что он всё понимает… но тут же отворачивался, как будто боялся этого чувства.

Четыре года с Ирен. Четыре года, несмотря на то, что её дед, по слухам, убил мать Дэниела.

«Однажды он поймёт, – думала Николь, стискивая зубы. – Однажды он поймёт, кого любит по-настоящему».

«Молодцы, приятели. Мы сделали это!» – сказал Дэниел, и в тот же миг его вывел из равновесия внезапный удар в челюсть, и он чуть не упал бы, если бы Натан не подхватил его.

«Что это было, черт возьми?» – спросил он, схватившись за подбородок и подняв на Логана сердитые и растерянные глаза.

«Ты возомнил себя богом?! – прошипел он. – Девушки могли погибнуть. Всё из-за твоей алчности! Ты ослеп – ты больше не тот человек, которого я знал!»

Он развернулся и вышел, хлопнув дверью так, что дрогнули стены.

Наступила тяжелая тишина, и только кашель Бенколина нарушил её.

«Саманта Мерфи», – наконец сказал он. Все головы повернулись к нему.

«Я должен найти её, – добавил он и поднял телефон. – Я пробью её по базе данных».

Но прежде чем он успел что-то нажать, его остановила Рут Моррис с прищуром охотницы: «Я могу»

Бенколин уставился на неё, подозрительно прищурив глаза:

«Как?»

«Мистер Бенколин, – усмехнулась она щелкая по клавишам ноутбука, – не хочу показаться самонадеянной, но нет такой информации, которую я не могу найти. Дайте мне минуту».

На экране начали мелькать фотографии. Пальцы Рут танцевали по клавиатуре. Она нахмурилась, заметив одну общую деталь.

«Все жертвы похожи между собой. Итак… Мы ищем Саманту Мерфи. Восемнадцать лет, длинные волнистые каштановые волосы, зелёные глаза. Живёт в Сан-Вриго, верно?»

Бенколин кивнул, подошел ближе, навис над монитором.

«Ага. Убийца всегда похищает девушек в день их восемнадцатилетия».

Рут продолжила, быстро сужая круг поиска. На экране замелькали восемнадцать лиц.

Ирен и Николь, подсушивая волосы полотенцами, тоже подошли поближе.

Когда Рут открыла фотографию седьмой девушки, оба одновременно выдохнули:

«Эта девушка!»

«У неё день рождения 25 сентября 2000 года», – уточнила Рут.

Бенколин хлопнул ладонью по столу.

«Вот оно! – сказал он с неожиданной радостью. – На этот раз я опередил его. Я поймаю его с поличным, когда он попытается похитить Саманту!»

Гвендолин, стоявшая в стороне, слегка кашлянула, привлекая внимание. Бенколин обернулся.

«Мистер Бенколин, хотите что-нибудь сказать?» – спросила она, вглядываясь в него с лёгким ожиданием.

Бенколин ощутил её молчаливую просьбу, но только сухо сказал:

«Да. Я хотел бы поблагодарить профессора Льюиса за помощь».

На лице Гвендолин промелькнула тень разочарования.

Дэниел Льюис вежливо улыбнулся:

«Нет необходимости. Я просто исполнил свой гражданский долг. Я изобрёл „Сабрину“, чтобы спасать людей. Рад, что пригодился».

«Мне пора, – сказала Гвендолин, глядя на часы, – у меня пара через 20 минут. Студенты не будут ждать. Удачи».

Она попрощалась и удалилась со скоростью света.

«Меня насторожила одна деталь, – сказала Николь, задумчиво выжимая дреды полотенцем. – Ни в одном из воспоминаний собаки мы не увидели лица убийцы. Разве это не странно?»

Бенколин погладил свою бороду, погружаясь в размышления.

«Получается, убийца скрывал свое лицо даже от собаки? Какой в этом смысл? Она ведь может узнать человека по запаху»

Николь, чуть наклонив голову, покачала ею.

«От мужчины странно пахло… – она нахмурилась, вспоминая. – Ну… как зелёный чай или какой-то травяной отвар. Приторный запах, как из аптекарского шкафа».

В это время Ирен, обёрнутая в полотенце, шагнула ближе.

«Позвольте спросить, мистер Бенколин, вы нашли нож, которым была убита собака?»

«Нет. Но после такой грязи и ливня вряд ли там остались отпечатки», – устало ответил он.

Ирен нахмурилась.

«Я мельком видела нож. Он казался покрытым золотом. На нём был узор… похожий на дракона. И какие-то буквы. Одна большая – возможно, „Б“ или „Р“.»

Она сжала плечи, будто извиняясь за неполные воспоминания.

Это ценная деталь, – задумчиво сказал Бенколин. – Спасибо. Мы прочесали лес с собаками, но ничего не нашли. Возможно, Кэндис уронила нож, а убийца подобрал его, когда погнался за ней… не знаю. Пока всё это – догадки.

В этот момент в его кармане завибрировал телефон. Он вытащил его, глянул на экран.

«Простите, мне нужно ответить», – пробормотал он.

Ирен кивнула и бесшумно ушла, оставив его с Рут.

«Алло… через час? Чёрт… Ладно, Йен, я сейчас приеду. Буду через час», – сказал Бенколин и сбросил вызов.

Он повернулся к Рут.

«Мне нужно идти. Не могли бы вы прислать мне адрес Саманты?»

Телефон пискнул. Он взглянул на экран – новое сообщение. Лицо его слегка вытянулось.

«Как… как вы узнали мой номер?» – спросил он.

Рут ухмыльнулась и подмигнула.

«Мистер Бенколин, привыкайте. Я же говорила – не существует информации, до которой я не доберусь».

Он склонился чуть ближе, голос понизился:

«Мисс Моррис. Ещё вопрос. Вы сможете найти IP-адрес, который другой хакер спрятал за шифром?»

Рут сняла очки, слегка постучала ими по губам, задумалась.

«Лейтенант, это сложный вопрос. Потому что у каждого хакера свои методы. Умные защищаются хорошо, это сложновато»

Тот уже потерял надежду, когда она добавила: «Но не невозможно. Потому что нет такого замка, который я не смогла бы открыть»

Жак снова ощутил прилив надежды.

«Мне нужен IP одного наркоторговца. Его зовут доктор Марио. Он управляет операцией через компьютер, отдаёт приказы бандитам по сообщениям».

Рут подняла брови, усмехнулась.

«Доктор Марио?»

«Почему вы удивлены?» – насторожился Бенколин.

«Доктор Марио – это знаменитая аркадная игра девяностых, – пояснила Рут и, заметив интерес на лице Жака, продолжила, – там уничтожают вирусы, расставляя цветные лекарства. Почти как „Тетрис“. Вот почему это остроумное прозвище для наркоторговца».

«Аркадная игра… – протянул он, окинув взглядом комнату, будто обдумывая значение этих слов. – И вы сможете его найти?»

Рут кивнула и снова надела очки.

«Если дадите хотя бы одно его сообщение. Ничего не обещаю, но попробую.

Бенколин тепло улыбнулся, в уголках его глаз собрались морщины.

«Спасибо. И ещё кое-что. Вы можете найти мне семь девушек, которым исполнится восемнадцать в ближайшие семь дней, прибавить к ним Саманту, составить список из восьми и распечатать его?»

Рут щёлкнула пальцами:

«Считайте, что уже готово», – и её руки вновь заиграли на клавиатуре.

Глава 4. Гаспар Ривера

На последнем этаже «Вавилона» – стеклянной башни, возвышающейся над городом, словно небесный трон – царила тишина. В огромной, пропитанной ароматом дорогого дерева и кофе гостиной, Гаспар Ривера сидел в кожаном кресле, откинувшись на спинку. Его длинные ноги были вытянуты на лакированный журнальный столик, отражающий огонь из камина, как зеркало. На пальцах вертелся хромированный спиннер – движение медленное, почти ленивое, гипнотизирующее. Из-за правой руки тянулась прозрачная трубка капельницы.

Квартира, превращённая в домашний офис, пахла успехом и деньгами. Стереосистема играла Lacrimosa. Моцарт словно сопровождал конец чего-то важного. В камине потрескивали дрова, огонь бросал пляшущие тени на стены. Рядом, на пушистом ковре, лежала его верная спутница – пятилетняя ротвейлерша. Она зевнула, положив морду на лапы, будто всё это было ей скучно и давно привычно.

«Вавилон» был не просто зданием – это был город в городе: элитные и стандартные квартиры, гостиничные люксы, торговые галереи, офисы с пуленепробиваемыми окнами. Всё это принадлежало ему – Гаспару Ривере. Президент Rivera Holding, второй по влиятельности бизнесмен в стране после Леофрика Паскаля.

Гаспару было тридцать один. Красив, харизматичен, сдержан. Всё в нём было уверенным, но не показным. Он знал себе цену. И знал, чего хочет.

Верности.

Контроля.

Тишины, в которой можно слышать собственные мысли.

Женщины обожали его. Но Гаспар никогда не позволял себе даже флирта, если был в отношениях. Верность была для него не моралью, а инстинктом. Он был слишком занят, чтобы тратить время на драмы и сцены. И именно поэтому Барбара Паскаль была идеальной.

Она не липла к нему, не требовала звонков каждую минуту, не устраивала истерик, когда он уходил на совещания. Она была самостоятельной, умной, целеустремлённой. Молодая, красивая, но без капли глупости.

Барбара была не просто дочерью Леофрика Паскаля. Она была человеком, которого он уважал.

Пять спокойных, зрелых, честных лет. И всё потому, что она знала, когда говорить, а когда молчать. Когда остаться, а когда уйти. А ещё – она не боялась тишины.

Гаспар Ривера был молод, но он уже стоял на вершине мира – богатый, влиятельный, неприкасаемый. В бизнес-кругах о нём говорили с уважением и страхом: холодный ум, железная хватка, интуиция убийцы. Его имя было знаком власти.