Дети Бафомета

– Мы вроде не ссорились, чтобы мириться, – сказала зайчиха, пожимая тощую, покрытую шрамами лапу хорька, – но, так и быть, я не буду больше возвращаться к этой теме.

– И что вы намерены делать дальше? – деловито осведомился Умник.

– Нам надо уходить отсюда, – ответила Ушка.

– Куда?

– Не знаю.

– Ушка! – воскликнул Красноклык.

– Что?

– Зачем отсюда уходить? Здесь классно! – громко сказал лис, явно хотевший остаться.

Ушка удивлённо взглянула на Красноклыка. Она всегда знала, что лис немного импульсивен и склонен к необдуманным и быстрым решениям, но чтобы он хотел остаться в этом мрачном, сыром, вонючем и отвратительном месте?

– Ты действительно хочешь остаться здесь и сидеть под землёй? – спросила она.

– Здесь весело, – ответил лис.

– А ты не боишься, что тебе это веселье вскоре надоест?

Лис задумался, посмотрел на толпу зверей, многие из которых уже опьянели настолько, что не могли даже сидеть.

– Не знаю, – неуверенно ответил он.

– Тогда подумай ещё раз, – холодно сказала зайчиха, боясь выдать волнение.

Она-то уйдёт отсюда, это Ушка решила твёрдо, но желание Красноклыка остаться её сильно взволновало. Зайчиха не хотела терять друга, не хотела, чтобы он сам потерял себя. В то, что будет именно так, Ушка ни на секунду не сомневалась – достаточно было посмотреть на отупевшие и пропитые морды любителей дерьмового алкоголя, чтобы убедиться в том, что и Красноклык через какое-то время будет выглядеть точно так же.

– Он подумает, – сказал хорёк, – он обязательно подумает.

Хорёк, несмотря на то, что тоже употреблял алкоголь, не выглядел пьяницей, и это настораживало.

– А мне здесь не нравится, – подала голос Острозубка.

– О, наша маленькая крысоубийца! А я почти и забыл про тебя! А что тебе здесь не нравится?

Мышка вздохнула и робко ответила:

– Здесь очень темно и воняет.

– Зато здесь безопасно и нет крыс.

Ушка сжала кулаки и, грозно посмотрев на Умника, спросила:

– Ты опять начинаешь?

Хорёк вскинул лапы вверх и быстро пробормотал:

– Прости-прости! Это у меня привычка! Оставаться или нет, зависит от вас, а мы никого не держим насильно. Я помог вам спрятаться, а дальше вы вольны идти, куда хотите. Переночуйте и идите.

– А ещё среди вас нет детей, – тихо сказала Острозубка.

А ведь действительно! Ушка оглядела пьяных зверей: среди них были и самцы, и самки, и даже такие, чей пол было невозможно определить, но не было ни одного ребёнка. Странно, что она раньше этого не заметила.

– А почему у вас нет детей? – спросила Ушка.

– Здесь не рождаются дети, – хмуро ответил хорёк.

– Ни одного за столько лет?

– Ни одного. Здесь плодятся только черви и тараканы.

– Этого не может быть.

– Однако это так, – сказал Умник, – ну что, показать вам ваше место для ночёвки?

Зайчиха кивнула и грустно ответила:

– Да.

Умник повёл их к сложенным у стены пещеры доскам, совсем рядом с входом в пещеру с крысами.

– Вот, можете располагаться здесь, – сказал хорёк, – вас никто не потревожит.

Он ушёл, а Ушка, наклонившись к Острозубке, тихо прошептала:

– У них нет детей, нет будущего. Они никогда не восстанут против крыс, и до конца жизни будут сидеть в этой грязной пещере, пить самогон из дерьма, жрать похлёбку из червей и петь песни.

Из-за того, что в пещеру не проникал солнечный свет, было непонятно, наступила уже снаружи ночь или нет, но через пару часов все звери, напившись, уснули. Они громко храпели, испускали газы, стонали, а кто-то даже плакал. Ребята развели в миске белковый порошок, поели каши, попили чистой воды, покурили и легли на жёсткие доски.

– Я подумал, – тихо прошептал Красноклык.

– О чём? – спросила Ушка.

Лис придвинулся ближе.

– Я не хочу здесь оставаться.

– Правильно, – сказала зайчиха, – иначе вскоре ты стал бы похож на этих, упивался бы этим пойлом и жрал бы эту мерзкую похлёбку.

– Не напоминай мне о ней, – скривился Красноклык, – меня сейчас стошнит от одной мысли о ней. Слушай, а что ты думаешь об этом Умнике?

– Он подозрительный, – ответила Ушка, – вроде он и с ними, но не выглядит таким пропитым. И уж очень он хотел, чтобы мы остались здесь. Мне кажется, что этот хорёк не так прост.

– Мне он тоже не понравился, – прошептала Острозубка, – сначала вроде ничего, а потом, когда он этих крыс показал, я подумала, что это слишком жестоко. А про крысёнка и жаб так вообще жутко.

В дальнем конце пещеры, там, откуда они пришли, сверкнул и тут же погас крошечный огонёк, словно кто-то проверял работу фонарика.

– Там кто-то есть, – уверенно сказала Ушка.

Лампочки светили очень слабо – крыс было некому подгонять, к тому же даже им нужен был отдых и сейчас, по всей видимости, электричество для освещения шло от аккумуляторов. Тому, кто хотел пройти через спящих зверей и ни на кого не наступить, фонарик был необходим.

– Я пойду и узнаю, что там, – сказала мышка.

– Не смей, – схватив её за куртку, сквозь зубы прошептала зайчиха.

– Ушка, кто-то пошёл наверх. Ночью. Зачем?

– А если тебя увидят?

– Я меньше тебя и меньше Красноклыка, – ответила Острозубка, – я хорошо вижу в темноте, умею тихо ходить, к тому же я сниму куртку, чтобы не шуршать.

Она сняла куртку, оставшись в рубашке и штанах.

– Будь осторожна, – сказала зайчиха.

– Возвращайся, – попросил лис.

– Обязательно.

Острозубка осторожно, стараясь не задеть спящих зверей, пробралась к выходы из пещеры и, передвигаясь вдоль стены, вошла в туннель. Она шла по нему, стараясь двигаться, как можно тише и вскоре услышала бормотание того, кто шёл впереди. Слова были неразборчивыми, но обладателя голоса Острозубка узнала. Это был Умник, и он зачем то шёл на свалку.

Хорёк подошёл к выходу и осторожно, чтобы не наделать лишнего шума, открыл дверь, однако совсем бесшумно у него это сделать не получилось, и ржавый металл издал противный скрежет, от которого у мышки внутри засвербело.

– Чтоб её, эту дверь, – пробормотал себе под нос Умник, – всё забываю смазать.

Он обернулся и посветил фонариком в глубину туннеля. Мышка вжалась в холодную, влажную стену и задержала дыхание. Луч света скользнул по противоположной стене, по полу, а затем погас.

– Да кто там пойдёт, – хмыкнул хорёк, – нажрались, как обычно!

Он высморкал из носа соплю, прочистил горло, сплюнул и вышел наружу. Острозубка, прижавшись к стене, подошла к выходу и осторожно выглянула наружу.

Хорёк стоял рядом со сломанной машиной, возле которой белели кости крыса и вглядывался в темноту, словно кого-то ждал. Он переминался с лапы на лапу, несколько раз отхлёбывал из своей бутылочки и явно волновался.

Через пять или десять минут, за время которых у Острозубки успели затечь лапы, послышались голоса и к хорьку подошли два крыса, одетых в чёрную форму. Хорёк пригнул голову, словно ожидал удара, но крысы не стали его бить.

– Ну, как там дела у этих? – наглым голосом спросил крыс.

– В-в-сё, к-к-как об-б-бычно, – дрожа и заикаясь, ответил Умник.

Крыс хлопнул его по плечу и, усмехнувшись, сказал:

– Не ссы, не обидим!

И, переглянувшись с напарником, добавил:

– Не в этот раз! А теперь рассказывай, что тут случилось.

Хорёк дрожащей лапой достал бутылочку, отхлебнул и ответил:

– Трое ребят сегодня пришли: мальчишка-лис и две девчонки, зайчиха и мышь. Вот эта мышь его и прикончила, сам видел. А зайчиха, вы бы её видели – здоровая, как не знаю, кто! Даже больше вас!

– Что они намерены делать дальше? – спросил крыс.

– Они хотят уйти.

Крыс переглянулся с напарником и отвесил хорьку пощёчину, от чего тот отлетел в сторону и упал на кучу мусора.

– Ты не должен этого допустить, понял! – грозно сказал крыс.

– Они должны остаться с вами, – добавил второй.

Хорёк на корточках подполз к ним и, стоя на коленях, плачущим голосом ответил:

– Я понял, я понял. Я постараюсь их убедить остаться.

Крыс схватил его за лицо лапой в чёрной перчатке и поднял вверх.

– Не попробуешь, а убедишь!

Небрежно отшвырнув хорька в сторону, крыс обратился к напарнику:

– Пошли?

Умник, пригибаясь и извиваясь всем телом, подскочил к ним и заскулил:

– Подождите, подождите!

Крысы, уже собравшиеся уходить, обернулись.

– Чего тебе?

Размазывая слёзы и сопли по лицу, хорёк пропищал:

– У меня кончился порошок бесплодия.

– Завтра его тебе доставят, – ответил крыс, – место ты знаешь. Не скучай!

Крысы отвернулись от хорька, и ушли, насвистывая какую-то песенку, названия которой Острозубка не помнила, а хорёк, вытерев лицо рукавом грязной куртки, встал и направился к входу в туннель.

Увидев, как он поднимается, Острозубка, прижав уши, отползла от входа и опрометью бросилась в пещеру, чтобы предупредить Ушку и Красноклыка.

С бешено стучащим сердцем мышка промчалась по туннелю и, не обращая внимания на то, что то и дело задевает спящих зверей, подбежала к Красноклыку и Ушке.

– Что случилось? – взволнованно спросила зайчиха.

Острозубка, прерывисто дыша, указала на выход из пещеры и ответила:

– Там… там…

– Да не волнуйся ты так! Отвечай спокойнее!

– Умник встречался с крысами! – выпалила мышка.

– Тихо! – цыкнула Ушка. – Ты так всех разбудишь. Ты уверена?

– Да, – кивнула Острозубка, – я собственными глазами видела, как они разговаривали.

Красноклык, горестно вздохнув, произнёс:

– А ведь он мне поначалу даже понравился. Немного. Совсем чуть-чуть.

В противоположном конце пещеры вспыхнул и тут же погас фонарик.

– Это он возвращается, – сказала мышка, – он пообещал крысам, что не выпустит нас отсюда.

Ушка усмехнулась:

– Это мы ещё посмотрим.

– Ты не понимаешь, – сказала мышка, – они всех обманывают, всех! Все эти звери их жертвы!

– Их, по всей видимости, это устраивает, – грубо ответила зайчиха, – пусть здесь и остаются – мне до них дела нет, а вот нам нужно срочно уходить.

– А если нам не дадут уйти? – спросил Красноклык.

– Будем драться, – уверенно ответила зайчиха.

– Они нас убьют.

В этот момент они заметили, что хорёк, осторожно переступая через лапы и хвосты спящих зверей, идёт к ним.

– Тихо, – сказала Ушка.

АЙ, ДА ЧТОБ ТЕБЯ КРЫСЫ СОЖРАЛИ!

– Прощу прощения, – извинился хорёк, наступив перед этим кому-то на хвост, и подошёл к ребятам.

Он включил фонарик, осветил Ушку, Острозубку и Красноклыка, довольно крякнул и спросил:

– А почему вы не спите?

Ушка, прикрывая лицо лапой, попросила:

– Не могли бы вы не слепить в глаза?

– А, да, хорошо, – спохватился Умник и выключил свет, – так почему вы не спите?

– Не спиться, – просто ответила Ушка.

– Бывает, – равнодушно произнёс хорёк, – а я как раз хотел с вами поговорить.

– О чём?

Хорёк медленно опустился на корточки, отхлебнул из бутылочки, достал сигарету и, закурив, медленно и мрачно произнёс:

– Я был наверху.

– А! – ахнула мышка, но зайчиха тут же прикрыла ей рот лапой.

Умник посмотрел на расширенные глаза мышки, удивлённое лицо Красноклыка, скривлённые в усмешке губы Ушке и продолжил:

– Крысы наверху. Они ищут тех, кто убил их соплеменника. Я прятался за мусорной кучей и слышал, как они говорили, что обязательно найдут убийцу. Вам пока лучше остаться здесь.

Ушка убрала лапу с лица мышки и спокойным голосом сказала:

– Хорошо.

– Что? – спросил удивлённый таким быстрым решением хорёк.

В его голосе, помимо удивления, звучала радость, которую он не смог скрыть, обрадованный тем, что всё оказалось настолько просто.

– Мы остаёмся, – подтвердила зайчиха.

– Очень хорошо, – медленно сказал довольный хорёк, – рад, что вы так решили. Ну, а теперь спите, а я тут пока поброжу, понаблюдаю, а то вдруг кому плохо станет во сне.

Он встал и, насвистывая ту же мелодию, что и крысы, ушёл.

– Не доверяет он нам, – чуть слышно сказал Красноклык.

– Я знаю.

– Что будем делать?

Ушка задумалась и вспомнила о крысах в колесе.

– Есть один план, как всех здесь отвлечь, – сказала она.

– Какой?

– На колесе с крысами нет замка, там лишь задвижка. Если мы их выпустим, они устроят тут переполох, и мы сможем убежать.

Красноклык тихонько присвистнул.

– Точно! А если мы снимем с них эти приборчики, то они, возможно, вернут себе сознание и захотят отомстить!

– Что? – с ужасом спросила мышка.

– Отомстить, понимаешь, – восхищённо прошептал Красноклык, – они же будут кусать любого, до кого смогут дотянуться. Крысы устроят тут такой беспорядок, что это будет что-то с чем-то!

– Ещё недавно ты хотел здесь остаться, потом передумал, а теперь с восторгом говоришь о том, как это здорово – спустить крыс на спящих!

Красноклык облизнулся и, кивнув, сказал:

– Ага! Прикинь, как это будет здорово! Все спят, ни о чём не подозревают, а тут – бац!

– Всегда знала, что ты немного того, – покрутив пальцем у виска, сказала зайчиха, – ладно, пошли. Стоп, а как ты собираешься снять с них эти приборчики? Внутрь полезешь?

– Там же есть палка, – ответил лис.

Они нацепили рюкзаки и, прижимаясь к земле, проползли к пещере с колесом.

Крысы, как и в первый раз, даже не заметили, что кто-то вошёл. Они медленно двигались внутри колеса, наступая друг другу на хвосты. Красноклык подошёл к колесу и осторожно постучал по решётке.

– Они, похоже, ни на что не реагируют, – сказала Острозубка.

Красноклык поднял металлическую палку и обошёл колесо.

– Сейчас узнаем.

Он осторожно просунул палку между прутьями решётки, подцепил острым концом проводки и дёрнул вверх, вырывая их из крысиной головы. Крыса остановилась, словно её отключили, и тут же упала, так как колесо продолжало вращаться, а Красноклык, не дожидаясь, пока она встанет, точно так же вырвал провода у остальных крыс. Несколько долгих секунд крысы сидели в колесе, а потом одна из них открыла пасть, растопырила усы и зашипела. Звук был тихим, но пугающим, он словно исходил из горла и от него у ребят по коже пошли мурашки. К первой крысе тут же присоединились остальные и, не прошло и минуты, как они начали метаться внутри колеса, пытаясь перегрызть металлическую решётку.

– Острозубка, отойди к Красноклыку, – громко сказала Ушка, – а ты дай мне тесак!

Красноклык быстро достал из рюкзака тесак, подбежал к зайчихе и они, взявшись за двойную задвижку, резко её сдвинули, распахнули дверцу и отскочили назад.

Почувствовав свободу, крысы выпрыгнули из колеса и, зашипев, ринулись в коридор.

– Я чуть не описалась, – дрожащим от страха голосом сказала Острозубка.

– Я тоже испугалась, – призналась зайчиха, сжимая тесак обеими лапами.

Они вернулись в общую пещеру и увидели, как крысы медленно ходят и обнюхивают спящих зверей.

– Зачем они их обнюхивают? – спросила Острозубка.

– Наверное, кого-то ищут, – ответила зайчиха.

Одна из крыс замерла и принялась обнюхивать спящую выхухоль. Это продолжалось несколько секунд, после чего она, издав тонкий свист, перешедший в шипение, вцепилась выхухоли в лицо. Раздался дикий крик, выхухоль попыталась вскочить на ноги, но крыса крепко вцепилась в неё всеми четырьмя лапами и принялась рвать.

От крика проснулись остальные звери, а в противоположном конце пещеры вспыхнул фонарик.

А-А-А-А-А!

УБЕРИТЕ ИХ!

КАК ОНИ ОСВОБОДИЛИСЬ?

ИХ НАВЕРНЯКА КТО-ТО ВЫПУСТИЛ!

МОЁ ЛИЦО!

МРАЗЬ, ЭТА МРАЗЬ ОТОРВАЛА МНЕ ЛАПУ!

ГДЕ МОЙ НОЖ, ЧТОБ ВАС КРЫСЫ СОЖРАЛИ!

НА, ПОЛУЧИ, ПАДАЛЬ!

ТАЩИ ЕЁ ЗА ХВОСТ!

Крысы, как обезумевшие, метались между проснувшимися зверями, валили их на землю, рвали когтями и зубами и, убив одного, тут же бросались на другого. Даже в тусклом свете лампочек были видны их окровавленные морды с вырванными глазами.

Звери пытались сопротивляться: кто-то бил крысу бутылкой, кто-то пытался повалить на землю, кто-то отбивался доской, но, так как все ещё были сильно пьяны, выходило у них довольно плохо. Единственным, кто оказал достойное сопротивление, был пёс: он схватил одну из крыс за горло и, разбив бутылку из-под самогона, воткнул острое стекло ей в глаз и несколько раз провернул. Крыса взвизгнула и обмякла, а пёс, отбросив её в сторону, бросился к следующей.

– Пошли отсюда, – сказала Ушка.

Двигаясь вдоль стены, они дошли до выхода и в последний раз обернулись на пещеру, где как раз в этот момент пса терзали сразу две крысы.

– Он был храбрым, – с грустью сказал Красноклык.

– Все становятся храбрыми, когда нужно защищать свою жизнь, – ответила Ушка.

– Как ты думаешь, мы правильно поступили? – спросил лис.

– Не знаю.

Ребята зашли в туннель и направились к выходу, но, не успели пройти и сотни шагов, как Острозубка, которая шла последней, закричала и тут же умолкла, словно ей заткнули рот.

Ушка с Красноклыком обернулись и увидели Умника: хорёк крепко прижимал мышку к себе, одной лапой зажав ей рот. Во второй лапе он держал короткое тонкое шило, которое было приставлено к горлу Острозубки.

– А славно вы придумали, – злобно сказал Умник, – там сейчас такой переполох! Выпустить крыс, чтобы убежать! Это же надо было додуматься! Что вам сделали те несчастные?

– Отпусти её, – холодно сказала зайчиха.

– С какой стати?

– Тогда я тебя не трону.

Хорёк провёл шилом по шее Острозубки и, облизнув тонкие губы, сказал:

– Ты и так меня не тронешь.

– Да? Ты так в этом уверен?

Ушка подняла тесак вверх и шагнула к ним.

– Стой! – взвизгнул хорёк.

– Что такое?

– Не подходи!

Умник дрожал от страха и злобы, с его носа капал пот. Он, по всей видимости, не мог решиться, что ему сейчас делать. Убить мышку означало, что и его самого убьют, а отпустить было страшно. Внутри себя он даже пожалел, что вообще попёрся за беглецами.

– Ну? – спросила Ушка.

– Хорошо, я отпущу её, – крикнул хорёк, – только пообещай мне, что не убьёшь!

– Обещаю, – ответила зайчиха.

Умник медленно отвёл лапу с шилом, после чего резко оттолкнул Острозубку от себя. Мышка поскользнулась и упала, но тут же поднялась и спряталась за Красноклыком. Ушка сделала ещё один шаг к хорьку, который оскалился и, выкинув шило, поднял лапы.

– Ты обещала, что не тронешь, – подобострастно прошептал он.

Ушка размахнулась и одним ударом отсекла ему обе кисти, которые упали на грязную землю, где на них тут же накинулись маленькие жуки. Хорёк поднёс культи к своему лицу и с ужасом посмотрел на них, не издав ни звука от шока.

– Я обещала не убивать, – тяжело дыша от волнения, сказала зайчиха, – ты сам сдохнешь.

Она развернулась и направилась к выходу, оставив потрясённого хорька рассматривать свои обрубленные лапы и истекать кровью. Красноклык и Острозубка, не сказав ни слова, пошли следом.

Отвалив дверь, ребята вышли на свалку, оставаться на которой, после всего, что произошло, было опасно.

– Надо уходить обратно в лес, – сказала Ушка.

– Согласен.

– А потом куда? – спросила Острозубка.

– Не знаю, – ответила зайчиха.

– Куда глаза глядят, – перекинув топор из лапы в лапу, сказал Красноклык, – мы ведь вроде так и собирались.

Лис был прав, ведь они, когда уходили, не имели ни малейшего понятия о том, куда идти. Им просто нужно было идти хоть куда-нибудь, куда-нибудь подальше от дома, туда, где нет крыс.

– Пошли, – сказала Ушка.

Они шли между огромных куч мусора, по которым, как и днём, ползали огромные тараканы, только теперь к ним добавились гигантские хищные сверчки. Они прятались внутри куч и время от времени резко выпрыгивали наружу, хватали какого-нибудь зазевавшегося таракана и тут же принимались его пожирать. Тараканы шевелили усами и лапками, а сверчок в это время его ел, медленно двигая огромными жвалами.

– А они нас не тронут? – спросила Острозубка.

– Не знаю, – ответила зайчиха, – я таких тварей ещё не видела.

Она по-прежнему сжимала в руке тесак, который они забрали у свиньи.

– Когда я был маленький, я жутко боялся насекомых, – сказал Красноклык, – мне казалось, что они ночью приползут, утащат меня под кровать и там сожрут живьём. Мне даже сон снился, что они уволокли меня под кровать, начали есть, а я лежу и даже позвать на помощь не могу. Лежу, не шевелясь, а они меня едят. Так страшно было!

– Мне снилось, что я тону, – призналась Острозубка, – во сне я сразу оказывалась в воде. Она была грязная, склизкая, как сопли. Я в ней барахтаюсь, пытаюсь выплыть, а со дна поднимаются черви и начинают вокруг меня обвиваться и, чем больше я дёргаюсь и отбрыкиваюсь, тем сильнее они вокруг меня накручиваются. Я каждый раз просыпалась, когда они начинали залезать мне в рот.

– А мне снилось, что я одна, – поддержала тему Ушка, – я выхожу из своей комнаты, а никого нет. Ни в коридоре, ни на кухне, ни в комнатах. Я выбегаю на улицу, а там тоже никого. Бегаю, а никого нет, даже червей в ручье и тараканов в туалете. Вообще никого живого нет, словно я осталась одна во всём мире. Я бегаю, кричу, а никто не отзывается.

– И чем заканчивался твой сон? – спросил Красноклык.

– Чернотой, – ответила зайчиха, – я проваливалась куда-то и оказывалась в полном мраке. Я шла, а он всё не кончался. Это была бесконечная чернота.

– А у тебя были хорошие сны? – спросила у неё Острозубка.

– Никогда, – ответила Ушка, – а разве бывают хорошие сны?

Сверху послышалось шуршание, и к их ногам скатилась ржавая консервная банка. Ушка отскочила от кучи и посмотрела наверх.

– Там кто-то есть, – сказала она, – отойдите от кучи!

На самом верху кучи действительно виднелась худая невысокая фигура, закутанная в какие-то тряпки. Незнакомец медленно опустился на четыре лапы и стал ползти вниз, издавая негромкое шипение.

– Остановись! – громко сказала Ушка, выставив перед собой тесак.

Существо повернуло голову набок, словно прислушиваясь к её голосу, но тут же, зашипев, продолжило спуск. Из кучи выскочил сверчок, но незнакомец оказался проворнее: он отскочил в сторону, от чего вниз скатилось ещё несколько банок, сдутая велосипедная шина и вонючий пластиковый пакет, схватил сверчка за спину, разорвал напополам и бросил вниз.

– Не подходи!

Раздалось шипение и существо, широко расставив передние лапы, прыгнуло на Ушку. Зайчиха отпрыгнула в сторону и тут же нанесла удар тесаком. К ногам Ушки упали две половины рассечённого надвое тела. Из верхней части вывалились кишки, существо скребло лапами по земле, а вокруг медленно растекалась лужа крови.

– Надо посмотреть, кто это был, – сказала Ушка и концом тесака сдвинула с лица существа намотанные тряпки.

– Чешуйка! – с ужасом вскрикнула Острозубка.

Бешеные глаза ящерицы уставились на неё, словно Чешуйка узнал её голос, но это продолжалось не больше пары секунд и они снова начали вращаться в разные стороны. Наконец, всхлипнув, Чешуйка впился когтями в землю и затих с повёрнутыми в разные стороны глазами.

Ушка опустилась на колени перед телом Чешуйки и закрыла его лицо тряпками. Острозубка и Красноклык сели рядом. Мышка плакала и гладила покрытую жёсткой кожей лапу ящерицы.

– Надо унести его отсюда, – предложил лис, – тараканы его сожрут.

На запах свежей крови уже стали подползать тараканы, одного из которых Ушка размозжила ударом кулака.

– Да, надо.

Зайчиха убрала тесак в рюкзак, взяла верхнюю часть тела Чешуйки в лапы, поднялась и молча

– Пошли, – сказал Красноклык плачущей мышке, взял нижнюю часть ящерицы, и последовал за зайчихой.

Среди мусора, осыпавшегося сверху, лежала старая мятая тетрадь, один край которой уже успел пропитаться кровью. Мышка зачем-то взяла её и медленно побрела за Красноклыком.

Так они и шли: впереди Ушка, затем Красноклык и Острозубка. Всю дорогу до леса ребята молчали, думая о чём-то своём: зайчиха винила себя в убийстве обезумевшего друга, лиса обуревали сомнения насчёт правильности их решения уйти из дома, а мышка оправдывала подругу, понимая, что Чешуйка мог её укусить.

Дойдя до леса, они, не сказав друг другу ни слова, вырыли неглубокую яму, положили в неё тело Чешуйки и засыпали землёй.

– Не могу поверить, что его больше нет, – нарушила молчание Острозубка.

Ушка сняла рюкзак, прислонилась к серому, лишённому коры дереву, закурила и закрыла глаза.

– Я тоже, – сказал лис.

Острозубка подошла к Ушке. Она осторожно прикоснулась к её груди, от чего зайчиха вздрогнула и открыла глаза, полные слёз.

– Ты как? – спросила мышка.

– Я убила Чешуйку, – прошептала Ушка.

– Он мог тебя укусить.

– Я знаю, но от этого не легче, – сказала зайчиха и села на землю, – зачем он только напал на нас?

– Это безумие, – печально ответил Красноклык, – такое же, как у сторожа Нюхошмыга. Чешуйка убил мать, потом убил Кривоглазку, потом хотел убить нас.