Когда никто не видел

Он был уверен, что и Тесс испытывает те же чувства, хотя они никогда об этом не говорили. Может быть, потому, что Бетси они так и не успели толком полюбить. А у Джордин были такие же круглые щеки, такой же вдовий мысок волос на лбу и такая же манера хохотать до колик в животе, как у их дочери.

Томас понимает, что Джордин вступает в пору взросления, что в ближайшие годы дерзостей будет гораздо больше, чем нежностей, и до смерти боится, что Тесс не окажется рядом в такой сложный период. Она нужна Джордин. Она нужна ему. Томас старается не думать о жизни без Тесс. Жена просто упала, неудачно упала, но она вынослива. Черт, она ведь терпела его все эти годы. Неужели не сумеет пережить такую досадную неудачу, как сломанное бедро?

Вздохнув, Томас перестает стучать в потолок и поднимается по лестнице. Толкает дверь внучкиной спальни и обнаруживает, что она пуста, но вокруг царит характерный беспорядок. Наверное, Джордин в ванной.

Школьный ранец, который внучка брала с собой к Коре Лэндри на ночь, стоит посреди пола. Томас наклоняется и вытаскивает спортивные штаны и футболку университета Грейлинга, которые Джордин носит вместо пижамы, и кидает в постоянно растущую кучу белья для стирки. Рука задевает что-то мягкое, и Томас обнаруживает Эллу – серо-розовую плюшевую слониху, которую, по словам самой Джордин, она давно переросла, но которая почему-то постоянно оказывается у нее в постели. Он прижимает Эллу к носу и вдыхает знакомый запах внучки: сочетание ароматов ее шампуня и любимой жвачки «Джуси фрут».

Продолжая копаться в ранце, Томас вытаскивает пару носков и нижнее белье, а также расческу и зубную щетку, запечатанные в пластиковый пакет. Под руку попадается учебник обществознания. Тяжелый, он выпадает из неловких пальцев и сильно ударяется о пол, выпуская в воздух сложенный листок бумаги цвета слабого чая, тонкой, как луковичная шелуха. Томас тянется за листком. Распухшими, артритными пальцами его трудно поднять, но после нескольких попыток все-таки удается подцепить бумажку.

Томас отодвигает стопку книг в изножье кровати Джордин и садится, чтобы рассмотреть листок получше. Осторожно разворачивает бумагу и сразу же узнает летящий почерк внучки. Вверху аккуратно выведено: «Питч», а ниже – удивительно подробная карта места, похожего на заброшенный вокзал. Под ромбовидным компасом в правом верхнем углу изображены заколоченное здание станции, сеточка железнодорожных путей и полдюжины прямоугольников, обозначающих товарные вагоны.

Томасу очень хочется верить, что карта – это домашняя работа Джордин для урока обществознания, но если накануне ночью его внучка с двумя подружками пробрались на станцию, какое уж тут школьное задание. Две девочки – одна с косами, у другой с волосы собраны в высокий хвост – прячутся за одним из товарных вагонов, их круглые рожицы кривятся злорадными ухмылками. Джордин и Вайолет. Третья девочка, поменьше двух других, стоит совсем одна посреди рельсов, вместо рта у нее круглое черное пятно, по-видимому изображающее вопль.

Он внимательнее рассматривает рисунок, и среди тонких карандашных штрихов, изображающих озимую пшеницу рядом с вокзалом, обнаруживает какое-то пятно, скорее даже смутную тень. Томас подносит бумагу к окну, где посветлее. Да. Там, среди трав, вырисовывается смутная, безликая фигура человека, которая отчего-то наполняет необъяснимым трепетом.

Томас снова думает о пятне крови, которое только что отстирал с куртки Джордин. Потом складывает листок пополам, еще раз пополам и еще, пока тот не становится размером с толстую почтовую марку. Кладет в карман и выходит в коридор.

– Джордин, – хрипло окликает он. – Нам нужно идти. Уже пора.

Дело № 92–10945. Из дневника Коры Э. Лэндри

9 ноября 2017 года

Мы с Вайолет последние несколько недель каждый день обедаем вместе. Она молчаливая, как и я, но иногда мы все же разговариваем. Я даже призналась ей, что мне нравится Гейб, и, затаив дыхание, ждала ее возражений, что для меня он слишком клевый или пользуется слишком большим успехом, но она ничего такого не сказала. А просто кивнула, как будто это само собой разумелось.

Нам даже не нужно постоянно болтать. Иногда мы просто сидим и молча едим, и это не кажется странным. Вайолет обычно берет горячий обед, а я приношу еду из дома. Вайолет, наверное, питается по талонам. Я так думаю, потому что последние три дня официантка давала ей только бутерброд с арахисовым маслом, несколько долек яблока да пакет молока. Как говорит моя сестра, именно так кормят детей, чьи родители не оплачивают вовремя счет за обеды.

Мама всегда упаковывает мне бутерброд, мандарин, пакетик чипсов и какой-нибудь десерт. Сегодня она положила печенье в виде Коржика из «Улицы Сезам». Я разломала его пополам и предложила Вайолет, но она поблагодарила и отказалась. А я все равно положила половинку печенья ей на поднос.

На днях мама подбросила нас с Вайолет на школьный баскетбольный матч. Я волновалась, потому что почти никогда не хожу на баскетбольные матчи. Гейб уже был там и помахал нам, приглашая сесть рядом с ним и его друзьями. Джордин устроилась позади, и я чувствовала, как она с третьего ряда сверлит меня взглядом.

Во время игры Гейб попросил у меня номер моего мобильного, и пришлось сказать, что у меня нет телефона. Вайолет тут же дала Гейбу свой номер и предложила нам в любое время переписываться с ее смартфона. Никто раньше не делал для меня столько хорошего.

Вайолет решила для нашего исследовательского проекта взять городскую легенду о шипучей карамели и газировке. Оказывается, брат рассказывал ей, что мальчишка из старой рекламы хлопьев съел такие конфеты и запил их кока-колой, а потом желудок у него взорвался и он умер. Я никогда не ела шипучую карамель, и Вайолет пообещала, что попросит маму принести домой несколько пачек из магазина с заправки, где она работает, и даст мне попробовать.

За ужином я рассказала маме, папе и сестре о нашем проекте и о том, какой мистер Довер крутой, потому что не разрешил Гейбу с напарником делать проект о женщине, у которой лопнули ягодичные импланты. Кстати, многие хотели исследовать мерзкие легенды об убийствах, призраках, сексе и прочем. Тогда мистер Довер заявил: если мы не хотим, чтобы наших бабушек тошнило от таких докладов, следует выбрать другую тему.

Позже Кендалл сообщила мне, что мистер Довер извращенец. И велела приглядеться, как он пялится на девушек с большими сиськами, – тогда, дескать, сама пойму. Но от ее слов меня аж замутило. Мистер Довер преподает здесь всего несколько лет. Некоторые говорят, что он перешел к нам из-за проблем в прежней школе. Но вряд ли там было что-то серьезное. Его бы не взяли в нашу школу, сделай он что-то плохое, правда же?

Мистер Довер славный. Высокий, с длинными волосами, которые он во время урока то и дело убирает с глаз. У него молодое лицо, но одевается он как учитель (за исключением тех случаев, когда наряжается как Пол Ревир или Эйб Линкольн): брюки цвета хаки, рубашка на пуговицах, непременно галстук. Я велела сестре заткнуться, потому что мистер Довер – самый хороший учитель в школе и действительно заботится об учениках. А потом поднялась в свою комнату и расплакалась, сама не знаю почему.

Но следующие несколько дней я все-таки приглядывалась к мистеру Доверу. И не заметила, чтобы он особо смотрел на какие-то там сиськи; правда, на уроке он вроде бы чаще говорит с девочками, чем с мальчиками. На уроке обществознания я шепнула Вайолет, что моя сестра назвала мистера Довера извращенцем, но она только рассмеялась. И в ответ прошептала:

– Эй, а ведь отличная тема для наших городских легенд. «Мистер Довер: учитель обществознания или растлитель малолетних?»

Я тоже рассмеялась, но стало противно, что я вообще заговорила об этом. Ведь мистер Довер мне нравится.

Джордин тут же сунула нос и поинтересовалась, над чем мы смеемся, но Вайолет, слава богу, ответила, что над всякой ерундой. Могу себе представить, как Джордин всем растреплет, что я назвала мистера Довера извращенцем. Джордин присела и несколько минут говорила с нами о нормальных вещах. Даже похвалила мои сережки.

Но тут внезапно раздалось многозначительное покашливание, и когда я обернулась, к нам шел мистер Довер. Он встал позади Джордин, совсем близко, положил обе руки ей на плечи и произнес:

– Дамы, не хочется прерывать ваш разговор, ведь он явно очень важен для вас, но у нас есть работа.

У Вайолет глаза стали квадратные, и она бросила на меня взгляд, говорящий: «О боже, ты права, он действительно извращенец!» А потом залилась смехом, и я тоже. Джордин посмотрела на нас как на сумасшедших, но тоже засмеялась, хотя не понимала над чем. А Вайолет хохотала так, что дошло до икоты. Тут уже развеселились все.

– Иди выпей воды, Вайолет, – посоветовал мистер Довер, снимая наконец руки с плеч Джордин. Остальным он сказал: – Все, отбой, шутки кончились, откройте учебники на двадцать четвертой странице.

Вайолет поспешно выскочила из класса, не переставая икать. Я вытащила учебник по обществознанию и посмотрела на Джордин, а она мне улыбалась. Причем вполне по-дружески. Может, она и впрямь не так плоха, как я думала.

Д-р Мадлен Гидеон. 14 сентября 2018 года

Мара Лэндри появилась у меня в кабинете в тот же вечер. Я сидела за письменным столом и просматривала заметки, которые делала в течение дня. По опыту, мои маленькие пациенты обычно беспокоятся, когда во время наших сеансов я записываю наблюдения, и, как правило, начинают сосредоточенно пытаться понять, что я о них пишу, вместо того чтобы делиться своими чувствами.

Солнце уже спускалось за липы, растущие вдоль улиц кампуса, когда в дверь неуверенно постучали.

– Входите! – крикнула я, думая, что один из интернов или моих приятелей зашел поговорить о своем пациенте. Дверь открылась; на пороге нерешительно мялась Мара Лэндри. – Миссис Лэндри? – удивилась я. Вот уж не ожидала, что она придет после первой же нашей встречи, особенно если учесть реакцию на меня ее мужа. – Прошу вас, заходите. Как там Кора?

– Мне не хочется вас отрывать. Я знаю, уже поздно, и вы, наверное, торопитесь домой, – извиняющимся тоном произнесла она.

– Вы меня нисколько не отрываете. Садитесь, пожалуйста, – пригласила я.

Мара Лэндри выглядела измученной. Осунулась и побледнела, плечи поникли, словно события дня давили на нее непомерным грузом, под которым она задыхалась. И такой взгляд я не раз замечала у родителей, сходящих с ума от тревоги.

– Я ненадолго. Просто хотела поблагодарить, что зашли, и попросить прощения за мужа. Я знаю, что Джим не совсем… – Она изо всех сил пыталась подобрать нужное слово, поэтому я вмешалась, чтобы спасти ее:

– Не извиняйтесь. Я все понимаю. Расскажите о Коре. Операция была удачной?

– Врач сказал, что все прошло хорошо, учитывая тяжесть травм. – Лицо Мары на мгновение скривилось: она изо всех сил пыталась сохранить самообладание. Я терпеливо ждала, и она продолжила: – Но останутся шрамы… – Мара помахала пальцами возле щеки. – Однако все могло быть намного хуже, а Кора – девочка сильная, хоть и невысокая. Она придет в норму. Мы все придем в норму.

– Кора очнулась от наркоза? – спросила я. – Боли сильные?

– Не очень, – покачала головой Мара. – Ей дают успокоительное, и она пока еще не совсем в себе. Но боится. Сильно напугана, я вижу. Вроде задремывает, а потом резко просыпается и плачет. Я снова и снова говорю, что теперь никто ее не тронет, что она в безопасности, но… дочка продолжает умолять своего мучителя остановиться, перестать, больше не делать ей больно. Джим прямо с ума сходит. Полицейские нам сейчас мало что рассказывают. Просто говорят, что ведется расследование и нам сообщат, как только появится информация, которой можно поделиться.

Я сочувственно кивала: не раз слышала такое от родственников жертв преступления.

– Моя старшая дочь Кендалл плачет не переставая, не может смотреть на Кору, говорит: «Мне даже сидеть рядом с ней в палате страшно». Моя семья разваливается, доктор Гидеон. – Голос у Мары дрогнул. – Вот только что мы пожелали Коре и ее подругам спокойной ночи, а через какой-то час нашу доченьку находят рядом с железнодорожными путями полуживую и всю в крови.

– Остальные девочки не пострадали? – поинтересовалась я.

– Нет, насколько мне известно. В приемном покое мы столкнулись с мамой Вайолет, но она сказала, что у дочери просто шок. Вайолет продержали в палате какое-то время, успокоили и отпустили домой. – Мара прижала пальцы к губам, а потом пролепетала дрожащим голосом: – О боже, я говорю ужасные вещи. Я только рада, что Вайолет цела. Действительно рада.

– Конечно, – откликнулась я.

– Мне пора к Коре. – Мара взялась за ручку двери. – Но завтра с утра… у вас найдется время зайти к ней?

– Конечно, – отозвалась я. – Часов в восемь или около того подойдет?

– Пожалуй, лучше ближе к девяти, – предложила Мара, а я подумала, что тогда ее мужа, скорее всего, не будет рядом. Плохой знак, если один родитель готов работать со мной, а другой нет, но еще не все потеряно.

– В девять будет в самый раз, – заверила я несчастную мать. – Попробуйте сегодня немного поспать, а утром увидимся.

Я смотрела, как Мара устало бредет по коридору. Я видела такое сотни, а то и тысячи раз: нетвердую, почти пьяную походку тех, кого судьба неожиданно занесла в самый центр трагического события. Душевное равновесие Мары сейчас нарушено, но со временем, если ей помогут и если повезет, она соберется с силами и позаботится, чтобы ее семья прошла и через это, и через все остальное, что еще им предстоит.

Хоть я и клялась себе уйти с работы в разумное время, но в тот вечер вернулась домой много позже девяти. Там, как обычно, было темно и тихо. Я проворно раздевалась, торопясь в душ, но не могла отогнать мысли о Коре Лэндри, о том, что с ней случилось в заброшенном депо. Мир оказался опасным местом даже для маленькой девочки из захолустного городка в Айове.

После душа я облачилась в любимые спортивные штаны и толстовку с логотипом команды «Волки» Университета Грейлинга. Больше всего мне хотелось лечь спать, но вместо этого я налила бокал вина, открыла ноутбук и вошла в защищенную онлайн-систему больницы. Просмотрев медицинские карты Коры Лэндри, я узнала, что девочка родилась в больнице на пять недель раньше срока. Некоторое время провела в отделении интенсивной терапии и за минувшие годы несколько раз наведывалась в специализированное педиатрическое отделение. Причем в последний раз – как раз незадолго до нападения.

Я открыла ее файл на этом отделении. Восемь месяцев назад Кора была на плановом осмотре и в целом выглядела здоровой. Правда, девочка была мелковата: по росту и весу немного отставала от сверстников. Врач написал, что все беседы о школе и отношениях с одноклассниками вызывают у пациентки сильнейшую тревожность и смятение. Он обратился с этой проблемой к ее родителям, но те именно тогда и решили отказаться от любого психологического или медикаментозного лечения.

Врач также отметил у Коры на внутренней стороне предплечий множество царапин на разных стадиях заживления. Девочка объяснила, что это кошка постаралась, и доктор предложил безрецептурную мазь с антибиотиком.

Я закрыла ноутбук и включила телевизор. Просмотрела каналы в надежде найти какой-нибудь бессмысленный ситком, но наткнулась на видеорепортаж журналиста перед приемным отделением больницы. Слоган гласил: «Главный подозреваемый в нападении на подростков на вокзале – городская легенда?»

Я увеличила громкость. Репортер вещал на камеру, а вокруг ярко-красного огонька скорой помощи у него над головой мельтешил рой насекомых.

– Два подростка стали предполагаемыми жертвами персонажа старой городской легенды, известного как Джозеф Уизер, – рассказывал журналист. – Наши источники сообщают, что сегодня утром две двенадцатилетние девочки были госпитализированы после жестокого нападения на путях заброшенного железнодорожного вокзала в Питче, штат Айова. Хотя полиция и сотрудники больницы хранят молчание о расследовании и состоянии пострадавших, анонимный источник сообщил нашему каналу, что одна из жертв указала на Джозефа Уизера.

– О господи, – пробормотала я и увеличила громкость.

Репортер сверился с блокнотом, а затем снова перевел взгляд на камеру:

– Согласно легенде, Джозеф Уизер начал свою преступную деятельность еще в сороковых годах прошлого века, более семидесяти пяти лет назад. И хотя официально Уизеру приписывали пропажу всего нескольких молодых девушек, жители округа Джонсон на протяжении многих лет уверяли, что именно в дни исчезновения девушек видели некую призрачную сущность, по описанию похожую на Уизера. Сегодня вечером небольшое сообщество Питча находится в состоянии повышенной готовности и с нетерпением ждет официального заявления правоохранительных органов о том, что случилось с девочками. Оставайтесь на нашем канале, чтобы не пропустить самые свежие новости об этом странном и пугающем деле.

Репортаж окончательно укрепил меня в намерении заняться случаем Коры. Омерзительно, я знаю. Тут смешалось все: уязвимая маленькая девочка; преступление, совершенное явно вымышленным злодеем; семья на грани распада. Сложная и интересная задача. Я была готова к ней. Если честно, мне прямо-таки не терпелось приступить.

Дело № 92–10945. Из дневника Коры Э. Лэндри

10 ноября 2017 года

Вот так: в группе нас вдруг стало трое и тема теперь совсем другая. Дина Салас со всем семейством внезапно перебралась в Сент-Луис, поэтому мистер Довер спросил у нас с Вайолет, можно ли Джордин присоединиться к нашей команде.

Как будто у нас был выбор. Конечно, мы не стали отказываться, хоть я и хотела. Мы с Вайолет за это время очень сдружились, и появление Джордин – не самая приятная новость. Иногда ее очень трудно понять. Сегодня она целится тебе волейбольным мячом в голову, а на следующий день улыбается, будто вы лучшие подруги.

К тому же Джордин совсем не обрадовалась, когда мистер Довер предложил ей подключиться к нашему проекту. Бросила:

– Вы действительно намерены возиться со всякими карамельками и колой? – И добавила, что все это детский лепет.

Мы с Вайолет переглянулись, не решаясь возразить. Я хотела предложить Джордин найти другую группу, если ей не нравится наша идея, но, конечно же, не произнесла ни звука.

– Вот послушайте-ка, над чем работали мы с Диной. – Она огляделась, проверяя, не подслушивает ли кто.

Я покосилась на Вайолет и закатила глаза, она тоже посмотрела на меня, словно говоря: «Ну и чумовая». Джордин наклонилась так близко, что я почувствовала в ее дыхании запах тако из закусочной.

– Джозеф Уизер, – прошептала она, как будто мы должны были знать, о чем речь.

Конечно, я слышала о Джозефе Уизере. Знала, что это какой-то призрак, но не понимала, почему все должны его бояться. К счастью, тут заговорила Вайолет и спросила, кто такой этот Джозеф Уизер, так что я не почувствовала себя полной дурой.

Разумеется, как только Джордин собралась нам рассказать, сработала пожарная сигнализация, и следующие пятнадцать минут нам пришлось провести на улице. К тому времени, как мы вернулись в класс, прозвенел звонок, и Джордин так и не успела объяснить нам суть легенды.

Вот это да! Когда мы с Вайолет и Джордин собирались на следующий урок, Гейб пошел с нами. Причем протиснулся между мной и Вайолет. Джордин моментально скуксилась. Гейб спросил Вайолет, нравится ли ей Питч, она покраснела и ответила, что, в общем, тут неплохо. Затем он сказал: «Увидимся за обедом» – и, клянусь, смотрел прямо на меня! Джордин фыркнула и до конца дня обходила нас стороной, что меня вполне устраивало.

Вайолет разрешает мне когда угодно переписываться с Гейбом по ее телефону, но я стараюсь не занимать трубку слишком часто и надолго. Конечно, лучшие подруги не должны отказывать в помощи только потому, что у одной есть парень, а у другой нет, хотя и меру надо знать. Ладно, может, Гейб еще не мой парень, но, думаю, не прочь позвать меня на свидание. Если Джордин не станет путаться под ногами. У меня никогда раньше не было парня, а Гейб идеально подходит. Жизнь-то налаживается! Это будет хороший учебный год. Я чувствую.

Допрос Джордин Петит в отделении полиции города Питча капралом Бри Уилсон в присутствии Томаса Петита, деда допрашиваемой Джордин Петит. 16 апреля 2018 года, понедельник

Капрал Уилсон: Итак. Мы в полицейском управлении Питча, присутствуют капрал Бри Уилсон, Джордин Петит и ее дед Томас Петит. Для протокола, мистер Петит: вы разрешаете своей внучке Джордин ответить на вопросы о событиях пятнадцатого и шестнадцатого апреля, верно?

Томас Петит: Да.

Капрал Уилсон: Вы отказываетесь от права на присутствие адвоката при допросе?

Томас Петит: Мы хотим сделать все возможное, чтобы помочь. Джордин ответит на любые ваши вопросы.

Капрал Уилсон: Еще раз для протокола, мистер Петит: вы отказываетесь от права на присутствие адвоката на допросе?

Томас Петит: Да.

Капрал Уилсон: Кроме того, наш разговор записывается. Назови, пожалуйста, свое полное имя.

Джордин Петит: (неразборчиво)

Капрал Уилсон: Пожалуйста, говори четко и громко.

Джордин Петит: Джордин Энн Петит.

Капрал Уилсон: Сколько тебе лет, Джордин?

Джордин Петит: Двенадцать.

Капрал Уилсон: Какого числа ты родилась?

Джордин Петит: Второго февраля.

Капрал Уилсон: Значит, не так давно у тебя был день рождения?

Джордин Петит: Да.

Капрал Уилсон: Что тебе подарили?

Джордин Петит: Кое-какую одежду. Мобильный.

Капрал Уилсон: Смартфон? Какой замечательный подарок. А у многих твоих друзей есть такие?

Джордин Петит: У некоторых. Что случилось с Корой? Она в больнице?

Капрал Уилсон: Ты беспокоишься о Коре?

Джордин Петит: Вы сказали, что ее ранили.

Капрал Уилсон: Я?

Томас Петит: Да, Бри. В баре ты упомянула, что Кору и Вайолет увезли в больницу.

Капрал Уилсон: Пожалуйста, мистер Петит, пусть отвечает Джордин. Здесь нет верных или неверных ответов. Важен любой.

Джордин Петит: Вы сказали, что кто-то ранил Кору и Вайолет.

Капрал Уилсон: Хорошо. Ты ночевала у Коры?

Джордин Петит: Да.

Капрал Уилсон: В воскресенье вечером?

Джордин Петит: Сейчас весенние каникулы, поэтому на той неделе уроков не будет.

Капрал Уилсон: Во сколько ты отправилась к Коре?

Джордин Петит: Гм. Думаю, около шести. Дедушка меня отвез.

Капрал Уилсон: И Вайолет Кроу тоже была там? А она когда приехала?

Джордин Петит: Позже меня. Около половины седьмого. Ее брат с друзьями подвезли.

Капрал Уилсон: Брат Вайолет?

Джордин Петит: Да. Макс. И его друзья.

Капрал Уилсон: Как зовут друзей, ты знаешь?

Джордин Петит: Кажется, парня зовут Клинт.

Капрал Уилсон: А его фамилия тебе известна?

Джордин Петит: Нет. В машине была еще девушка, подруга Макса, Никки.

Капрал Уилсон: Ты знаешь, на какой машине они приехали?

Джордин Петит: Точно не скажу.

Капрал Уилсон: Хотя бы какого цвета или сколько у нее дверей.

Джордин Петит: Не помню. Цвет синий, а может, черный.

Капрал Уилсон: Хорошо. После приезда Вайолет чем вы занимались?

Джордин Петит: Ели пиццу и болтали.

Капрал Уилсон: О чем говорили?

Джордин Петит: Да так, о школе и всякой ерунде.

Томас Петит: Какое это имеет отношение к делу? Джордин, ты знаешь что-нибудь о том, что случилось с Корой и Вайолет? Ты что-нибудь видела?

Капрал Уилсон: Мистер Петит, прошу вас воздержаться от комментариев. Слушайте молча, пожалуйста. Мы доберемся и до этого. Я просто пытаюсь составить хронологию событий. А теперь… Джордин, что вы делали после того, как съели пиццу?

Джордин Петит: Играли. В «Галиматью» и «Говори!».

Капрал Уилсон: Родители Коры были дома?

Джордин Петит: Да, и ее сестра тоже.

Капрал Уилсон: Они провели дома всю ночь?