banner banner banner
Последний Иерусалимский дневник
Последний Иерусалимский дневник
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Последний Иерусалимский дневник

скачать книгу бесплатно

Предвестие, понятное не сразу,
довольно долго в воздухе крутилось,
и мы потом не зря ругали разум,
когда дурная весть уже явилась.

«Слово красивое – совокупление…»

Слово красивое – совокупление,
лучшее из утешений;
в каждом соитии есть искупление
всех остальных согрешений.

«Промчалась жизнь единым мигом…»

Промчалась жизнь единым мигом,
я исчерпал земную долю;
обязан я остался книгам,
жене, друзьям и алкоголю.

«Сулят года суровые…»

Сулят года суровые
тревожные гудки:
цветут везде махровые
крутые мудаки.

«Свою мы не улучшили породу…»

Свою мы не улучшили породу,
Творец о том нисколько не грустит,
но жутко мы загадили природу —
нам этого природа не простит.

«Приметы времени зловещи…»

Приметы времени зловещи:
влечёт коммерция юнцов,
народы сукам рукоплещут
и превозносят подлецов.

«Себя трудами изнуряя…»

Себя трудами изнуряя,
взыскуя Божьей похвалы,
нам не достичь порога рая,
а мыть в чистилище полы.

«Характер мой – довольно спорный…»

Характер мой – довольно спорный,
им я поэтому не хвастал,
зато порывы – благотворны,
хотя случаются не часто.

«Устав негодовать и удивляться…»

Устав негодовать и удивляться,
я думаю порой: ебёна мать,
есть многое на свете, друг Гораций,
о чём гораздо лучше бы не знать.

«А мне уже непостижимо…»

А мне уже непостижимо,
уже загадка для меня —
как можно жить внутри режима,
здоровье в целости храня.

«Есть чудо, тайна и секрет…»

Есть чудо, тайна и секрет
в любом поступке разовом:
я твёрдо знал, что Бога нет,
но кто мне путь подсказывал?

«Это лишь мыслишка, а не знание…»

Это лишь мыслишка, а не знание,
это в темноте моей просвет:
каждый что-то вносит в мироздание,
знает он об этом или нет.

«Сочинитель некрупного профиля…»

Сочинитель некрупного профиля,
я привязан к бумажным листам,
и гуляет моя философия
по доступным и мелким местам.

«Когда цветы к ночи пожухли…»

Когда цветы к ночи пожухли,
нигде не слышен пьяный мат,
ко мне доносится из кухни
невыразимый аромат.

«Я не предам себя стыду…»

Я не предам себя стыду
за то, что я люблю еду:
недаром слово «продовольствие»
созвучно слову «удовольствие».

«Бывало больно, горько, кисло…»

Бывало больно, горько, кисло —
судьба скупилась на ковриги,
и то, что нет у жизни смысла,
опровергали только книги.

«Судя обо всём уравновешенно…»

Судя обо всём уравновешенно,
трезво, не пристрастно, объективно,
трудно без печали, с болью смешанной,
высказать, как это всё противно.

«Влияние наследственных корней…»

Влияние наследственных корней —
заметно, впечатляюще и грустно:
мой предок – местечковый был еврей,
и я живу довольно захолустно.

«Пришло предчувствие приятное…»

Пришло предчувствие приятное,
и я поверил, идиот,
что нечто вдруг невероятное
случится и произойдёт.

«Однажды жизнь освободится…»

Однажды жизнь освободится
от заражений и опаски,
без масок будут наши лица
уже в обычной личной маске.

«Дни летят, превращаясь в года…»

Дни летят, превращаясь в года,
предвещая распад и разлом,
очень редко, совсем иногда
обдавая ушедшим теплом.

«Когда приходит увядание…»

Когда приходит увядание,
как и положено в судьбе,
родится новое страдание —
печаль о нынешнем себе.

«В будничной рабочей суматохе…»

В будничной рабочей суматохе,
в сумерках житейского колодца
многие черты своей эпохи
людям уловить не удаётся.

«Я сильно временем иссушен…»

Я сильно временем иссушен,
а также в силу безысходности
я стал почти что равнодушен
к любой текущей в мире подлости.

«С возрастом пишу гораздо тише я…»

С возрастом пишу гораздо тише я,
старческую сдержанность ценя,
кто читал мои четверостишия,
очень огорчится за меня.

«Творцом означена тенденция…»

Творцом означена тенденция,
и вышло гнусное явление:
угасла начисто потенция,
но подло тлеет вожделение.

«Готов идти я на пари…»

Готов идти я на пари,
что знаю древних знаний сливки:
душа находится внутри,
а к ночи требует поливки.

«Я говорю прозрачно и открыто…»

Я говорю прозрачно и открыто,
мне чужды дипломатии изыски:
боюсь я коллективного корыта,
давно питаюсь я из личной миски.

«Благодаря, наверно, генам чистым…»

Благодаря, наверно, генам чистым —
а гены служат качеству порукой —
я не был никогда пропагандистом,
горланом, агитатором и сукой.