Флибустьеры с Наветренных островов

– Я о другом. Я хочу, чтобы ты зажал эту монашку где-нибудь в укромном месте.

– Мне ещё жизнь дорога. Аллард проткнёт меня, и не поморщится.

– Тогда просто расскажи, что, якобы у вас был интим по её согласию. Я знаю Габриеля, он не станет тебя преследовать.

Капитан Вормс поздравлял рулевого:

– Аллард, у тебя самый лучший выбор невесты.

– Неужели? Ваша Роксана – настоящая красавица.

– Была красавицей. А ныне кормит рыб и раков на дне в компании с Раулем.

– Я что-то пропустил?

– Ну да. Их казнь.

– Шлюх, наверное, тяжело определить на семейный лад…

– Боже, как Роксана уверяла меня в моей значимости для неё, в любви признавалась…Взрослые люди – те же дети, мы тоже читаем сказки в книжках, эти сказки более подробные. И мы любим, чтобы любимые люди нам рассказывали сказки о том, как мы им дороги.

– Ну, моя-то не умеет лгать.

– Это тебе только кажется. Бабы одним миром мазаны.

Гарсанда окликнула проходящую мимо Бланш:

– Скажи, а где Аделаида?

– Вышла замуж за Эрнеста де Эглантина, и уехала с ним и дочкой в поместье, пока судно стоит здесь.

– А ты куда?

– На пристань в трактир. Мой муж наверняка опять с портовыми шлюшками.

– А кто твой муж?

– Англичанин Уэйн Диксон.

– О, поздравляю, видный мужчина.

– Это-то и плохо. Красавцев бабы любят,– потом Бланш оглянулась на Алларда и хмыкнула,– А в твоём случае – даже мужики не прочь переспать с твоим мужчиной.

Бланш пошла к трапу.

К Гарсанде подошёл Дре с просьбой:

– Дорогуша, кок зовёт тебя помочь ему с обедом. Он там замыслил нечто грандиозное, но не успевает.

– Конечно, помогу.

– Я провожу тебя до кубрика.

Бланш в трактире тянула Уэйна из-за стола:

– Пойдём, милый, я купила копчёной рыбки, а то здесь какое-то отвратительное месиво.

– Хорошая выпивка скрашивает все кулинарные промахи. Я научил местного трактирщика готовить английский королевский пунши из коньяка, рома, сока лайма и крепкого чая с взбитыми яичными белками.

– Почему ты каждый день идёшь в пивную?

– Primum vivere! А, ты же не понимаешь…Это латынь: «Прежде всего жить!»

Толстяк Эльзеар провозгласил:

– Сдаётся мне, это была хорошая речь, чтобы чокнуться.

– Да, неплохой тост,– кивнул плотник и ударил своей кружкой по кружке экс-навигатора.

Жена заплакала и упрекала:

– Ты находишь здесь других женщин.

– Заткнись! Ты не можешь мне указывать! Ты сама шлюха!

Обиженная выплеснула пунш мужу в лицо. Взбитый белок смешно повис на волосах.

Эльзеар протянул:

– Ты глянь: какой экземпляр…

Бланш гордо поправила толстяка:

– Я не экземпляр, я – женщина!

Уэйн вытерся рукавом и рявкнул на новобрачную:

– Эй, своеобразный подарок короля Франции! Не нарывайся на мой кулак! А то и так худая, как грабли, зашибу с одного удара. Я возвращаюсь к тебе, вот и радуйся. Другого такого дурака не найдёшь потому, что от вида твоей рожи рыгают даже свиньи, а комары так боятся, что разворачиваются и летят к другим!

Жена заплакала, выговаривала неверному:

– Пусть тебя всю ночь кусают клопы, пауки и бельевые вши!

Она убежала.

Эльзеар покачал головой:

– Умеешь ты раздавать комплименты. Бланш вовсе не страшненькая. Обыкновенная. Просто слишком худая.

– А ты справляешься со своей Корали?

– Молчит пока. Заподозрю в измене – отдам собакам.

– Ловлю на слове. То, что она тебе не устраивает истерик более, чем подозрительно: всех женщин роднит ревность. Все – собственницы.

– Не всегда. Иногда, чтоб удержать нужного мужчину, женщины идут на многое: в гарем, или терпят любовницу прям у себя в постели. Кстати, капитан хочет, чтобы ты сделал брандер для поджога вражеских кораблей.

– Надо, значит – сделаю. Пусть уточнит: каких размеров делать это судёнышко.

– Сдаётся мне, ты не тот, за кого себя выдаёшь…По-французски болтаешь лучше меня. Латынь знаешь…Пунши какие-то королевские тебе подавай…Ты – дворянин.

Лицо рыжего англичанина сделалось красным, но он опровергал эту догадку толстяка:

– Ты перепил, дружище, просто я служил слугой у дворян, с детства слышал французскую речь, был вхож на кухню. Скажи, какой дворянин умеет работать топором и рубанком?

В тесной кухне Гарсанда нарезала варёную морковь для салата с ветчиной. Кок Флорентин взбивал майонез.

Он подмигнул девушке и дружелюбно посетовал:

– У, хитрюга, заманила нашего штурмана в ловушку.

Дре чистил чеснок и рассказывал были об их пиратских походах:

– На город Веракрус в провинции Юкатан мы на нашей «Морской Звезде» пошли с кораблями самых уважаемых флибустьеров, их имена: Мишель де Граммон, Лоран де Графф, к нам пристали ещё 3 корабля купца-бельгийца Николя Ван Доорна. Это был 1683-ий год. В Веракрусе стоял гарнизон в 3000 человек, но они не смогли отстоять свой город. Мы, пираты, прикрываясь трупами товарищей от картечи, захватили город. Целые сутки, опьянённые кровью и победой, мы грабили, насиловали и убивали. Тогда богатый был улов: китайский фарфор, золотые монеты, украшения, ковры, сукно. Знать взяли в плен для выкупа. Доорн и де Графф тогда не поделили пленников и в сабельной дуэли, купчишка погиб. После этой вылазки перфект французских колонистов Серж де Кюсси, получив самый знаменитый рубин Глория от Граммона, сделал того губернатором южноамериканских земель Сан-Доминго. Тогда как Лоран де Графф получил лишь чин полковника, переодев своих вояк во французские мундиры. И вдруг во время морской прогулки ботик Мишеля де Граммон разлетелся на куски. И его пост тут же занял Лоран де Графф.

– И Габриель де Аллард тогда был в команде «Морской Звезды»?– интересовалась женщина.

– Да, так же, как все насиловал испанок и убивал испанцев,– кивнул субъект с неординарной внешностью.

Гарсанда высказала своё мнение:

– Всё же убийство есть убийство в глазах Господа. И грабёж – тотальное слово, которое по последним тенденциям моды почему-то решили сделать добрым. Мол, испанцы – это не люди. Но я считаю: это очередная попытка объяснить слёзы крокодила. Тот, кто грабит и убивает – не может иметь душу ангела.

Пока она горячо говорила, Дре сзади аккуратно разбил яйцо и вылил ей осторожно белок на стул рядом с юбкой. Желток проглотил, а скорлупу бросил в шелуху чеснока.

Пират возражал:

– Мы грабим с соизволения своего короля. Ещё Франциск Первый разрешил французам пиратствовать и обчищать трюмы испанцев.

Флорентин буркнул:

– Я в каюту-кладовку за пряностями сбегаю. Кориандр закончился.

Кок вышел. Дре замолчал, он помыл руки в тазике. Отложила нож и Гарсанда.

Она встала из-за стола со словами:

– Теперь кок успеет и без меня.

На кухню вошёл Аллард.

Дре, проходя мимо женщины, специально прижался к ней сзади.

Габриель поражённо сказал:

– Водо меня не обманул.

Помощник плотника нагло напирал на штурмана:

– А ты что тут шатаешься, нашему соитию мешаешь?

Женщина вырвалась из рук обманщика.

Судоводитель излагал:

– Положение обязывает проверять порядок на корабле. Ну, как апробация?

Гарсанда закричала:

– Что здесь происходит?! Дре, Ваша душа также ужасна, как и лицо! Зачем Вы меня компрометируете?!

Матрос оговаривал женщину:

– На Вашем месте, мой дорогой друг, я бы предпочёл сбежать от этой шлюхи.

У Гарсанды внутри всё похолодело от осуждающего и ненавидящего взгляда штурмана.

Он завопил:

– Бесхарактерная слюнтяйка! Надоел красавец – решила потренироваться с уродом?!! На экстрим потянуло?!!

Она защищалась:

– Вот как?! А мне почему-то ничего не известно об этих моих подвигах! Я помогала коку, а с Дре мы просто поболтали.

– Поболтали чем? Его гениталиями?– уточнял Габриель.

Гарсанда отбивалась от обвинений:

– Твой эгоцентризм и поспешное суждение могут нанести нашим отношениям непоправимый вред! Я не виновата ни в чём!

Дре обратился к сослуживцу:

– Что ты её слушаешь! Она сама повисла на мне! Глянь-ка на эффектную деталь её платья.

И матрос дёрнул женщину, поворачивая задом к Алларду, демонстрируя подобие спермы. Да и на брюках Дре было заметное пятно.

Габриель побледнел, он сквозь зубы говорил младшему по званию:

– Можешь и дальше пользоваться этой дешёвкой.

Тут только до Гарсанды дошло, что её подставили, она влепила Дре пощёчину и выбежала из кухни. Матрос с улыбкой пожал плечами.

Подошедший Водо позвал бывшего любовника:

– Габриель, я по-прежнему люблю тебя и всё тебе прощаю. Ведь друзья – это люди, которых мы хорошо знаем, но всё равно любим.

– Отстань от меня!

И Аллард ушёл.

Водо протянул Дре золотой браслет.

Горечь расставания тяжёлым комом налегла на душу. Гарсанда брела по палубе по направлению к трапу.

Бланш, угрюмо подпиравшая борт, окликнула её:

– Эй, монашка, ты-то что ревёшь? Тебя уже бросили?

– Скажи мне какую-нибудь гадость об Алларде, чтобы моё сердце смирилось и не звало его. Скажи, что ты с ним переспала.

– Зачем мне на себя лишнего наговаривать? Не было такого. Тебя, кстати, в гости твоя Аделаида звала, когда уезжала, просила передать тебе. Как я поняла: поместье Эглантина западнее этого городка. А что у тебя-то произошло?

– Дре меня оболгал, а штурман Аллард ему поверил.

– Раз он поверил сплетне и не стал разбираться, значит – ты ему надоела.

– Так быстро?

– Мужчины любят менять женщин,– вздохнула Бланш,– Мой вот тоже каждый день меняет, но, правда, меня не бросает. И вообще: разладились отношения – радуйся! Значит, это не твой мужчина.

– Ты, наверное, все ладошки стёрла, хлопая в них каждый раз, когда мужик от тебя сбегает.

– Я с ней по-доброму, а она крысится! Правильно, что от тебя убежал этот красавец! От такой-то злючки!

– Извини, что-то я, действительно, не в себе. Желаю удачи.

– Ты куда?

– Найду Аделаиду.

Флорентин нашёл Габриеля в кают компании выпивающим с другими членами экипажа.

Кок заявил навигатору:

– Мне рассказал новость Водо. Меня не было на кухне минут пять. Когда бы Дре что успел-то?

– Они семя не вытерли, не успели.

– Не верил бы я этому Дре. Он всегда был не прочь соврать.

Корали отгоняла Фло:

– Что пристал к человеку?! Найдёт другую! Гарсанда не эталон красоты.

Кок сострадательно глянул на неё и изрёк:

– Я абсолютно не удивляюсь твоим оценкам! Как может хвалить чью-то красоту та, кою обделили и намёком на привлекательность.

– Да ты мне мстишь за то, что рассказала о твоей мужской немощности!

Фло обратился к заместителю штурмана:

– Эльзеар, следи за жаргоном совей жены, не то она нечаянно накормит акул за бортом,– и в тон Корали он добавил,– И придётся тебе найти другую.

Толстяк шикнул на жену.

Бланш подала голос:

– Я знаю: куда пошла Гарсанда.

Аллард отмахнулся:

– А мне не интересно: куда делась эта курица! И вообще: мне никто не нужен!

Флорентин сказал ему:

– Без любви жить легче, но без неё нет смысла.

За завтраком в ушах Аделаиды стоял упрёк Эрнеста: «Я ожидал большего от куртизанки». Она рассеянно намазывала масло на хлеб.

Её дочь ела фрукты.

Хозяин дома был весел и беспечен.

Он довёл до сведения сожительницы:

– Пойду с управляющим в амбар, проверю: сколько надо докупить провизии в городе.

Женщина кивнула.

Мужчина удалился.

Аделаида посидела немного и решила: надо найти Эрнеста, извиниться и вернуться на корабль. Раз она не его тип женщины, она не настаивает на дальнейшем их проживании. Зачем тяготить собой этого замечательного человека?

Она узнала у слуг где амбар и вошла в здание.

В полутьме Эрнест совершал фрикции, стоя на коленях перед управляющим, который стоял в позе « аля ваш». Аделаида не сдержалась и истерично рассмеялась.

Эрнест быстро вскочил, поправляя короткие панталоны.

Женщина издевательски молвила:

–Меня переполняет чёрная зависть к твоей силе воли, уважение за проявленную выдержку! Ты же обещал, что Модред – это последняя ошибка!

Дворянин закричал:

– Ты не дала мне ночью того, что я хотел!

Управляющий, надевая штаны, хихикал:

– Завладела этим типом, и думаешь, что справишься с его темпераментом?!

И подчинённый вышел из амбара.

Хотела выйти и Аделаида, но кандидат в мужья поймал её за руку.

Эрнест пытался оправдаться:

– Огонь любви рождается в каждом сердце. У кого-то один раз, а кто-то любит многих…Я люблю тебя, Модреда и этого парня.

– Я не верю в твою любовь! Ты меня ни во что не ставишь, совсем не любишь! Вон изменяешь…

– Это называется семейной жизнью, дорогая. Мужчины все изменяют жёнам, в основном: с такими, как твои подружки. Может, я сильнее других подвержен негативным влияниям…Но я буду заботиться о тебе и об Артраде.

– Умелый манипулятор! Лучше мы уедем отсюда, поищем жизни поспокойнее.

– Не пытайся испугать ежа голым задом!

– Но ты же говорил, что, если меня что-то не устроит, то отпустишь…

– Ты и, правда, наивная! Полагала, что я тебя отпущу?

– Тебе в политики надо идти, ты тоже всё время врёшь!

– Будешь верещать на меня: я отдам твою дочь рабам для увеселения.

Эглантин стращал дальше:

– Попробуешь убежать – убью и тебя и твою дочь.

Гарсанда шла вдоль берега. В этом месте берег размыло, и пальмы накренились к воде, их листья касались волн, а корни обнажились. Пена от волн, словно хлопья снега на траве, делала пейзаж необычным.

Вдали показался дом Эглантина.

Слуга подвёл Гарсанду к Эрнесту, который обрезал деревце в саду.

– Какой у Вас красивый дом, мсье Эглантин. Везде процветание,– рассыпалась в любезностях пришедшая.

– Да, мы приумножаем на острове богатства. Я смотрю: Вы прилежно зубрили правила хорошего тона. Теперь жалеете, что отказали мне?

– Вы так своеобразно делали предложение…испугав меня…И я была не готова к замужеству.

– Пойдёмте, я покажу Вам свои виноградники. Это моя гордость.

– Виноград по «Библии» – самое первое растение на Земле. Адам и Ева ели в рае виноград каждый день. Там виноград созревал каждый день. Розовый – на заре, а чёрный – вечером.

– О, значит, мы с Аделаидой живём в Эдеме,– усмехнулся мужчина.

Гарсанда увидела, как к ним спешит её подруга. На лице Эрнеста мелькнуло недовольство.

Женщины обнялись. Обе всплакнули.

Аделаида бормотала:

– Я думала, что ты с концами ушла в лес…

– В лесу я наткнулась на дом Алларда. Мы некоторое время жили вместе, затем разругались. Ты-то счастлива?

Аделаида покосилась на сожителя.

Отвечала пространственно:

– Жизнь, конечно, не удалась, а в остальном – всё нормально.

– Понятно,– кивнула Гарсанда, понимая, что подруга не находит общего языка с дворянином,– Проблемы не создаются, не решаются, они просто переходят в другие формы.

Эрнест с юмором предлагал:

– Девчата, нет настроения? Съешьте что-нибудь сладкое. И, если не поможет, запейте горести коньяком или вином. Я прекрасно делаю купажи вин. Хотите попробовать?– видя их нерешительность, он звал с собой,– Возьмём слуг с провизией и пойдём на пригорок, там видно, как Атлантика встречается с Карибским морем.

Аделаида не знала, как отказать. А Гарсанда не знала о масштабах их ссоры, она согласно закивала головой, думая, что хозяин этих мест хочет развлечь дам, помириться с женой.

Слуги принесли пикантные закуски – мясо жареных обезьян, фазанов, рябчиков, голубей, жареные ананасы, отварной батат, маринованные крабы. В бутылках стояли сладкие напитки, соки и вино.

– Почему с нами нет Артрады?– насторожилась Аделаида.

– Играет с детьми прислуги,– пожал плечами Эрнест,– Своевольная становится.

Место действительно было очень красивое. Волны красиво бились о белые скалы, разбрасывая фейерверк брызг в разные стороны.

Эглантин запел пиратскую песенку с интимным подтекстом:

– Сто человек на борту корабля и ни одной девахи!

Йо-хо-хо я пристану к парню!

Сожительница одёрнула его:

– Похабные песенки режут слух!

– Пой свои баллады, а я люблю песни повеселей!

Слуги присели невдалеке.

Он налил в бокалы вина себе и дамам. Гарсанда потянулась к крабу, как услышала всплеск у кромки скалы. Пират молниеносно вскочил и помчался на тревожные звуки. Через несколько минут он вёл мокрого индейца, подталкивая бедолагу остриём шпаги.

– Во время лихорадки индейцы лезут в воду, чтобы сбить жар,– весело пояснял Эрнест.

– Отпустите его!– воззвала к совести дворянина Гарсанда.

– Он может быть заразен! Не хочу заразить Артраду!– заговорила материнская забота в Аделаиде,– Прогоните его!

Волосы индейца-кариба блестели от обилия жира, а на лице застыла маска из чёрной краски. За поясом у него торчала палка с наконечником из зуба акулы.

– Какой вы, женщины, глупый народ! Индейцы на борту корабля указывают: где ловить косяки сельди и других рыб, ловят на гарпун рыбу, черепах и ламантин. Они ненавидят испанцев, но охотно сотрудничают с французами. Мы же их не убивали, просто выслали большую часть индейцев с острова…Эй, ты говоришь по-французски?

– Да, сеньор,– пробурчал индеец.

– Поплывёшь со мной на большой лодке?

– Да, сеньор,– подтвердил пленник.

– Эй, слуги, увидите этого, заприте в сарай,– распорядился хозяин.

– Если бы он хотел работу на корабле, то сам бы пришёл в порт,– заметила мадемуазель Фази.

– И скажи он: «Нет», ты бы его тут же убил. Он согласился, опасаясь за собственную жизнь,– поддакнула подруге Аделаида.

Дворянин вернулся к столу, отпил вино из бокала, поморщился, вылил через плечо.

Говорил:

– Кислятина. Какая гадина перепутала бочонки? Вместо элитного вина налили напиток из сусла, я его для рабов держу. У, кому-то шкуру надеру.

К пирующим подкрался гваделупский енот и украл голубя. Эрнест выхватил шпагу и хотел зарубить зверька. Женщины заголосили, замахали руками, прогоняя воришку.

Дворянин истово заорал на сожительницу:

– Давай, тащи из леса всех енотов! Я всех накормлю!

Гарсанда поучительным тоном сказала:

– Мужчины, берегите женщин, их так угораздило выбрать вас в мужья.

Аделаида заплакала.

Эрнест заметил ей:

– Не теряй душевного равновесия из-за мелочей. Жизнь очень коротка, чтобы быть маленькой.

– Это угроза или попытка успокоить?– не поняла гостья.

– И то и другое. Аделаида, наверное, ты пила сегодня много воды, раз она льётся теперь через глаза.

Та жаловалась подруге:

– Я не хотела тебе говорить, Гарсанда, но мсье Эглантин уже мне изменяет. С мужчиной.

Гостья округлила глаза и прижала плачущую к себе, утешая.

Эрнест, ухмыляясь, сел, взял в руки краба, и, играя едой, пространственно рассуждал:

– Мужчины, словно капитаны, они любят своих жён, как родную гавань, но их всегда влекут чужие порты.

Его сожительница вскипела от возмущения:

– Твоё пустое тщеславие бесит меня! Нельзя же всё время любоваться собой и возвеличивать эгоизм, оправдывая все свои поступки!

– Самолюбие – уязвимое место любого человека. Я – мужчина, мне можно всё,– сквозь зубы предупреждал пират,– Так что перестань ругань меня, иначе я накажу тебя!

Гарсанда заметила ему:

– Среди идиотов женщина становится стервой. Хотите иметь рядом женщину – становитесь мужчиной.

Эрнест отбросил в сторону краба. Вскочил.

Выговаривал строптивицам:

– Героя любить просто, а вы попробовали бы полюбить бандита или бабника.

– Мы пробовали! Это мука и боль!– возражала Гарсанда.

– А ты-то когда успела, тихоня ты наша?– недоверчиво сузил глаза мужчина,– А, в лесу кого-то нашла! Может, и со мной счастья попытаешь, красотка? Видишь, с Аделаидой у меня не клеится…

– Ни за что!– запротестовала Фази.

– Вы упрямы и непримиримы, я это уже понял,– сухо кивнул мужчина.

Аделаида подняла голову с плеча подруги, и, заглядывая ей в глаза, разрешала:

– Если хочешь, Гарсанда, оставайся, а я с Артрадой вернусь в город.

– Мы уйдём вместе,– решила Фази.

Женщины поднялись.

– Я никуда вас не отпущу,– зло предупредил пират.

– Мы всё равно убежим,– спокойно довела до его сведения Фази.

– Чёрт с вами! Убирайтесь! Найду других женщин!

Толстяк Эльзеар пялился на Корали в постели с Дре и вопрошал не то у товарища Уэйна, не то сам у себя:

– Зачем я притащил домой этот ужас?

Женщина жалобно оправдывалась:

– Прости меня, пухлый, у меня такая жажда до мужиков…Как увижу красивого или необычного самца, так обязательно хочу, чтобы он обратил на меня внимание, захотел меня, как женщину.

Дре лениво стал натягивать панталоны, узнавал:

– На меня-то ты не в обиде, старина? Она сама на мне висла.

– Живи пока, Дре,– кивнул хозяин квартиры, а Уэйну он сказал,– Я обещал тебе зрелище с собакой. Тащи любого пса с улицы.

– Что ты хочешь сделать?– забеспокоилась Корали.

Англичанин исчез за дверью.

Муж пояснял:

– Раз тебе всё равно с кем быть, сейчас приведём тебе настоящего кобеля.

– Ты не сделаешь этого!– заплакала шлюха.

– Сделаю,– холодно отрезал мужчина.

Уэйн затащил бродячего пса, грязного, лохматого, блохастого.

Женщина заверещала:

– На костре вас всех сжечь надо, содомиты поганые!

Эльзеар удерживал бывшую жену на четвереньках, а плотник с помощью хлеба приманивал пса. Собака съела хлеб, но запрыгивать на шлюху не стала.

Толстяк заявил женщине:

– Вот даже бродячий пёс брезгует твоим телом. А ты хочешь, чтобы мы тебя покрыли, хотя тебя даже животное не хочет.

Ночь. Поселение Пуант-а-Питр. Аделаида с дочкой и Гарсанда плетутся по улице.

Ребёнок сетовал:

– Ночью светило совсем слабое, его серый свет такой неясный…Да ещё и в месяц частенько превращается…совсем светить не хочет!

Мать отозвалась:

– Это не светило, а скорее всего – такая же земля.

Артрада пожаловалась матери:

– Кушать хочу.

Гарсанда предложила:

– Зайдём в трактир, может трактирщик купит у меня платье Онорины, а я буду ходить пока в этом платье капуцинок.

Аделаида вздохнула:

– Может, зря мы ушли от Эглантина? Там хоть кров и еда были…

– И терпели бы его издевательства? Ой, нет, пошли в другой трактир, вон лысая башка Водо, как вторая Луна светится под фонарём. Я его почему-то ненавижу.

– Да не обращай на него внимания. К нам-то он пока не приставал.

Водо сморщил лицо, когда эта троица прошла мимо него. Он последовал за ними.

Вошедшие в трактир женщины с ребёнком подсели за столик к Бланш.

Капитан Дэнис Вормс и раньше был угрюмым, а теперь его косматые брови вообще всегда были сдвинуты в недовольстве.

Он встал со своего места и сел к вновь вошедшим, предложил:

– Я заплачу за вас.

Он не сводил глаз с Гарсанды.

Та отказывалась:

– Не надо. Я продам платье.

– Не трать деньги, у меня их много, мне не жалко потратить деньги на благое дело. Я не прошу интима немедленно. Приглядись ко мне. Я не верю в историю с Дре.

Фази с благодарностью посмотрела на капитана.

Отвечала:

– Я подумаю над Вашим предложением, сеньор Вормс.

В трактир вошёл Габриель де Аллард. У Гарсанды затрепетала душа при виде любимого. Этот её трепет уловил и Дэнис, он потупил глаза.

К их столу подошёл Бертран Берд. Его лицо явно светилось радостью.

– Аделаида! Вы вернулись! А я почему-то беспокоился о Вас…

– Но у Вас нет причин беспокоиться обо мне,– грубовато отвечала Шалли.

Канонир продолжал петь дифирамбы:

– Вы такая ранимая и беззащитная…что хочется Вас и Вашу дочь защитить…

– Очень живописное определение моей натуры…Но Вы всегда обходили меня стороной.

– Я скучал без Вас и Вашей дочери шалуньи Артрады. Я клял себя за то, что позволил Эглантину увезти Вас у себя из под носа.

– Но Вы, по-моему, так гордились своей свободой холостяка…

– Без Вас я почему-то устал сразу от всех женщин. Я хочу только Вас одну.

– Я согласна попробовать построить брак с Вами.

Бертран сел к ним за стол.

Эльзеар подсел к Бланш, спросил:

– Я расстался с Корали, не подскажешь, где найти бабёнку поспокойней?

– А ты её любить будешь?

– Постараюсь.

– А на руках носить?

– Я – сильный, смогу и на руках.

– И подарки дарить будешь?

– Этого добра у меня навалом.

– Слушай, а, может, я тебе подойду?

– Бланш, но я же дружу с Уэйном. Я так не могу.

– Но англичанин совсем не любит меня. Он изводит меня изменами.

– Но и я таков. Терпи Уэйна.

Бланш всплакнула.

Эльзеар подсел к Габриелю, который изучающе обводил посетителей трактира глазами. Гарсанда краснела от его взгляда. Капитан с надменным видом показывал, что ему можно всё, даже забрать теперь мадемуазель Фази себе. Водо призывно звал глазами. А Дре старался не смотреть в его сторону. И вдруг что-то насторожило рулевого в облике уродливого Дре. Браслет Водо! Он не слышал, чтобы тот выиграл эту золотую вещицу в карты.