Честь и Нечисть

Телефон зазвонил неожиданно. Даже вздрогнул с испугу.

– Готовься, Игорь Константинович. Из администрации звонили.

– Ну?

– Завтра из Москвы родственники за телами приезжают. И с ними ещё этот… представитель уфологического общества.

Часть вторая

1

Портянка сбилась, а перемотать лень. Полулежал на подстеленном ватнике, опираясь спиной на рюкзак, из которого торчало разобранное ружьё в потёртом брезентовом чехле. Укороченная лопата и примотанный к ней верёвкой геологический молоток рядом. Лениво отмахивался от комаров, назойливо зудевших у лица. Впереди – квадрат вертолётной площадки, выложенной растрескавшимися, вросшими в землю бетонными плитами с клочьями травы на швах. Дальше редкие берёзки застыли по колено в густом разнотравье, разлапистые заросли орешника – и вот она, тайга, чёрной еловой стеной, разреженной белыми стволами берёз. За спиной – будка сторожа, неизвестно что здесь охраняющего. Чай, поди, у себя дует. Возле будки ржавые ворота нараспашку. Ворота есть, а забора нет, смешно. В ворота утыкается просёлочная дорога. Вот на дорогу сейчас смотреть не хотел. Хватит, все глаза проглядел. Полдень уже, солнце прямо над головой. Борт мог уже десять раз прилететь, а Юзика всё нет. Вчера они целый день промаялись, ожидая заброски, но борт так и не пришёл. Оставили барахло у сторожа и разошлись. Я – к себе на базу, Юзик – куда-то. Условились в восемь утра встретиться здесь – и вот.

Юзик – тридцатилетний прибалт из бичей. Белобрысый, высокий, широкоплечий, но какой-то плоский, словно расплющенный. И во всю плоскую грудь татуировка – крест смачно выколот с тонами и полутонами. Оторопь берёт, когда видишь. Прижился в посёлке. Летом он с геологами, зимой за любую работу берётся, выживает как-то. Все, кто с ним в маршрутах бывал, отзывались хорошо – надёжный парень.

Так что делать-то? Начальству звонить? Объяснять ситуацию? И так всё ясно. Одному? Одиночные маршруты категорически запрещены. В любом случае виноват окажусь я. Я – геолог, я – главный. Юзик – что? Бомж, работяга, человек-лопата. Его даже с работы не попрут. А если борт уже вышел? Деньги тогда пропали, а экспедиция и так на мели. Да мне тоже ничего не будет. Усмехнутся, пожмут плечами. И пойдёт слушок: слабачком парнишка оказался, лопушком, сорвал первый самостоятельный маршрут. И будут посмеиваться вслед. Твою же мать!.. Не выдержал, вскочил на ноги, обернулся – дорога всё так же беспечно выкатывалась из леса. Светило солнце, и щебетали птицы. Спокойствия сие благолепие не добавляло. Оставалось ждать. Пытался задавить тревогу, вспоминая, как и почему оказался в этом месте, в это время…

Впервые в эту экспедицию он попал три года назад. Производственная практика после третьего курса. Геологическая съёмка. Экспедиция была небольшой, базировалась на окраине богом забытой деревеньки, занимала несколько полуразвалившихся брошенных изб, и только слепленный на скорую руку щитовой барак, отведённый под «камералку», радовал глаз свежей зелёной краской и сверкающими на солнце окнами. Две буровые установки, старые водовозки, утопающие в высокой траве, да две «шестьдесят шестые», на которых мотались за продуктами в ближайший посёлок, где кипела жизнь. Замкнутое жизненное пространство, замкнутый на себе коллектив, своя иерархия. Естественно, главный геолог – руководитель экспедиции. Завхоз, кадровичка – они и в Африке начальники, не о них разговор. Речь о настроении, о незримом облаке внутренней оценки. Две касты, держащиеся особняком, со своими лидерами: буровики и полевики-маршрутники. Буровые установки работали там, куда можно было дотянуться с помощью дорог. Маршрутник – это геолог, которому в помощь придан человек-лопата: шурфы бить (бич или студент на крайний случай). Рюкзак, молоток, ружьё, минимум жратвы и заброс вертолётом в тайгу на две недели. Автономное плаванье. О таких полевиках складывались легенды, которые значили куда больше, чем занимаемые должности. «Лосями» их здесь уважительно называли.

Арговский, Гроздев и были такими «лосями». Держались они особняком. Две недели в поле, неделя отдыха. Гроздев сразу уезжал в посёлок и на базе появлялся только накануне следующего маршрута. Арговский занимал отдельную половину деревенского дома. Пил всю неделю, не просыхая и не показываясь на люди. Потом в полувменяемом состоянии его грузили в вертолёт, проверяя, чтобы не захватил спиртное, и вместе с приданным бичом и маленькой чёрно-белой лайкой по кличке Лака выбрасывали в тайге. Может, всё было и не столь печально, но нам, учитывая юношеский максимализм и незнание жизни, процесс виделся именно таким.

Были ещё геологи, но о них легенды не сочиняли.

Всё это совсем не походило на московскую жизнь. На второй день после приезда подсел сухонький мужичок в выгоревшей до белизны телогрейке, посмотрел с прищуром, словно оценивая:

– Ну, ребятишки, не завидую я вам. Влипли… Не дай бог к этим попадёте, – мотнул головой в сторону избы, где возле развалившегося крыльца грелась на солнышке Лака, – замордуют, – сплюнул под ноги, утер ладонью мокрые губы, мелькнула грязно-синяя размытая наколка, и, подволакивая ноги, не спеша поплёлся в сторону «камералки».

Не сказать чтобы он сильно нервничал по этому поводу. Всё-таки кое-что повидал. Но, в общем, тот мужичок оказался прав: из них, троих приехавших, выдержал только он.

Олег свалил на третий день в Москву, сославшись на внезапно открывшуюся болезнь. Толик после первого же маршрута осел до конца практики в «камералке», описывая образцы керна. А он незаметно для себя втянулся.

На первый маршрут ушёл с Гроздевым. Мужик лет сорока пяти, чёрная борода с едва заметной проседью, пронзительный взгляд голубых глаз, красавец, одним словом, если бы не фатальное одиночество, которым от него веяло за версту. Пока грузили барахло в вертолёт, Гроздев его будто не замечал, даже имени не спросил. Выбросили на болото. Перетащили вещи на сухое, под ёлки. Костерок, чай. Всё делал Гроздев, не обращая на него внимания. Потом уткнулся в карту, помечая что-то карандашом. И только когда залезли в спальники, заговорил тихо и монотонно:

– Я скажу один раз, больше не буду. Постарайся понять. Нам надо переместиться из точки А в точку Б. Но это не главное. Во время этого перемещения мы должны выполнить работу. Если мы её не сделаем, наше передвижение теряет смысл. Работа – главное. Всё остальное – усталость, мошка, голод, стёртые в кровь ладони – не важно. Попробуй выкинуть из головы, не обращать внимания. Твоя задача идти за мной и не отставать, нести рюкзак с образцами и бить шурфы. Жаловаться бессмысленно, не приму и на себе не потащу. И ещё… – Заворочался в спальнике, устраиваясь удобнее. – На второй или третий день тебе станет казаться, что основную, тяжёлую работу делаешь ты, а я просто прогуливаюсь. И чем раньше поймёшь, что это не так, и перестанешь об этом думать, тем тебе будет легче. Ты выполняешь свою работу, я – свою. Всё. Спать. Завтра у нас лёгкий радиальный маршрут, в качестве разминки.

Помогла, наверное, служба в армии. Каждый день воспринимался как очередной марш-бросок. Собраться и идти. Задыхаясь от усталости, дотянуть до вечера. Тупо пить чай, не обращая внимания на кровососущую дрянь, облепившую лицо, и знать, что на сегодня всё закончилось, осталось только доползти до спальника, вытянуться, расслабить гудящее от усталости тело и провалиться в манящее небытие.

Они почти не разговаривали: вопрос – ответ. Действительно, несколько дней он ненавидел спину, что мелькала впереди между деревьями. Потом это куда-то ушло. В том, первом, маршруте он не задавался вопросом, что и зачем они делают. Работают на износ. И только при заборе, сидя внутри наполненного грохотом вибрирующего брюха вертушки, когда Гроздев прокричал: «Следующий маршрут в районе Середницы. Через неделю. Начальство тебе сообщит», – понял, что принят во взрослую Геологию, экзамен сдал.

На преддипломную практику он снова приехал сюда. Подходило время распределения. Учился ни шатко ни валко, с тройки на четвёрку, протирать штаны в госконторе ни малейшего желания не было. Молодой, всё ещё впереди. Договорился с начальством о персональной заявке, прислали, распределился. Зиму прокантовался на камеральных работах, помогая составлять годовой отчёт. И вот, наконец, первый полевой сезон, ради которого и пришёл сюда работать…

Звук приближающегося вертолёта опознал сразу. Был нацелен на ожидание этого звука, на его вычленение из сотни едва различимых, из которых и складывалась утренняя тишина. Окатило тревогой. До этого момента развитие событий могло пойти по разным сценариям. Сейчас их только два: лететь или не лететь.

Гул перешёл в грохот. Вертушка показалась над деревьями, заходила со стороны солнца. В дверях сторожки появился Данилыч, приложил руку козырьком к глазам, прикрываясь от солнца. Возле ног завертелся Цигун, серая лайка с мёртвыми голубыми глазами. Борт шёл на посадку сразу, круг над поляной не закладывал. Чуть завис в нескольких метрах над землёй, понесло сухой лист и сломанные ветки, пришлось отвернуться. Мягко опустился, сперва аккуратно тронул землю передним шасси, потом и остальными. Показалось, на корточки присел. Распахнулась дверца, на землю спрыгнул механик, приставил дюралевую лесенку о трёх ступенях.

Всё стало предельно ясно. Ветром, поднятым лопастями, из головы выдуло сомнения. Лететь! Пусть Данилыч даст радиограмму на базу, что геолог Максим Зотов принял решение вылететь в маршрут в одиночку. Напарник, Юзик Разумовский, не явился в назначенное время на вертолётную площадку. Зотов два дня будет ждать на месте выброса, совершая радиальные маршруты, потом пойдёт основным к точке забора.

Рюкзак – на плечи, спальник, обвязанный брезентовым плащом, – под мышку, вьючник с продуктами – за брезентовые лямки и – к распахнутой дверце вертолёта.

2

Маршрут, который предстояло преодолеть за две недели, вертушка отмахала минут за сорок. Рекогносцировка с воздуха. Сверялся с аэрофотоснимком и картой, разложенными на соседнем сиденье. От тряски приходилось придерживать рукой – неудобно, раздражало. Маршрут лёгкий, вдоль реки. Понятно, первый самостоятельный.

На обратном пути где-то на середине маршрута подсели на каменистую косу по правому берегу. Спеша и задыхаясь, оттащил вьючник с продуктами вверх по крутому «кореннику». Спрятал под выворотнем, среди устремившихся в небо сосен, забросав мхом и сухими ветками. По-хорошему, надо было взгромоздить повыше, на дерево, но летуны предупредили, чтобы не задерживался, спешат. Пометил место на карте. Ладно, авось за неделю ничего не случится. Если медведь, так он и на дереве всё разворотит.

О Юзике не вспоминал. Решение принято. Один. Пошло действие.

Над местом высадки дали круг. Прилип к иллюминатору. Обрывистый берег реки с наползающей тайгой, крохотное пятно болота неправильной формы. Рыжины сверху не видно, трава высокая, кое-где кустики и деревца тоненькие проклюнулись, похоже, сухое. Из кабины согнувшись вышел второй пилот. Приложил руку ко рту, перекрикивая грохот винтов:

– На болото!

Энергично закивал, мол, понял. Раскатал подвёрнутые сапоги.

Борт нырнул вниз и завис в полутора метрах над болотом. Волнами заходила трава. Механик распахнул дверцу. Ворвались ветер и грохот, заложило уши, вышибло слезу.

– Давай!

Прыгнул. Сразу сел на задницу. Терпимо. Болото держит. Воды почти нет, хотя штаны сразу промокли, почувствовал. Махнул рукой. Механик бросил рюкзак. Поймал, положил рядом. Махнул ещё раз. Полетел спальник. Его – сверху на рюкзак, аккуратно, не дай бог сползёт и промокнет, хрен высушишь. Лопата криво воткнулась в траву рядом. Механик что-то прокричал, помахал рукой и захлопнул дверцу. Придерживая спальник, прикрываясь от ветра, смотрел, как борт, клюнув носом, качнулся вперёд и резко пошёл набирать высоту.

Навалилась тишина, до звона в ушах. Ни звука. Всё замерло. Встал на колени, осматриваясь. Сориентировался. Река должна быть в той стороне, метрах в двухстах. Тишину прорезал тонкий, едва различимый, писк комара. И словно тумблер включили. Прокричала какая-то птица, воздух наполнился комариным гулом. Передышка закончилась. Надо выбираться к реке, на ветерок, иначе зажрут насмерть, проходил уже в прошлых маршрутах.

Рюкзак – на плечи, в обнимку со спальником и лопатой, по колено в высокой траве, побрёл в сторону реки, к деревьям, что тёмно-зелёной массой подступали к краю болота. Вода хлюпала под ногами. Чёрт! Портянку так и не перемотал. Хотел же в вертолёте.

Доковылял до сухого, сбросил рюкзак, сел на него и с трудом стянул сапог. Дышалось легко. Солнце просвечивало сквозь тонкую дымку облаков, размазанным тёплым светом заливая серый ковёр беломошника. Голая ступня утопала по щиколотку, щекотно и приятно. Над головой с ветки на ветку перепахивала мелкая пичуга. Гнездо у неё здесь, что ли? Волнуется… Вглядывался в мешанину деревьев, стараясь разглядеть просвет, выводящий к реке. Не видно. Назойливо гудели комары, не давая воспользоваться минутной передышкой.

Петлял между деревьями, выискивая удобный проход, ёлки стояли плотно. Под рюкзаком по спине потекло. Раздражала невидимая паутина, садящаяся на лицо, хотелось стереть, а руки заняты. Сколько уже прошёл? Где же она? Давно должен выйти на берег. Реки не было. И никак не угадывался просвет между деревьями, указывающий на реку. Удивительная ситуация складывается в полевой геологии: время идёт, а ничего не меняется. Оказался человек внутри природы, вся обёртка слетела. Нанотехнологии, компьютеры, мобильные телефоны, рации и прочие прибамбасы отвалились на раз. В сухом остатке: человек и его воля, ноги в кирзовых сапогах, спальник, ружьё, геологический молоток, компас и карта, как и сто лет назад, ничего принципиально не изменилось. Наука, производство, разработка – это да, шагнули вперёд, а первичная геологическая съёмка всё та же. Хотя нет, вру, вертолёты, лодки надувные и с моторами жизнь первопроходцам облегчают. Вот JPS – отличное подспорье, координаты по спутникам. Достал, вынул из чехла. На матовом экране забегали цифры. Не ловит спутник. Оно и понятно, в лесу сигнал слабый, надо на поляну выйти. Да и без него можно обойтись, сунул приборчик обратно в рюкзак, карта есть, компас есть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.