Манхатанская ведьма

Я придвинул к себе овощной салат и вяло принялся жевать.

– Как тебя угораздило, а? Или тебе еще говорить тяжело? – не унимался Генри.

– Сам не знаю, что на меня нашло.

Убедившись, что от салата мне хуже не стало, я чуть повеселел. Постепенно жизнь возвращалась ко мне. Можно было надеяться на то, что завтра я вновь стану нормальным человеком.

Вечером Генри вытащил меня прогуляться перед сном, за что я был ему очень благодарен. Свежий воздух окончательно меня взбодрил. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. На западе догорали облака, освещенные его последними лучами, а небо над ними наполнялось чистой бирюзой. На городок опускалась тихая грусть. Все дневные работы были закончены, пастухи уже успели загнать в сараи овец. Мы вышли на улицу, в конце которой стоял дом Ричарда Бэтнуара.

– Может, заглянем в гости к профессору? – ехидно спросил Генри.

– Ой, ни в коем случае, – я скривился при мысли о вчерашнем.

– Ну, хватит тянуть, старина, рассказывай, – потребовал он.

И я стал подробно излагать ему суть нашей стычки, а заодно и свои предположения. К счастью, алкоголь на память не повлиял.

– Так, давай рассуждать логически, – выслушав все, произнес мой друг. – Если дело было так, как ты говоришь, получается, что ты чем-то мешаешь Бэтнуару. Где-то ты ему «перешел дорогу». Тут существует два варианта: или ты что-то такое сделал вчера, или заслужил чем-то его неприязнь еще раньше.

– Но чем?

– Не знаю… Причем в первом варианте я имею в виду не то, что ты вломился в дом или непочтительно разговаривал. Если он угрожал тебе и так разъярился, здесь кроется что-то другое… Ты случайно узнал, что кто-то ранил его. На охоте или нет – это еще неизвестно. Он вполне мог сказать тебе неправду.

– Ну, если рана огнестрельная, то вероятнее всего, что он получил ее именно во время охоты, – произнес я. – Просто так, в драке из ружья в человека не палят.

– Ты уверен, что у него огнестрельная рана?

– Нет, но мне почему-то сразу так показалось, – я почесал затылок, пытаясь понять, что именно навлекло меня на эту мысль, но понять не удалось.

– Мда, неплохо бы это выяснить, – пробормотал Генри. – Если кто-то случайно в него попал, то зачем это скрывать? Пожалуй, я могу под каким-нибудь предлогом сходить к нему и, пользуясь положением (я ведь лечу всех в Манхатане), попросить посмотреть рану.

Дня через три мы с Лори провожали Генри к Бэтнуару, как провожают лазутчика в стан врага. Я советовал ему взять с собой револьвер – от сумасшедших всего можно ожидать. Но Генри храбро отказался. Повод для визита мы нашли вполне удачный, не вызывающий подозрений: профессор как-то одолжил у нас два медицинских журнала, но, по-видимому, уже об этом забыл. Я хотел пойти вместе с Генри и подождать его там возле дома, чтобы в случае чего придти ему на помощь. Однако Генри был убежден, что справится без меня. Все же мы условились, что если он не вернется до девяти часов вечера, я соберу мужчин-соседей, и мы пойдем его спасать.

Генри ушел, а мы с Лори остались ждать. Как ни странно, но эта трусиха и паникерша не очень-то переживала за Генри. Она не верила, что столь умный и обаятельный джентльмен как профессор мог так повести себя со мной. Я специально все ей рассказал очень подробно и красочно, чтобы переманить ее на свою сторону. (До этого она питала к Бэтнуару явную симпатию). Но, похоже, мне это не удалось. Она подозревала, что напился я не после так называемого покушения на мою жизнь, а до него. Поэтому она позволяла себе во время моего повествования хмыкать и презрительно пожимать плечами. Ох уж эти женщины!

Не зная, как убить время, я достал с полки книжного шкафа роман Теодора Драйзера и сел в кресло возле камина. Прочитав несколько страниц, я подумал, что и сам не волнуюсь за Генри. Бэтнуар не станет портить с ним отношения, а тем более нападать на него. И я был прав. Генри вернулся точно к ужину, в 7 часов.

– Роберт, мальчик мой, оказывается, ты хулиган и забияка! – бросил он, появляясь в гостиной. – Да к тому же еще и пьяница!

– Ну что, Бэтнуар все отрицал?

– Напротив, он первым об этом заговорил, как только я переступил его порог. Он сказал, что зря так набросился на тебя, просил передать тебе извинения за свою несдержанность. Просто ты его очень оскорбил. Но он готов простить тебя.

– Еще чего! Это уже просто наглость! Я не собираюсь его прощать.

– Мда, я тебя понимаю. Я предвидел, что ты так скажешь, однако, правда на его стороне. Я сперва предложил ему пойти тут же к нам, чтобы вы могли обсудить все спокойно и помириться. Он отказался. Я подумал, что ты еще не готов к дружелюбной беседе с Бэтнуаром, поэтому не стал настаивать, – произнес мой друг с важным видом психоаналитика и уселся за стол. – Лори! Дайте нам поскорее что-нибудь поесть!

– Генри, он оскорбил честь женщины! Он оклеветал Мириам! Он собирается просить прощения за свои слова?

– Э-э-э, ну, вообще-то, мы об этом не говорили…

Я с возмущением посмотрел на него.

– Да уж, хороший из тебя получился парламентер, нечего сказать! Ты забыл о главном: именно из-за того, что он сказал о Мириам, я ворвался к нему в дом и собирался с ним драться.

– Но послушай, Роберт, может быть, Линда все сама сочинила. Может, это она оклеветала профессора?

– Хорошо, допустим, Линда наврала мне, – согласился я. – Но почему же Бэтнуар не опроверг ее слова? Почему он не удивился, когда я обвинил его в том, что он наговаривает на Мириам? Почему не стал этого отрицать?

– Не знаю, – ответил Генри.

Вошла Лори и поставила на стол блюдо с жаренной форелью, тарелки, хлеб. Когда она снова ушла на кухню, Генри спросил:

– Роберт, скажи мне откровенно, ты действительно влюблен в Мириам?

– Да.

– Но ведь ты видел ее лишь несколько минут! Как такое возможно?

Я снова вспомнил Мириам в лесу, на тропинке, такую хрупкую и беззащитную…

– Ох, Генри, если бы ты ее увидел, ты бы тоже не остался равнодушным, клянусь! Я не представлял раньше, что существует такая красота! Любой мужчина, взглянув на нее, потеряет голову. Доказательство тому – Дэвид, который до сих пор каждый день ищет ее в лесу и на болоте. Я не говорил тебе, он ведь чуть не ударил меня, когда я по глупости рассказал, что Мириам улыбнулась мне.

– Ну, в таком случае, я бы не хотел с ней встретиться, – усмехнулся Генри. – Опиши мне ее хотя бы приблизительно.

Я на миг задумался.

– У нее черные красивые волосы ниже плеч, большие черные глаза – кажется, что это две вселенные. Она очень изящная, женственная… В ней есть что-то итальянское… Хотя, наверное, я ошибаюсь. У нее более утонченные и благородные черты лица, чем у итальянки.

Появилась Лори и начала разливать по тарелкам суп, я замолчал. В течение ужина мы почти ни о чем не говорили. Потом Генри подсел к камину и закурил трубку, выпуская тонкую струйку дыма и наблюдая, как она поднимается к потолку.

– Послушай, Роберт, – сказал он, – мне пришла в голову интересная мысль: а что, если Бэтнуар тоже видел Мириам?

Я понял, что это вполне возможно. Если это так, то многое можно объяснить. Угрожая мне, он кричал: «Не становись мне на пути!»

– Да, Роберт. Именно этим ты ему мешаешь, – угадав мои мысли, произнес Генри. – Если учесть его любовь к женщинам, то, конечно же, он не мог устоять перед ее красотой. Так что, вы соперники.

– Мерзавец! – вырвалось у меня. – Но как он узнал, что я люблю Мириам?

– О, это же сразу по тебе видно! Прости, друг, но ты моментально бледнеешь, когда при тебе о ней говорят, и я заметил, что у тебя даже руки начинают немного дрожать. Эх, Роберт, Роберт! Лечить тебя надо, псих ты эдакий! А у Бэтнуара любовь проходит в более тяжелой форме – с эпилептическими припадками. Вот он и рычит, и на людей бросается. Нет, ну разве я не прав, что от женщин одно зло?!

– Погоди, но зачем же тогда он настроил Линду против нее?

– Не знаю, наверно, у него какие-то свои планы, – ответил Генри.

Оказывается, не зря мне не нравился Бэтнуар, и снились всякие кошмары. Похоже на то, что и Мириам он не очень нравится. Я вспомнил, с каким самодовольным видом он говорил, что она его боится, и что у него есть какое-то средство против нее. Скорее всего, это была правда. Ведь Мириам бросилась в окно, как только профессор переступил порог нашего дома (если только это была она). Я представил, как он преследует ее в лесу, может быть, угрожает ей, и очень пожалел, что не решился с ним драться. Знай я это тогда, я бы сам свернул ему шею, несмотря на его звериную морду. Или заставил бы уехать из Манхатана.

– Что это ты кулаки сжимаешь? – поинтересовался Генри. – Теперь ты решил убить Бэтнуара?

– Да, именно это я с ним и сделаю.

– Фу, какой ты ревнивец. Не понимаю, чего ты так волнуешься? Судя по тому, что он так разъярился на тебя, он не пользуется успехом у прекрасной колдуньи. Так что все, что тебе нужно, это не попадаться на глаза Бэтнуару и искать новых встреч с Мириам. Тогда у тебя, мой мальчик, будет шанс добиться взаимности. Насколько я понял, она улыбалась только тебе из вас троих. Ты можешь успокоиться.

– Я бы успокоился, если бы Бэтнуара вообще здесь не было. Мне кажется, он опасный и подозрительный тип.

С последней моей мыслью Генри согласился. Поздно вечером, когда я уже собирался ложиться спать, он заглянул в мою комнату и сказал:

– Да, совсем забыл: рана у Бэтнуара огнестрельная. Я осмотрел ее. Он получил ее примерно неделю назад. Говорит, что, когда он охотился, кто-то случайно попал в него. Кто – он не видел, тот человек убежал. Я подумал, что он врет, – уж очень неубедительно он об этом говорил. Да и не верится мне, что кто-нибудь мог убежать, ранив человека. У нас не такие люди.

Я тоже нашел это неправдоподобным.

VI глава.

Утром Генри отправился к своим пациентам. Я решил провести небольшое расследование и выяснить, кто ранил профессора, а заодно узнать о нем все, что можно. Прежде всего, нужно проверить его версию. Как серьезный человек, я решил подойти к делу серьезно. Взяв в столе лист бумаги, я стал составлять список «подозреваемых». Это оказалось нелегкой задачей. Ружье в доме было, по меньшей мере, у половины горожан. Любой из них мог пойти в лес поохотиться неделю назад. Каким же образом мне узнать, кто именно там был?

На мой взгляд, хороший охотник в состоянии отличить человека от кабана и просто так, испугавшись шороха, стрелять в кусты не станет. Поэтому я сразу решил выписать имена бывалых охотников отдельно, чтобы к ним уже больше не возвращаться. Я спустился к Лори на кухню и попросил перечислить всех хороших охотников. Она очень удивилась:

– Зачем они вам?

– Не могу пока сказать. Это секрет, – ответил я.

Горничная сразу же обиделась. Потупив взгляд, и горестно вздыхая, она стала называть мне их имена. Я искренне поблагодарил ее, стащил кусок пирога и гордо удалился. Все, темы для размышлений Лори хватит на неделю.

Генри попросил меня занести микстуру от кашля двум его подопечным, и я отправился выполнять его поручение. Через несколько домов на нашей улице жил Тед Линк с семьей. Я пару раз встречал его в трактире. Он всегда примыкал к любой шумной компании, где подолгу рассказывались охотничьи истории. И сам он вспоминал не раз о том, как однажды подстрелил двух зайцев почти одновременно. Я передал ему микстуру, поговорил о погоде и невзначай спросил:

– Я слышал, вы любите поохотиться, мистер Линк?

– Да, это правда, но мне сейчас некогда, слишком много дел по хозяйству. Я уже давно в лес не заглядывал.

Я попрощался и пошел дальше. «Так, этого вычеркиваем», – подумал я.

Следующим пациентом, страдающим кашлем, был старый дед, который с трудом передвигался по двору. Ни о какой охоте тут не было и речи. Я хотел отдать лекарство и быстренько уйти, но не тут-то было. Старик завел меня в дом и долго мучил рассказами о том, что ему приснилось, и что он сегодня ел. Это продолжалось целый час. Мне с трудом удалось вырваться. Больше никому ничего передавать не нужно было. Я слонялся по городу и пытался придумать, как бы мне узнать обо всех охотниках сразу, чтобы не заходить к каждому и не вызывать подозрения одним и тем же вопросом.

По пути домой я заглянул в «Одноглазую Мэри», надеясь встретить кого-то из любителей охоты. Но там был один единственный посетитель – наш городской староста мистер Картер. Я был знаком с ним, но мы только обменивались приветствиями на улице и ни разу не разговаривали. Он кивнул мне, и я, заказав себе пива, сел напротив него. Мы перекинулись общими фразами о погоде. Потом какое-то время он молча пил виски с содовой и вдруг спросил:

– Вам, доктор, не довелось узнать поближе беднягу Джо?

– К сожалению, нет. Я только пару раз встречал его здесь.

– Молодой еще был… Хотя, конечно, постарше вас. Очень его жаль.

– Мне тоже, – сказал я.

– Такая смерть! Этот дед – пастор из Биллингтона, который отпевал его, твердил, что он охотился на того, кто по силе почти равен дьяволу, – староста посмотрел на меня, ожидая, что я удивлюсь, но я был занят своим пивом. – Мистер Фрэдбер, говорят, что вы тоже видели волка? Действительно, он такой страшный?

Я на миг представил жуткую морду этого зверя и почувствовал, как по спине забегали мурашки.

– Да уж, я никому не пожелал бы с ним встретиться.

– Но вы же не думаете, что это была ведьма?

Я готов был пожать ему руку за этот вопрос!

– Ну что вы, разумеется, нет, – с жаром ответил я.

– Вот и я так считаю! – подхватил староста. – Я так и сказал старику Рашворту, пастору, что это чепуха! Он ведь всю ночь сидел над телом Джо, молитвы читал для того, мол, чтоб его душу освободить. Но я сразу понял, что старик немного не в себе. Он еще умолял позволить ему организовать Крестный ход здесь, у нас, говорил, что тут дела творятся нечистые. Я ответил вежливо, но дал ему понять, что мы со своими делами сами разберемся. Правильно я говорю?

Я кивнул, хотя был совсем в этом не уверен.

Мы еще немного посидели, вместе размышляя о том, как бы убить волка. Затем расплатились и вышли на улицу. Напоследок я спросил, бывает ли он на охоте. Староста махнул рукой:

– Ну, когда мне охотиться? У меня другие заботы.

Так я ничего и не смог узнать за этот день. В довершение всего, неожиданно пошел сильный дождь. Я вернулся домой совершенно мокрый и поэтому еще более раздосадованный. Лори попыталась произнести монолог на тему: «Солидный джентльмен всегда носит с собой зонт», но я только огрызнулся в ответ и быстро поднялся к себе переодеваться.

Однако, женское любопытство всегда выходит за разумные пределы и побеждает вежливость и скромность, если таковые имелись. Как только я сел за стол, собираясь пообедать и спокойно поговорить с Генри, Лори сразу же стала выспрашивать:

– Но где же вы были, мистер Фрэдбер? Мы вот тут ждем вас, ждем… Что же вы делали под дождем?

– Приставал к разным людям с дурацкими вопросами, – ответил я и принялся за бифштекс.

Но тут уже Генри потребовал объяснений. Пришлось все рассказать в присутствии горничной. Они вдвоем выслушали меня, и Лори вдруг заявила:

– Лучше бы вы меня спросили. Я и так знаю, что никто не охотился неделю назад. Все мужчины заняты по хозяйству. Сейчас и стрижка овец, и траву косить надо. У кого нет скота, те нанимаются к другим или так помогают.

– Это точно? Вы можете поручиться, что никто не был на охоте в те дни, когда Джо загрыз волк? – спросил я.

– Ну конечно! Я же каждый день всех встречаю на улицах, на базаре. У меня столько подруг! Мне ли не знать, чем занимаются их мужья, отцы и сыновья! – произнесла с гордостью Лори.

Вот тебе и раз. Значит, Бэтнуар обманул нас. Это не случайное ранение на охоте.

– Лори, а вам не приходилось слышать, что мистер Бэтнуар с кем-нибудь поссорился? Или просто, чтобы кто-то о нем плохо отзывался? – поинтересовался Генри.

– Нет, что вы, как можно! Никогда ничего плохого я о нем ни от кого не слышала…Правда, он ни с кем не поддерживает отношений, к вам в гости только и заходил. О нем почти ничего никому неизвестно.

Ее слова заставили нас с Генри призадуматься. Профессор действительно оказался подозрительной личностью. Я не представлял, как теперь мы узнаем правду, и вместе с тем я был уверен, что это очень важно, что мы обязательно должны вывести Бэтнуара «на чистую воду».

Ночью я никак не мог уснуть. В голове крутились самые невероятные идеи и планы. Несмотря на открытое окно, в моей комнате было невыносимо душно. Неподвижно стоял дуб в нашем саду, замерев каждым листочком, неподвижной была неприятная тень на стене в виде фигуры человека. Я долго ворочался с боку на бок. И постель казалась неудобной, и свет луны мешал. Потом стал донимать назойливый комар. Я самоотверженно сражался с ним, хлопая в ладоши там, где пищит, и, в конце концов, победил. Эти упражнения меня окончательно взбодрили. И тут, при ясной голове, меня осенило: «Как это мы забыли про Джо?! Ведь он мог ранить Бэтнуара до того, как встретил волка!» Удивительно, что мы оба раньше до этого не додумались. Теперь нужно каким-то образом все проверить. Генри говорил, что Джо стрелял в волка. Скорей всего, Джо в тот день стрелял не один раз… Плохо, что меня не было, когда обнаружили тело Джо, и я не знаю подробностей.

Меня тянуло сейчас же пойти разбудить Генри и обо всем хорошенько расспросить. Я даже подошел к его двери и постучал, надеясь, что и он не спит. Однако, у него было тихо. Совесть подсказывала мне, что будить человека посреди ночи – самое натуральное свинство. Толку от него в таком состоянии все равно не будет. Пришлось дожидаться утра (благо, мне удалось немного подремать).

Когда Генри в семь часов спустился выпить чашечку кофе, я уже ждал его в гостиной. Он спешил к больному, поэтому быстро рассказал то, что мне было нужно, и ушел. Осматривая в лесу тело Джо, Генри обнаружил на его груди возле правого плеча большой свежий синяк, какой бывает при отдаче, если стрелять «навскидку», не успев приложить ружье к плечу. Вероятно, он заметил волка в последнюю секунду, когда тот уже собирался напасть. О том, что Джо удалось подбить зверя, говорили пятна крови на траве в десяти шагах от его тела. При таких ранах Джо не мог бы преодолеть это расстояние. То есть это была не его кровь. В его двустволке остался один патрон, а в поясе для патронов не хватало только двух штук. Значит, Джо стрелял всего один раз. Но в волка ли? Почему-то все решили, что на траве осталась кровь зверя. А если предположить, что Джо ранил на этом месте Бэтнуара? Я понимал, что проверить эту версию, конечно, никак нельзя. Да и представлял я это с трудом. Получалось, убежал не Джо, испугавшись, что попал в человека, а раненый Бэтнуар. А Джо почему-то остался и ждал, когда на него набросится волк.

– Вы все охотников считаете, доктор Фрэдбер? – спросила Лори.

Она пришла вытереть пыль, я ей мешал, и она бесцеремонно заставила меня встать из-за стола, помахав пыльной тряпкой перед моим лицом.

– Между прочим, я был занят обдумыванием одного важного дела, – недовольно сказал я.

– Какого? – воскликнула она, сразу бросив уборку.

– Ах, Лори, ну какая же вы любопытная!

Лори шмыгнула носом и снова принялась возить тряпкой по столу.

– А вот если бы вы были хоть немного любопытным, вы бы смогли гораздо больше узнать. Вы считаете, что я сплетница и много болтаю, да? И что сую нос, куда не надо?

Я смутился, потому что именно так о ней и думал.

– Зато я знаю про все ваши «важные дела» в два раза больше вашего, – продолжила горничная.

Мне стало смешно.

– Смейтесь, смейтесь. Вы ведь почти ни с кем не общаетесь. Да вам тут никто и не станет душу открывать. Вы приезжий, кроме того, вы слишком умный, ученый. С такими учеными, как вы и доктор Крон, толком и поговорить нельзя.

Тут я понял, что Лори права. У Генри в Манхатане совсем не было друзей. И к нему, и ко мне все относились с уважением, но не более. Тем временем она продолжала:

– Я догадалась, что вы думали о волке. И я могу рассказать вам кое-что такое, что вам неизвестно. Но вряд ли вы поверите мне.

Я выразил готовность слушать ее и всему верить. Тогда она согласилась осчастливить меня ценнейшими сведениями об этом коварном звере. И осчастливила. Оказалось, что за все время волк ни разу не напал на овечье стадо и не пытался утащить из хлева никакой скотины, как будто мясо его вообще не интересует. Зато люди заметили, что во всем городе исчезли мыши, в реке не стало лягушек. За все лето никто не видел змей и летучих мышей. Я снова не мог удержаться от смеха:

– Так вы хотите сказать, что это волк их поел?

Лори фыркнула:

– Я этого не говорила. Вот вы – ученый человек, сами и решайте, что к чему. Только очень уж это все странно… Да, чуть не забыла главное! Волк хотел напасть на слепого мальчика, когда он зашел в лес, а Мириам его спасла. Не верите?

Именно в это я поверил сразу. Лори рассказала, что мальчика зовут Денни Саленс, и обещала отвести меня к нему, чтобы я сам услышал о происшествии «из первых уст». Мне захотелось поговорить с ним немедленно, поэтому мы тут же отправились к нему домой. По дороге я выяснил, что Денни слепой от рождения, что ему семь лет и что его рассказу мало кто верит.

Мы подошли к старому, вросшему по самые окна в землю дому. Части забора не было. Видимо, над ней трудились в глубине двора мистер Саленс и его старший сын – оттуда раздавался стук топора. Отец семейства узнал меня и пригласил в дом, хотя и был удивлен, узнав о причине моего визита.

Денни сидел за столом и ел яблоко, отрешенно глядя невидящими глазами в окно. Он показался мне очень серьезным, взрослым и вместе с тем очень грустным мальчиком. Я назвал себя и попросил его рассказать мне о том, что с ним случилось, стараясь говорить как можно ласковее. Наверно, он часто слышал эту просьбу, так как сразу, не колеблясь, стал рассказывать не по-детски подробно и последовательно.

Две недели назад он возвращался с матерью с базара, и по дороге мать решила зайти к своей подруге. Денни какое-то время ждал ее на улице, потом ему надоело, и он решил, что сможет сам дойти домой, это было недалеко. Но перепутал направление и пошел в противоположную сторону, к заброшенному саду. Когда он понял свою ошибку, то повернул, как он думал, обратно, но на самом деле он свернул на одну из тропинок, что ведут вокруг сада в лес. Потом он услышал сзади какой-то шорох, похожий на мягкие приглушенные шаги. Он сказал: «Я заблудился. Пожалуйста, помогите мне выйти». Но никто ему не ответил. И тут прямо за спиной раздалось страшное рычание. Денни очень испугался. Но вдруг его подхватила на руки женщина и крикнула волку: «Не смей его трогать!» Мальчик от страха заплакал, поэтому не понял, что произошло дальше, но каким-то образом женщина прогнала волка. Затем она успокоила Денни, дала несколько орехов, сладкие вкусные ягоды и вынесла из леса прямо на его улицу. Она сказала, что не может дальше его проводить, потому что никто не должен ее видеть. Но пообещала стоять за деревом и смотреть на него, пока он не дойдет домой, а если к нему будет подкрадываться волк, то она его сразу прогонит. И Денни благополучно добрался домой.

Я спросил его:

– А откуда ты знаешь, что это была Мириам?

– Так мне мама сказала.

– Да, господин доктор, я очень благодарна Мириам. Если бы не она, моего мальчика уже не было бы в живых, – твердо произнесла миссис Саленс и с вызовом посмотрела на меня.

Я наградил Денни конфетами, простился с его отцом и братом и направился домой. Миссис Саленс проводила меня до конца улицы.

– Вы в самом деле пришли только за тем, чтобы услышать историю Денни, доктор Фрэдбер? – спросила она.

– Да.

– Но зачем вам это?

Я увидел, что миссис Саленс руководит не только любопытство, но нечто большее. Она показалась мне умной женщиной, и я ответил правду:

– В отличие от многих, я считаю, что Мириам не виновна в гибели Джо и что она никакого отношения к волку не имеет. Рассказ вашего сына это подтвердил. Нужно всем в Манхатане, кто умеет обращаться с ружьем, объединиться, чтобы убить волка и избавить город от таких кошмаров.

Миссис Саленс кивнула головой.

– Все правильно, доктор Фрэдбер, только убить его не так-то просто. Вы знаете, что на него уже пытались ставить капканы, и что ничего не получилось?

Я признался, что ничего еще не слышал об этом. Миссис Саленс боязливо оглянулась по сторонам и, понизив голос, сказала:

– Питер Холл с несколькими охотниками ставили три десятка капканов, и он ни в один не попался. Тогда они купили еще три десятка и через пару дней обнаружили один из них искареженным так, словно сталь расплавилась от сильного жара. Никто не мог понять, что произошло. Холл заметил клочок волчьей шерсти, приставшей к капкану. Обычный зверь никак не мог такое сделать. Этого волка ни пуля, ни патроны не возьмут. Все охотничьи собаки его до смерти боятся.