Нелегальный экзорцист

– Ота-сан, – привлёк я внимание осматривающего обширный подвал нихонца. В общении решил придерживаться уже выбранной линии. Мне не трудно, а нихонцу привычнее. – Думаю, вы сами определитесь, что нужно для проведения здесь тренировок. Но сейчас прошу меня простить, я спешу по делам, которые касаются возможности сделать вас ушкуйником. Мой компаньон обеспечит покупку и доставку всего необходимого. Я также хотел просить вас обучать и его. Конечно, за дополнительную плату.

Нихонец нахмурился. Похоже, он как-то по-другому представлял наши отношения. Чуть поколебавшись, Акира всё же высказал свои претензии:

– Чекан-сан, вы ведь понимаете, что ученик должен во всём подчиняться учителю?

Чего-то подобного я ожидал, поэтому ещё вчера определился с ответом:

– Точно так же, как ушкуйник обязан выполнять приказы своего капитана. Думаю, мы сможем найти золотую середину в наших отношениях. Мне действительно нужно бежать.

Изобразив лёгкий поклон, я поспешно покинул подвал и сразу направился к Диме, который всё ещё стоял на лестнице вместе с матерью.

– Так, Дима, спускайся в подвал. Сразу представься и поклонись, как сделал я. Вполне возможно, что он возьмётся обучать и тебя, так что будь почтительным. Учителя называть только Ота-сан и никак иначе. Повтори.

– Ота-сан, – как попугайчик, выпалил Дима и скопировал нихонский поклон с прямой спиной.

В глазах моего друга блеснул восторг, смешанный с опасением, а вот его мама испытывала лишь беспокойство, которое усилилось после моих слов:

– Агнесса Георгиевна, хочу испросить у вас возможности поселить учителя в подвале.

Она тут же перестала переживать по поводу обучения сына непонятно чему и забеспокоилась уже о другом.

– Ну, не знаю… – со вздохом сказала она. – Этот инородец какой-то дикий и непонятный. Ещё и рычит страшно.

Пришлось давить на больную мозоль:

– Если бы этот инородец жил в доме раньше, никакая сволочь не посмела бы здесь хулиганить. Я не смогу защищать вас постоянно, поэтому хочу, чтобы в моё отсутствие это делал умелый человек. Заодно он научит Диму защищать и себя, и свою семью.

Перспектива снова остаться вдвоём с сыном против жестокого мира сильно пугала женщину. Впрочем, как и диковатый вид нового защитника, так что я поспешил добавить:

– Я доверяю ему. Это человек чести. Прошу вас довериться мне.

– Хорошо, Стёпушка, делай, как посчитаешь правильным.

Я облегчённо вздохнул и тут же едва ли не пинком отправил Диму в подвал, сказав, чтобы он не жалел денег на всё, что закажет мастер. Заодно будет ещё один экзамен им обоим. Время поджимало, но встрепенувшаяся тётя Агнес силком затащила меня в столовую и заставила позавтракать.

В общем, в кабинет Насти я ввалился секунда в секунду к назначенному сроку. Правда, в приличном обществе это считается опозданием, что тут же было отмечено хмурым взглядом адвокатессы. Пришлось честно рассказывать о причине задержки. Ох, лучше бы соврал.

Настя вдруг решила, что мы уже никуда не спешим, и начала терзать меня расспросами о личности нихонца и его умениях. Вытаскивать информацию из людей она умела хорошо и делала это с напористостью дознавателя городового приказа.

– Я тоже хочу обучаться этому изящному искусству, – тут же заявила девушка, едва дослушав меня до конца.

Это заявление, естественно, вогнало меня в ступор.

– Как? Зачем? Это же невозможно, – выдавил я из себя, при этом ощущая странную раздвоенность.

С одной стороны, весь мой, пусть и небогатый, опыт жизни в родном городе кричал, что барышне заниматься подобным совершенно непозволительно, а с другой – не чувствовал внутреннего отторжения. Действительно, почему бы ей не научиться защищать себя? Иногда даже наличие рядом мужчины не гарантирует даме полной безопасности. Как тогда у ресторана. Пока нас с Димой пинали бандиты, Настя и Элен могли сильно пострадать.

Всё ещё пребывая в расстроенных чувствах, я попросил Настю дать мне время, чтобы подумать, и чуть ли не силком выпихнул её из кабинета, потому что мы оба опаздывали в городскую управу. Туда нас за дополнительную плату с ветерком домчал лихой извозчик. Затем была торопливая почти пробежка по коридорам ратуши. Я с каким-то затаённым злорадством наблюдал за тем, как теперь уже Настя извиняется перед пожилым подьячим. Правда, уже через минуту мне стало не до злорадства, потому что подьячий сообщил нам не самые приятные новости.

– Увы, Степан Романович, я не могу выдать вам лицензию капитана ушкуя, – явно пересиливая себя, повинился пожилой, умудрённый нелёгким опытом чиновник.

– То есть как? Пётр Антипович! – тут же взвилась Настя. – Я же предоставила вам все необходимые документы. По закону у вас нет никаких причин отказывать моему клиенту.

– Не всё так просто, – устало и как-то обречённо ответил подьячий. – Без согласия старейшин ушкуйников я такое разрешение дать не могу. Степану Романовичу всего семнадцать лет. Ему никто не позволит стать капитаном.

– Но по закону он, как прошедший процедуру эмансипации, является полноправным гражданином княжества и имеет все положенные ему права, – не унималась расстроенная Настя.

– Анастасия Николаевна, – теперь уже угрюмо уставился подьячий на мою защитницу, – повторяю, по закону он в своём праве, но есть ещё и неписаные правила, которые будут пожёстче писаных.

– Тогда почему вы заставили меня собирать документы, а моего клиента покупать корабль?

– Надеялся, что у вас ничего не получится, – раздражённо бросил подьячий и повернулся ко мне, словно не желая больше спорить с назойливой барышней. – Степан Романович, вы должны понимать, что дело сложнее, чем кажется на первый взгляд. Моему начальству плевать на старые устои. Его интересуют лишь выплаты, исправно поступающие в казну, но, если я выдам вам лицензию без согласия старейшин, неприятности будут и у вас, и у меня. Отступитесь, походите на чужом ушкуе с пяток лет, заработайте у старейшин репутацию, и тогда всё у вас сладится. Зачем спешить, у вас вся жизнь впереди.

Слова подьячего заставили меня угрюмо вздохнуть. Да я бы и не спешил, но вариант с работой у того же дядьки Захара не пройдёт. Он ясно дал понять, что на ушкуй меня не возьмёт, а другой корабль в Крачай не пойдёт. Конечно, можно ходить туда и без лицензии, но, во-первых, если поймают с товаром, то впаяют немалую виру, а во-вторых, лишь будучи капитаном, я смогу сделать Акиру ушкуйником.

В принципе, решительно настроенная и уже закипевшая, как чайник, Настя в любом случае выбьет из старика лицензию для меня и статус ушкуйника для нихонца, но Пётр Антипович прав, проблем тогда не оберёшься. Хотя что мешает попробовать? Как говорится, за спрос не бьют. Или в этом случае всё же бьют?

– Пётр Антипович, а как вообще получают разрешение старейшин?

Чиновник устало вздохнул, но всё же ответил:

– Обычно на смотрины соискателя приводит его старый капитан. А если на звание капитана претендует вольный ушкуйник, он либо сам договаривается, либо через меня.

– Я хотел бы попробовать.

– Степан Романович, – подьячий посмотрел на меня с какой-то брезгливой жалостью. – Так вы сделаете всё только хуже. Потом переменить мнение о себе как о наглеце и выскочке будет очень тяжело.

– И всё же, – продолжил я упрямо настаивать на своём.

– Воля ваша. Я не вправе отказать вам в такой просьбе. Оставьте номер, по которому смогу с вами связаться, и ждите моего звонка.

Настя попыталась что-то возмущённо заявить, но я жестом попросил её не торопиться и сам сказал то, что рвалось из девушки:

– Как бы ни прошли эти смотрины, я от своего не отступлюсь. Поэтому документы мы вам всё же оставим.

– Это может затянуться на месяцы, – с нехорошим блеском в глазах заявил пожилой чиновник, но во мне упрямой злости было куда больше, чем в его немощном теле.

– Значит, вам придётся объяснять начальству, почему эти месяцы княжья казна будет получать чуточку меньше, чем могла бы.

– Вы поступаете очень неосмотрительно, – вскинув голову, холодно заявил подьячий.

– Любой, кого загоняют в угол, начинает делать глупости, о которых, возможно, потом пожалеет, – с таким же ледяным спокойствием ответил я. – Всего вам доброго. Жду вашего звонка.

После этого мы с Настей практически синхронно поднялись со стульев и вышли из кабинета. Моя защитница изображала царицу Ледяницу из сказки, которую мне когда-то рассказывала наша повариха. И только когда оказались в коридоре, наши маски разом треснули. Я шумно выдохнул, чувствуя, как по всему телу пробегает дрожь мандража, а Настя тихо пискнула, ткнула меня кулаком под рёбра и зашипела:

– Ну ты даёшь! «Глупости, о которых, возможно, пожалею», – передразнила она меня, как и я, сделав ударение на слове «возможно». И было непонятно, то ли упрекает, то ли восхищается.

По уже сложившейся традиции мы пошли заедать стресс в кафе. Близилось лето, так что погода была более чем тёплая, и мороженое пошло на ура. В кафе мы не стали обсуждать проблемы с лицензией, потому что всё возможное уже сделали и пока никак не могли повлиять на процесс. Настя снова вернулась к теме странно-изящного боевого искусства нихонцев и своему требованию приобщиться к культуре инородцев. Я сильно сомневался, что Акира согласится обучать женщину, поэтому вынужден был отбояриться тем, что стану учить её сам, как только освоюсь с новым для себя умением. Мелькнула мысль, что было бы неплохо подсунуть ей в качестве учителя Диму. Телесный контакт даже в качестве тренировки боевых ухваток, возможно, сблизит эту парочку. То ли из-за недавнего стресса, то ли из-за вкусного мороженого, приведшего меня в благодушное состояние, тиски воли, которыми я пытался сдерживать постоянно рушившиеся из меня глупые порывы, вдруг ослабли, и я ляпнул, тут же пожалев об этом:

– А как ты относишься к Диме?

– Так же, как и к тебе. Как к другу и компаньону, – с показной небрежностью ответила Настя, но я видел, что она напряглась.

И опять Степана понесло – я не сумел остановиться:

– Ты же видишь, что он влюблён в тебя?

Девушка ничего не ответила, просто уткнулась взглядом в своё мороженое, но через минуту прямо посмотрела на меня:

– Моё сердце сейчас занято.

По крайней мере, она не сказала, что не воспринимает Диму как мужчину, а видит в нём лишь кого-то вроде брата. Так что не всё потеряно. Тут бы остановиться, но пересилило любопытство и лёгкая обида за друга:

– И кто это у нас такой распрекрасный?

– А тебе не кажется, что это не твоё дело?

– Кажется. – Я спокойно встретил её колючий взгляд. – Так что можешь не отвечать.

– Вот и не буду, – с вызовом заявила Настя.

Особой обиды в её голосе я не заметил, поэтому просто улыбнулся, сделав выразительно-умильные глаза. Элен говорила, что это на неё этот приём действует убойно, но у Насти такой взгляд вызвал лишь смех, что тоже неплохо.

– Хватит строить мне глазки! – с показным возмущением заявила девушка, затем снова скорчила раздражённую гримасу, но было видно, что её недовольство направлено не на меня, а на кого-то другого.

Так оно и оказалось. Девушка покопалась в своей сумочке и достала конвертик. Положив его на стол передо мной, недовольно заявила:

– Вот, тётушка попросила передать тебе.

Слово «тётушка» она произносила так, словно имела в виду какую-то старую грымзу, а не свою молодую родственницу. Быть поверенным в переписке любовников ей явно не нравилось, но ничего поделать Настя не могла. И без того затянула с передачей послания до последнего.

Вскрыв письмо, я с удивлением увидел там скупое послание с требованием снять на эту ночь номер в «Гранд-отеле». Причём не позднее семи часов пополудни. Было видно, что Насте очень хочется узнать содержимое конверта. Наверняка она прошла через тяжкие муки, не давая себе разрешения вскрыть чужое письмо. Увы и ах, делиться такими вещами я не собирался. Она ведь не сказала мне, в кого именно влюбилась.

Чуть помолчав, Настя снова попыталась надавить на меня в плане обучения у нихонца, заявив, что хочет прямо сейчас поехать к нам и лично договориться с потенциальным учителем. Пришлось её осаживать, заявляя, что, во-первых, наставнику нужно обжиться на новом месте, а во-вторых, сейчас я еду совсем в другую сторону. Да и вообще не факт, что до вечера окажусь дома. О том, что, скорее всего, попаду туда только утром, говорить не стал. В принципе, я был совершенно искренен, потому что сразу после посещения городской управы действительно планировал заехать в доки. Хотел проведать свой личный ушкуй. Да, с капитанством получалось не очень хорошо, но всё равно от одной мысли, что я теперь являюсь владельцем собственного ушкуя, меня раздувало от гордости и радостного предвкушения.

Лакомиться мороженым мы закончили в полном молчании, потому что Настя думала о чём-то своём, а я, можно сказать, был уже не здесь, а в доках. Мы скомканно попрощались, договорившись встретиться в библиотеке завтра в обед. Затем я поймал извозчика и направился в сторону речного порта.

Конечно же, покупка собственного корабля принесла мне хлопот. За доставшееся, так сказать, в наследство от шамана добро и хороший такой задаток от Виринеи выручить получилось немало. Но это и близко не хватило бы даже на что-то типа «Селезня» дядьки Захара. Подобный корабль и не нужен. Тяжёлая работа с якорной катапультой явно добавила мне сообразительности, и удалось придумать выход. В принципе, нигде не сказано, что ушкуй должен быть большой. В законе оговаривалось лишь разделение по плате за лицензию на малый, средний и большой ушкуи. Если уж приспичило, то ходи себе в походы хоть на лодке, но платить придётся наравне с дядькой Захаром, который способен загрузить в «Селезня» до полутора тысяч пудов всякого добра.

Благодаря заёмному опыту появилась идея насчёт водомётного двигателя. Если поставить его на большую лодку, то до Крачая можно будет добраться меньше чем за световой день. Насчёт лодки и её конструкции, это уже была задумка Гордея. Меня хватило только на идею водомётного двигателя как способа проходить по малым рекам. Немой механик так загорелся возможностью сотворить что-то необычное, что едва не рассорился с дядькой Захаром, испрашивая у него разрешения работать на два корабля сразу. Любви капитана ко мне это не прибавило, но тут уж ничего не попишешь.

В частных доках меня уже знали, так что появляться там я не опасался. Конечно, народ ворчал, но ссориться с тем, кто обеспечивает их работой, дураков не было. Извозчик, немного поворчав, подвёз меня прямо к стапелям, где покоилась моя лодка, которую я постоянно норовил обозвать катером. Мой ушкуй сможет вместить в себя не больше ста пудов, но мне и этого хватит. Я не собираюсь возить ни зерно, ни даже орехи с мёдом. Мой товар будет намного легче и куда ценнее того, чем промышляет дядька Захар. В общем много нелюбви накопилось ко мне у этого в общем-то совсем неплохого человека.

То, что раньше выглядело неказистой черепахой, теперь смотрелось как пустая скорлупа огромного ореха, но моё воображение уже дорисовывало картинку будущего ушкуя, придуманного Гордеем Ивановичем. По большому счёту, именно благодаря ему удалось так быстро начать воплощать нашу фантазию. Когда на обратном пути из Крачая я как мог с помощью знаков описал ему идею корабля, способного быстро пройти по мелким рекам, корабельный механик вдруг так возбудился, что даже напугал меня своим энтузиазмом. То пытаясь объясниться жестами, то хватаясь за мелок и табличку для надписей, он развил мою куцую идею до уровня серьёзного проекта. И вот сейчас он воплощался буквально на моих глазах. Мастера уже закончили наваривать два фальшкиля на плоское дно, делая железную мини-баржу похожей на санки. Раньше это корыто использовали для чистки затонов от водорослей. Корпус был нестарым и стоил неприлично больших денег, но я всё же решил довериться Гордею.

И правильно сделал. Всего после двух дней работ то, что пока и близко не походило на ушкуй, уже начинало мне нравиться. Двенадцать аршин, сиречь почти девять метров длиной. И три с половиной аршина шириной. Сам корпус своим объёмом внушал уважение, но внутрь ещё нужно впихнуть столько всякой всячины, что места для товара останется не так уж много. Сейчас из приподнятого на стапелях корпуса доносились резкие, сопровождаемые яркими вспышками звуки работы искрового скрепителя, который не так давно изобрели в Новгороде. А ещё слышался отборный мат. Учитывая, что работами распоряжается глухонемой механик, это как минимум настораживало.

Я быстро взбежал по лестнице на верхнюю площадку стапелей и увидел, как Гордей Иваныч пытается что-то писать на дощечке, но его оппонент, даже не думая смотреть на надписи, громогласно матерится.

– Что за шум, а драки нет?! – повысив голос, чтобы перекричать искровой аппарат и ругань мастера, спросил я.

Всё тут же стихло, а Гордей с надеждой посмотрел на меня, явно едва сдерживаясь, чтобы не двинуть табличкой по голове громогласного собеседника. Крикун угрюмо набычился, не особо желая заводить разговоры с этим бесноватым малолеткой. Его мнение о себе я услышал ещё при нашем знакомстве.

– Что опять не так, Викентий Олегович?

– Всё не так, – рыкнул в ответ скандальный мастер. – Он требует нелепицу. Так переборки никто не делает.

– Да вы же даже не смотрите, что он там пишет.

– А зачем мне смотреть? – не унимался корабельщик. – Глупость же несусветная!

Я уже устал спорить с этим упрямцем, но отказаться от его услуг не мог. Сейчас за такие деньги мастера его уровня не найти. Поэтому постарался убедить:

– Викентий Олегович, я понимаю, что вы опытный корабел, но и Гордей Иванович тоже не цветочки выращивает. Он, в отличие от вас, в походы ходит и знает, что поможет ушкую в деле.

– Не называй при мне вот это ушкуем, – не найдя другого аргумента, выпалил мастер, чем задел меня за живое.

Да и плевать на деньги! Пойду в банк и возьму ссуду. Или стребую с аптекаря задаток за тот редкий товар, который он у меня выпрашивал. Лучше буду умасливать Виринею подарками и увещеваниями, чтобы поделилась диковинками, чем терпеть вот это.

– Значит, мы с вами не сработаемся. Посчитайте, сколько я должен за уже проделанную работу, и давайте расстанемся хоть относительно мирно.

Похоже, я всё-таки не учёл кое-какие нюансы, потому что мастер тут же растерял свой боевой задор. В Пинске для корабелов сейчас не самые лучшие времена. Всё больше на себя одеяло тянут мастера Киевского княжества, а нашим приходится ограничиваться ремонтом. Но я и не думал, что всё настолько плохо. Мастер печально вздохнул и с трудом выдавил из себя:

– Вы это, Степан Романович, не серчайте. Погорячился я. Но так никто не делает! – снова завёлся он и тут же сник.

– А мы сделаем, – почти уговаривал я капризного судостроителя. – Не получится – скажете, что пытались вразумить дураков, но те оказались слишком упрямыми. А выйдет красота – сможете гордиться вместе с нами.

Я покосился на Гордея, который уже не злился, а смотрел на своего оппонента с сочувствием. Вот кому за благостью и состраданием далеко ходить не надо. А вот мне всё труднее любить этот мир и населявших его божьих тварей.

На этом спор благополучно завершился, и все вновь занялись делом. Гордей Иванович убедился, что мастер не напортачит, и потащил меня в ангар возиться с двумя газолиновыми двигателями. А возни с ними было много, потому что на новые моторы денег у меня нет, а эти ещё до ума доводить нужно. К тому же мне следовало научиться ремонтировать их самому, без помощи механика, потому что переходить на мой ушкуй он отказался напрочь. Впрочем, грех жаловаться, изучать сложную машинерию мне было страсть как интересно. Кроме двигателей, в ангаре нашёлся ещё один объект, которого здесь быть не должно.

– Андрюха, почему ты не в библиотеке? – удивлённо спросил я перемазанного в старом масле парня.

– Ну так это, Гордей Иванович велел… – попытался оправдаться Заяц, но стушевался под моим пристальным взглядом.

Вроде паренёк сообразительный и шустрый, но иногда немного тупит. Вот как можно забыть, что это я учил его основам языка жестов. Обычно в доках он в моё отсутствие помогал механику общаться с мастерами и привык к неким вольностям перевода.

Спрашивать, почему он не помог в споре двух упрямцев, смысла не было. Если и пытался, то наверняка получил по шее и вынужден был спрятаться здесь. Я посмотрел на насупившегося парня и улыбнулся. Когда вернулся из Крачая, даже без просьбы отца Никодима решил взять парня на работу и ничуть об этом не жалел. Так-то его основной задачей была доставка травяных сборов заказчикам. Пока никто не жаловался, и деньги он сдавал копейка в копейку. Проблема в другом – Заяц вбил себе в голову, что нашёл быстрый способ сменить свой низкий статус босяка на почётное звание ушкуйника. Или как минимум новика. Когда я в первый раз попросил его остаться с Гордеем Ивановичем для улучшения коммуникации с рабочими, малец быстро смекнул, что механик не собирается ходить со мной на малом ушкуе, а значит, это место может занять он. Поэтому остервенело изучал двигатели и всё, что с ними связано.

Теперь бы ещё как-то объяснить парню, что если он и отправится со мной поход, то года через два, не раньше. Ему в следующем месяце исполнится тринадцать, но из-за постоянного недоедания пацан вообще казался десятилетним. И куда такого в поход тащить? Так-то силы духа у него хватит на взрослого человека, и бесноватость ему не грозит. Это прямая дорога в ушкуйники. Многие берут в новики и четырнадцатилетних, но я не хочу. Если вдруг что-то случится со взрослым мужиком, который осознанно выбрал себе такую долю, мне, как капитану, придётся нести чёрную весть в семью. А вот как я смогу смотреть в глаза матери такого мальца? Нет, этого точно не будет.

– Так, Андрюха, переодевайся – и быстро в библиотеку. Там Ефросинья наверняка уже ждёт тебя с заказами и подзатыльниками. Не надо бесить её ещё больше.

О том, что, кроме нашей рыжей помощницы, его дожидается внеочередной обед, я говорить не стал. Тётя Агнес с какой-то маниакальной настойчивостью пыталась откормить заморыша, и я её понимал. Кстати, единственное, что ворует Заяц, так это еду со стола для своих родных, но только из выделенной ему порции. И это несмотря на то, что постоянно относит домой гостинцы от хозяйки. Все об этом знали и делали вид, что не замечали.

Парень обиженно шмыгнул носом, но не стал перечить и убежал переодеваться. Новый костюмчик, в котором он разносил заказчикам травяные сборы, а порой и книги, Заяц берёг как зеницу ока. Однажды по пути из Речного в библиотеку его подловила местная шпана, поколотила и разодрала одежду. Это был первый раз, когда я видел, чтобы босяк, которого частенько загоняли в угол и били ногами, а он лишь скрипел зубами, вдруг разрыдался, словно девчонка. Впрочем, когда тебя гладит по голове тётя Агнес в попытке утешить, слезу уронит и памятник. По себе знаю.

Гордей Иванович осуждающе покачал головой и знаками показал, что из парня получится хороший механик и на ушкуе он точно пригодится. В ответ я и знаками, и голосом возразил:

– Не возьму я такого мальца в поход. Его же сдует в реку встречным ветром.

На это Гордей, ставший новиком в тринадцать лет, лишь развёл руками. И правильно, нечего спорить. Представляю, как этот пусть невысокий, но широкоплечий и грузный крепыш выглядел в возрасте Зайца. Такой сам кого угодно за борт выбросит. В общем, я стоял на своём, а это значит, что справляться придётся самому и нужно как можно лучше изучить устройство двигателя, который раньше стоял на грузовой машине.

Задумка Гордея основывалась на его опыте комплектации старых пожарных машин новыми турбинными помпами. Мои мучения с якорной катапультой легли на такие же политые потом и сдобренные матами попытки Гордея скрестить ежа с ужом. А если нет возможности ругнуться вслух, чтобы услышали все, кто задолбал советами и указаниями, наверняка работается во стократ тяжелее. Два года назад Гордей справился с трудной задачей и сейчас тоже был уверен в успехе. Двигатели начнут устанавливать уже завтра, а помпы придут через два дня из Бреста. В Турове сделать новые пожарные машины получилось, в Пинске тоже, а вот в Бресте попробовали и решили, что смогут бороться с огнём и по старинке. Так что присланные князем помпы осели на складе. Гордей об этом знал и посоветовал, с кем из работающих у нас брестских купцов следует поговорить. В итоге помпы уже завтра спишут в утиль, а через недельку я получу свой скоростной ушкуй повышенной проходимости. Эдакий проходимец.

Сегодня мы закончили промывку уже разобранного первого мотора и начали его собирать обратно. Судя по хитрым взглядам Гордея, проделать это придётся не один раз, но я не стал ворчать. Лучше помучаюсь здесь, чем встану где-то посреди Бобрика, не зная, как всё исправить.

Наши руки были постоянно заняты, но даже в вынужденном молчании работать с Гордеем было приятно и увлекательно. Я просто смотрел, как ловко он управляется с деталями, и повторял. Время бежало незаметно, и спохватился я только в половине седьмого. Похоже, со стороны выглядел очень встревоженно, потому что Гордей понимающе улыбнулся. Условия в ангаре были так себе, и нормально отмыться не получилось. Оставалось надеяться, что портье в дорогой гостинице не погонит такого замарашку взашей и я успею принять ванну до прихода Элен.