Принцесса Бугудонии. Во имя короля!

– Но почему? Кому какое до меня дело, если я здесь никогда не была и никого не знаю?

– Ты была здесь, Стамина. Это твоя родина. И у тебя много врагов…

Очень хорошо, подумалось мне. Не успела толком обжиться в неизвестном месте, как уже обнаружились какие-то враги, которые непременно хотят убить меня…

– Дедушка…

– Зови меня Пахом Евграфович.

– Дедушка Пахом, зачем. Меня. Хотят. Убить?

Дед откровенно смутился:

– Об этом тебе расскажет твой отец, я не уполномочен.

– А почему не мать?

– Все вопросы к отцу, к великому Бурденвилю.

Осознав, что от деда ничего больше не добиться, мы молча прошли остаток пути, пока не дошли до высоченных массивных ворот, искуссно расписанных резьбой по дереву.

Еще даже не дойдя до ворот, они сами собой распахнулись. Как в привычном супермаркете. И вдоль всей улицы от ворот – видимо, самой главной – уже стояли какие-то люди с цветами, с детьми, с яркими платками и корзинами с едой. Откуда-то доносилась торжественная музыка и, судя по вспыхнувшей реакции в толпе при моем появлении, встречали именно меня. Я оказалась в таком сильнейшем смятении, что невольно остановилась, но дед Пахом услужливо подтолкнул меня сзади. Неужели это все мне? Неужели ради меня… вот же, черти, я по ходу все-таки умерла… или в коме… какой-то странный и на редкость убедительный сон… Но, с другой стороны, как бы то ни было – хорошо, что так. Гораздо хуже было бы, если меня встречали здесь как преступницу и вели на эшафот, не побрезговав хорошенько попытать в застенках какой-нибудь инквизиции. Я, конечно, не философ, но вроде как незаслуженное добро все же приятнее принимать, чем незаслуженное зло.

Люди так радовались и так ликовали при виде меня, что я окончательно утратила понимание происходящего. Просто шла и сдержанно махала в ответ рукой, как в свое время на стене мавзолея генсеки приветствовали трудящихся.

Пока мы шли, я пытливо рассматривала город – чистые аккуратные домики, как в лучших традициях старинных европейских городов. Много зелени, мостики – через город текла река. Люди одеты просто, но довольно элегантно. И видно было, что они радуются совершенно искренне – вот что меня поразило больше всего. Чего вы радуетесь, дурашки? Я вас не знаю и ничего хорошего сделать вам не успела… И тут же насторожилась. Может, меня ведут на закланье какому-то местному божеству, я просто жертва, приведенная для спасения незнакомых мне людей? Поэтому столько счастья на лицах… Непохоже, но ухо нужно держать востро. Как будто моя собранность реально поможет на алтаре. Ты, конечно, Наташа стратег.

И так постепенно дошли мы до огромного дворца, на крыльце которого стоял самый настоящий король – мужчина в стильной мантии, в короне, лет шестидесяти – в руках у него был каравай, на лице невообразимо счастливая улыбка, на глазах слезы… Я снова остановилась, чувствуя торжественность момента, и снова дедуля подтолкнул меня. Я стиснула зубы, стареньких обижать нехорошо, но при случае я тоже как-нибудь пихну его в ответ.

А король, не в силах терпеть более накал происходящего, передал каравай стоящему рядом парню и, презрев этикет, бросился ко мне с распростертыми объятиями:

– Стамина! Стамина, доченька моя дорогая, радость моя, карамелька моя ненаглядная.

Он обнял меня и – что? – зарыдал на плече. Совершенно не представляя, что делать и, пока еще не испытывая никаких подобающих случаю чувств, я утешающе хлопала его по плечу – мол, успокойтесь, гражданин, все будет хорошо. В крайнем случае, нет. Но ситуация складывалась драматичная. Не будь я такой напряженной, может быть тоже проронила слезу из солидарности неведомому горю рыдающего. Никогда в жизни ни один мужчина не плакал у меня на плече… И уж тем более – целый король.

Периодически он отстранялся и рассматривал меня:

– Как же ты хороша, как прекрасна и… как же ты похожа на свою мать.

После чего, снова крепко сжимал меня в объятиях, уткнувшись мокрым носом мне в плечо.

– Кстати, где она? – спросила я, давно распираемая любопытством. Может, моя новая матушка будет более вменяемой, чем человек, играющий в короля.

Родитель помрачнел и опустил голову:

– Ее больше нет с нами. И благодаря ей ты жива до сих пор.

Но он тут же собрался и, взяв меня за руку, обратился к ликующему народу:

– Друзья мои, люди, моя кровинушка, наше счастье, моя родная и бесконечно обожаемая доченька, наконец-то, вернулась к родным пенатам. Принцесса Стамина снова с нами!

Народ еще больше закричал, неистово радуясь. Я же смущенно кивала головой – да, это я, очень приятно, можно просто Наташа… «Интересно, когда домой?» крутилось в голове, меня все-таки будут искать, нервничать.

Я вдруг окончательно убедилась, что это какая-то секта. Ребята сколотили себе городок, продумали мифологию, каким-то удивительным образом приплели меня сюда и пока их не разгонит полиция, я каким-то лешим буду их принцессой… Миссия вроде несложная, но мои родные. Может есть хоть какая-то возможность позвонить домой, предупредить.

Между тем, сияющий король подвел меня к высокому статному юноше, безучастно стоящему с застывшем в руках караваем.

– Стамина, дочка, – торжественно произнес эммм… отец. – Познакомься, это твой родной брат Аскольд.

– Очень приятно, принцесса – ответила я и, памятуя фильмы про рыцарей, протянула руку для поцелуя.

– Мне тоже очень приятно, – сдержанно сказал Аскольд и вместо ожидаемого поцелуя крепко, почти до боли, пожал мою руку.

И по его лицу, интонации и силе пожатия я вдруг отчетливо поняла, что ему на самом деле не очень приятно, а может быть и вовсе не приятно. Что ж, мне, в сущности, нет никакого до этого дела, я здесь проездом, наследство с ним не делить… хотя… Нет, речь вообще не об этом.

– А это Карнелия, моя супруга, – вернул меня в реальность король, презентуя невероятно красивой даме лет пятидесяти с невероятными, почти горящими, рубиновыми серьгами в ушах. Высокая, статная, со жгучими черными глазами и такими же волосами. Я тут же вспомнила как давеча нашла у себя пару седых волос, в свои-то неполные тридцать пять, и вдруг устыдилась. И как же ей шли эти пылающие красными переливами серьги к совершенно темным глазам, волосам.

– Очень рада нашему знакомству, принцесса, – почти воркующе произнесла Карнелия и вдруг обняла меня. Господи, какой парфюм, откуда, как? Что за изысканные цветочные нотки. Умоляю, не отпускай меня…

Король светился от радости. Он был так откровенно счастлив, что я вновь смутилась… это же как промыли голову мужику.

– Друзья, – он снова обратился к народу. – По случаю возвращения моей дочери, объявляется три дня выходных и общенационального праздника – с весельем и гулянием. Все за счет государства! Кабаки будут работать бесплатно.

Что тут началось… как же радовались эти люди, обнимались, поздравляли друг друга и славили принцессу Стамину… ой, то есть, меня. Надо как-то привыкнуть к этому имени, хоть и на время. А король, молоток, знает как закрепить положительные реакции, могёт! Принцесса – бесплатные кабаки, принцесса – праздник, принцесса – делайте, что хотите. Само мое имя в дальнейшем прочно будет ассоциироваться с неподдельной радостью. Шик! Ни одно PR-агентство не осилило бы подобное. Каков бюджет!

И мы пошли во дворец. Роскошные палаты, огромные витражные окна, изысканное и великолепное убранство – Господи, сколько же денег сюда вбухано.

А когда мы проходили мимо огромного, во весь рост, зеркала и я увидала себя, то чуть не рухнула на пол от удивительного преображения – из благородного стекла на меня смотрела идеальная я. То есть, это была я, только лет на 10 моложе – аккуратное чистое лицо, ни одной морщинки, безупречно здоровые блестящие волосы, выразительные глаза, изящно выточенные скулы. Господи, неужто это я? Никого не стесняясь, я не сдержалась и слегка отворила декольте. Стон наслаждения беззастенчиво высвободился во всеуслышание. Моя грудь. Как в лучшие годы выразительная стоячая упругая грудь, как же я по ней скучала после двух собственноручно выкормленных детей. И вот тут уж я сдержалась, чтобы не взять их в руки и хорошенько не помацать. У меня еще будет время посмотреть на себя полностью обнаженную. Хотя, стоп.

– Скажите, это какое-то кривое зеркало? В смысле, молодильное?

На меня посмотрели настороженно.

– Зеркало как зеркало, – ответил немногословный Аскольд. – Обычное.

– Что-то не так, дочка?

– Все так. Хотя нет, вообще не так, я в нем выгляжу моложе, чем привыкли окружающие.

– Аааа, это Бугудония, – улыбнулся отец. – Здесь свой ход времени и влияния, ты выглядишь ровно так, как чувствуешь себя, так, как тебе хотелось бы выглядеть.

Я оторопела:

– И так будет до старости? Я всегда буду молодой? – спросила я на голубом глазу у пожилого отца.

– Это вряд ли. Никому из нас не по силам замедлить ход времени, жизнь в конечном счете возьмет свое. Но, поверь мне, это будет нескоро. Наслаждайся молодостью.

А вот тут можно даже не уговаривать, я охотно любовалась собой.

Так мы дошли до главного – тронного зала. В помещении уже было все готово. Величественно стоял длинный стол, щедро накрытый всякими яствами, о существовании многих из которых я и не подозревала. Определенно люди умели здесь жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывали.

Мне безумно хотелось есть со всеми этими приключениями, и потому я с удовольствием села во главу стола, как почетная гостья.

Поскольку то и дело звучали тосты в мою честь, играли музыканты и вообще было довольно шумно от гомона сотни приглашенных и непрестанно говорящих людей – когда они жевать-то успевали – то толком перемолвиться с королем никак не удавалось. И я решила оставить все вопросы на потом, а вопросы были… и главный из них – как отсюда домой-то попасть…

У меня созрел филигранный план – я втираюсь в доверие и ночью отбонжуриваю.

После славного обеда король-отец, имя которого я попросту не смогла запомнить, повел меня на экскурсию по дворцу. Да что греха таить, везде было дорого-богато. Великолепно расписанные своды, воистину аристократическая мебель, тяжелые, пронизанные золотыми нитями шторы, много мрамора, лепнины и скульптур. А какие повсюду были картины.

И, наконец, он привел меня к огромной роскошной комнате, которая предназначалась в полное мое всевластное владение. Навсегда и бесплатно. К тому же, мне полагалась первая фрейлина – девушка, которая будет мне всячески помогать.

Это была девятнадцатилетняя травница Катарина – огонь-девчонка, которая изысканно разбиралась в травах и умела из любых растительных проявлений земли сотворить хоть обольстительный парфюм, хоть смертоносный яд… С такими-то умениями с ней нужно бы обращаться довольно деликатно и уж тем более я не могла представить себе, чтобы помыкать ей, приказывать что-то… любое неосторожное слово и чай с бергамотом на завтрак мог оказаться последним в моей жизни. Но… все мои опасения были напрасными – мы довольно легко сошлись и тут же подружились. Катюха, как я тут же стала называть ее, чтобы не усложнять нам обеим жизнь, оказалась довольно простой, открытой, постоянно смеющейся и совершенно преданной госпоже, то бишь, мне.

Я ненавязчиво спросила у нее – как отсюда можно позвонить, но та лишь прохихикала моей непонятной тарабарщине и не нашла ничего ответить. Затюкали девчонку…

Не прошло и часа моего пребывания в комнате, как явился новоявленный отец. И вкратце огласил мое прозрачное ближайшее будущее – сегодня я тут спокойно переночую, завтра он отведет меня к родовому камню, где я верну себе позабытую сакральную силу Бугудонии, затем он подробно введет меня в курс дел и… я останусь здесь навсегда. Что? Навсегда? Вот уж спасибо, не стоит утруждаться. Не скрою, здесь все очень здорово и все такие милые, опять же, вкусно и все такое, но навсегда? У меня вообще-то своя жизнь… и дети! Дети, на минуточку! Мои любимые родные дети, которых я никогда не променяю ни на какие блага никакого выдуманного королевства.

И если это не смерть и не кома, то отсюда можно выбраться. Вот как раз ночью этим и займусь… ишь ты, выдумали моду, похищать и короновать человека без его желания.

Глава III

 Господи, как же хорошо лежать на мягчайшей воистину королевской перине. И будь я хоть трижды настоящая принцесса, никакой горошины я и в помине бы не прочувствовала – хоть мешок гороха туда насыпь, это просто невозможно. А потому невероятной сложностью оказалось тут же не заснуть на королевской кровати. Однако, спать никак нельзя: ни будильника, ни телефона, ни преданного дворецкого – не было никого, кто мог бы разбудить меня в нужное время. А утром удрать я уже никак не смогу. Поэтому решено было дождаться подходящего момента на каменном полу. Как бы невзначай рассказать им про мудрое изобретение человечества – ламинат…

Я сидела в углу своей обретенной королевской кельи и смиренно ждала пока ночь окончательно поглотит и замок, и город, и все это новопреставленное королевство… У меня решительно не было никакого плана, кроме как вернуться к отправной точке моего пребывания здесь – к месту, где я пришла в себя после камаза. Может там будут какие-то подсказки или направления как выбраться отсюда, если это все же реальная местность или может будет какой портал, чтобы вырваться обратно, если это кома… хуже всего, конечно, вариант со смертью. Ведь если я взаправду умерла, то назад дороги нет… насколько можно верить всем не вернувшимся оттуда. Но подобный исход я малодушно старалась вообще не рассматривать. Паниковать – худшее подспорье в стрессовой ситуации. Главное – поскорее вернуться туда, чтобы окончательно разрешить все неразрешимое, внезапно обрушившееся на меня в этот будничный пятничный вечер. И вообще, путевка в Питер уже оплачена, а деньги там немалые…

Наконец, когда мне почудилось, что прошло пару часиков и все окончательно стихло, я решилась на вылазку. Открыла дверь – в коридоре тихо, но идти через весь замок – велика вероятность на кого-нибудь наткнуться, да и заплутать немудрено в незнакомом строении. Тогда я подошла к окну и аккуратно его отворила. Благо комната моя находилась на первом этаже… могли бы принцессе подобрать и более статусный этаж, чуть повыше, чтобы вид открывался панорамный, а не чудный живописный садик с каменной стеной, проступающей сквозь кусты.

Совершенно не по-королевски я выбралась на подоконник и плюхнулась в заросли под окном. Тихо. Перебежками из стороны в сторону, как двигаются в фильмах бегущие мишени, я добежала до забора. Никого. Это, конечно, прекрасно, что погоня вялая и ничто не мешает перемахнуть забор, но как его перемахнуть, когда он под три метра высотой из гладко сложенного камня… Я попыталась карабкаться по едва выступающим граням камней, но каждый раз когда удавалось хоть немного подняться, нога тут же предательски соскакивала.

– Вам помочь? – услышала сзади приятный мужской баритон.

Сука, – пронеслось в голове.  Так, нужно сохранить королевское достоинство. Как можно спокойнее я обернулась. Божечки, неужели бывают такие красивые мужчины. Это же просто незаконно. Высокий, статный, широкоплечий, с аккуратно ухоженной бородой, мужчина в великолепном военном костюме, слегка улыбаясь, посматривал на меня с явным интересом.

– О, нет, благодарю Вас, – как можно непринужденнее попыталась улыбнуться в ответ.

– Вы кажется пытались перелезть через стену, – мужчина был сама забота.

– Я? Через стену? Помилуйте, зачем мне это? Просто хотела убедиться, что стена достаточно крепкая, чтобы защитить меня от… врагов, – щебетала я как инфантильная дурочка.

Бровь у мужчины приподнялась:

– Врагов? Здесь нет врагов, принцесса Стамина, Вас окружают исключительно любящие Вас люди. И уж, поверьте мне, никто не сможет причинить Вам здесь вреда… По крайней мере, пока я отвечаю за Вашу безопасность.

Мужчина был явно уверен в себе. Хотя с такой комплекцией я бы тоже не тушевалась понапрасну.

– Я – это кто? Вы мой персональный секьюрити?

– Меня зовут Давид, я начальник королевской дружины. Секьюрити – это, вестимо, хранитель секретов?

– И это тоже, – ответила я, с явным удовольствием ощущая его смущение от незнакомого слова. То-то же, хоть немного сбить твою спесь.

И все же пока больше всего была сбита я – что ж за обаяние исходит от него? В жизни не встречала мужчин, стержень которых ощущался столь явственно. Я про цельность характера, разумеется. Вот уж действительно дружинник, за таким как за каменной стеной.

– Послушайте… эммм… Давид, каковы Ваши должностные обязанности? – спросила я, лукаво или все еще как дура улыбаясь.

– Охранять короля, служить на благо Вероны, – спокойно молствовал тот.

– Это хорошо. Охранять короля, его семью и исполнять все их приказы, так ведь? – вела я свою незатейливую манипулятивную нить.

– Точно так, принцесса Стамина, – ответил он мне, как обычно соглашаются с ребенком, что небо синее.

Вот ты и попался!

– Значит слушай меня внимательно, Давид, – перешла я на королевский повелительный тон. – Мне нужно, чтобы ты сопроводил меня в одно место за городом. Нынче же! Соблаговолите исполнять!

Давид покорно поклонился головой.

– Охотно! И с большим удовольствием, принцесса. Завтра после обеда всецело в Вашем распоряжении.

– Мне не нужно завтра, мне нужно сейчас.

– Это никак не возможно.

– А что ж так? Боишься темноты? – красавчик начал меня слегка подбешивать. И не только своей непокорностью, но и чем-то иным – чем-то, о чем думать сейчас совсем не хотелось.

– Вовсе нет, принцесса. Чего бояться хозяину в своем доме? Но пока Вы не коснулись родового камня, Вы чрезвычайно уязвимы для всякой нечисти вокруг. Безусловно, я защищу Вас, но зачем подвергать риску то, что можно не подвергать без крайней необходимости. Или она есть?

И он так пристально и в то же время так дружелюбно посмотрел на меня, что сердце мое предательски забилось еще живее и я просто не смогла соврать ему.

– Есть! Есть такая необходимость. Слушай, Давид, ты вроде толковый малый, давай начистоту.

– Я и так совершенно открыт перед Вами.

Да что ж он делает…

– Давид, родненький. Давай оставим эти игры в принцев и принцесс, я не Золушка на вашем балу. Послушай, у меня есть есть свой дом, семья, работа, двое детишек… Муж, в конце концов. Я их очень люблю, и я нужна им. Так же, как и вам, только больше. Они пропадут без меня, а я без них. Я не знаю, что у вас тут происходит, меня это никак не касается, и в случае чего я дам отстраненные показания, но сейчас мне просто нужно домой… у тебя есть дом, семья?

– Да, есть, – спокойно ответил Давид.

Какая-то совершенно неуместная ревность кольнула меня. Соберись, Наташа!

– Ну вот… и теперь представь, что однажды ты ушел на охоту и не вернулся. Как думаешь – твоя… жена сильно обрадуется?

Наташа, Наташа, Наташа! Нормально произноси слово «жена».

Давид смутился… впервые за весь разговор.

– У меня нет жены, дочь есть, жены нет…

«Фух» – совсем не к месту пронеслось в голове. И нить важного разговора начала утрачивать свою прямоту.

– Как она могла бросить тебя? Тебя, такого… такого…

– Она умерла.

Спасибо, Давид, это хорошо отрезвляет.

– Печально. И все же, вот представь, что я тоже для кого-то сейчас умерла… неужели ты не хочешь помочь мне вернуться к тем, кто сейчас скорбит обо мне?

Он задумался. Кажется, лед тронулся… Ну, давай же, давай, у тебя получится.

– Хорошо, – наконец, сказал он. – Я помогу Вам, принцесса. Но при одном условии.

– Разумеется, я тебя поцелую, – тут же невпопад обрадовалась я.

Он так строго посмотрел, даже сурово, что я обмякла.

– Это невозможно. Вы принцесса, я дружинник. У нас с Вами разные статусы, это совершенно недопустимо в Бугудонии. Даже думать об этом кощунственно.

Ишь ты, недопустимо… цену себе, что ли, набивает? Непохоже. Ладно, бог с ним. Неприятно, конечно, никогда еще так грубо не отшивали, но надо выбраться отсюда, а остальное пофиг. Кощунственно думать? Ну, и не думай. Нежный какой. А я со своими мыслями как-нибудь сама разберусь.

– Ладно, – сухо сказала я, – тогда что за условие?

– Прежде чем мы покинем город, Вы коснетесь родового камня.

Пффф… тоже мне условие.

– В чем подвох? Он горячий?

– Нет, он обычный, просто коснетесь и все, договор?

И он протянул свою крепкую, ладно сложенную руку.

– Договор, – моментально согласилась я и с большим удовольствием пожала его огромную теплую ладонь. Пуля восторга и давно позабытого желания мгновенно пробила мое неискушенное женское сердце. Как же давно, а может и никогда вовсе, я не млела столь отчаянно от прикосновения к мужчине. Что ж ты делаешь со мной, Давид…

Осторожно и незаметно он вывел меня с территории дворца и, крадучись, дабы не привлекать ненужного внимания мы побрели в сторону таинственного камня. Впрочем, предосторожность была напрасной – в этой ночи людям было на чем сосредоточиться: народ вокруг веселился в полную силу, везде горели костры, звучали песни, играла музыка – все радовались моему возвращению, впрочем, надеюсь, недолгому.

Наконец, мы вышли на некую площадь, посреди которого возвышался серый неприметный камень, высотой примерно мне по пояс.

Я скептически посмотрела на Давида:

– Это и есть тот самый легендарный родовой камень, ради которого весь сыр-бор?

– Да, – ровно ответил мой загадочный спутник.

– И мне нужно просто к нему прикоснуться и все?

– Да, обеими руками.

Я разглядывала камень. Да что с ним не так? Вроде никаких проводов к нему не подведено, визуально камень как камень…

– А что ж никто его не охраняет, раз он такой важный?

– Камень сам может постоять за себя, – пожал плечами Давид.

– Я касаюсь на секундочку, и мы идем дальше, так?

– Так, – спокойно смотрел на меня мужчина.

А вот мне как раз неспокойно стало. Что ж с этим камнем не так, что его так ценят в королевстве? Ну да ладно, чем больше тянешь, тем быстрее нужно это сделать, чтобы разом снять ненужное напряжение. Я перестала думать и просто подошла, положила две руки на гладкую прохладную поверхность камня – будь что будет!

В ту же секунду все вокруг меня закружилось бешеным вихрем, от страха я попыталась скинуть руки с камня, да не тут-то было, они словно намертво слились с породой. Нас с камнем приподняло вверх, все вокруг неслось с невероятной скоростью неразличимым белым потоком  – все быстрее и быстрее, зажужжало, зашумело, мне казалось внутренние органы плотно вдавились к позвоночнику, и когда от совсем уже критического напряжения я была близка к обмороку, вдруг стало хорошо.

Тишина, спокойствие и безмятежность. Я чувствовала невероятную легкость. Не было ни камня, ни потока, я парила в каком-то белесом тумане, который начал постепенно рассеиваться. Вот теперь я наконец-то умерла – подумалось мне.

Я вдруг оказалась под потолком в какой-то комнате. Судя по внешнему виду – во дворце. Здесь в сильных потугах рожала молодая очаровательная девушка. Видно было как тяжело ей это дается и как долго это уже продолжается. Вся потная, в совершенном отчаянии она выдавливала из себя эту новую жизнь и у нее получалось:

– Давай-давай, я вижу головку, – прикрикивала старуха-акушерка.

Еще мгновение и бабка извлекла малюсенькую крохотульку.

– Девочка, – торжественно произнесла акушерка.

И в этот миг что-то остро сжалось во мне, я вдруг явственно и совершенно отчетливо поняла, что та девочка – это я. Я. Родилась. Впервые в жизни я увидела свою маму – мамочку, которую не знала никогда в жизни, у меня не было даже ее фотографии. И вот она, красивая, живая, настоящая – только руку протяни. Какое же у нее было невероятно нежное и любящее лицо, когда она принимала новорожденную на руки. И тут же в зал вбежал высокий, статный мужчина, в котором я без труда угадала короля… Бур… Бундер… в общем, того самого короля, что встречал меня сегодня. Он бросился к жене с ребенком, обнял их и зарыдал. Да что ж он такой сентиментальный.

– Виктория, любовь моя, я самый счастливый человек на свете. Благодарю, благодарю тебя… какая прекрасная чудная малютка…

И они обнялись все втроем – и эта была самая счастливая, самая искренняя и любящая семья, которую я когда-либо видела. Это была моя семья – семья, которую я никогда не знала, не видела и никогда не чувствовала всю силу их любви. А сила была невероятная. Отец схватил меня на руки и закружил по комнате, он смеялся, иногда его пробивало на слезы, на серьезность, на улыбку – это был каскад неконтролируемых эмоций подлинно счастливого человека:

– Стамина, мы назовем ее Стаминой. Это девочка осчастливит Бугудонию, это будет принцесса, которой еще не знал этот мир, а потом она станет королевой Бугудонии и это будут самые светлые и радостные годы правления. Стамина, моя любимая Стамина.

Мама лежала невероятно уставшая, но еще более невероятно счастливая. Со слезами на глазах, с подлинной любовью и нежностью она смотрела на нас с отцом.