Глициния

Именно тогда, согретая глубоким чувством удовлетворения, Блайт поняла, какая безнадежность на самом деле окутала ее душу. Один этот реверанс почти стоил ее промокших туфель.

Почти.

– Неужели ты не можешь просто ускорить этот день с помощью магии? – спросила Блайт после того, как их с Арисом поздравила владелица скромной аптеки в городе. Блайт не была знакома с ней по-настоящему, но все равно улыбнулась и приняла обильные поздравления женщины. – Нам обязательно смотреть этот спектакль?

– Ты сама настаивала на настоящей свадьбе, – напомнил Арис. – Как я могу лишить застенчивую невесту такого удовольствия?

Блайт проглотила ругательства, которые грозили прожечь дыры на языке. Не стоило ввязываться в очередную перепалку, особенно когда ее отец стоял неподалеку, настороженно наблюдая за молодоженами.

Не то чтобы Блайт хотела торжества. Скорее надеялась отсрочить неизбежную участь. А еще показаться Элайдже. Она надеялась, что отец увидит, что с ней все в порядке и что ему не о чем беспокоиться, поэтому она улыбалась так широко, что заболели скулы. Она даже взяла Ариса под руку, хотя больше всего на свете желала убежать как можно дальше. Он обнял ее за талию, сжимая так крепко, что по коже побежали мурашки, и девушка могла думать лишь о том, что она сожжет это платье и смоет его прикосновения сразу, как только появится такая возможность.

Только когда Сигна приблизилась, Арис ослабил хватку, и его стальная выдержка дала трещину. Если кузина и заметила его гримасу – а Блайт предполагала, что это так, учитывая наблюдательность подруги, – то ничем это не выдала. Сигна взяла Блайт за руки.

– Ты самая красивая невеста, которую я видела, – сказала она, и Блайт улыбнулась, зная, что была единственной невестой, которую видела Сигна. Блайт не могла поверить, что всего несколько месяцев назад сомневалась, что вообще когда-либо вновь заговорит со своей кузиной, точно так же как не могла поверить, что знала Сигну всего год. После того, что они пережили, казалось, что они прожили вместе целую жизнь.

Сигна посмотрела на Ариса, у которого дрогнула челюсть. Только Блайт могла ощутить, как сильно он теряется в присутствии Сигны, и посочувствовала ему, несмотря на свою неприязнь. Арис верил, что Сигна – это воплощение женщины, на поиски которой он потратил столетия. Верил, что она сама Жизнь, единственная, кого Арис когда-либо любил. А теперь Сигна никогда не будет принадлежать ему.

– Мисс Фэрроу, – холодно поздоровался Арис, ощетинившись, когда тени Смерти приблизились. – Брат.

– Жаль, что мое приглашение затерялось в пути. – Голос Ангела смерти нагонял ужас затмения и страх того, что волна поглотит тебя и утащит в море. Он душил Блайт, так отличаясь от щедрого изобилия Рока судьбы, и девушка сразу почувствовала себя пойманной в ловушку ледяного потока, и у нее перехватило дыхание.

– У вас уже есть планы на медовый месяц? – поинтересовалась Сигна. Несмотря на то что медовый месяц должен был стать сюрпризом для невесты, это не помешало половине гостей спросить об этом. Но от Сигны этот вопрос звучал странно, ведь она не питала иллюзий по поводу их фиктивного брака. Она одна знала, какой нелепой была эта свадьба, хотя Блайт подозревала, что Элайджа тоже о чем-то догадывается. И все же Сигна смотрела на нее с такой искренней теплотой, что у Блайт все сжалось внутри. Девушка, влюбленная в Смерть, оптимистично воспринимала то, что Блайт связала себя с Судьбой.

Сигна всегда чем-то напоминала сову. Ее глаза были пугающе большими, и зачастую, погружаясь в свои мысли, она забывала моргать. Блайт давно придумала игру, в которой считала, сколько секунд потребуется Сигне, чтобы прийти в себя. И снова начала отсчет, когда кузина, нахмурив брови, пристально посмотрела на Рока судьбы. Прошло уже тридцать секунд, а Сигна все еще не моргнула. Неудивительно, что так много людей считали девушку странной; поражало то, что она никогда не жаловалась на сухость в глазах. Сигна пошевелилась только тогда, когда Ангел смерти положил руку в перчатке ей на плечо, и Блайт подумала, не считает ли и он секунды. Или, возможно, пара проводила вечера, глядя друг другу в глаза и выясняя, кто из них не выдержит и моргнет первым.

– Почему вы спрашиваете, мисс Фэрроу? – спросил Арис, и тембр его голоса привлек внимание жнеца. – Неужели хотите присоединиться ко мне?

Нужно отдать ему должное, Ангел смерти не клюнул на приманку. Хотя его глаза стали темными бездонными пещерами, и у Блайт возникло отчетливое ощущение, что жнец наблюдает за ней. Кожа покрылась мурашками, а волосы на затылке встали дыбом. Но стоило Блайт немного успокоиться, как Сигна упрекнула ее:

– Вы двое сами нагнетаете ситуацию. Раз уж вы связаны, то я надеюсь, что, по крайней мере, вы перестанете пытаться убить друг друга.

Блайт сдержала усмешку. Сигне легко было говорить такое. Ведь не ей придется провести остаток дней с чудовищем.

– Я не могу убить ее, – поправил Рок судьбы ровным голосом. – Ты позаботилась об этом, когда заставила поклясться, что я не причиню ей вреда. Впрочем, это не имеет значения, поскольку ее жалкая человеческая жизнь скоро оборвется, и однажды я постелю себе постель на ее костях и буду спокоен до конца вечности.

Какими бы глупыми ни были эти образы, они разожгли огонь в груди Блайт.

– Не будь столь нетерпелив, муж мой. Я планирую прожить еще как минимум сто лет, хотя бы назло тебе.

Сигна поджала губы, и Блайт знала кузину достаточно хорошо, чтобы понять, что она что-то задумала, когда взяла ее за руки.

– Дай знать, когда вернешься домой, – настойчиво прошептала Сигна. – Мне нужно сказать тебе кое-что важное.

Блайт хотела ответить, что не стоит так долго ждать, но Сигну уже подталкивала вперед нескончаемая очередь гостей, жаждущих поздравить молодую пару со счастливым бракосочетанием. В следующий раз, когда Арис решит устроить званый вечер, нужно будет заранее обсудить список приглашенных.

Поэтому Блайт быстро пообещала:

– Конечно, я сразу сообщу. – А затем Сигна и Ангел смерти исчезли.

Блайт не имела ни малейшего представления о том, как долго стояла там с застывшей фальшивой улыбкой на губах и заплетающимся языком, повторяя слова благодарности. Девушка почувствовала огромное облегчение, когда очередь закончилась, а она наконец смогла взять в руки бокал шампанского.

Она наблюдала, как пьют остальные, затем выждала, пока напиток попробует Арис, и только после этого сделала осторожный глоток. Блайт проигнорировала его хмурый взгляд и спустя минут пять, убедившись, что ничего не случилось, пригубила шампанское еще раз.

Напротив нее эффектная загорелая женщина и напыщенный мужчина со светлой кожей приветствовали заискивающих гостей. Их наряды были расшиты золотом в тон цвету волос женщины. Стеклянные глаза не отличались от глаз других марионеток, но эти двое хотя бы общались с окружающими и приветливо улыбались.

– Кто они? – поинтересовалась Блайт, глядя на золотистую дымку вокруг пары и различая тысячи нитей, сплетенных вокруг их тел.

Арис допил шампанское.

– Они считают себя моими родителями, – сказал он так просто, как будто сообщал, что на дворе ноябрь.

Блайт не ожидала такого ответа и закашлялась, подавившись напитком.

– Что значит считают?

Глаза Ариса на мгновение вспыхнули, когда мимо прошла служанка. Блайт наблюдала, как его нити опутали девушку, изменив ее траекторию, чтобы он мог взять с подноса еще два напитка. Блайт протянула руку, ожидая, что один из них предназначался ей, но Арис сжал в руках оба бокала.

– Кто-то же должен сыграть эту роль. Вряд ли принцу позволили бы жениться в отсутствие собственной семьи. Они забудут обо всем, как только исполнят свое предназначение.

– Несправедливо превращать людей в своих марионеток, Арис. Нельзя манипулировать чужим сознанием в угоду своим планам.

– Почему нет? – Он лениво покачал бокалы в руках. – Я делал это с тобой трижды.

К счастью, Блайт еще не ела, потому что желудок скрутило. Она смутно помнила тот раз, когда Арис пытался выведать информацию о Сигне и о том, почему ее отослали в Фоксглав. У Блайт возникло ощущение, что второй раз был связан с пробелом в памяти после встречи с Арисом в Вистерия Гарденс. Но что касается третьего… у нее не было даже предположений, что пугало еще больше.

Пытаясь унять дрожь в голосе, Блайт сказала:

– Ты больше никогда не используешь против меня свои способности. – Она не знала, что предложить взамен и чем его шантажировать, чтобы он согласился. Несмотря ни на что, она произнесла слова четко, вложив в них всю бушующую в душе ярость.

– Боже милостивый, у тебя всегда такой скрипучий голос? – Арис со стоном запрокинул голову. – Твоя кузина уже позаботилась о том, чтобы я не причинил тебе вреда. – Хотя Блайт об этом догадывалась, судя по их предыдущему разговору с Сигной, она удивилась, как легко Арис признался в этом. Для такого опасного и несносного человека он был довольно откровенным.

Тем не менее Блайт настаивала:

– Даже если ты не причинишь мне боль, ты должен пообещать, что никогда не сделаешь из меня свою марионетку. Я не стану жить в доме с человеком, который мной манипулирует.

Она вызывающе вздернула подбородок, хотя в этом споре ей не на что было опереться. К ее удивлению, Арис не стал насмехаться над ней. Он только сделал большой глоток из бокала и сказал:

– Это не входит в мои намерения.

Блайт вздохнула чуть свободней.

– Рада видеть, что ты можешь быть благоразумным.

– Благоразумным? – Его смех был таким мрачным, что Блайт сразу почувствовала себя неуютно. – Ты не стоишь моих усилий, ведь у меня нет ни малейшего желания даже смотреть на тебя дольше, чем необходимо. Хотя я бы посоветовал тебе привыкнуть к моим способностям, любимая. Если настаиваешь на сохранении нашего статуса, знай, за это придется платить.

Блайт поставила свой бокал на стол с такой силой, что ей пришлось проверить, не разбился ли он.

– Если бы ты изначально не притворился принцем, нам бы не пришлось заботиться об этом.

Арис пожал плечами.

– Возможно. Но с таким лицом, как у меня, какую еще роль я мог бы сыграть?

Блайт не поняла, шутит ли он, но все равно рассмеялась над нелепостью ситуации. Она уже собиралась сообщить Арису, какой он комичный, когда поймала на себе взгляд отца. Несмотря на то что он разговаривал с Сигной, смех Блайт привлек его внимание. Она выпрямилась, когда Элайджа направился к ним. Девушка быстро наклонилась к мужу и приказала:

– Притворись, что я твоя главная драгоценность, или я заставлю тебя страдать до конца жизни.

– Хочешь сказать, что пока не делаешь этого? – Арис отпрянул, хотя у него не было времени задавать вопросы, так как Элайджа уже встал напротив них. Арис выпрямился. Несмотря на все свое могущество, даже божество нервничало в присутствии тестя.

– Мистер Хоторн, – поприветствовал его Арис, склонив свою белокурую голову.

– Ваше высочество. – Элайджа холодно поприветствовал принца, но его взгляд потеплел, когда он посмотрел на дочь и протянул ей руку. – Потанцуй со мной.

Ни в одном из миров Блайт не ответила бы отказом. Оттолкнувшись от Ариса, она взяла отца за руку и позволила ему вывести себя на танцпол. Учитывая отвращение Элайджи к обществу, Блайт почти забыла, каким галантным мог быть ее отец, с высоко поднятым подбородком и уверенной осанкой. Каждое его движение было предельно точным, когда он закружил ее в вальсе. Однако его слова удивили ее еще больше.

– Я положил нож в твой дорожный сундук. – Элайджа говорил непринужденно, и Блайт была благодарна за то, что музыка заглушала его голос. Она изумленно уставилась на отца, хотя между бровями Элайджи не пролегло и морщинки.

– Необычный подарок для новобрачной, – заметила Блайт. – Не забывай, что это мой выбор, отец. Арис ни к чему меня не принуждает…

– О, перестань. – Его слова были резкими, но в них не было злобы. – Меня собирались повесить. Я прожил в этом мире достаточно долго, чтобы понимать, что не стоит искать совпадений там, где их нет. Ты можешь сколько угодно изображать любовь к этому человеку, но не принимай меня за дурака.

Блайт стиснула зубы, понимая, что у нее нет другого выбора, кроме как тщательно подбирать слова.

– Браки по расчету заключаются каждый год.

– Верно, – согласился он, бросая пронзительные взгляды в сторону Ариса. – Но моя дочь должна была избежать подобной участи. Я бы скорее умер тысячу раз, чем взвалил это на тебя.

– Ты ничего на меня не взваливал, – прошептала девушка, чувствуя легкость от того, что часть правды об их с Арисом договоренности выплыла наружу. – Возможно, ты был готов умереть, но даже будь у нас еще миллион жизней, я все равно не отпустила бы тебя. – За последние два года Блайт потеряла слишком много любимых людей, и будь она проклята, если допустит, чтобы что-то случилось с ее отцом. Что-то в выражении ее лица, должно быть, заставило его понять это, потому что его объятия стали нежнее.

– Ладно, – прошептал Элайджа. – Но знай, что ты все для меня, Блайт. Ты – мое самое большое достижение, которым я горжусь, мое сердце и моя душа. Если с тобой что-нибудь случится…

– Ничего не случится, – пообещала она. – Это брак, отец, а не убийство. – Хотя тон девушки был шутливым, глаза Элайджи потемнели.

– Я положил нож в твой дорожный сундук, – повторил он, и Блайт с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза. Каким бы проницательным ни был ее отец, он не знал, что в случае с Арисом простого ножа будет недостаточно. И все же, если ему станет легче, она примет подарок.

– Я рада, что ты сказал мне об этом до того, как я случайно порезалась, – сказала она. – Я оставлю его, хотя он мне не нужен.

Элайджа тут же добавил:

– Я хочу, чтобы ты писала мне каждую неделю, по крайней мере, в течение первых нескольких месяцев. Заканчивай каждое письмо случайным фактом, чтобы я знал, что оно написано твоей рукой. И если что-то случится – если я буду нужен или если тебе будет больно, упомяни имя матери, и я сразу пойму, что нужно прийти.

– Но я уезжаю недалеко, – напомнила Блайт. – До Вистерия Гарденс всего пара часов в карете.

– Несомненно, Арис захочет вернуться в Верену, – возразил Элайджа, и Блайт больше всего на свете захотелось сказать отцу, что такого места даже не существует. Однажды она попыталась найти его на карте, просто чтобы посмотреть, но каждый раз перед глазами все плыло, а разум затуманивался, пока она не забывала, что искала. Арис был очень щепетильным.

– Мы поселимся здесь, в городе, как только вернемся из свадебного путешествия. – В действительности они с Арисом не обсуждали свои планы. На самом деле они почти не разговаривали с того дня, как она пролила кровь на гобелен. Девушка даже не задумывалась о том, где они будут жить, потому что ответ казался очевидным – никакой Верены не существовало. Конечно, они останутся в Вистерия Гарденс. И все же отец опустил глаза и, хотя больше не возражал, казался опечаленным уверенностью Блайт.

– Письмо, – напомнил он, крепче прижимая ее к себе, когда музыка стихла и танец подошел к концу. – Каждую неделю, где бы ты ни находилась. Пообещай мне.

Похоже, выбора у нее не было.

– Если я не смогу сесть в карету и навестить тебя, то так и быть, отправлю письмо. И ты тоже пиши мне, чтобы я знала, что ни ты, ни Торн-Гров не развалились без моего присмотра. – Девушка подкрепила свою шутку улыбкой, пусть и натянутой. Большинство молодых девушек предполагали, что однажды покинут дом и начнут новую жизнь, но Блайт никогда не нравилась такая перспектива. Она любила Торн-Гров и свою семью. Мысль о том, чтобы оставить их позади, особенно после тяжелых испытаний, выпавших на долю отца в последние годы, даже не приходила ей в голову.

Когда вальс подошел к концу, Блайт крепко обняла отца. Элайджа первым медленно отпустил дочь, хотя сделал это далеко не сразу.

– Я надеюсь, что просто становлюсь слишком подозрительным с возрастом, – тихо сказал он. – И еще, что Арис будет хорошим мужем и что однажды между вами расцветет такая же любовь, какая когда-то была у нас с твоей мамой. Но если нет – если что-то пойдет не так, всегда есть нож.

Даже Элайджа улыбнулся, когда Блайт рассмеялась, хотя им не дали насладиться моментом, так как гости начали собираться во внутреннем дворе, где новобрачных ждали четыре серые лошади и карета цвета слоновой кости.

Элайджа нежно сжал руку дочери.

– Не принижай себя. Не меняйся в угоду ему. Научи его, как обращаться с тобой, и помни, что ты заслуживаешь всего, что может предложить эта жизнь.

На глаза навернулись горячие слезы, и Блайт отвела взгляд, прежде чем отец успел их заметить. Кивнув, она посмотрела вперед, туда, где ждал Арис.

– Так я и сделаю.

Не раздумывая, Блайт вытащила ладонь из руки отца, направилась к Арису и вступила в новую жизнь, чувствуя, как с каждым шагом ее сердце разбивается вдребезги.

Глава 3

Блайт размышляла, существовал ли мир, в котором она могла бы насладиться своей свадьбой. Возможно ли, чтобы у нее на глазах выступали слезы, когда она смотрела на лица близких, машущих ей вслед? Могла ли она смеяться вместе с возлюбленным, пока они, держась за руки, бежали к позолоченной карете, уворачиваясь от риса и цветов, которые бросали в них восторженные гости?

Она также задавалась вопросом, как быстро ее мысли перенеслись бы к медовому месяцу. Считалось, что для невесты это станет сюрпризом от новоиспеченного мужа, но Блайт потратила бы недели на поиски ответов, полная решимости узнать, куда они направлялись и как лучше упаковать вещи.

Она полагала, что должна радоваться тому, что никогда не хотела выходить замуж и не имела идеалистических фантазий относительно того, чего ей следует ожидать, когда Арис втолкнул ее в экипаж и вошел следом. Он улыбался ровно до того момента, пока за ним не закрылась дверца и он не задернул бархатные шторы. И только когда карета покатила вниз по склону, Арис бросился на сиденье напротив Блайт, поджав ноги, чтобы не касаться ее. Боже упаси.

Девушка усмехнулась, прислушавшись к мстительному голоску внутри, который советовал ей вытянуть ноги и занять как можно больше места. Она положила ноги на кожаное сиденье рядом с мужем и наклонилась, чтобы коснуться пальцев ног.

– В чем дело, любовь моя? – поддразнила она, когда он отодвинулся. – Боишься, что я развращу тебя? – Примерно такие же приторные слова Арис произнес в тот день, когда она ворвалась в Вистерия Гарденс и потребовала помощи в спасении отца. Мужчина только скривил губы в ответ. Если он хотел дуться и жалеть себя, Блайт не возражала. Но карета была слишком тесной и давила на нее, чтобы она могла сделать то же самое. Девушка убрала с шеи выбившиеся пряди волос, размышляя о том, как сделать эту поездку более-менее сносной.

Все это время Арис тер полоску света на пальце, будто пытался отодрать ее, и смотрел на задернутые шторы так, словно они испортили ему жизнь. Блайт едва удостоила мужчину взглядом, понимая, насколько тщетны его усилия. Она сама пыталась убрать кольцо так много раз, что сбилась со счета.

Когда носок ее туфельки коснулся его бедра, Арис, казалось, был готов выпрыгнуть из кожи.

– Ты грязное, достойное сожаления отродье… – Он замолчал, подняв брови. – Что, черт возьми, ты делаешь?

Блайт наклонилась вперед, заложив руки за спину и пытаясь расстегнуть застежки корсета.

– Ты же не думаешь, что я буду сидеть здесь часами, не в состоянии нормально дышать? Из-за твоего недовольства в карете невыносимо жарко, так что я просто умру без глотка воздуха. Кроме того, теперь мы женаты. Именно тебе следовало бы помочь мне с этой адской штуковиной. – Она вздохнула с облегчением, когда один из шнурков наконец развязался, подарив ей пару лишних сантиметров. Блайт развязала бы корсет еще больше, если бы могла дотянуться, но пока придется довольствоваться этим.

Все это время Арис наблюдал за ней с поджатыми губами и нарастающим раздражением, что, в общем, было не ново.

– Почему я должен терпеть тебя здесь несколько часов?

Блайт обвела жестом салон.

– Мы уехали после нашего свадебного приема. Полагаю, нас ожидает медовый месяц?

Горький смех Ариса отозвался мурашками на коже, заставив Блайт почувствовать, как ослабленная шнуровка, словно змея, скользит по телу.

– Да я скорее вогнал бы себе в грудь кол. Медовый месяц. – Он усмехнулся, его глаза опасно блеснули расплавленным золотом. – Ты сошла с ума. Мы вернемся в Вистерия Гарденс, как только гости разойдутся.

В мгновение ока золотые нити засияли во всех направлениях. Они больше не казались едва уловимой паутинкой, став скользкими, как металл, и такими острыми, что одно прикосновение грозило разрезать кожу. Блайт отодвинулась на край сиденья и распахнула занавески, вытягивая шею, чтобы увидеть, как гости вдалеке выходят из дворца. Один за другим они двигались вперед, молча садясь в свои экипажи.

Арис контролировал их. Конечно, что его останавливало?

– У тебя есть власть над миром, и вот как ты ее используешь? – Она откинулась на спинку сиденья, прежде чем увидела отца или Сигну, и взяла себя в руки. Не стоило поднимать шум, это только раззадорит его. – По крайней мере, ты мог бы отвезти меня на море. И я бы не отказалась от сафари.

– Я лучше отгрызу себе руку, – был его единственный ответ.

– Люди начнут задавать вопросы, если узнают, что мы все еще здесь, – возразила Блайт. Десять минут в карете, и лошади уже повернули обратно ко дворцу.

– Никто не задаст вопрос, если не сможет нас найти, – отрезал Арис. – Хватит с меня твоих приставучих друзей. Мы уедем из города на время медового месяца, вернемся, когда наступит подходящее время, и тогда попрощаемся…

– Друг с другом? – оживилась Блайт.

– С этим городком, кретинка.

Сначала Блайт решила, что он, должно быть, шутит. Она ждала, что он рассмеется или что его самодовольные губы изогнутся в улыбке, которая подтвердила бы, что он всего лишь пытается ее разозлить. Однако Арис сохранял самообладание, когда дворец снова показался в поле зрения.

Блайт уставилась на него, и у нее пересохло во рту, когда она вспомнила предостережение отца.

– Что, прости?

– Все в городе считают меня принцем, – сказал Арис, взмахнув рукой. – Ты же не думала, что мы останемся здесь. – Хотя он и не спрашивал, Блайт посчитала нужным ответить.

– И кто виноват, что они верят в эту чушь? Если бы ты не чувствовал необходимости раздувать свое и без того чудовищное эго, у нас не было бы этой проблемы.

Костяшки его пальцев побелели, когда Арис вцепился в сиденье.

– Если бы ты не сорвала мою сделку с мисс Фэрроу, у нас тоже не было бы этой проблемы.

Девушка скрестила руки на груди, готовая сорвать душные кружевные рукава с платья. Теперь они были всего в паре метров от дворца Ариса, и, пока карета продвигалась вперед, Блайт все сильнее вжималась в сиденье, пытаясь оказаться как можно дальше от Вистерия Гарденс.

Она всегда знала, что приняла опрометчивое решение, заняв место Сигны. Но ни разу не пожалела об этом. По крайней мере, до того момента, когда перед ней не замаячила перспектива строить свою жизнь вдали от отца.

– Я не уеду. – Блайт старалась говорить ровным голосом и не выдать тошнотворный страх и панику в своей душе.

– Разумеется, уедешь. Все ожидают, что я отвезу тебя в Верену…

– Верены не существует! – прошипела она. – Не имеет значения, чего они ожидают. У тебя есть сила заставить их забыть, если кого-то заинтересует мое присутствие здесь.

Когда они вошли во двор, он едва напоминал место, откуда они уехали всего двадцать минут назад. Все признаки торжества исчезли, словно свадьбы никогда и не было. Если бы только это было правдой.

– Может, у меня и есть эта сила, – сказал Арис, – но это не значит, что я собираюсь тратить ее на тебя. Придется перенести мой дом; и я не останусь здесь ни секундой дольше, чем это необходимо.

Мать Блайт умерла, вскоре за ней последовал и ее брат Перси. Байрон Хоторн уехал со своей молодой женой, чтобы никто не высчитал время появления ее племянника на свет.

Получалось, у Элайджи не осталось ни единой родной души, и, после всего что он пережил, мысль о том, что он бродит по Торн-Гров в одиночестве, казалась невыносимой.

Карета остановилась на нетронутой дорожке во дворе, и в то время, как Арис торопливо вышел, Блайт осталась сидеть.

– Я не уеду. – Хотя девушка произнесла эти слова шепотом, в каждом из них чувствовалась ярость. – Если попытаешься увезти меня отсюда, я выцарапаю тебе глаза и приползу обратно, если понадобится. Я привяжу себя к дереву в лесу и укушу каждую руку, которая попытается меня утащить.

– Ты демон в человеческом обличье. – Арис провел рукой по волосам, выплеснув свое недовольство на небо, прежде чем выдохнуть. – Откуда ты вообще берешь эту чушь?