Настоящая королева

В ЭТОМ МЕСЯЦЕ У МЕНЯ НЕ БЫЛО КРОВИ, И ВИЛЛ НЕ ПРИШЕЛ. ХОЗЯИН СКАЗАЛ, ЧТО У МЕНЯ БУДЕТ МЛАДЕНЕЦ. ДОМАШНИЕ СЛУГИ РАССКАЗАЛИ МНЕ, ЧТО МНОГИЕ ЖЕНЩИНЫ УМИРАЮТ, КОГДА ЭТО ПРОИСХОДИТ. Я НЕ ХОЧУ УМЕРЕТЬ, НО МЕНЯ ЧАСТО ТОШНИТ. МОЙ ОТЕЦ СКАЗАЛ, ЧТО МЫ ИЗБАВЛЯЕМСЯ ОТ ХОЗЯЕВ, КОГДА УМИРАЕМ. ИНТЕРЕСНО, ПРАВДА ЛИ ЭТО.

Я СНОВА ВИДЕЛА ВИЛЛА. ОНИ ГНАЛИ ЕГО ВМЕСТЕ С ЕЩЕ ПЯТЬЮДЕСЯТЬЮ РАБАМИ, ХОЗЯЕВА СИДЕЛИ НА КОЛЕСНИЦАХ. ЕСЛИ КТО-НИБУДЬ ИЗ РАБОВ ПАДАЛ, ЕГО РЕЗАЛИ НОЖАМИ НА КУСКИ. ВИЛЛ БЕЖАЛ ОЧЕНЬ БЫСТРО; ОНИ ЕГО НЕ ДОГНАЛИ. МОЙ ХОЗЯИН ПОСАДИЛ МЕНЯ НА ЦЕПЬ НА НОСУ СВОЕЙ ЛЕТУЧЕЙ БАРЖИ, ЧТОБЫ Я НА НЕГО СМОТРЕЛА, И Я НЕ ХОТЕЛА ОТВОРАЧИВАТЬСЯ. ОНИ БЕЖАЛИ ДВА ДНЯ, БЕЗ СНА И ЕДЫ. К КОНЦУ ВТОРОГО ДНЯ ОСТАЛОСЬ ТОЛЬКО ТРОЕ, И ОДНИМ ИЗ НИХ БЫЛ ВИЛЛ. Я ТАК ИМ ГОРДИЛАСЬ. ГОРДИЛАСЬ ТЕМ, ЧТО У МЕНЯ В ЖИВОТЕ ЕГО ДОЧЬ.

ПРОШЛО ШЕСТЬ ЛУН. У МЕНЯ ОГРОМНЫЙ ЖИВОТ, И ХОЗЯИН ОТВЕЗ МЕНЯ В ГОРНУЮ КРЕПОСТЬ, ГДЕ Я ДОЛЖНА ПРОВЕСТИ ОСТАТОК СВОЕЙ БЕРЕМЕННОСТИ. ЭТО ТРАДИЦИЯ, ПРИШЕДШАЯ С ДРЕВНИХ ВРЕМЕН, КОГДА ХОЗЯЕВА ЕЩЕ МОГЛИ ИМЕТЬ ДЕТЕЙ. РАНЬШЕ Я НЕ ВИДЕЛА ГОР И ОЧЕНЬ ИХ ПОЛЮБИЛА. ОНИ НАВЕВАЮТ НЕОБЫЧНЫЕ, ПРИЯТНЫЕ МЫСЛИ. А ЕЩЕ В КРЕПОСТИ ЕСТЬ ЧТО-ТО СТРАННОЕ, ОНО НАХОДИТСЯ ГДЕ-ТО ГЛУБОКО ПОД НЕЙ. В ЖИВОТЕ У МЕНЯ ВСЕ СЖИМАЕТСЯ, А ИНОГДА СТАНОВИТСЯ ОЧЕНЬ СТРАШНО.

ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ МНЕ ПРИСНИЛСЯ СОН, БУДТО Я ГОРА, МОИ НОГИ ВЫСВОБОДИЛИСЬ ИЗ ЗЕМЛИ, И Я ПОШЛА, ТОПЧА ВСЕ НА СВОЕМ ПУТИ. ХОЗЯИНА Я ТОЖЕ РАСТОПТАЛА. КОГДА Я ПРОСНУЛАСЬ, Я ИСПУГАЛАСЬ, ЧТО ОН УЗНАЕТ ПРО МОЙ СОН И НАКАЖЕТ МЕНЯ, НО ОН НЕ УЗНАЛ. РАНЬШЕ МНЕ ВСЕГДА КАЗАЛОСЬ, ЧТО ОН УМЕЕТ ВИДЕТЬ МОИ СНЫ. НО ЭТОТ БЫЛ ДРУГИМ. ДУМАЮ, ГОРА НАУЧИЛА МЕНЯ, КАК ВИДЕТЬ СНЫ ВТАЙНЕ ОТ МОЕГО ХОЗЯИНА. ХОРОШО БЫ.

МНЕ БЫЛО БОЛЬНО, КАК МЕНЯ И ПРЕДУПРЕЖДАЛИ. БЫЛО ТАК БОЛЬНО, ЧТО ДАЖЕ ПРЕДСТАВИТЬ ТАКОЕ НЕВОЗМОЖНО. А ЕЩЕ МНОГО КРОВИ. ВСЕ ВОКРУГ МЕНЯ ПОТЕМНЕЛО, Я РЕШИЛА, ЧТО УМЕРЛА И ОКАЗАЛАСЬ В КАКОМ-ТО НЕЗНАКОМОМ МЕСТЕ. ТАМ БЫЛО ДВЕ РЕКИ, ЯРКАЯ СИНЕ-ЗЕЛЕНАЯ И ЧЕРНАЯ. Я СТОЯЛА В ОБЕИХ И БЫЛА ВЫСОКОЙ, КАК ГОРА. Я БЫЛА УЖАСНА.

А ПОТОМ Я ПРОСНУЛАСЬ И УВИДЕЛА СВОЮ ДОЧЬ, И НАКОНЕЦ ПОНЯЛА, ЧТО ИМЕЛ В ВИДУ МОЙ ОТЕЦ, КОГДА ПРОИЗНОСИЛ СЛОВО ЛЮБОВЬ.

Я НЕ СТАНУ ПИСАТЬ, ЧТО ОНИ СДЕЛАЛИ. НЕ СТАНУ. ЭТО СВЕРШИЛОСЬ.

Но я их убью. Я убью их всех.

Стивен вскрикнул и отдернул пальцы, почувствовав, что лист вдруг стал обжигающе горячим. Ослепительная ненависть, какой он никогда в жизни не встречал, опалила его, наполнив все его существо, такая безграничная, что он закричал. В тот момент, когда его охватила эта ярость, он краем глаза заметил какое-то движение. Он резко повернулся и увидел клубящийся, мечущийся мрак, словно черное масло вылили в воду, а еще нечто, похожее на тень. Он не хотел на нее смотреть и отвернулся, а когда снова заставил себя взглянуть в ту сторону, все исчезло.

Гнев исчез так же быстро, как возник, а на его место пришел страх. Стивен долго сидел, не в силах унять дрожь, а его разум упорно отказывался сказать ему, что он должен делать. Где это существо? Неужели оно по-прежнему здесь, на расстоянии вытянутой руки, прячется прямо в воздухе и готовится нанести удар?

– Тебе не нужно бояться, – прошептал голос. – Тебе больше никогда не нужно бояться.

– Заткнись, – пробормотал Стивен, потирая дрожащие руки.

Ему потребовалось много времени, чтобы встать, а когда это ему удалось, у него возникло ощущение, будто его тело стало легким, как пушинка, и его вот-вот унесет ветер.

Он принялся перебирать пластинки дневника, пока не нашел то, что искал.

Через некоторое время он услышал легкий шорох и увидел Землэ, которая наблюдала за ним, стоя на лестнице.

– Что случилось? – спросила она.

Он закрыл глаза.

– Достаточно, – сказал он. – Достаточно.

– Что?

– Позови Эдрека. Я вступлю на священный путь. Сегодня вечером.

Глава 10

Три трона

Эспер поудобнее перехватил кинжал и облизнул сухие губы. Он слышал – или ему показалось, что слышал, – как кто-то пробирается сквозь густой лес внизу, но сейчас он различал лишь плеск воды в реке и поскрипывание ветвей на ветру.

И тут у себя за спиной он уловил едва различимый шорох ткани, коснувшейся дерева, и резко развернулся к подкравшемуся врагу.

И обнаружил, что смотрит в фиалковые глаза Лешьи.

– Дерьмо, – проворчал он, без сил прислонившись к шероховатому стволу ивы.

– Я спустилась более длинным путем, – объяснила она.

– Угу.

Она взглянула на труп уттина.

– Ты жив, – проговорила она.

– Угу.

– Я прожила длинную жизнь, Эспер Белый, и побывала в самых разных местах. Но таких, как ты, друг мой, на свете просто нет. – Она покачала головой: – Есть какие-нибудь открытые раны, которыми следует заняться? Сломанные кости?

– Вроде нет.

– Неподалеку отсюда я приметила скалистый навес, где можно укрыться. Пойдем посмотрим.

Он устало кивнул.

Эспер поморщился, когда ее пальцы коснулись кожи на ноге, но, похоже, с ногой было все нормально, только мышцы болели, как после долгого похода.

– Ну, ты не сломал ее снова, – заметила Лешья.

– Наверное, Грим меня любит, – сказал он.

– Если он кого-нибудь и любит, так это тебя, – ответила она. – Снимай-ка рубашку.

У него было такое ощущение, что он не в состоянии даже руки поднять, но она рывком стащила с него рубашку, и он почувствовал резкую боль в боку.

– Тебе нужно помыться, – заявила она.

– Сефри слишком много моются, – ответил он. – Очень нездоровая привычка.

– Зато от нас хорошо пахнет, – возразила она.

На самом деле от нее пахло потом и кожей, и это было прекрасно.

– А вот и рана, где может начаться заражение, – проговорила она.

Эспер посмотрел вниз и увидел рваную, но не слишком глубокую рану у себя на боку. Кровь запеклась, и рубашка присохла к коже, вот почему он почувствовал резкую боль, когда Лешья сорвала ее с него.

Он сделал несколько глубоких вдохов и постарался расслабиться, пока она промывала рану водой, а потом наложила на нее какую-то мазь, которую достала из своего мешка.

– Ты спас мне жизнь, – сказала она, и ее голос показался ему на удивление нежным.

– Угу. А ты мне, и не раз.

– Ты имеешь большее значение, Эспер. Тебя положено спасать.

Не отдавая себе отчета, он схватил ее за руку.

– Тебя тоже, – сказал он.

Ее удивленный взгляд встретился с его взглядом и замер, он ощутил легкий толчок и уже в следующее мгновение смотрел в самый густой лес в мире, войти куда еще более невозможно, чем в Сарнвуд, и намного труднее его покинуть. Он почувствовал, что потерпел поражение, и был счастлив от этого, счастлив вернуться домой.

Он несколько мгновений видел дорогу, ведущую в этот лес, а потом деревья сомкнулись, Лешья убрала руку, и он понял, что, если бы она просто сжала его ладонь, он бы наделал глупостей.

«Дерьмо, – подумал он. – Он думает о женщинах даже в такие сложные времена? О двоих? Ему что, семнадцать?»

– Не думаю, что нам хватит времени, – проговорил он. – Уттин сказал, что его послал Фенд. Если Фенд возглавляет головорезов наверху…

– Получается, он Рыцарь Крови.

– Да, но я не знаю, что это дерьмо значит.

– Обещаю, я тебе расскажу. Но сейчас нам нужно уходить. И очень тихо.

– Скоро? – спросил он.

– Скоро.

Ущелье вскоре стало таким узким, что теперь они почти все время шли по склонам. Нога у Эспера болела даже с новым костылем, который ему сделала Лешья, а по мере того как тропинка все больше и больше уходила вниз, у него начали ныть колени.

В душе он был уверен, что рано или поздно снова станет прежним собой, но сейчас у него появились сомнения. Уже миновала его сороковая зима, а если что-нибудь ломается в таком возрасте, оно совсем не обязательно со временем становится таким, как было.

Наконец они вышли к круто уходящему вниз мелководью, окруженному со всех сторон скалами.

– Придется промокнуть, – сказала Лешья.

Они спустились вниз, в основном сидя и упираясь ногами в камни. Приближалась зима, вода в горной речке была холодной, и, когда они проделали всего треть пути, тело у Эспера онемело. А через некоторое время, примерно на полпути, сапог соскользнул, его подхватило течение и понесло, пока он в конце концов не зацепился за сук.

Небо здесь казалось таким бездонным, в нем гордо реяли белохвостые орлы, верхушки деревьев, растущих на краю ущелья, с интересом поглядывали на него.

«Здесь лес еще живой, – подумал Эспер, – несмотря на чудовищ. Зачем мне возвращаться в Королевский лес, где все умерло? Почему бы не остаться тут, сражаться, умереть, смешаться с землей?»

Только когда что-то ударило его по лицу, он сообразил, что ему в рот и легкие попала вода. Его тело все поняло, и он закашлялся, стараясь избавиться от нее.

– Вставай, – велела ему Лешья. – С тобой еще не покончено, Эспер Белый.

Они проделали остаток пути вниз, и он снова прокашлялся, освобождая легкие от воды.

– Дерьмо, – слабым голосом выругался он.

– Ты должен мне лучше помогать, Эспер, – сказала Лешья. – И больше стараться.

– Дерьмо на тебя, – пробурчал он, и ему вдруг захотелось ее прикончить только за то, что она видит его в таком состоянии.

Большего унижения он даже представить себе не мог.

По крайней мере до сих пор. Но теперь перед его мысленным взором возникали самые разные картинки, когда он думал о надвигающейся старости. Впрочем, у него есть Винна, еще достаточно молодая, чтобы иметь детей, переворачивать его и менять под ним испачканные простыни…

Он встал, опираясь на костыль, а потом отшвырнул его в сторону.

– Пошли, – сказал он.

Ущелье постепенно стало шире и превратилось в симпатичную, заросшую папоротниками долину, где они наконец согрелись в лучах солнца. Стрекозы летали над водой и растущими по берегу осокой и хвощами. Змеи и черепахи лениво отползали с нагретых мест, когда они проходили мимо. Скалы сменились лесистыми холмами, и вскоре болотистая почва превратилась в сухую землю.

Тут и там появлялись признаки присутствия человека. Кое-где в лесу виднелись старые вырубки, и они прошли мимо нескольких охотничьих домиков. В воздухе витал запах конского навоза.

Эспер чувствовал, как его пронизывает холодок ожидания, он пытался представить себе, кого же имела в виду Сарнвудская Колдунья.

Они неуклонно двигались на юг и к наступлению темноты услышали лай собак и почувствовали запах дыма. Вскоре они увидели на холмах на некотором расстоянии от реки огороженный двор и большой дом, построенный из кипарисовых досок.

К облегчению Эспера, Лешья махнула рукой, показывая, они должны обойти дом и идти вверх по склону холма, за которым деревья постепенно уступали место выгону. На небе начали появляться первые звезды, хотя солнце еще не совсем скрылось за горой, с которой они только что спустились. Эспер вдруг понял, что он то и дело оглядывается назад, и один раз ему показалось, что он уловил какое-то движение. Сначала он решил, что это летучая мышь, но тут же сообразил, что неправильно оценил расстояние – если это и была летучая мышь, то очень большая.

Неожиданно он почувствовал себя зайцем на открытой равнине.

– Эй, – позвала его Лешья, и он обнаружил, что она смотрит на какое-то существо, скрывшееся в тенях.

– Как ты думаешь, что это такое?

– Понятия не имею. Но знаешь, пожалуй, было бы неплохо сегодня поспать под крышей.

– Вернемся к тому дому?

– Нет. Это зимний выпас. Дальше встретим что-нибудь более подходящее.

Прежде чем окончательно спустилась ночь и землю окутал непроглядный мрак, выяснилось, что она права. Они обнаружили маленькую землянку, которая оказалась в прекрасном состоянии. В ней даже имелся запас дров, котелок, бочонок с чем-то похожим на овес и немного вяленого мяса. Паутина указывала на то, что все это осталось с прошлого года.

Они не стали разводить огонь, поэтому овес остался в своем бочонке, но устоять против сушеного мяса они не смогли, хотя понимали, что это попахивает воровством.

– Рыцарь Крови, – проговорил Эспер, устроившись на соломенном тюфяке и натянув на ноги потрепанное старое одеяло.

– Да, – подтвердила она.

Он совсем не видел ее в темноте.

– И где ты нашла свой колдовской нож?

– Это проще, – проговорила она. – Я нашла его на теле мертвеца в горах. Он служил Хесперо.

– А где они их берут?

– В древних тайниках, – сказала она. – Когда-то их было очень много.

– Когда твой народ правил миром.

– Когда нас победил твой народ, – ответила она. – Волшебное оружие было выковано людьми. Виргенья Отважная узнала, как это сделать. Скаслои не стали бы использовать такое оружие.

– Почему?

– Потому что оно берет свою силу у седосов. Скаслои не желают иметь с ними ничего общего.

– Почему?

Лешья вздохнула:

– Ты ведь знаешь, что мы ничего не записываем, мы, сефри. Но нам дарована длинная жизнь. С тех пор, как вы обрели свободу, у вас сменилось семьдесят поколений. Но моя мать родилась четыреста лет назад, а ее мать – за шестьсот лет до этого. Три поколения назад…