Сарматские хроники. Бежать нельзя остаться

Наспех одевшись, Майпранг с Аглаей выскочили на палубу. Боярский сынишка, обычно очень спокойный и улыбчивый, сейчас плакал навзрыд, а для этого должны быть серьёзные причины.

Предрассветная мгла клубилась по морю промозглым туманом. Выяснилось, что детский плач разбудил не только их – у входа в шатёр стоял Ятрагор, неподалёку крутилась Орга, а из палаток на носу выглядывали взволнованные волчицы. Кое-кто из волков поднял голову с лавки…

– Что у них там случилось??? – нахмурилась Аглая.

Соваться внутрь не хотелось – она справедливо полагала, что боярыня её может просто выставить вон. Поскольку любого из сарматов Чеслава могла выгнать ещё быстрее, решили зайти небольшой делегацией: Аглая, Майпранг и Ятрагор. Стоя у входа, Аглая предусмотрительно подала голос:

– Радомир, Чеслава, что случилось? Помощь нужна? Мы заходим…

В ответ послышались сдавленные рыдания и гневный шёпот боярыни, которые, однако, перекрыл голос воеводы:

– Заходите!…

В полумраке шатра видна была фигура Чеславы, прижимавшей к себе сына в попытках успокоить – ребёнок плакал, не переставая. Рядом стоял хмурый Радомир, бессильно переминаясь с ноги на ногу.

– Что случилось? – как можно ровнее переспросила Аглая: если боярыня раскричится, то и мальца растревожит пуще прежнего, и толку добиться будет непросто.

Чеслава, на удивление быстро совладав с собой, подняла на неё заплаканные глаза и ответила почти спокойно:

– Не знаю… Ничего не понимаю… Кушал вчера хорошо, спал спокойно, вдруг вскочил и заплакал. Кричит, а за животик тронешь – ножками дрыгает…

Сказанное Аглае очень не понравилось. Симптомы, внезапное начало недуга – уж очень всё это походило на то, что в её прежнем мире и профессии называлось «острый живот»…

– Чеслава, – мягко сказала она. – Позволь, я осмотрю его. Я не причиню вреда…

Боярыня на секунду заколебалась, однако стоящий рядом Радомир положил руку ей на плечо и тихонько сжал.

На улице уже достаточно рассвело, поэтому откинув полог шатра, можно было обеспечить внутри достаточно сносное освещение. Положив мальчика на спину, Аглая придерживая его за плечико, пальцами другой руки начала аккуратно пальпировать маленький животик. Так и есть – справа пониже пупка даже при лёгком прикосновении ребёнок начинал кричать криком. Пара несложных приёмов вероятный диагноз подтвердили.

Аппендицит!!!

Вернув мальчика матери, Аглая молча вышла из шатра и, опершись на борт, уставилась в море. Сзади приблизились Майпранг с Радомиром, Ятрагор, кое-кто из сарматов…

– Говори, Аглая, не молчи! – первым нарушил паузу воевода.

– Хворь там в животе. Плохая. Есть одна дурная кишка маленькая – вот она и болит, – медленно произнесла девушка – как ещё «на пальцах» разъяснить ситуацию, она просто не могла придумать.

– И что делать с этой «дурной кишкой»? Лечить как???

– Никак. Убирать её надо скорее, иначе плохо будет! – насколько будет плохо, если злосчастный мальчишкин аппендикс лопнет прямо в животе, Аглая даже думать не хотела.

– Как же ты её уберёшь, кишку эту? – задал вопрос вожак.

Воевода напряжённо молчал.

– Живот надо резать, больше никак… , – ей очень не хотелось произносить эти слова и, тем более, делать подобные вещи.

Повисла пауза. Боярин, видимо, пытался осознать услышанное и сообразить, как преподнести такое супруге, оставшейся в шатре.

– Ты возьмёшься? – вдруг тихо спросил Майпранг.

– А что, есть другие желающие? – невесело усмехнулась Аглая, в висках которой немилосердно стучало.

– Ятрагор, сможешь снадобье приготовить, чтобы ребёнок уснул? Крепко уснул, очень крепко… , – она подняла взгляд на жреца.

Старик пристально посмотрел ей в глаза и согласно кивнул.

– Орга! Мне потребуется твоя помощь…

***

… – Не дам!!! Не дам, ироды!!! – из шатра Радомира неслись вопли Чеславы. – Погубят кровиночку мою волки проклятые!!!…

Боярыня выскочила на палубу, прижимая к себе орущего уже благим матом сына, и подскочила к Аглае.

– Не смей его больше трогать, ты, выродица! Гульня, шалава сарматская!!! – голос набирал децибелы, срываясь на визгливые истеричные ноты.

Аглая молча развернулась и отвесила женщине звонкую пощёчину.

– Если сына загубишь – себя вини, – тихо, но твёрдо произнесла она во внезапно наступившей тишине. – Можешь тогда хоть за борт бросаться, хоть на мачте вешаться! Тут не вопить надо, а дело делать срочно!… Радомир, убери её!!!…

***

… – Есть, княже!!! Нашли мы их! Видел дозорный драккар на горизонте! – от возбуждения Борислав позабыл все приличия и почтение, с которым надлежит обращаться к правителю.

Князь, впрочем, не обратил на это внимания. Значит, нашли…

– Что кормчий говорит? – он продолжал смотреть вперёд, стоя на носу лодьи – самой большой из пяти, что пошли вдогонку за сарматами.

Вечерело. Багровый солнечный диск уже коснулся своим краем блестящей поверхности моря…

– Кормчий говорит, что завтра к вечеру нагоним. Ветер меняется. Это на парусе они хорошо идут, да быстро, а как на вёсла сядут – тут им и конец! У нас-то гребцов поболе, да на каждой лодье. Не уйдут волки!…

Князь прикрыл глаза. Потом медленно повернулся и, больше не обращая внимания на воеводу, направился на корму – ужинать, внезапно почувствовав зверский аппетит. Впрочем, через несколько шагов оглянулся и жестом позвал ратника с собой.

У Борислава отлегло от сердца. Последние пару дней он старался не попадаться лишний раз князю на глаза, справедливо опасаясь опалы…

…Слышал новый воевода о невероятном воинском искусстве сарматов, но не считал истории, похожие на небылицы, правдой. Сказания о волкодлаках – древних воинах, что умели в бою оборачиваться зверьми и быть неуязвимыми для любого числа противников, – были в его представлении лишь страшилками для непослушных малышей. Хотя… То, что княжеская дружина при всей своей боеспособности никак не могла совладать с убогими остатками кочевого племени, наводило-таки на кое-какие мысли… И всё же, горстка недобитых наёмников, гордо именующих себя волками-воинами, в представлении ратника была не опаснее шайки разбойников с большой дороги! Поэтому, когда в схватке с ними не помогли ни значительный перевес сил, ни хорошее вооружение, ни даже поддержка степняков, слывших весьма опытными головорезами, Борислав поначалу даже немного растерялся. Как же так? Он всё продумал и рассчитывал на быструю лёгкую победу…

Окончательно же невольным уважением к сарматам – достойным противникам, с которыми определённо нужно считаться – он проникся, увидев, как волчий вожак, с виду почти мальчишка, справился с десятком половцев, выбранных из лучших ханских бойцов. Такого боя воевода ещё не видел! Со смесью ненависти, восхищения и жгучей зависти он наблюдал, как молодой волк, только что снятый с дыбы и вступивший в бой безоружный, одного за одним уложил противников, с виду гораздо превосходящих его силой и, уж точно, лучше вооружённых.

Немало заинтересовала Борислава и спутница вожака. Девица явно не волчьих кровей, она пришла на выручку, совершенно не заботясь о собственной безопасности, а незримая нить, протянувшаяся между ней и молодым волком, была заметна даже не искушённому в подобных делах воеводе…

…Когда князь поручил набрать ратников на боевые лодьи именно ему, Борислав постарался на славу. Он выбрал лучших из лучших – опытных, выносливых, владеющих всеми видами оружия, не знающих пощады в бою. На каждом судне разместилось по три десятка ратников, да ещё десятка по два гребцов, которые, может, и не были столь славными воинами, но своё дело знали хорошо, а в случае чего могли успешно прикрыть тыл.

Конечно, княжеская флотилия уступала драккару в скорости – стараниями предателя-Богдана сарматам удалось-таки взять лучший корабль, но если кормчий прав, то очень скоро преимущество волков сойдёт на нет. И уж тогда… Наготове были крепкие тараны, абордажные «кошки», стрелы и острые мечи…

… – Садись, воевода, ешь, пей, – князь радушно указал на богато накрытый стол. – Что думаешь, Борислав? Сладим на сей раз с волками?

Правитель задумчиво смотрел в море, смакуя вино.

– Дружина готова, княже. Как нагоним завтра, сразу зажмём в тиски драккар. Он хотя и манёвренный, да против таранов наших нет у него защиты. На абордаж возьмём – не осилят волки дружину мою, а деваться-то им посередь моря некуда…

– Воевода! Всех волков истреби до последнего! Пусть воины твои к бабам ихним да щенкам жалости не знают – то такие же волки! Радомира с Богданом тоже беречь незачем – мне предатели ни к чему! Получится живыми взять – хорошо, не получится – на корм рыбам. Главное – вожака волчьего мне приведи, да волчицу его…

– Знаю, знаю, что задачу сложную ставлю, – продолжил князь, заметив, как нахмурился на его последние слова воевода. – Не просто его взять, волка этого. А её – и подавно! Он за неё всей твоей дружине безоружный глотки перегрызёт! Думай – на то ты и воевода мой! Пока…

***

…«Операционная» была развёрнута прямо на палубе, ближе к носу драккара. Пару лавок отгородили холщовым полотнищем от ветра и лишних глаз, и Аглая уединилась внутри с Ятрагором и Оргой.

Мальчик лежал на одной из скамеек, на другой был разложен нехитрый «инструмент» – три острых ножа разных формы и размера, костяные крючки, шовный материал. Все предметы прокалили над огнём и дважды обработали вином – ничего другого Аглая не смогла придумать при всей своей изобретательности. Она терпеливо ждала, пока ребёнок уснёт покрепче под действием отвара, приготовленного жрецом.

Подняв голову, девушка против воли усмехнулась. Она – оперирующий хирург, Орга – ассистент, Ятрагор – главный анестезиолог. Ни дать, ни взять – операционная бригада. Почти как в той, прежней жизни…

…Посмотрев зрачки мальчика и пощупав пульс, она убедилась, что пора начинать.

– Ятрагор, сколько времени он будет спать?

– Крепкого сна – три четверти часа, потом потихоньку пробуждаться начнёт…

– Успеем! – тихо произнесла Аглая, стараясь придать голосу уверенности, и склонилась над мальчиком…

…Ей приходилось раньше делать такие операции, поэтому, несмотря на нестандартную обстановку, она взяла себя в руки. Сарматские ножи остротой своей не уступали хирургическому скальпелю, а к их форме она приспособилась довольно быстро. Орга, по обыкновению тараща тёмные глаза, покусывала от волнения губы, но помогала исправно.

Вот и злосчастная «дурная кишка»! Аппендикс отличался багрово-синюшным цветом и отёчностью. Только бы не вздумал лопнуть прямо здесь, в животе!… С величайшей осторожностью Аглая поддела его костяным крючком и извлекла наружу. Исхитрившись наложить дополнительный шов, она отрезала отросток, тут же лопнувший прямо у неё в руках, обдав скамейку густым зеленоватым гноем. Орга сдавленно охнула.

– Успели… , – произнесла Аглая отрешённо.

Промыв рану, она быстро и тщательно зашила края и наложила подобие повязки, стараясь в очередной раз гнать подальше навязчивую подленькую мыслишку про антибиотики…

– Теперь родителям его надо вернуть – пусть караулят. Да со швом поосторожнее – не дай Бог, разойдётся…

***

…Море… Бескрайнее море… Странно, раньше она море не особо любила – так, окунуться пару раз. А сейчас могла бесконечно смотреть на перекаты волн, уходящие к горизонту и несущие покой и безмятежность…

…Выйдя из «операционной», Аглая молча и не обращая внимания на столпившихся сарматов, нашла в одном из мешков кувшинчик с эллинским вином и ушла на корму, уединившись в небольшом закутке у борта.

Она сидела, смотрела на волны и потягивала из витого горлышка терпкий напиток. В голове была пустота. Её благоразумно оставили в покое, и даже Майпранг не стал этого покоя нарушать…

…Тихие шаги по палубе сзади заставили Аглаю прислушаться, а через мгновение рядом присела Чеслава. Помолчав, она взяла из рук девушки кувшинчик и поднесла ко рту. Сделав несколько глотков, боярыня тоже уставилась в морские волны.

– Прости, – вдруг тихо произнесла она. – Я тебя оскорбила, прости… И спасибо за сына…

Аглая пожала плечами. Впрочем, чувства Чеславы она понимала – та продолжала ненавидеть и бояться сарматов, и у неё, признаться, были на то основания. Но личные оскорбления – всё же перебор…

– Ладно, было – и быльём поросло! Я тебе с самого начала сказала, что зла не желаю, – она готова была на перемирие.

Чеслава отхлебнула ещё вина и вернула кувшинчик. Внезапно глаза её прищурились, словно боярыня внимательно рассматривала волны.

– Но мужа своего я тебе не отдам, как бы ты о том не грезила!…

Аглая чуть не поперхнулась и удивлённо повернула голову.

– Зачем мне твой муж??? У меня свой есть! – её глаза встретились с холодным голубым взглядом.

– Какой он тебе муж? Вы ж перед Богом не венчаны! – почти весело произнесла Чеслава.

– Везде обычаи свои, тебе ли не знать, боярыня! И клятвы разным богам дают, да и не в этом дело, а в том – как потом эти клятвы выполняют!

– Ты другого рода-племени. Зачем волк тебе? – она с интересом посмотрела на Аглаю.

– Тебе слово «любовь» знакомо, Чеслава? – откровенничать с неожиданной противницей желания не было, но и оставлять подобные вопросы без ответа не годилось.

– Знакомо! В сказках это слово часто молвят, про сладость да радость его рассказывают…

– Ну, значит, не только в сказках… , – Аглаю ответ боярыни, мягко говоря, удивил: выходит, она Радомира… никогда не любила, что ли???

Будто прочитав её мысли, Чеслава продолжила:

– У нас про любовь не спрашивают. Муж справный, молодой, боярин, воевода княжеский – всем на зависть! Я о лучшей доле и не мечтала…

Аглая задумалась. Ей почему-то казалось, что в боярской семье до недавнего времени царили мир, согласие и… взаимные чувства. А оно вон как выходит!

Чеслава же не унималась:

– Ты лучше скажи, что ж это у вас с вожаком детишек не получается, раз у вас такая любовь? Вы, поди, не за ручки в шатре-то своём держитесь, а ты ни разу не тяжела…

– Не тяжела – значит, время не пришло! – буркнула Аглая – ей как-то в голову не приходило размышлять об их с Майпрангом потомстве и, тем более, обсуждать эту тему с Чеславой.

– Лучше честно скажи, что не хочешь детишек от волка рожать – ищешь кого-то понадёжнее! Так вот, на носу своём заруби: не получишь Радомира, не отдам я его, не позволю уйти!!!

Внезапно Аглаю осенило: боярыня пьяна! Тревоги и встряски последних дней, не говоря уже о серьёзной болезни сына, здорово выбили её из колеи, и пары глотков крепкого вина хватило, чтобы она эту колею потеряла окончательно…

Но… Не зря говорят: что у трезвого на уме – то пьяный уже сделал! Значит, мысли такие у Чеславы в голове есть. Интересно, откуда? Не Радомир же с ней сдуру откровенничал???…

– Боярыня, я тебе ещё раз скажу, а потом уж повторять не буду: мне твой супруг без надобности. А ты вот что запомни: уходят не к кому-то, уходят от кого-то!…

… – Лодьи! Лодьи княжеские на горизонте!!! – крик волчонка-дозорного, болтающегося на мачте, встряхнул всех на драккаре.

Аглая, не обращая больше внимания на боярыню, вскочила и кинулась к другому борту. Так и есть – на границе неба и морских волн вдали угадывались силуэты кораблей. А друзей, как известно, у сарматов на море не было…

Глава 16

… – Молодец! Теперь у нас больше времени! – Майпранг похлопал по плечу спустившегося с мачты мальчишку, и тот, довольный, покраснел до ушей.

Аглая узнала волчонка, который первым встретил их на берегу, а потом чуть не отстал от драккара. Она уже знала, что зовут его Скилур18, и не зря – несмотря на возраст, а было ему вёсен одиннадцать-двенадцать – не больше, стрелял из лука он не хуже старших опытных волков и глаз имел невероятно зоркий. Он и отстал-то в тот день только потому, что наравне со взрослыми до последнего отстреливался на склоне от кипчаков, давая стае время уйти… Вожак не бросил его, рискнул собственной жизнью ради его спасения, и теперь пацан ходил за Майпрангом буквально по пятам, не спуская с него восторженных глаз…

На драккаре, меж тем, закипела работа.

– Когда нагонят?

– Часа два-три есть, вожак, – кормчий вглядывался куда-то вдаль по правому борту. – Гребцов у нас маловато, а то бы ушли…

Да… Маловато – не то слово! Майпранг прикинул, сколько дружинников князь мог разместить на каждой лодье, и губы его тронула злая волчья усмешка. Воины-волки превосходили княжеских ратников ловкостью и мастерством, но сейчас против них брошена огромная сила. Перебьют всех, до последнего, просто числом задавят…

– Но отступать некуда… Да и незачем! – озвучил Майпранг вслух свои невесёлые мысли.

Богдан покосился на него:

– Есть, вожак, мыслишка одна…

***

…Аглая стояла у борта и напряжённо вглядывалась вдаль. Княжеские лодьи видны были уже

вполне отчётливо. Догоняют… Ну, рассчитывать на то, что князь так просто смирится с поражением, вообще-то и не приходилось…

– Аглая, я хотел поблагодарить… , – рядом с ней к борту прислонился Радомир.

– Да супруга твоя уже… поблагодарила! – девушка не сводила глаз с вражеской флотилии.

– Аглая, я…

– Радомир, ты уж только смерти в бою больше не ищи – от живого от тебя толку больше! – зло сказала она, резко поворачиваясь к боярину.

Тот часто заморгал и поспешно отвёл глаза.

– Плаваешь хорошо? – усмехнулась Аглая и мотнула головой в сторону противника. – А то скоро придётся, пожалуй!

– Хорошо! – немного обиженно буркнул ратник.

– А вот я не умею…

Радомир удивлённо уставился на неё – девушка задумчиво смотрела на морские волны.

– Вожак знает?

– Нет, конечно! Только ты. Это будет наш с тобой маленький секрет…

И выставив перед собой ладони, весело продолжила:

– Только не вздумай лезть целоваться при всех, воевода!…

***

…Через пару часов ветрило19 драккара повисло практически безжизненно, вздымаемое лишь редкими всполохами ветра. Княжеская флотилия неумолимо приближалась – уже видны были и разноцветные широкие паруса, и даже отдельные фигуры на палубе.

– Не упирайтесь, силы берегите! Всё одно – не уйдём, – Майпранг прошёлся вдоль лавок с гребцами. – Держите драккар ровно – сейчас и этого хватит…

– Плохо! Догонят!!! – Орга рядом с Аглаей от нетерпения подпрыгивала на месте, красноречиво чиркая ладонью себе по шее. – Князь!!!

На последнем слове сарматка состроила настолько зверскую гримасу, что Аглая неуместно широко ухмыльнулась. Сама она невесело размышляла на тему: куда девать женщин с детьми – трюма, даже мало-мальского, на драккаре предусмотрено не было.

– Орга! Давай сгоняй всех волчиц с дитями на корму. Там руль, там Богдан – это место по любому защищать нужно крепко, заодно и волчат убережём. Скамьи, что к бортам не прикручены, скарб всякий, да тюки с барахлом сюда тащите – за ними укроемся!…

Вожак, завидя все эти манипуляции, встретился глазами с Аглаей и согласно кивнул, а спустя минуту, дав какие-то указания волкам, подошёл к ней сам и молча облокотился на борт, мрачно глядя на близкие суда противника.

– Пранг… , – девушка прикоснулась к его плечу.

Повернувшись, вожак внимательно посмотрел на неё, потом, не обращая внимания на множество лишних глаз, крепко обнял и прижал к себе. Аглая, обвив руками его шею, уткнулась куда-то в ключицу.

– Не вздумай подставиться и, тем паче, погибнуть! – пробурчала она.

Сармат прикоснулся губами к её волосам:

– Я жив, пока ты жива – помни об этом!…

***

…Князь не сомневался в победе. Приблизившись к драккару, его флагманская лодья чуть притормозила, зато вперёд вышли две другие, более массивные, полные хорошо вооружённых дружинников. Тараны решено было применять в крайнем случае – драккар князь хотел сохранить. Зато стрел не жалела ни та, ни другая сторона, щедро поливая противника смертоносным дождём.

Две передовые лодьи для начала совершили нехитрый манёвр, попытавшись зажать драккар в тиски. Однако Богдан мастерски вывел судно из ловушки, ухитрившись при этом вильнуть кормой прямо перед вражеским носом так, что корабли русичей едва не столкнулись. Небольших усилий волков, уже довольно сносно освоившихся в роли гребцов, вполне хватало на такие выкрутасы.

– Идём на таран – нам княжеские лодьи беречь нечего!!! – гаркнул водник, перекрывая крики досады дружинников.

– У нас есть таран? – сама себя вслух спросила Аглая.

И тут же сама себя одёрнула: конечно, есть – корабль-то боевой! Другое дело, что таран был килевой и не особо заметный в волнах, если не приглядываться. У княжеских судов он был съёмный, драккару же полагался изначально.

Девушка рванула на корму к Богдану. Наверняка, у кормчего в рукаве припасена ещё парочка козырей! Вбежав на дощатый настил, на котором располагался рулевой, она обратила внимание на большую, тёмную и довольно грозную тучу, заходящую от горизонта справа по борту. Проследив за её взглядом, кормчий кивнул:

– Да! В неё и уйдём!

– Как… в неё? – Аглая остолбенела.

– Шторм знатный будет! – крепко держась за румпель20, Богдан будто бы даже радовался чему-то. – За ним и укроемся. Вот только парочку посудин княжеских продырявим… Поднажми, братцы!!!

Сарматы-гребцы, заслышав команду, немедленно «поднажали», и со стороны носа послышался оглушительный треск, сопровождаемый громкими криками. Аглая, чудом удержавшись на ногах от внезапного резкого толчка, повернулась в том направлении и застыла в изумлении. Пока она тревожно разглядывала тучу, они, оказывается, подошли вплотную к ближайшей из вражеских лодей и в данный момент действительно успешно её таранили. Лодья накренилась, быстро набирая воду, дружинники сыпались с её бортов прямо в морские волны. Кое-кто, правда, ухитрился спрыгнуть на драккар, и на носу судна уже кипела жестокая рукопашная. Схватка, впрочем, была короткой, и волки быстро очистили палубу от незваных гостей.

– Греби в обратку, да налегай на левый борт! – бас Богдана, казалось, мог перекрыть шум любой битвы.

Драккар дал задний ход, попутно разворачиваясь и сбрасывая с тарана лодью, которая стала быстро тонуть. Не успев приятно удивиться слаженной работе гребцов и кормчего (не зря всё-таки тренировались!), Аглая поймала себя на мысли, что происходит что-то необычное. Так и есть – они прекрасно шли кормой вперёд, ничуть не сбавляя при этом скорости! Драккар мог двигаться в любом направлении21!!!

Для противников это, по-видимому, тоже стало сюрпризом, но растерялись они ненадолго. Две лодьи двинулись наперерез драккару, третья осталась подбирать воинов с затонувшего судна. Флагман с князем на борту пока держался в арьергарде. Суда русичей приближались стремительно, уже было видно, как на палубе дружинники готовятся пойти на абордаж. Кое-кто из воинов, потрясая кулаками, кричал в сторону волков бранные слова.

Богдан, не обращая на них ни малейшего внимания, командовал гребцами, изо всех сил старающимися развернуть драккар, чтобы неминуемое нападение врагов не пришлось вдоль всего борта. Худо-бедно манёвр удавался, но расстояние между противниками неумолимо сокращалось. Аглая повернула голову – заходящая с северо-запада зловещая туча приближалась, но была ещё довольно далеко. Схватки не избежать! И сейчас девушке уже не казалась дикой идея укрыться за штормом – встреча с многочисленной княжеской дружиной была страшнее…

Она поискала глазами Майпранга. Вожак в компании Радомира и нескольких воинов-волков стоял на носу судна с оружием наготове. Девушка машинально положила руку на рукоять своего клинка, но Богдан, заметив её движение, строго пробасил:

– Ты уж, девица, в схватку не суйся! Нет у тебя ещё сноровки для боя абордажного!

– Можно подумать, абордажный бой от любого другого отличается! – надулась Аглая, но с места благоразумно не двинулась.

Потом, глянув в сторону, схватила кормчего за плечо:

– Богдан! Нас вторая ладья с кормы обходит!!!

– Вижу! … Братцы! В обратку, задний ход! Да поднажми!!! Тараним проклятых!!!

…Как, тараним?! Таран же впереди, а мы кормой…

Не успела Аглая хорошенько поразмыслить на эту тему, как Богдан, без особых церемоний толкнув её, гаркнул:

– Вниз!!!

Девушка кубарем слетела с помоста, её подхватили чьи-то руки, но в то же мгновение она вместе с подхватившим уже лежала на палубе, потеряв равновесие от мощного удара. Со стороны кормы слышался знакомый треск. Выходит, у драккара не только носа два, но и таран запасной имеется! То-то Богдан мечтал именно об этом корабле…

…Манёвр, меж тем, оказался удачным вдвойне. Они не только продырявили ещё одно судно противника, но и временно избежали встречи с абордажной командой русичей. Другое дело, что при повторном таране корпус драккара тоже предательски затрещал. Майпранг встревоженно огляделся, но Радомир, глянув за борт, помотал головой:

– Нет, целы! Но третьего удара не выдержим!…

Рассуждать было некогда – на корме уже кипел бой. Несмотря на то, что Богдан ухитрился «стряхнуть» вражескую лодью с тарана даже быстрее, чем первую, на драккар успело «десантироваться» достаточное количество дружинников. Волчата-подростки и несколько волков, находившиеся поблизости, немедленно дали отпор, но им явно требовалась помощь, тем более, что здесь, на корме, располагались женщины и дети.