скачать книгу бесплатно
Ты рождена от звезд или пришла из ада?
О Красота, ответь: ты бес иль божество?
Ты к злу или добру влечешь лишь силой взгляда,
Ты, как вино, пьянишь, но ты сильней его.
Ты вечер грозовой, из ароматов свитый,
В твоих глазах закат вплетается в восход.
Твои уста – сосуд, избранникам открытый,
Твой строгий поцелуй – как зелье – приворот. /…/
Ты Ужас делаешь невинною игрушкой,
По трупам шествуешь, минуя кровь и грязь,
Убийство и разврат блестящей погремушкой
На грудь, надменную, ты вешаешь, смеясь. /…/
И что мне за печаль, из мрака преисподней
На землю ты пришла, с небесных ли высот,
Сирена злая ты иль серафим господний,
Наивное дитя, страшилище, урод, —
Когда лишь ты одна: твой взор, движенья стана,
Рука твоя, нога, – лишь ты, о Красота,
В то Бесконечное, что нам всегда желанно,
Всегда неведомо, открыла мне врата.
И что мне, рождена ты светом или тьмою,
Когда с одной тобой, о вечный мой кумир, —
О ритм, о цвет, о звук! – когда с одной тобою
Не так печальна жизнь, не так ужасен мир.
Да, природа красоты сложна. Но вся надежда – только на нее. Моралисты уже пробовали спасти нас, грешных, проповедью добра и справедливости. Да только воз и ныне там. Возможно, Лев Николаевич Мышкин был не таким уж идиотом, когда сказал свою знаменитую фразу:
А.А. Коринфский (1868–1937)
Да, красота, – и только красота, —
Спасает нас от гибели позорной…
Она одна осталась непокорной
Тебе, житейская слепая суета!
Ни чувства мелочность, ни мысли нищета, —
Ничто не затемнит ее – нерукотворной;
Нет, ни отравой лжи, ни клеветою черной
Ее не запятнать! Она – всегда чиста.
Итак, любовь и красота – две нетленные ценности. Очевидно, что ядро любви вообще есть половая любовь, равно как и ядро красоты вообще – есть красота возлюбленной:
Константэн Григорьев (1968–2008)
Что делать с женской красотою —
волшебной, грешной и святою?
Я, как мужчина, как поэт,
конечно, должен знать ответ.
Но я его не знаю, нет;
итак, обсудим сей предмет.
Красавицу свалить на ложе?
Да, это на ответ похоже,
но за последнею чертой
поймешь вдруг с резкой прямотой,
что обладал ты красотой
и той и вроде бы не той.
Ведь красота – такое чудо!
И, говорят, – привет «оттуда»…
А вот откуда – все молчат.
Она и рай для нас, и ад,
она ласкает слух и взгляд,
несем мы ей, кто чем богат.
Зачем живем – и то не знаем,
мы Красоту не понимаем,
лишь знаем – это Красота,
она нетленна и чиста,
она – как дымка, как мечта,
ужель лишь сердца маета?
И к ней привыкнуть невозможно,
как и ответить односложно,
чем красота нас в плен берет,
и я стою, разинув рот,
пред красотой, как идиот, —
она мне больно душу жжет. /…/
Вопросы эти, эти чувства
есть тайный двигатель искусства —
увековечить красоту,
поймать, загнать в силки мечту,
вручить бумаге иль холсту,
крича: «Да вот она в цвету!»
Любимая женщина – это чистая поэзия для влюбленного поэта. Она прекрасна и безупречна во всех отношениях. Она – эталон красоты, «чистейшей прелести чистейший образец»:
Генрих Гейне (1797–1856) Германия (пер. В.В.Левика)
Женское тело – те же стихи!
Радуясь дням созиданья,
Эту поэму вписал Господь
В книгу судеб мирозданья.
Был у Творца великий час,
Его вдохновенье созрело.
Строптивый, капризный материал
Оформил он ярко и смело.
Воистину женское тело – песнь,
Высокая песнь песней!
Какая певучесть и странность во всем!
Нет в мире строф прелестней.
Один лишь Вседержитель мог
Такую сделать шею
И голову дать – эту главную мысль —
Кудрявым возглавьем над нею.
А груди! Задорней любых эпиграмм
Бутоны их роз на вершине.
И как восхитительно к месту пришлась
Цезура посередине.
А линии бедер: как решена
Пластическая задача!
Вводная фраза, где фиговый лист —
Тоже большая удача.
А руки и ноги! Тут кровь и плоть,
Абстракции тут не годятся,
Губы – как рифмы, но могут притом
Шутить, целовать и смеяться.
Сама Поэзия во всем,
Поэзия – все движенья.
На гордом челе этой песни печать
Божественного свершенья.
Таким образом, любовь и красота наиболее гармонично соединяются в художественном творчестве, особенно поэтическом. Воистину нет бога, кроме Эрота и поэты – пророки его:
Андон Зако-Чаюпи (1866–1930) Албания (пер. Д.Самойлова)
Нигде я бога не встречал,
Любовь везде видна.
Жизнь наша без ее начал
Бесплодна и скудна.
Чему молиться – божеству
Или любви земной?
Любовь я богом назову
И ей молюсь одной!
Для чего вообще люди пишут книги? С целью облагодетельствовать человечество, поведав ему то, что ты знаешь, а оно – нет? Может быть. Но для этого нужно быть неправдоподобно хорошим человеком, альтруистом. Обычный человек если знает, то молчит:
И.М.Губерман (р. 1936)
Кто понял жизни смысл и толк,
давно заткнулся и умолк.
Разговор или писанину затевают те, кто сами и для себя хотят в чем-то разобраться. Вот Вам, дорогой Читатель, и ответ на давно возникший у Вас законный вопрос: а при чем здесь сам компилятор? Уверяю Вас, абсолютно ни при чем. Я действительно не имею ни малейшего отношения ни к стихам (не сочинил за свою жизнь ни одной строчки), ни к любви (ни разу не испытывал этого чувства). Отсюда интерес и к тому, и к другому. «Кто про что, а вшивый про баню», – говорит наш мудрый народ, и он совершенно прав. Хорошо ли это? И да, и нет. Я сознательно поставил себя в довольно сложное, но в такой же мере и выигрышное положение инопланетянина, которому поручено изучить самое иррациональное явление в психике жителей Земли – половую любовь – при помощи настолько же иррационального метода, как анализ мировой любовной лирики. Вижу, как многие из людей романтических и одухотворенных поморщились, а некоторые даже и «содрогнулись». «Да как же он, не любивший и не творивший, смеет замахиваться на самое святое – любовь и поэзию», – ужаснулись они:
Лидия Койдула (1843–1886) Эстония (пер. П.И.Железнова)
Коль не лелеял в тишине
Любви в груди своей,
То, как слепой о белом дне,
Ты не суди о ней.
«Протестую», – как говорят стороны в суде. Если ставить вопрос таким образом, то логично просто поднять руки вверх и вообще отказаться от изучения чего бы то ни было. Исследование предполагает наличие реально существующего объекта и познающего его субъекта именно как двух несовпадающих данностей. В Англии есть пословица: «Onlookers see more than players». Среди читателей наверняка найдутся более или менее ярко выраженные «агностики», которые вообще сомневаются в том, что любовь поддается исследованию. Есть такие люди и среди поэтов:
В.А.Рождественский 1976 (1895–1977)
Любовь, любовь – загадочное слово,
Кто мог бы до конца тебя понять?
Всегда во всем старо ты или ново,
Томленье духа ты иль благодать?
Невозвратимая себя утрата
Или обогащенье без конца?
Горячий день, какому нет заката,
Иль ночь, опустошавшая сердца?
Что ж, сомнение – это обязательный мотив и компонент познания. Вопрос только в их гармоничном сочетании:
И.М.Губерман (р. 1936)
Мудрость Бога учла заранее
пользу вечного единения:
где блаженствует змей познания,
там свирепствует червь сомнения.
Сомнение в возможности познания какого-либо предмета только разжигает азарт истинного исследователя. Следующий вопрос: а нужно ли это познавать? Некоторые утверждают, что изучение любви не только невозможно, но и не нужно:
К.Н.Льдов (1862–1930) Поэзия эмиграции
Пусть влечение страсти – загадка,
Пусть прекрасны влюбленные взоры:
Отдаваться их неге так сладко!
Так ничтожны о них разговоры!
С.К.Маковский (1877–1962)
Не спрашивай. Люби, не понимая.
