скачать книгу бесплатно
– Вчера то же самое едва не случилось с нами. На этом самом месте!
– Я же говорил, что, если вы пойдете по следу, убийцы сами вас найдут. Они не прощают тех, кто становится на их пути!
Заметив, что Женя с опаской озирается, я машинально стиснул в кармане кастет. Мне вдруг стало казаться, что лес вокруг ожил: полон теней, словно нас со всех сторон обступают чудовища. Я потянул из кобуры травмат. Ну давайте, мрази! Подходите! Я готов! Но лишь чудовищный лес шумел в ответ, размахивая черными мохнатыми лапами деревьев. Конечно же, они так просто не покажутся. Эти трусы нападают только со спины, когда не ждешь. Но теперь я буду готов, всегда! Больше вам не застать меня врасплох!
И вдруг я увидел зарево: вдали, между темных крыш домов, словно разгорался рассвет. Хотя какой может быть рассвет в два часа ночи? По трассе со стороны города, сверкая маячками, пронеслась машина с сиреной. Затем вторая, третья.
– О черт! – вскричал Рома. – Это же…
И вдруг рванул в том направлении. Мы с Женей переглянулись, и в ее глазах я тоже прочел страшное предчувствие. Мы побежали за Ромой в сторону все больше разгоравшегося вдали пламени. И наконец, выбежав из очередного переулка, очутились у полыхающего дома. Перед пожарищем толпились люди. Кто-то пытался тушить, таскал от колодца ведра с водой. Взялись за дело и подъехавшие пожарные, но все это было напрасно: пламя уже рвалось из окон.
– Бедный старик, – вздохнула какая-то женщина. – Такая страшная смерть!
– Ты знаешь, чей это дом? – спросил я Рому, который с ужасом смотрел на пылающую избу. Впрочем, мне самому уже стало понятно.
– О нашей встрече договаривался местный детсадовский сторож. Это, –кивнул Рома на пламя, – его дом!
В его испуганном взгляде читалось: «Я же говорил, что они не прощают тех, кто становится у них на пути!»
Подбежав к забору, я распахнул калитку. Дым разъедал глаза, в лицо дышало адским пламенем, но я смог разглядеть входную дверь горящей избы. Подпертую доской!
– Слава! Слава, сюда! – раздался крик позади.
Обернувшись, я увидел, что Женя указывает куда-то, и заметил убегающего человека. Человека в черном! Когда я, расталкивая глазеющих на пожар зевак, добрался до угла, за которым скрылся беглец, то увидел лишь красные огни черного автомобиля. Хлопнула дверца, и машина рванула с места.
– За мной! Скорее! – Схватив за руку журналистку, я помчался к нашей машине.
Я понимал, что шансов догнать подонка практически нет. И все же, едва оказался за рулем, вдавил педаль газа.
– Нет! Так не успеем! – крикнула Женя, увидев, что я правлю в сторону горящего дома старика. – Давай налево! На следующем перекрестке сверни направо: так быстрее до Погорского шоссе!
– Откуда ты знаешь?
– Запомнила, как мы ехали сюда. Не спорь! Давай!
Я послушно свернул влево. И действительно: вскоре мы выскочили на дорогу. Причем в тот самый момент, когда мимо нас проскочил черный автомобиль. Молодец девчонка!
– Гони! – вопила она. – Давай, дави эту гниду!
Черная машина мчалась перед нами в каких-то паре метров. Я попытался рассмотреть номер, но он оказался залеплен грязью. Попробовал обогнать мерзавца – тот понял мой маневр и заюлил перед нами. Пару километров я буквально дышал ему в спину. Но вот поворот. Беглец вошел в него, словно профессиональный гонщик, – нас же едва не унесло в кювет: я еле удержал машину на дороге. Вот же ловкий подонок!
Дальше тянулось ровное и прямое, словно натянутая нить, Погорское шоссе. Стало ясно: это конец. Как и следовало ожидать, беглец дал газ – и его черная легковушка ракетой понеслась вдаль. Куда там угнаться за ней нашему старенькому микроавтобусу… Однако нам повезло: вскоре я вновь настиг его. Причиной оказался жигуленок, который не спеша тащился впереди по нашей полосе. Черный человек попытался было обогнать его, но тут же притормозил и снова сместился в правый ряд: встречка.
Я понял, что другого шанса не будет. Вдавив до отказа педаль, выжал из микроавтобуса все, на что он только был способен, и пошел на обгон. Словно два пылающих солнца, быстро приближались фары встречной машины. Я уже слышал, как ревет клаксон несущегося прямо на нас КамАЗа. Обгоняя черный автомобиль, успел увидеть водителя, но лицо у того оказалось закрыто маской-балаклавой. «Эти маньяки будто копируют наши методы…» – успел подумать я, и беглец остался позади. Мелькнул и жигуленок. Меня ослепил свет фар; оглушил вопль Жени, которая визжала, закрыв глаза руками. Но за миг до столкновения я крутанул руль и проскочил между КамАЗом и жигуленком. Да! Получилось!.. Когда позади появился черный автомобиль, теперь уже я заюлил перед ним на дороге, не давая себя обогнать, и стал по-тихой сбрасывать скорость, чтобы остановить негодяя и прижать к обочине.
И вдруг нашу машину сотряс удар: черная легковушка протаранила левый угол микроавтобуса. Пока я тщетно пытался удержать управление, нас сотряс второй удар. Микроавтобус завертело. Завизжали тормоза. Слева мелькнул белый столбик с цифрой километра, навстречу ринулась стена кустарника, раздался треск ломаемых веток, перед лобовым стеклом замелькали листья – и машина замерла, ткнувшись мордой в земляной холм.
Я здорово приложился лбом о руль, но, несмотря на боль, тут же выскочил из машины, выбежал на трассу. Но увидел лишь исчезающие вдали красные огоньки.
– Проклятье! Вот же сука! – вопил я, позабыв о том, что истинный воин Света не должен сквернословить. – Ублюдок херов!
И тут вспомнил о Жене. Как она? Я помчался обратно к машине, ругая себя за то, что в стремлении догнать убийцу едва сам не погубил человека. В этой погоне я как-то позабыл о том, что нахожусь в машине не один; что рискую не только своей жизнью, но и ее. Правая дверца машины была распахнута. Женя лежала рядом на траве, запрокинув голову. Неподвижно!
Я тронул ее за плечо. Не шевелится! Поспешно достал телефон: надо вызвать скорую! А вдруг, пока будут ехать медики, она умрет? Впрочем, связи все равно не было. Я растерянно убрал телефон в карман. Подняв девушку на руки, поспешил к дороге, положил ее у обочины. С надеждой посмотрел по сторонам – ни одной машины. Никого, кто мог бы помочь! Что делать-то? Господи, что же делать? Приложил ухо к ее груди, но так и не понял, бьется сердце или нет. Черт возьми, как поступают в таких случаях? Я ведь не медик! Искусственное дыхание? А если да, то как это делается?.. Припомнив, как это выглядело в кино, я набрал в легкие воздуха, приоткрыл ей рот, прижался к нему губами… и почувствовал, как ее руки сомкнулись у меня за спиной!
Я в ужасе отпрянул.
– По законам жанра в такие моменты принято целоваться, – сказала она, улыбнувшись и распахнув глаза.
– Да иди ты! – Я нервно высвободился из ее объятий. – Нашла время для шуток!
– Но скажи: ведь было круто, а? Вот это погоня! Аж дух захватило, ух!..
Волосы ее были растрепаны, глаза сверкали. Этакая дьяволица… Она встала, подошла, коснулась моего окровавленного лба:
– Ты сам-то как?
– Пустяк.
– Точно пустяк? Помощь не нужна? Как насчет исцеления руками? – Она нежно провела пальцем у раны. – Ты ведь веришь в чудесные исцеления, а?
– Да ну тебя! – Отбросив ее руку, я зашагал обратно к машине.
День четвертый
В город мы вернулись часа в три ночи. Я подвез Женю до общаги. Сам вошел домой в половине четвертого. До утра пролежал на жесткой кровати, глядя в потолок, но так и не смог уснуть. Перед глазами все стоял пылающий дом Гулова. И я представлял себе, как старик задыхается в дыму и кричит; как его пожирает огонь. Они ведь всегда сжигают людей заживо! «Скоты! Это вам с рук не сойдет!.. – в который раз обещал я и, глядя в скрытые за потолком Небеса, спрашивал: – Господи, как ты допускаешь такое? Как позволяешь такой мерзости бродить по земле?» И сам же отвечал на этот вопрос: «Не позволяет! Для этого у него есть воины Света, те, кто свершит кару Господню. Мы – Его оружие против Зла!»
Едва забрезжил рассвет, я поднялся, привел себя в порядок и побрел на работу. Впервые заявился так рано, что пришлось самому отпирать офис и снимать его с сигнализации, чем весьма удивил коллег. Даже Попугая. Тот, как оказалось, тоже явился на работу. Я-то думал, он будет лежать где-нибудь на больничной койке и зализывать раны. А зализывать было что: морда вся в ссадинах, отчего он походил на зомби. Да уж, неплохо я его вчера отделал. Но, видимо, маловато, так как на нем оказались все те же разноцветные шмотки.
– Ого! Кто это тебя так? – Нагло глядя ему в глаза, жму руку. – Ты скажи, а то, может, помощь нужна?
– Насилием можно породить лишь еще большее насилие, – изрекает он в своей обычной манере.
Как же мне захотелось снова треснуть кастетом по этой буддистской роже с приклеенной пацифистской улыбочкой – с трудом сдержался, чтобы не выбить зубы прямо тут, не выходя из офиса. Мерзкие еретики! Ничего, когда-нибудь мы очистим мир от этой скверны! Сами будете гореть на этих гребаных кострах!
Я просидел полдня, тупо пялясь в монитор. Работа – последнее, о чем я мог сегодня думать. После обеда сказал шефу, что плохо себя чувствую, и отпросился якобы домой. Сам же пошел в храм. Магистра там не оказалось: он поехал осматривать стройку. Вот уже около года наше Братство возводило новый собор: не всегда же называть этим словом бывший кинотеатр.
Новый храм Света Господня возвышается в центре города на берегу реки Гербы. Своими размерами это величественное сооружение превзошло даже крупнейший городской собор, который когда-то стоял там же с середины 19-го века, пока его не взорвала советская власть в начале 20-го. Именно благодаря данному факту нам удалось заполучить столь престижную территорию. Магистр отец Пейн смог убедить городские власти, что эта земля издревле принадлежала церкви и ее необходимо вернуть верующим. Осложняло ситуацию то, что после сноса старого храма здесь выстроили центр для глухонемых. Вдобавок, узнав, что землю могут передать религиозной организации, сразу же вклинилась православная церковь с требованием отдать территории им: мол, собор-то здесь стоял православный! К счастью, наши люди из городской администрации смогли поддержать интересы Ордена. В итоге центр для глухонемых снесли – и началось строительство. Мы, конечно же, не потянули бы его без щедрых пожертвований прихожан, среди которых есть немало весьма состоятельных людей.
Когда я вошел в золоченые двери нового собора – увидел магистра, отдающего распоряжения художникам. Храм был почти готов: уже завершались отделочные работы.
– Михаэль! – Увидев меня, отец Пейн пошел навстречу. Он обвел рукой величественные своды собора: – Ну как? Скажи ведь, грандиозно! Этот город еще не видел такой красоты! Еще пара дней – и будет официальное открытие.
Но, заметив мое обеспокоенное лицо, магистр вздохнул:
– Слышал о Гулове. Бедный старик.
Он сделал жест рукой: мол, пойдем, нечего обсуждать такие вещи в святом месте. Мы вышли на улицу и направились к парапету набережной.
– У нас с ним в последнее время, конечно, были разногласия, – сказал отец Пейн. – Но все равно он был одним из нас. Гулов стоял у истоков Братства Света. Мы обязательно справим по нему панихиду на вечерней службе.
Магистр глянул на меня:
– Думаешь, это они?
– Уверен. Я сам видел убийцу и едва не догнал.
– Запомнил его лицо? Или номер машины?
– Номер был замазан, на лице – маска. Прямо как у нас во время рейдов.
Магистр покачал головой:
– Жаль.
Я вкратце пересказал магистру события минувшей ночи.
– За машину не беспокойся, – сказал он. – Орден оплатит ремонт. А этот твой информатор, он еще будет помогать тебе?
– Обещал показать места преступлений. Мы договорились встретиться с ним здесь, в Погорске. Сегодня, когда стемнеет.
– Почему ночью?
– Боится, что днем его выследят, – ответил я. – Он скрывается. Говорит, что его постоянно выслеживают. А судя по тому, что случилось со стариком, опасается он не зря. Хотите пообщаться с ним лично? Приволоку за шкирку…
– Нет-нет, – мотнул головой магистр. – Еще не время. Пока что наблюдай, запоминай, смотри в оба. Быть может, встретишь еще кого-нибудь причастного к преступлениям. Сейчас важно собрать как можно больше информации об убийцах, чтобы потом призвать этих чудовищ к ответу и спалить их самих на праведных кострах.
Магистр повернулся к реке, по которой скользил прогулочный теплоход с надписью «Москва».
– Что Рафаэль?
Конечно же, я знал: рано или поздно он снова об этом спросит. Но что я мог ему ответить?
– Он так и не появился в храме, – не дожидаясь ответа, сказал магистр. Потом повернулся и стал сверлить меня взглядом. – А еще, как говорят, Рафаэль во время рейда сорвал с себя маску при еретиках и произнес речи, недостойные воина Света.
– Все так, отче. – Я склонил голову и поспешно добавил: – Я же говорил, что у него сложный период в жизни. Во время нашего рейда его сестра оказалась среди еретиков и попала в больницу. Но я уверен, что Рафаэль достойно выдержит все испытания, ниспосланные ему Господом, и вернется в лоно церкви.
– И я на это искренне надеюсь. Вы же знаете, что я люблю вас, как родных детей. – Магистр приложил руку к сердцу, но тон его был по-прежнему холоден. – И мне больно видеть, если кто-то из моих чад оступается и сбивается с пути. Но, несмотря на эту боль, я не потерплю в своем братстве отступников! Таковым среди нас не место!
– Обещаю, я поговорю с ним, – заверил я.
Магистр покачал головой и, более не говоря ни слова, пошел обратно к собору. Разговор был окончен.
– Долбаный ты Рафаэль! – Я несколько раз ударил кулаком по бетонному парапету. И, глянув на Небо, взмолился: – Боже, не дай заблудиться твоей неразумной овце, верни ее в стадо!
На звонки он не отвечал, дома его тоже не оказалось. Мать Рафаэля сказала, что он еще не вернулся из университета. Но если мой друг не на лекциях в вузе, не в храме, то где же? Насколько я знал, друзья у него были только в Ордене. И вдруг я понял, где искать Рафаэля. Когда я спросил у его матери о племяннице Александре, та сразу же припомнила, что сын действительно в последние дни навещает в больнице двоюродную сестру.
– Какие-то подонки избили Сашу и ее друзей, когда они отдыхали на природе, – добавила она.
Ох, знала бы эта женщина, какими богохульными делами занималась ее племянница со своими дружками-еретиками во время этого «отдыха на природе»… Я не стал ей об этом рассказывать – лишь спросил, в какой больнице лежит племянница и в каком отделении.
Рафаэль и правда оказался там. Я соврал на проходной в больнице, что пришел к родственнице, и меня без проблем пропустили. Когда вошел в палату, увидел там своего друга: он сидел у постели больной. Лежащая на кровати девушка с бандажом на шее, заметив меня, заволновалась, как-то вся подобралась. На мне остановился ее взгляд, в котором была смесь страха и ненависти. Я же вдруг вспомнил это лицо: ночь, отблески костра и девица, ставшая у меня на пути; я хватаю ее за патлы и швыряю на землю…
Девушка с презрением отвернулась, насколько ей позволял сковывающий шею бандаж. Рафаэль же, наоборот, заметив ее реакцию, посмотрел в мою сторону. И, похоже, не удивился, увидев меня.
– Ссориться пришел? – спросил он.
– Поговорить. Для начала.
Рафаэль кивнул, шепнул сестре: «Я скоро вернусь», встал и махнул мне рукой – пойдем. Мы вышли в коридор, встали подальше к окну, где не было людей.
– Что ж, говори, – начал Рафаэль. – Только прежде я скажу. О том, что не вернусь в Орден. И это не обсуждается. А еще я совершенно не жалею о том, что сказал вчера, и подпишусь под каждым своим словом. И если цель твоего прихода – переубедить меня, то не утруждайся. Я прекрасно знаю все те аргументы, которые ты можешь привести. Мой ответ – нет!
Я несколько опешил, так как действительно, пока шел сюда, заготовил целую речь. Я мог сказать ему о том, что мы – избранные защитники мира и веры. О ереси, которая переполняет мир, и о том, что, кроме нас, ее некому искоренить. Наконец, об обете, который он дал и который теперь нарушил. Но вместо всего этого я лишь растерянно пробормотал:
– Магистр сказал…
– Значит, дело лишь в этом? – усмехнулся Рафаэль. – В том, как отнесется к этому отец Пейн? Да только именно из-за него я и не могу остаться в Ордене! Как я вчера сказал, мне не нравятся наши методы: эти так называемые рейды, которые по сути своей – карательные операции. Не нравится то, что мы называем себя воинами Христа – а сами же творим чуждое его заветам; что наш Орден зовется Братством Света, но за ним тянется темный след… Молчи! Не возражай, все это так! Просто подумай об этом на досуге, когда выдастся свободная минутка между избиениями так называемых неверных. Но я тебе больше скажу: все это – он! Братство – это отец Пейн! Именно он направляет нас по этому пути, называя его путем правды и истины. Вот только все эти годы с момента моего прихода в Орден я постоянно ощущал, что неправ, а мои поступки – ложны. Теперь же я окончательно убедился: мне с магистром не по пути.
– Ему это не понравится. Опасно наживать такого врага.
– В том-то все и дело, – покачал головой Рафаэль. – В страхе! Я давно ощущал неправильность наших поступков, но не признавался в этом лишь потому, что боялся. Боялся, как к этому отнесется магистр. Да только вчера один человек показал мне, что воля и вера сильнее страха. Он напомнил мне о тех, кто принимал муки, отстаивая свои убеждения, – о тех, кого мы называем святыми. И я впервые ощутил, что не боюсь. А потому открыто говорю: мне плевать, как отнесется к моему уходу отец Пейн! Можешь так ему и передать!
Меня передернуло даже при мысли о том, как я все объясню магистру. Рафаэль заметил это и сказал:
– Вообще, мне не нравится, что в нашей вере многое строится на страхе. Часто люди приходят в храм лишь потому, что мы пугаем их муками Ада. Многие даже детей крестят только из опасения, что иначе тех в жизни постигнет много бед. Нередко люди идут на церковные праздники из страха, что, не явившись, они согрешат и их постигнет суровая кара. А уж работать в такой день – просто преступление! Человек и рад бы заняться чем-то полезным, иногда даже необходимым. Но ведь нельзя же согрешить! Не раз слышал, как какие-нибудь старушки с восторгом рассказывали, что у мамаши сын родился калекой из-за того, что она шила в святой праздник; мужик упал с высоты и разбился, потому что полез чинить крышу в такой светлый день; а в речке утонула дочка женщины, решившей постирать во время Пасхи. Когда я слышу, как они радуются, обсуждая столь «справедливое наказание», мне становится противно. И эти люди называют себя христианами? Разве этому учил нас Иисус? Авторитет многих священнослужителей тоже держится не на уважении, а на страхе. И наш отец Пейн – яркий тому пример. Видел бы ты свое лицо, когда я только произнес его имя! Даже наши рейды против так называемых еретиков – лишь запугивание. Мы не делаем мир лучше – мы лишь маскируем ересь, чтобы она боялась поднять голову. И повсюду страх, страх, страх!.. По-твоему, это нормально?
Пока он говорил, во мне все больше закипала злоба. Как же мне хотелось разбить ему физиономию прямо тут, в больнице, чтобы он оказался на соседней койке со своей сестренкой-еретичкой. Но тот продолжал ораторствовать:
– Я устал бояться, Михаэль! И больше не хочу никого запугивать! Я хочу, чтобы наша вера несла свет, радость, мир, а не страх и боль. Я не хочу призывать к миру войной. Мы говорим, что боремся со злом, а на самом деле плодим его. Ведь наши поступки – и есть зло! Наша вера учит терпимости, смирению, всепрощению, любви. Но можешь ли ты все это применить к нашему Братству Света? Вспомни того буддиста, что строил храм во время последнего рейда. По мне, так он, несмотря на его убеждения, больший христианин, чем все мы, вместе взятые. Он говорит о мире, когда мы – о войне. Он терпит, страдая за свои убеждения, но не отрекается от них в тот момент, когда эти страдания причиняем ему мы. Он строит в то время, когда мы разрушаем. Так объясни мне: почему еретик поступает так, как должен поступать я? Почему еретик учит меня моей вере?
– Ты вообще понимаешь, что несешь? – не выдержав, перебил я. – Ты сам говоришь как еретик!
– Похоже, ты ни слова не понял из того, что я сказал, – вздохнул Рафаэль.
– И понимать не собираюсь! Да за ту ересь, что ты тут наплел, тебе надо как следует всыпать плетей!
Между тем мимо прошли два парня с волосами ниже плеч. У одного из них на шее висел кулон – молот, у второго из-под рукава футболки с надписью «Я русский!» выглядывала татуировка в виде восьмиконечной свастики. Они окинули нас подозрительными взглядами, а один вдруг уставился на мою правую руку, на пальцах которой читались цифры «1034». Ох и недобрым был этот взгляд! Я сунул руку в карман и ощутил приятную прохладу кастета. Ну давай, предъяви мне что-нибудь! Но еретики отвели взгляды, молча проследовали мимо и вошли в палату – ту самую, где лежала сестра Рафаэля. Ну конечно, к кому же еще они могли прийти!..
– Ага, как говорится: с кем поведешься, от того и наберешься, – выпалил я. – Общаешься с мракобесами – сам становишься таким же. Жаль, что я не свернул шею твоей сестренке-богохульнице. Горбатого могила исправит!
Глаза Рафаэля блеснули яростью. Узнаю воина Света! Ну давай же, бей! Вот тогда и я без зазрения совести смогу дать в ответ, отвести душу. Но Рафаэль вдруг расслабился – и я понял, что, если ударю, он не ответит. Так и не дождавшись удара, он сказал лишь: «Прощай, Михаэль!», и пошел к палате сестры.
– Трус! Ссыкло! – крикнул я ему вслед. – Только знай: Братство Света не прощает отступников!
– Что ж, я подставлю другую щеку, – ответил он и вошел в палату.
Я возвращался в Орден в смятении. Пока ехал в автобусе от больницы до бывшего кинотеатра «Октябрь», который мы пока еще называли своим храмом, вел диалог с незримым собеседником. Он расспрашивал меня о Рафаэле: как я отношусь к тому, что мой друг стал отступником; к тому, что он предал наше общее дело. «Я бы не делал поспешных выводов, – мысленно с жаром отвечал я. – Он всего лишь вспылил, наговорил сгоряча, а теперь ему стыдно признавать собственные ошибки. Но Рафаэль всегда был истинным воином Света, горячо верующим – пожалуй, самым преданным христианином из всех нас. Он одумается! Уверен, пройдет время – и он вернется!» Я приводил какие-то аргументы, спорил, доказывал. И вдруг поймал себя на мысли: а смогу ли я все то же самое объяснить отцу Пейну? Буду ли я так же убедителен, как с этим невидимым собеседником? Но мне даже не пришлось отвечать на этот вопрос. Едва я представил себе лицо магистра, ответ стал очевиден – конечно же, нет! Тут Рафаэль прав: отца Пейна мы все боялись до дрожи в поджилках. Не только я, чье детство прошло в спартанских условиях под суровым надзором магистра. За что я, кстати, ему благодарен. Ведь слабостью характер не воспитаешь: лишь сила воспитывает силу. Но я также видел, с каким трепетом смотрели на отца Пейна все в нашем Ордене, даже старейшие из братьев – отец Андре, отец Годфри, отец Нивар и прочие. Они беспрекословно выполняли каждый приказ магистра. Но плохо ли это? Да, его боятся. Но ведь порой только страх и способен удержать людей на пути Света. Как сказал Рафаэль, сам он перестал бояться. И куда его это привело!
