скачать книгу бесплатно
Они навсегда останутся уделом веры.
И путь к Богу и к своей вере, религии и церкви у каждого свой, не зависящий ни от уровня образования, ни от научного признания.
Статистика свидетельствует о том, что сегодня в существование той, или иной формы Высшего разума (Бога) за исключением убежденных атеистов продолжает верить подавляющее большинство населения Земли.
Численность агностиков и атеистов является дискуссионной и оценивается различными исследованиями в 11—16% – агностики 9—12%, атеисты 2—4%.
Вряд ли в прошедшие ранее столетия приведенное соотношение могло быть существенно иным.
А если и было, то скорее не в пользу атеистов.
Но нельзя не обратить внимание на широчайшую палитру религий, религиозных учений и верований, отождествляющих себя с верой в Создателя (Бога).
Так в чем суть противоречий, возникающих между верой в Бога (Создателя, Высший разум) и существованием различных форм исповедования этой веры.
Ответ кроется в отождествлении понятий веры и доверия.
Еврейский мыслитель прошлого века Мартин Бубер различал два образа веры: вера как убеждение (пистис) и вера как доверие (эмуна), несмотря на несомненную смысловую близость понятий «доверие» и «вера» [8].
В одном случае это ситуация, когда речь идет о «предмете», в принципе недоступном для познания в обычном смысле слова.
Это слепаяиррациональная вера, например, «верю в Бога» или «верю в коммунистические идеалы».
Таким «предметом», недоступным для понимания является Создатель (Бог).
В этом случае вера становится«верованием» – принятием в качестве истинного суждения на основании единственно лишь внутренней субъективной убежденности в его истинности (вспомните слова В.Л.Гинзбурга о вере в Бога как интуитивном суждении).
Эта вера – иррациональное убеждение.
Другая ситуация, когда речь идет о «предмете», который в принципе можно знать, но человек сознает недостаточную убедительность, недостаточную обоснованность своего суждения.
И таким «предметом» является религиозная доктрина (религия).
В этом случае речь идет о другом образе веры – доверии.
Доверию в отличие от иррационального убеждения желательны основания, доказательства, проверка.
Кроме того, доверие связано с реально воспринимаемыми объектами (людьми, информацией), в то время как иррациональная вера может проявляться в отношении абстрактных объектов – того, что реально не наблюдаемо и не воспринимаемо нашими органами чувств.
Как результат, «вера (иррациональная) – это слепота.
Доверие – это совершенно другое.
Оно относится к области фактов, в отличие от области трансцедентального, где нет места рациональному и научному мышлению.
В [8] в табличной форме приводится сравнительная характеристика этих двух образов веры, позволяющая представить и осознать их отличия:
Мы подошли к одному из важнейших вопросов нашего отношения к вере в целом и исповедуемой религии в частности.
Его можно сформулировать следующим образом – должна ли быть вера слепой или осознанной.
В этом вопросе мы не должны себя обманывать, а просто обязаны разделить наше религиозное мировоззрение на веру (как убеждение) в Создателя (Бога) как недоступному для познания (абстрактного) объекта и веру (как доверие) к религиозной доктрине (учению), созданной церковью (учителями), когда верующий (последователь учения) способен осознать ее (его) недостаточную убедительность или недостаточную обоснованность.
Различное двух образов веры (как убеждение и как доверие) лучше всего проиллюстрировать на примере нашего понимания Символа веры.
Интересно, что в области психологии Символ веры рассматривается в качестве одного из аргументов для обоснования механизма формирования доверия как одного из образов веры, позволяющего «описать ее (веру) особым образом – как «бытийное» состояние, в котором пребывает не кто-то внешний, посторонний по отношению ко мне, но я сам.
Поэтому христианский Символ веры начинается со слова «верую», а не, например, «мы верим» или «верят, что».
«Верую», значит, вступаю в область иного бытия, где вместе со мной присутствует адресат моей веры.
Таким образом, рождается отношение веры, которое имеет взаимный или диалогический характер.
Диалог веры будет подлинным и действительным, если его стороны без колебаний и сомнений принимают друг друга как неотъемлемую часть своей собственной жизни» [8].
Но нам нет смысла углубляться в дебри научных дискуссий и споров представителей таких областей знаний как психология, философия или теология, а обратиться непосредственно к содержанию Символа Веры.
Двенадцать членов Символа веры отражают всю суть христианской религии.
Верующий, принимающий Символ веры в качестве основы своего религиозного мировоззрения имеет право считать себя христианином.
Вряд ли стоит напоминать о том, сколько великих умов потратили свой интеллектуальный потенциал на то, чтобы сформулировать редакцию Символа, сколько поколений Святых отцов и Учителей Церкви защищали эту редакцию от ересей и искажений, сколько богословских «копий» были сломаны в стремлении разрушить эту духовную основу христианства, закрепленную всего в двенадцати ее выражениях (членах).
Кажется, что нового мы можем найти и увидеть в нем.
И, все же, давайте зададимся вопросом – убеждены ли мы в его истинности или верим в его истинность.
Для меня, христианина и убежденного православного скептика выбор варианта ответа колебаний не вызывает.
Но нас, христиан чуть более 2.5 млрд. (2.419 в 2015-м, 2.479 к 2017-м) из более чем 7.84 млрд. (по данным на январь 2021г.) населения планеты. т.е., приходится признать, что это сегодня это порядка 32—33% от общей численности жителей Земли.
А что же остальные 67%. жителей Земли.
Ведь первый член Символа веры «Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым» не вызывает ни возражений, ни сомнений не только у христиан, но и у практически всей оставшейся части жителей планеты, признающих Высший разум (Создателя, Бога), исповедующих иные верования или религиозные учения.
И в этом своем убеждении они не требуют никаких доказательств.
Вера в существование Бога фактически является иррациональным убеждением (слепой верой).
Казалось бы, такими же иррациональными утверждениями являются одиннадцатый и двенадцатый члены Символа веры, свидетельствующие о продолжении жизни после смерти, существование которой признается всеми религиозными доктринами.
Но ведь при этом каждая из них представляет свое, отличное от других видение формы и содержания иной, потусторонней жизни.
Уже в этом случае мы сталкиваемся с иным образом веры – довериемтой религиозной доктрине (учению), которую каждый из нас выбрал в качестве своего вероисповедания.
И, конечно же, оставшиеся члены Символа веры, не будучи абстрактными объектами, а содержанием документа (текст которого принят Вселенскими соборами), отражающего суть христианского учения о существовании Святой Троицы и воскресении Христа, являются не иррациональным утверждением (из возможных образов веры), а образом веры – доверием, основанным на Священном Предании христианского вероисповедания.
Мне придется привести в качестве подтверждения сказанному два аргумента.
Первый из них очевиден всем – это существование на нашей планете не только мировых религий и учений, но и колоссального количества различных школ, сект, религиозных обществ, каждая из которых считает своим долгом (и правом) во всеуслышание объявить, указать и обосновать единственный (свой) истинный путь к бессмертию, добиваясь доверия (а еще лучше убежденности) к нему своих последователей.
Второй – сама история становления и развития религиозных доктрин (гипотез) представляющая нескончаемый процесс поиска новых убедительных аргументов и «доказательств», направленных на повышение доверия верующих к избранной ими религии и церкви.
Именно в этой связи мне хотелось бы привести конкретный пример научного подхода к укреплению доверия в истинности христианского вероисповедания.
Традиционно каждая их мировых христианских религий обосновывает свою истинность опираясь на Священное Предание, дополняя доказательную базу в пользу ее «единственности» мистическим святоотеческими переживаниями последователей данной (своей) конфессии, представляя их в качестве божественных откровений.
Очевидно, что подобная аргументация не воспринимается представителями духовенства, богословия и верующими иных религиозных конгрегаций и учений.
Более того. Многие годы оппонентами христианства ставилось под сомнение фундаментальное положение христианской веры – сама принципиальная возможность существования в реальности Святой Троицы.
И разрушил этот фронт консолидированных атак на христианство, стержнем которых являлось утверждение о невозможности существования в природе Святой Троицы, рядовой православный верующий (даже не священнослужитель или богослов), советский и российский физик-механик, один из основоположников советской космонавтики, академик АН СССР, академик РАН, лауреат Ленинской премии, Герой Социалистического труда Борис Викторович Раушенбах.
Являясь одним из выдающихся ученых в области ракетостроения, он не ограничивал поле своей деятельности космонавтикой, получив признание за свои труды по искусствоведению и истории религии.
Но подлинную известность и признание в области теологии ему принесла работа «О Логике троичности» [13], в которой он рассматривал и доказал непротиворечивость логической структуры догмата о Святой Троице.
Значимость этой работы для православия и христианства в целом невозможно переоценить.
Ведь «Кажущаяся логическая абсурдность триединости была излюбленной темой атеистической и скептической критики догмата.
Цепь этих критических умозаключений строилась обычно по следующей схеме: понятие триединости – это логический абсурд – никакие абсурдные объекты не могут существовать – следовательно, не существует и Троица.
Сегодня в этой, казалось бы, доказательной цепи умозаключений утеряно главное звено: такие объекты существуют, например, в математике и всеми признаются разумными и полезными…».
Отсюда следует главный методологический вывод этой удивительной по замыслу, потрясающей по глубине понимания постановки и вызывающей восхищение по изяществу решения задачи:
«…Из всего сказанного не следует, что теперь Троица не является более тайной и для принятия этой тайны более не нужен подвиг веры. Просто теперь тайное сместилось туда, где оно и должно быть, – в сущность Бога.
Подвиг веры вовсе не нужен для принятия структурно-логического свойства Троицы – триединости…
…Остается лишь удивляться тому, что отцы Церкви сумели сформулировать эту совокупность свойств, не имея возможности опираться на математику.
Они совершенно справедливо называли любые отклонения от этой совокупности ересями, как бы ощущая внутренним зрением их разрушительную пагубность.
Лишь сегодня становится понятным величие отцов Церкви и в смысле интуитивного создания безупречной логики триединости»
Попытайтесь найти и назвать имя кого либо, кто смог за последние полторы тысячи лет, прошедших с момента принятия Никео-Константиноаольского Символа веры внести больший вкладв укрепление доверия христианской религиозной доктрине, доказав реальность и как следствие справедливость одного из главных ее постулатов (догматов).
Убежден в том, что Вам это не удастся.
А ведь это сделал не представитель священничества, духовенства или догматического христианского богословия.
Это сделал ученый (а значит по определению – скептик), рядовой мирской православный христианин.
Нужны ли еще доказательства, подтверждающие объективную необходимость скептического образа мышления в развитии христианской религиозной доктрины.
Но вернемся к основному предмету данной главы – пониманию религиозной веры.
1.2. О надежде
То, что вера в Бога – это ее иррациональный образ не вызывает малейших сомнений.
Но что заставляет нас верить и какие надежды мы связываем с верой в Создателя.
Уверен, что каждый верующий, любой религии или учения не раз задумывался и задавался этим вопросом.
Эту (основную) причину феномена веры в Бога очень метко подметил директор отделения по исследованиям в области аномальной психологии в Британском колледже Голдсмита – Кристофер Френч:
«У нас есть вполне понятная естественная потребностьверить в то, что мы переживаем физическую смерть и воссоединимся с любимыми людьми, с которыми расстались.
Таким образом, все, что подтверждает эту идею, будь то реинкарнация, медиумы, духи, является доказательством в пользу бессмертия души.
Это нечто, в правдивость которого нам всем очень хочется верить».
Убежден в том, что мало у кого могут возникнуть сомнения в справедливости данного утверждения.
Понятно почему мы веруем, но на что мы надеемся в своей вере.
Ответ для всех лежит на поверхности.
Ведь не даром мы говорим, что верим в Бога и надеемся на жизнь после смерти – бессмертие.
Но надежда является не только движущей силой, которая рождает у нас конкретное желание действовать, обратившись к вере.
Для всех христиан вера, надежда и любовь – это те три добродетели, которые открывают путь к бессмертию.
Общую для всех христиан отправную точку в разработке учения об этих трёх добродетелях дал еще в VI веке Григорий Великий (папа римский Григорий I, почитаемый в православии как Григорий Двоеслов).
Веру, надежду и любовь он считал основанием и источником всех остальных добродетелей, без которых невозможно достичь спасения и вечной жизни [14]:
«Добродетель как фундаментальная философско-богословская категория, охватывает все ценностно-значимые аспекты
На протяжении всей истории христианской мысли учение о добродетели постоянно развивалось; многие богословы развёртывали своё видение состава этой комплексной категории, сами эти составляющие неоднократно переосмысливались.
Понятие теологической добродетели – фрагмент этого цельного учения, фокусирующий внимание на «трёх добродетелях», поставленных в контекст спасения человека в богословском смысле».
Но теологическая оценка полноты и обоснованности «трех добродетелей» как основы христианского богословского учения о спасении не может являться сферой дискуссий и споров простых верующих мирян.
В длящихся столетиями богословских дискуссиях и спорах об источниках возникновения веры оппоненты вряд ли достигнут консенсуса, оставаясь с большой вероятностью на своей исходной точке зрения.
Но скорее всего все они согласятся с утверждением о том что вера не является неизменным, стабильным состоянием в продолжении периода нашей мирской жизни.
Хотя большинству из них не хотелось бы чтобы это было именно так.
Но реальность свидетельствует об обратном.
Ведь в глубине души каждого (даже самого убежденного) верующего не может не присутствовать толика (пускай даже крошечная) сомнений, поскольку доказать существование Бога, как и его отсутствие невозможно.
