Вразумление красным и комфорт проживания

Я уехал оттуда третьего числа. А четвертого туда пришла гостья с малышом. На ничем не тронутом, выпавшем с ночи снегу поутру сторож обнаружил звериные следы и дороги по всему участку. Это были два тигра. Улеглись они неподалеку от пруда, в зарослях, и их было отчетливо видно сверху. Из всего торопливо рассказанного мне по телефону я уразумел, что это мама с малышом. Мамин след кровит, она периодически подползает к полынье и лакает воду. На воду, похоже, и пришла. Если брюхо прострелено, то внутри все горит, и на белом снегу явно отпечатываются алые пятна. Уезжая вчера, я видел, сколько рядом детей катались на санках и просто фанерках. Мне стало страшно, кинулся набирать телефоны всех имеющих отношение к таким ситуациям. А все – в новогодних гулянках. Добрался до самых главных дежурных по экстренным службам и ситуациям. А сам, не умывшись и не причесавшись, помчался в ту сторону, благо, водитель непьющий.

Специальный отряд по охране амурских тигров создан по инициативе Президента России. Единственным учредителем этой некоммерческой организации стало Русское географическое общество, попечительский совет которого возглавлял тот же Президент. Деньги Фонд получает из внебюджетных средств, в том числе и грантовых. На праздновании Международного дня тигра Президент сказал: «Важно, что находящийся на грани исчезновения амурский тигр взят под охрану государства, и благодаря усилиям зоологов, егерей, волонтеров, многих неравнодушных защитников дикой природы, сегодня его численность возрастает». Российский лидер выразил признательность всем, кто причастен к этому серьезному и по-настоящему благородному делу, и пожелал им успехов.

Видимо, с утра я все же поднял какого-то серьезного толкача. У моей калитки уже стояли две машины, и небольшая группа людей с огромными биноклями рассматривала мою территорию. Как оказалось, это местные егеря. Они пили чудовищно холодное бутылочное пиво и чуть меня просветили, дав сначала глянуть в окуляры. Картинка была что надо: метрах в тридцати от пруда в кустах явно проглядывались лежащие на снегу две фигуры раскраса, как на обложке хорошего журнала. А чуть дальше по руслу речки кто-то уже пробил утреннюю лыжню, и явно, люди еще будут. Но егеря точно утверждали, что если лыжник будет с собачкой, то нападения не избежать. Тигрица крупная, взрослая, явно раненная в живот, а значит, если человек не вмешается, то он обречен. Возможно, за помощью к людям пришла. Второй тигр молодой, до трех лет она детей водит, возможно, ему два, а может, и больше. Ситуация явно опасная для окружающих, но они решение не принимают, ждут руководства. Из всех потом прибывших это были самые разумные и толковые парни.

Подкатил «Сурф» с главой местной власти – человеком, сильно нуждающимся в опохмелке. Он долго смотрел в бинокль, но, как мне показалось, совсем в другую точку, потом хмыкал и жаловался, что только у него, несчастного, так плохо может год начаться. А потом оживился, как бы найдя выход. Придумал, что это моя земля, частная, а значит, я и должен нести за все случившееся ответственность. Хороший малый, продуманный. Но когда подъехал «УАЗ» с начальником местной полиции и четырьмя парубками с автоматами (какой-то местный ОМОН), глава, вроде, и повеселел. Подполковник достал из внутреннего кармана согретую бутылку водки и завернутое в тряпку сало, и на подножке «УАЗа» они разлили. Главный полицейский был уверен, что его бойцы пойдут и кого надо и куда надо шуганут. Но бойцы, поглядев в бинокль, не очень-то рвались в бой, им тоже хотелось у подножки постоять, но их не приглашали. Было холодно, но шабаш явно собирался. Местный глава постоянно повторял, что пусть куда угодно шуганут, но только с его территории. Егеря сказали, что днем никуда не пойдут, а если пойдут, то бед наделают. Можно их усыпить и вывезти, а можно и оказать помощь раненому зверю. В ответ местный глава их нехорошо обозвал и сказал: «Да вы хоть сексом с ними займитесь, только не на моей территории». Шабаш начинал приплясывать. Егеря дозвонились в реабилитационный центр тигров, он был отсюда в восьмидесяти километрах, и там были готовы принять зверей.

И вот подъехало руководство, которое должно было принять решение. Из очень хорошего джипа вылезли две одинаковых фигуры, на них были бушлаты, похоже, от московского кутюрье и фуражки с генеральскими гарделями. Тот, у которого был черный мешок в руке, предложил пройти в дом и все неспешно обсудить. Но я ответил, что идет стройка, дом нетоплен и в нем еще холоднее, чем на улице. Второй из руководства все-таки глянул в бинокль и где-то увидел на мамке ошейник. Местный глава скис окончательно.

Амурский тигр – самый тигр в мире, единственный тигр, освоивший жизнь в снегах. Это национальной достояние России. Федералы с кокардами откинули заднюю крышку багажника – получился стол, из черного мешка вытащили коньяк, настоящие граненые стаканы и пачку разноцветного мармелада «лимонные дольки». Налили себе по полстакана и, закинув в воротники затылки, стриженые под полубокс, выпили. Местному главе не налили, ему и так хватит. Тот со мной говорил об ответственности землевладельца, громко орал и, тыча пальцем вниз, задал вопрос, знаю ли я, кто у этих «крыша». Слово «крыша» было словом знакомым, и я ответил тут же, спросив, уж не главу ли государства он «крышей» называет. Он как-то на глазах сразу протрезвел и заблажил, что это я так сказал, а не он. При этом дяденька хватал всех подряд в поисках подтверждения, что это не он. Страшно было от самого себя. Потому и не налили ему, налили полицейскому и тут же заинструктировали по пунктам:

Перекрыть въезд в село.

Закрыть все выходы на лыжни и детские горки.

Немедленно начать оповещение населения.

Тот не знал, начальники они ему или нет, но козырнул и, закинув главу в машину вместе с бойцами, отвалил. Егеря получили инструкцию не фантазировать, то есть без лишних инициатив, но быть начеку. Важные персоны уехали, оставив после себе в морозном воздухе запах коньяка и еще, похоже, советского одеколона.

Шабаш пока не состоялся, а дом-то был натопленный и теплый. Я повел туда егерей, а то они уже подплясывали и сопливили. Тогда уже нормально налили и водки, и горячего борща. И ребята рассказали, что с первыми снегами, когда появляется много следов, тигры начинают отслеживать друг друга и прогонять сородичей со своих охотничьих территорий. Нехватка в зиму мяса грозит смертью. Похоже, эта пара пошла искать лучшей жизни и налетела на сучью пулю. И если кабан или медведь может всю жизнь носить в себе пули и жиганы, то кошка с одной лишь раной в животе обязательно погибнет. Но если человек ее прооперирует, то шансов на выживание будет много. Они были явно сочувствующими, но получили приказ не фантазировать. А я им рассказал, что в городе в честь прославления и защиты амурского тигра в сентябре по улицам прошла колонна в 18 тысяч человек. Люди по старым комсомольским привычкам в демонстрациях высказывались в любви, верности и преданности.

Егеря уезжали совсем пьяные и безрадостные. Короток день январский, и ближе к сумеркам приехало два «УАЗа» с автоматами и, кажется, с гранатами, но без подполковника. С полчаса до полной темноты они правили руки на капоте, видимо, смелости набирались, а потом позажигали самодельные факелы и двинулись через мой участок в атаку. Стараясь производить больше шума, они орали, как дикие инки перед жертвоприношением. Шабаш обретал классический вид. Чем ближе, тем шаги становились меньше, а факельно-огненные дуги шире. Воздух был прозрачным и гулким, в небесах уже блестели созвездия. А человек двадцать первого века шел в атаку. И тут что-то произошло, никем не жданное. Тигрица рыкнула по-настоящему – стало жутко, в селе завыли собаки. Атакующие повернули назад и стали тушить факелы в снегу, вверх ускорялись, потом звенели чем-то наверху и как-то тихо, по-будничному уехали.

А гости в ту ночь ушли. Под утро потянула поземка, и в ту поземку они ушли с подотчетной людям территории умирать. А умирая, им чудилось, как люди нескончаемым потоком, в оранжево-черных костюмчиках и с шариками под стать чествуют достояние России. Те парни-егеря найдут их через неделю. Тигрица будет лежать мертвая, вытянувшись во весь свой громадный рост. А рядом, свернувшись клубком, ребенок, умирающий от истощения. Ребенок окажется девочкой, и егеря нарекут ее почему-то Солнышком и выходят. Она и ее мать, еще ничего плохого людям не сделавшие, заранее были приговорены к проклятью и смерти.

Если кто слышал про дружбу тигра Амура и козла Тимура, то не верьте. Тигр Амур – это тигрица Солнышко, а козлом она брезговала и презирала, только людей больше ненавидела. А Амуром ее называли в интересах бизнеса. А она – тигр из дикой природы и больше ничего. А когда вы ей козла запускали, то были уверены, что она зверь.

***

«Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф. 5:7)

Много лет назад со мной произошел случай, который меня если не воспитал, то заставил задуматься и освежиться в чувствах.

Вторая половина летнего дня, хорошая машина, асфальт, я за рулем. Дорога была дальняя, но оставался всего час езды. Дорожный указатель по ходу моего движения: влево – сорок километров до районного села, а прямо – сто километров до города. Мне осталось всего сто километров. У обочины вполовину на асфальте валяется картонная коробка, уже чьими-то колесами придавленная. А по ходу, метров через двадцать, я увидел картинку, которую силюсь забыть, но не могу. Я притормозил. По обочине, по мелкой гальке, прижав ушки, шла маленькая, совсем без рода-племени собачка цвета бело-рыжего с отвислыми, материнскими сиськами, а за ней в ровную линию с равными интервалами брели четыре ребенка с только прозревшими глазками. Я поехал. На пять километров меня хватило, потом я остановился в полной уверенности, что сейчас развернусь, расправлю ту коробку и заберу их с собой. Если их всех сразу по темноте не переедет фура, то лисы и еноты порвут обязательно, а с утра вороны поглотают остатки трупиков. Но я не повернул, потому что мне нечего было им предложить, кроме первой встречной городской помойки, но и там такие не выживают – те же вороны заклюют или крысы сожрут. Неужто милосердны те, кто убивает еще не прозревших и не вставших на ноги? Ибо вставшим уже все равно надо идти умирать, уже страшно и мучительно. Неужто милостивыми назовем уже не видящих и обездвиженных? Сами убить страшимся, считая себя милосердными. Но милости из страха не бывает, она только от любви. Но надо ли спасать от любви, предлагая помойку или цепь?

В Евангелистском описании Страшного суда (См: Мф. 25:31-46) содержится очень важная истина: оправдание или осуждение совершается по принципу нашего отношения к людям, а именно: были ли мы милостивы к другим.

***

В пятницу, 17 ноября, в городе начался снег. По прогнозам синоптиков, осадки закончатся к середине ночи. К вечеру снег усилился, движение в городе парализовано. В тот вечер и ночь много что происходило в городе. Расскажу, где сам был в это полное драматизма время. А время было такое, на преодоление 20 километров ушло более восьми часов. Не было серьезных аварий, была просто клетка – ловушка, в которую загнали полторы тысячи машин, соответственно, три – четыре тысячи людей и бросили их замерзать. Люди выжили и не померзли, так как оказались лучше, чем их считали.

Как издавна известно, каждый новый градоначальник, придя в мэрию, озабочен состоянием дорог, особенно гостевых. Перекладывание асфальта – это почетная обязанность, только градоначальники менялись слишком быстро, и асфальт не успевал приходить в негодность, но украшать входные двери города было крайне необходимо. И стали этот асфальт огораживать: сначала центральный бордюр в метр высотой, очень похожий на противотанковые надолбы, а потом и по краям металлической лентой с красными фонарями-отражателями. К ноябрю того года уже и сочинили ту самую двадцатикилометровую двухстороннюю кишку.

Шел снег, и резина-то у всех хорошая, только ехать некуда. На подъеме развернуло американский «Френч» с длиннющим прицепом от забора до забора, и ловушка захлопнулась. Снег идет ровно, безветрие. Не то, чтобы мороз, но студено. В авто у всех печки подсвистывают, а значит, и моторы в работе. Через час в зоне моей видимости стали появляться машины, у которых кончился бензин, а там люд был и малый, и старый. А граждане стали делиться, у кого что было: кто остатки бензина сливал, кто одеяло подносил, кто детей в машины теплые забирал. Дети хотели есть и пить, но по ту и эту сторону – темные бугры леса, где-то с редкими огоньками. Небо темное, как бы навалившееся. В свете фар снег летит. Через два часа первые мужики перестали стесняться и подскакивали раз за разом к ограждениям, а потом и женщины стали присаживаться между машинами, ибо ограждения были преодолимы только для самых сильных и тренированных. Спрятаться было негде, люди ждали помощи. Когда где-то далеко засветила красная мигалка, все оживились, но вскоре она пропала, растворившись в ночи. Спасал Христос в эту ночь, он пришел к каждому. Люди помогали друг другу – и в дорогих машинах, и в хламе. На шестом часу ожидания где-то растащили грузовик с продуктами и, преодолев ограждения, жгли костры, разносили на ветках горячие сосиски, а потом в машинах, где еще работали печки, под них засовывали голые мокрые ноги и отогревали. Никто не истерил и не ругался. Это были совсем другие люди за рулями, не те, с которыми я ежедневно контачил на дорогах города. Воды не было, с крыш машин соскребали чистый снег, топили его, капали туда из общей банки сгущенку и поили детей, самых маленьких, и те в теплых машинах засыпали. Это был большой общий дом, но я-то знал, что все это пройдет. Все вернутся по квартирам, а потом выйдут на улицу совсем не такими, как сейчас.

Позже власти и генералы в красивых кокардах гордо рассказывали по телевизору о своих подвигах по спасению бедствующих. Они будут награждать друг друга и утверждать, что они готовы к любым ЧС и даже войне. А я узрел любовь и понял, что пока мы все не пострадаем, мы и не обрусеем, ибо самые жестокие мы – когда сытые и когда праздники.

***

1619 – 400 лет – 2019

Крест в селе, лежит на мягкой чистой стружке в пахнущем свежим деревом ковчеге. Ковчег стоит в сухом теплом месте. Я его даже не открываю, как-то боязно без благословения что-либо делать. За благословением собираюсь в апреле, в последнюю неделю перед Страстной. Поеду на Святую землю. Если все получится, надеюсь, Бог даст время на возведение Креста и построиться рядом на старость. А пока планирую, черчу, пишу, готовлюсь к большой работе. Определяюсь с главным и второстепенным, но из-за отсутствия опыта все мне видится главным. Но люди вокруг теперь объявляются хорошие, мастеровые и с желанием участвовать. В них я ищу помощи и советов. А как покажет время, примкнувшие и трусливые сами найдут причины убежать. И ничего сами в жизни не сотворившие будут меня хулить и обсуждать с атеистами и убогими. Сейчас село замерло, как всегда бывает в зиму. Тихо, холодно и ветрено.

***

В конце лета любовь и ревность одержала чистую победу. Мой водитель, толковый, деятельный парень, уволился. Его женушка не смогла терпеть хорошую зарплату за работу, которая, бывало, прихватывала вечерние, а иногда и ночные часы. Сейчас он клерком в какой-то конторе на пятидневке, но вольному воля.

Теперь новый водитель у меня – типчик, как недавно выяснилось, тот еще, ходок и налево, и направо, и по ночным клубам. Стали меня друзья-приятели подозревать, что хожу по ночным клубам. Стала машина там номерами и черными боками перед девочками светиться, но я не сильно озадачивался до недавних событий. А события вот какие случились. Одна знакомая барышня на девичнике в разговоре за столом вдруг услышала мою фамилию, ну и конечно, уже ни слова не пропустила. Разговаривали двое, одна из которых стопроцентная блондинка – женушка моего водилы. Так вот она жарко жаловалась на мой скверный характер и подлые поступки. Версия такова: вчера ночью ее муж вез меня из соседнего города. Я был в плохом настроении, психанул и выкинул водителя из машины за сто километров, и он, бедняжка, до утра шел пешком. Пришел грустный и очень уставший, она его помыла, покормила и спать уложила, страдальца. Собеседница ей сочувственно кивала, ужасаясь выпавшим скитаниям.

Эта знакомая барышня в тот же вечер позвонила и, долго изображая, что она много чего про меня знает, в конце передала этот разговор и эпитеты, которыми меня в нем награждали. А ведь водителя я в тот вечер отпустил вместе с машиной, когда еще 19 не было, то была суббота. Вот и написали сценарий с моим участием. Пьеса раскручивалась согласно сотворенному сюжету.

Утром в понедельник он приехал за мной. Из окна было видно, как мой сценарист бодро ходит вокруг джипа и по холодку что-то весело насвистывает. Такой свежий бодрящий настрой. Поздоровались, поехали, спрашиваю: «А где сейчас твоя жена»? Очень удачно она дома оказалась, и я говорю: «Заедем повидаться». Я как-то обещал ей помочь трудоустроиться, и водитель, предвкушая разговор на эту тему, сильно приободрился. Она вышла из подъезда, кутаясь в короткую шубку, блондинистая и с утра уже сильно накрашенная. В машину я ее не пригласил, а рядом с ней стоящего супруга попросил рассказать, как он в субботний вечер был брошен на дороге. В ответ – молчание вперемешку с хмыканьем. Когда до блондинки дошла вся эта щекотка, она грустно, но убедительно поведала, что все лето любимый ездил ко мне в деревню окучивать картошку каждые выходные. И что я даже в благодарность за это вручил ему мешок картошки. Я как-то уже подзабыл слово «окучивать», огородов точно не имел и картошку не дарил. Уехал я тогда сам.

Я бы сам и ездил, но как-то в лето потерял по непонятным причинам за рулем сознание, сотворив страшную аварию, но, хвала Богу, без жертв. Теперь вот так передвигаюсь, чужими руками. Вот две недели как новый водитель – под стать машине, здоровый хохол крымский, четверо детей, бритый налысо, но человек, по всей видимости, хороший. Говорит мало, модную музыку не включает, ездит профессионально, по правилам.

А как ест! Ему мама (так он жену называет) дает с собой кастрюльку, а там вареная свекла, картошка, лук и кусок сала с хлебом. Если сидишь сзади, и он ест, видно, как все это глотается, аж бугры по затылку и позвоночнику перекатываются. Если в офисе пьем чай, всегда, не таясь, берет несколько конфет, но никогда не видел, чтобы он их ел – по карманам тырит, детям относит. Тут у него у младшей был день рождения, и я купил копеечную куклу. Если можно описать благодарность, так вот она была в его черных глазах, настоящая. Неужто так устроено, что только нуждающиеся бывают благодарными и добрыми? Вопрос, верно, глупый, но всегда актуальный.

***

Москва. РИА-Новости. «Помидорная война» с Турцией обошлась России в полтора миллиарда долларов.

Томатина – испанская битва томатами впервые приходит в Россию. На петербургском стадионе «Кировец» люди – в алой жиже. В помидорной битве участвовала ровно тысяча человек. В этом городе во время блокады погибло полтора миллиона человек. Только 3 % смертей приходится на артобстрелы и бомбежки, остальные 97 % умерли от голода. Нет, похоже, в красном плавали в память о 1579 людях, привлеченных во время и сразу после блокады за людоедство. В чилийском городе Киньон прошла красочная война томатов. Каждый год на центральных улицах собираются тысячи людей, вооруженных спелыми овощами. Помидорные акции – неадекватный способ заявить о себе. Помидорный террор в России – это часть информационной войны. Все мишени террористов – публичные люди, за которыми постоянно следят журналисты. Все помидорометатели своими акциями врываются в эфир и круто попадают на ТВ. Томатные бои прошли в испанском городе Буньоль, во время праздника 20 тысяч человек закидывали друг друга помидорами в течение часа. За это время было израсходовано 145 тонн помидоров. Кровавая жижа шевелилась, плюхалась, визжала и подпрыгивала. Были помидорные праздники, но были и помидорные войны, и помидорный терроризм. Все это было красное и очень смахивало на тот самый шабаш.

«Сеньор Помидор уже начал опасаться революции, в которую никто не мог поверить. Каждый следил за каждым, так они и не заметили флаг, который вывесил Чиполлино на замке».

У детей при недоедании уже через несколько дней наступают необратимые изменения в организме. Организм сначала использует резервы углеводов, а потом жировые. Дети впадают в летаргию и все больше худеют. Иммунная система перестает работать, поносы ускоряют истощение. Из-за паразитов полости рта и инфекций верхних дыхательных путей голодающие испытывают страшные боли, затем начинается распад мышц. Дети больше не могут держаться на ногах, их руки бессильно висят вдоль туловища, лица напоминают старческие. Затем наступает смерть. Смерть ребенка от голода – это убийство. И причины этого каннибалистического мирового порядка существуют: это насилие денег, железный закон аккумуляции капитала.

«Не так далек тот день, когда страница перевернется для нас, тогда мы, народ, закончим большую войну больших господ. Новый мир выбросит всех торговцев и их слуг, с их танцем войны и смерти. Этот день придет, но когда он придет – зависит от меня и от тебя; тот, кто не идет еще с нами, пусть поторопится».

Бертольд Брехт

Может, это и не материальная нищета, когда свой первый, живой и пахнущий солнцем помидор увидел в шестнадцать лет от роду. А что это? Может, просто так было в двадцатом веке, а в двадцать первом уже все по-другому? Он сказал: «Я – есть Путь».

***

Мои планы на строительство, так или иначе, озвучились городской черте моего общения. Мнения были разные, но сводились, в общем, к одному – на хрена так далеко?

Нет, надо было с ними, в исторически загаженных окраинах города, уже до крайности перезастроенных грузными, безвкусными коробками, с их владельцами из бывшего административного ресурса, депутатами, ментами и успешными городскими барыгами. Дома за трехметровыми глухими заборами из штабнастила были натыканы по оврагам и пригоркам, и если рядом не было ручейка с кладбища, то обязательно огромные стояки высоковольтного напряжения с гудящими проводами. Дома стояли окно в окно и позволяли углубленно вникать в жизнь соседей и воровать из общих подателей электричество. Собаки бегали по периметрам, огражденным глухими стенами, и гавкали на всякий шорох. А не видя, на что гавкают, падали в обмороки и со временем зарабатывали сердечные болезни. А собаки были дорогие и, как правило, ростом со среднего медведя.

А реалии просты: стоя на улице у такого забора, легко было проковырять дырочку и по потребности перебросить гранату, куда надо. «Он тебя видит, а ты его нет». Игра такая. И земля не родит на камнях и в туманах. А в предгорье – другой климат, другой мир, в соседях сельчане, заборы условные, а значит, и дышится по-другому. В том мире, затхлом и вонючем, полной грудью не дышат. Там дышат сплетнями и склоками, клюют и обсирают ближних из страха, что придет дальний и обсерит. Моя мотивация была такая, только не всем высказанная, кому и высказанная, то не всеми понятая.

Посетил тут хоккейный матч на арене имени того, кто катался в «Красной машине», а сейчас гражданин США русского происхождения. Ну не думал, что буду так впечатлен. Подъехал и восхитился невиданной для наших территорий парковкой, обширной и ухоженно разлинованной. На ней – с полсотни дорогих, намытых в большинстве своем черных машин. А вокруг них – публика, как бы спортивные фанаты. Здесь весь стареющий городской бомонд – те, кто прежде терся при ресторанах и в барах, потом в казино, сегодня изображали из себя английских лордов со спутницами у хоккейных подмостков. Блеск машинных крыльев и переливающиеся платья от кутюр на обвисших бедрах стареющих городских куртизанок, а также сигареты в наращенных, гнойного цвета ногтях были верным свидетельством того, что они уже пристроились или вот-вот пристроятся к персоналиям, равным по значимости покойному премьеру Черчиллю, он же граф Мальборо. Город комично копировал то, что с коммерческим хоккеем, тренерами и судьями притащили из Москвы. Бомонд, похваставшись и посплетничав, расходился по выкупленным ложам. Впечатление было, что я в императорском театре, ибо барышни были в вечерних платьях с декольте и в украшениях, а баре в пиджаках из разноцветных шкур питонов и перстнях на шести-семи пальцах. Они на верхних смотровых местах, а внизу – так себе контингент, молодые длинноногие девушки, которые все время задирали юбки и светили ляжки верхним ярусам, где их тайные покровители, стыдясь, сидели в обществе своих насиликоненных, натянутых и пьющих жен – ревнивых старушек. А вокруг мальчики и юноши, с огромными ведрами зажаренных куриных ног, с замасленными лицами и бодрым настроением.

На сцене группа поддержки закидывает за голову ноги и размахивает красными шарами. Потом туда выходит первое лицо региональной власти с приветственной речью. Не столько от речи, сколько от его передвижений по сцене с раскачиванием бедер сквозило неприкрытой педерастией. Не хуже были уборщик льда и катающийся по площадке, себя показывающий судья в полосатой поддевке и штанах в обтяжку. Все, что было задумано, из столицы заплыло к нам.