скачать книгу бесплатно
– Окси! Ты чего? Выпала? – задорный голос Ольховской прорвался в Оксанины раздумья.
– Да? – она тряхнула головой и смущенно улыбнулась. – Я что-то пропустила?
– Пропустила, – почему-то немного механически ответил Толик. – Ты следующий фант.
– И?
– И должна будешь обнять первого парня, которого встретишь утром перед универом, – кажется Майорову это задание совсем не понравилось, он наградил Янку таким взглядом, что будь в нем хоть толика магии, та бы рассыпалась на нано-частицы.
– Ну, первым из парней, скорее всего, я встречу тебя, – попыталась разрядить обстановку Оксана.
– Антипина, свои парни не считаются. Надо обнимать чужого, – почему-то зло сообщила Лена Григорьева. – А, чтобы ты не отмазалась, мы проследим. И помни, что отказ выполнять задание стоит денег.
Оксана фразу насчет денег посчитала фигуральной и не поняла агрессивной реакции. Может Лене показалось несправедливым, что ей достался фант рассказать о своей эротической фантазии, а кому-то другому – «всего лишь» обнять постороннего парня? Да, каждому свое. Оксану предстоящее действо смущало.
– И последний фант достается Майорову, – улыбнулась, не обращая ни на что внимание Ольховская. – Что делаем? Спрашиваем?
Толик перехватил бумажку с вопросом, развернул, мгновенно смял и покраснел:
– Нет уж, лучше действие.
Янка хмыкнула, но спорить не стала, впрочем, как и все остальные. Тем более, на улице уже порядком потемнело, все вкусняшки уже закончились, пора было честь знать, оставить Диану и Валерку наслаждаться друг другом.
– Тогда ты, – Ольховская развернула бумажку, – ха-ха! Поцелуешь завтра девушку, которая будет стоять под мемориальной табличкой, когда ты подойдешь к универу. Прикинь, Майоров, вы точно с Антипиной парочка!
2 Бессознательное
Добирались до дома Оксаны почти молча. Толик сначала отпускал какие-то шуточки, но, заметив, что девушка все чаще отвечает короткой улыбкой, забросил это дело. Просто деловито шагал вперед, поглядывал по сторонам, и вроде бы не думал ни о чем особенном. При порывах ветра, ерошившего светлые волосы, поджимал плечи и прятал подбородок за поднятым воротником серого пальто.
А Оксана никак не могла выбросить из головы сегодняшние фанты. Безбашенность Ольховской поражала. Ребята, явно, затупили, сделав ее водящей и дав все карты в руки. Вопросы и задания пахли откровенным издевательством. Конечно, Янка привыкла быть всегда и везде на коне, не важно, каким способом. Пацанка. Маленькая разбойница. Вот и ставит вечно над всеми опыты – от скуки, чтобы развлечься. Заставляет вывернуться наизнанку, переступить границы, особенно тех, кто готов поддаться.
И ведь все у Ольховской получается! Хотя, чего стоит просто остаться собой? Отказаться от провокации? Не ломать себя, не играть навязанную роль? Это ведь всего лишь игра! Фанты! Почему Оксана должна обниматься с незнакомым парнем, а Толик – целовать первую встречную, если эти действия всем претят? Они взрослые люди. Им по двадцать лет. Должны думать своей головой, а не выполнять прихоти озабоченной девицы.
С каждым шагом мысль только крепла в голове. Оставалось придать ей форму весомых аргументов, чтобы Ольховская не вывернула все в свою пользу – и супер!
Под козырьком подъезда Толик прижал Оксану к стене, обхватил за талию абсолютно свойским движением и спросил:
– Ну что, целовашки-обнимашки будем делать? – фривольные действия противоречили холодной интонации, взгляду с прищуром под нахмуренными бровями.
Каким-то чутьем девушка поняла, что фраза не относится к их с Толиком отношениям. Даже захотелось провести пальцами по лицу парня, снять это ледяное выражение, будто некстати прилипшую паутинку, но Оксана не осмелилась и просто предложила:
– Может, ну их, эти фанты?
Он отвернулся в сторону и хмыкнул:
– А-то ты не знаешь Ольховскую! Она же не отвяжется! И кто ее вообще допустил водить, озабоченную? Поцеловать девушку, под мемориальной табличкой! Прямо эротическая фантазия, ха-ха-ха.
Напряжение Толика выплеснулось каким-то вихревым потоком: закручивает-закручивает по спирали, а потом возьмет и расплющит. И чего он так разнервничался? Тем более, если хорошо подумать, всегда можно найти лазейку.
– Поцелуешь в щечку. Скажешь, что празднуешь день поцелуев, например, – продолжила размышлять, но теперь уже вслух Оксана.
Толик отстранился, достал смартфон, загуглил чего-то, потом капризно оттопырил губу. Это выражение, больше свойственное маленькому мальчику, ему не шло. Тем более, что оно наложилось на общую его нервозность, как размытый грим.
– Сейчас не июль, а октябрь, – выдал разочарованно.
– Не поняла?
– День поцелуев в июле, – Толик словно обвинил ее.
Можно подумать, Оксана должна помнить все эти событийно-стихийно-шуточные праздники. Предложила просто, и все. Не задумываясь.
Но девушка решила быть терпеливой, предложила мягко, без обиды:
– Ну, придумай что-то другое. Или вообще откажись. Боишься, что на счетчик поставит?
В конце концов, ей тоже совсем не улыбалось выполнять задание Ольховской. Как это будет выглядеть? Подойти к первому встречному парню и обнять его. А как же личные границы? У каждого человека они свои, но не меньше сорока сантиметров, только самым близким дозволяется их нарушать. А тут, получается, и Оксана вторгнется на чужую территорию, и на свою пустит.
Толик склонился к ней, как старатель в Клондайке, забивая свою метку поцелуем, требовательным, даже жестким, больно куснув губу. В придачу, его рука нахально скользнула девушке под пальто, расстегнув нижние пуговицы. Оксана отпрянула рыбкой, насколько позволила стена позади, поставила ладони на грудь парня. Ей не нравилась эта его напористость, эти качели в проявлениях чувств, эта показательная страстность.
– Холодно, – пояснила тихо. – И соседи увидят, болтать будут.
– А обнимать, значит, никто не увидит? Мы только начали встречаться, а для тебя уже никаких проблем обнять кого-то другого?
Оксана озадачилась услышав обвинения – она же ничего еще не сделала. И будет делать или нет – понятия не имеет. Да, и в конце концов, это не Оксанина инициатива – обниматься с чужим человеком. Толик же сам отказывается от единственно верного взрослого решения не поддаваться на провокацию Ольховской, но в то же время строит из себя глубоко оскорбленного в своих лучших чувствах человека.
– Толя, я ведь сразу предложила забить на Янкины задания. И пусть прыгает вокруг и требует, как собачонка – ее проблемы, не наши, – сказала, старательно загоняя внутрь обиду.
– У тебя есть лишние деньги? – недовольно вскинул голову парень. – Я играл уже, знаю, сколько будет стоить саботаж.
– И сколько? – Оксана, действительно, была не в курсе, потому что на подобные тусовки ходила очень редко. И в этот раз бы пропустила, если бы Толик не принялся убеждать, что раз уж они встречаются, значит, надо держаться друг друга.
– Десятка. На общий стол, – сказал, будто выплюнул.
Много.
Но все равно девушка не понимала упрямства Толика, каждый человек вправе решать, что ему делать, что нет, ведь только ему придется отвечать за его поступки, а не кому-то другому. Как любила говорить мама Оксаны в детстве: «А если все из окошка начнут прыгать, тоже прыгнешь?» – вот и тут та же самая ситуация. Безобидная смешная игра в фанты сегодня превратилась в разгул эротических фантазий Ольховской. Похоже, Янка посчитала это проявлением взрослости. А на деле – пик пубертата.
– Можно ведь и не сдавать, – Оксана сама не поняла: спрашивает или утверждает.
– Ксан, это мои друзья.
– При чем тут это? – она посмотрела с вызовом.
Скрестившиеся взгляды разыгрывали дуэльную партию, так и казалось, что вот-вот послышится звон шпаг или эхо выстрелов. Призраки звуков витали рядом, действовали на нервы, оголяли их. Навевали решение. По мнению Оксаны, единственное возможное – отказаться ото всего. Остаться собой. Не поддаваться на шантаж. Никто не вправе заставлять тебя делать то, что ты не хочешь. А если это друзья – тем более.
– Ну, ладно, до завтра, – вдруг закруглил разговор Толик.
Оксана так и не поняла, что он решил: поцелует незнакомку или нет. А вот ее саму парень одарил коротким, почти братским поцелуем. Впрочем, такой, пожалуй, девушке больше пришелся по вкусу, чем предыдущий. Прикушенная губа болела. Наверняка, останется синяк. Хотя зеркало в лифте не отразило ничего особенного, никаких сомнительных отметин.
Дверь в спальню родителей была закрыта. Из-под двери пробивалась полоска света, но это ничего не значило: в равной степени могли дожидаться возвращения блудной дочери, а могли и спать, просто забыв выключить прикроватный светильник – поэтому Оксана на цыпочках пробралась сначала в свою комнату, где быстро переоделась в домашнее, а потом на кухню.
На столе стояла заботливо прикрытая салфеткой тарелка с несколькими кусочками домашней пиццы. Значит, опять мамина диета накрылась медным тазом, потому что на работе завал и нервы, и мама хочет побаловать себя вкусненьким.
Ну, для Оксаны и папы такой срыв – праздник живота. Тем более, мамин лишний вес – исключительно у нее в голове, но переубеждать бесполезно. Легче смириться, как с непогодой.
Девушка с аппетитом надкусила кусочек: вкусно! Каждый рецептор выбросил залп салюта и возрадовался. Кабачки и овощные салаты уже надоели. А Оксана и папа считали, что маму в ее борьбе с лишним весом надо поддерживать, поэтому ели, что и она, да и готовить самим было лень, если честно.
Но пицца! Пицца! Это – святое!
Пропиликал телефон. «Что делаешь?» – прилетело сообщение от Толика. Продолжать спор ни о чем не хотелось. Поэтому Оксана поначалу решила проигнорировать и даже отключила звук, но потом не выдержала и ответила: «Ем». «Не поздновато ли? Смотри, станешь толстой – разлюблю». Девушка чуть не подавилась. От папы такого точно даже ожидать было нельзя после двадцати одного года совместной жизни с мамой, а Майоров уже норовит устанавливать свои порядки. Даже сразу в голову не пришло, что написать в ответ.
Тем более, на кухню пришла мама, заспанная, в распахнутом халате, накинутом прямо на ночнушку.
– Хоть разогрела бы, – сказала, зевая.
– И так вкусно! – похвалила Оксана, с радостью откладывая телефон.
– А я подумала, чего это я вас голодом морю. Решила побаловать, – улыбнулась мама, потрепала дочь по голове, как маленькую, и села напротив.
Сонная, такая теплая. У девушки даже что-то защемило в душе, когда вдруг подумалось, что скоро ведь придется выходить замуж, и тогда не будет этих вечерних посиделок, этого задушевного молчания. Цена взрослости. Неоправданно высокая. Понятно, что замужество – в далеких гипотетических планах. Но детство-то все равно уже закончилось, и юность подбирается к концу, когда ты купаешься в родительской любви и согреваешься в их объятиях, оттаиваешь от обид и просто забиваешь на проблемы.
Оксана положила свою руку на мамину ладонь, словно протянула мостик в прошлое, когда можно было идти за ручку, задавать нелепые вопросы, и не задумываться, что тебе подкинет завтра.
– Все хорошо? – поинтересовалась мама.
– Ага.
Не хотелось вспоминать ни фанты Ольховской, ни тягостное давление Толика. К чему это? Тем более, не зря психологи говорят, если тебя волнует какая-то проблема, просто отпусти ее, мозг сам найдет решение и преподнесет на блюдечке с голубой каемочкой. Оксана в это верила, и надеялась, что и в этот раз прокатит.
– А у тебя?
– Тоже, – ответила мама и потерла глаза. – Пойду я спать. Долго не рассиживай.
– Чай допью, приму душ и лягу, – пообещала девушка, уповая на то, что утром в голове замаячит решение, как правильнее поступить.
3 Валентность[2 - эмоциональная значимость последствия поведения для личности, его аффективная привлекательность, ценность]
Во сне Оксана решала и решала у доски примеры, а они не кончались. Вот уже вроде бы казалось и все, но появлялся новый. Бесконечные формулы уже должны были опоясать землю. Потели руки. Мел крошился в пальцах. Место на доске заканчивалось и приходилось то наклоняться, то тянуться наверх. Каждый свободный миллиметр заполняли крошечные цифры. А самое неприятное оказалось, что когда девушка оглянулась на класс – никого за спиной не оказалось, и за учительским столом – пусто. То ли все разошлись, не дождавшись решения, то ли никого и не было.
Вот тебе и раз. И как понять, что за ответ подкинул дорогой мозг на поставленную задачу? Или ничего он не подкинул, потому что Оксана как-то неточно сформулировала запрос?
Но вчерашняя неразрешимая проблема: обнять какого-то гипотетического юношу – уже не казалась такой невыполнимой. Вон, в сказках замуж выдавали за первого встречного, и вполне себе счастливо. Вспомнить, к примеру, «Короля Дроздоборода». Реальность, конечно, не сказка, но ведь и Оксане не замуж выходить. Пусть Толик нудит, если так ему хочется!
Быстренько покидав тетрадки для лекций в сумку, выскочила на остановку. Там уже подремывала, стоя, как лошадь, Полина Евлантьева – закутанная по уши в оранжевый снуд, с огромными наушниками, яркая, под стать октябрьским краскам. Если не знать наверняка, то и не предположишь, что тише этой девушки, наверное, на курсе никого не было. Она не прибилась ни к одной группе, на переменах сидела обособленно в сторонке, или слушала что-то, или рисовала в скетчбуке, или делала и то и другое вместе. Но с Оксаной Полина общалась. Даже заговорила первой, приметив, что каждый день уезжают с одной остановки, еще на первом курсе.
– Привет! – Оксана тихонько постучала по плечу девушки.
– Привет, – расцвела улыбкой Полина, сдвинув в сторону один наушник.
– Чего слушаешь?
– А, – она махнула рукой. – Тексты для аудирования.
Тогда не мудрено, что Полина спит. Оксана бы тоже заснула.
– Красивый снуд!
– Спасибо! Вчера довязала.
– Вообще не скажешь, что самодел. Тебе заказы можно брать.
– Разбогатею, – протянула Полина и прыснула, а Оксана следом за ней.
Поговорив о том, о сем, девушки забрались в подъехавший автобус. Места оказались только стоячие, но несколько остановок можно потерпеть. Правда, Евлантьева тут же вернулась к аудированию, и Оксане пришлось погрузиться в свои мысли, откровенничать прилюдно не хотелось, а пустые разговоры закончились. Сомнения снова заворочались в душе новорожденными ежиками. Плюнуть на эту Ольховскую. Забыть, как страшный сон. Да, и Толик со своими претензиями потом достанет. Еще бы знать точно, чего он про себя решил.
За пару остановок до универа в автобус втиснулась Янка – легка на помине. Увидела знакомые лица и протолкалась к ним.
– Ну, что? Предвкушаешь нежные объятия? – поинтересовалась громко, так, что даже Полина в наушниках услышала, и вопросительно глянула на Оксану.
– Даже не думала, – соврала та.
– Да ну? – Ольховская вскинула выщипанные бровки. – Григорьева камеру принесет. А то вы с Толиком ведете себя как пионеры в СССР.
– Ничего мы не как пионеры!
Янка захохотала, так, что на нее даже сторонние пассажиры зашикали.
– Люди! Я ж не матерюсь. Не нахожусь в алкогольном или наркотическом опьянении. Я смеюсь, – принялась вещать Ольховская. А положительные эмоции помогают вырабатывать эндорфины, которые улучшают физическое и психическое самочувствие. Так что, улыбайтесь, господа! Улыбайтесь!
– Пошли уже к выходу, – покраснев, потянула ее Оксана.
Полина, не задавая прямых вопросов, наблюдала со стороны и с интересом прислушивалась больше к своим сокурсницам, чем к аудированию. Дождавшись, пока Ольховская, выйдя из автобуса и рванет вперед, поинтересовалась, о каких таких объятиях та говорила.
– Да, – вздохнула Оксана, – ввязались вчера на свою голову в фанты, мне выпало обнять первого, кого я встречу, на площади перед универом.
– Ольховская, наверняка, водила? Затейница наша, – Полина хмыкнула и развела руками.
Все правильно, детский сад, а не третий курс.
На площади, как всегда в это время, почти никого не было. Пара девочек, смутно знакомых на вид, о чем-то хихикали рядом с колоннами. А у лестницы шушукались Лена с Янкой. На плече Григорьевой болтался кофр с камерой, значит, Ольховская не обманула.
Полина, обычно спешащая в аудиторию, сегодня не бросала Оксану. Чувствовать рядом ее плечо оказалось приятно, вроде бы и ничего особенного, но радует, что на твоей стороне баррикады ты уже не одна.
Лена растянула улыбку:
– Что, Антипина, готова к подвигам? Или надеешься скрыться в аудитории? Или что именно Майоров распахнет тебе свои объятия? Только это не засчитается, – и погрозила пальцем.
– Я в курсе, – выдавила Оксана.
