Визит

Стесняясь, неуверенно мальчик приблизился к красивой женщине.

– Как тебя зовут? – заботливо склонившись, спросила Катерина.

Мальчик замялся, переступая с ноги на ногу. За него ответил, стоявший поодаль рыжий мужчина:

– Эдсон, его зовут.

Оглянувшись, вздрогнув, мальчик прижался к Катерине, она ему больше нравилась, нежели этот рыжий.

– Амон, – с укоризной сказала Катерина. – Зачем ты его пугаешь?

Оборачиваясь к мальчику:

– Садись рядом, Эдсон. Мы рады тебя видеть.

Сев в предложенное кресло, исподлобья разглядывая присутствующих, мальчик молчал. Мелодичный голос, прозвучавший неподалеку на незнакомом языке, заставил его, подняв голову оглянуться. К нему подходила девушка, одетая в чёрное, с кинжалом на поясе. Он с любопытством и восторгом разглядывал ножны, пока перед его носом не появился стакан с водой. Неуверенно взяв его, глотнул. Только теперь он понял, что умирал от жажды. С жадностью, не отрываясь, он опустошил стакан. Улыбнувшись и что-то сказав, девушка провела рукой по его тёмным курчавым волосам. Затем, взяв опустевший стакан, отошла в сторону.

– Выглядит очень уставшим, – заметила Катерина. Наверное, всю ночь не спал.

Мальчик, не понимающий ни слова из разговора но, чувствуя дружественную обстановку, размяк, осоловел. Веки отяжелели, голова упрямо опускалась вниз, несмотря на все его усилия держать её прямо. Усталость взяла своё, и Эдсон вскоре заснул крепким сном.

– Валентин, – позвала Катерина. – Пожалуйста, отнеси мальчика на кровать, он так вымотался.

– А я, думаешь, не вымотался, – весело спросил Валентин. – Всю ночь гулять, знаешь, оказывается довольно трудное дело. Вот и Светлана уже почти спит.

– Пожалуйста, последнее усилие, – деланно нахмурилась подруга. – Я даже провожу тебя.

– Договорились, – оживился Валентин. – Сир, разрешите отнести мальчика в другую комнату?

– Разумеется, – согласился Дорн, располагаясь удобнее в кресле с высокой спинкой.

Аккуратно подняв мальчика на руки, Валентин осторожно двинулся вверх по лестнице, Катерина следовала позади, что-то щебеча ему в спину.

Амон, проследив взглядом, спросил:

– Магистр, это он?

– Да, – кивнул Дорн, – я нашёл его. И где бы вы думали? В Бразилии. Вот как в едином деле сплачиваются народы.

Девушка, сидевшая в кресле, подняв голову, поинтересовалась:

– Сир, зачем он вам?

– Он защитит моего сына. Слово «сын» – я говорю образно.

– Он поможет в деле, – вставил реплику Юм, изогнувшись дугой, пожаловался: – Устал как собака, в этом чёртовом лимузине. И почему сир, не пожелал переместиться? Сколько бы времени сэкономили, и… сил.

– Я не хочу травмировать психику ребенка, – серьёзно ответил Дорн, сурово приказал: – Изер, Амон не трогайте его. Юм это и к тебе относится.

– Но как же, сир? – удивлённо воскликнул Барон.

– Мне нужен сильный человек. Амон не ломай его, и своим прикажи попридержать страсти. Несколько лет, пусть он вообще не знает кто мы. Но внушите ему главную цель – служить человеку, к которому его позже приставят. Пусть получит хорошее образование. Он умный мальчик, справиться.

– Магистр, – Барон всё ещё пребывал в сомнении.

– Всё так, Изер. Я вижу его великим человеком, до встречи с моим посланцем, он будет везде первым и в борьбе ему не будет равных. Амон позаботься об этом. Пусть он презирает и ненавидит людей. Для него будет только один Бог – Я. А мой посланник – его возможность выразить, свою преданность. Да. Я вижу это.

Дорн встал с кресла и направился к дверям. Обернулся:

– Изер. Вечером, самолётом отправь его во Францию. Амон, устроишь всё остальное.

Дорн исчез.

Вскочившие с кресел Амон и Барон, вновь опустились в них. В руке Барона сверкнула стеклом пузатая бутылка.

– Отпразднуем начало Конца? – весело спросил он Амона, тот скептически поджал губы. Барон, пожав плечами, поправился: – Ну, если вам будет угодно, то за «первый камень» заложенный в фундамент.

– Я тоже хочу за фундамент, – откликнулся с дивана кот. – И потом, ведь я привез его сюда, даже… – в голосе кота зазвучала гордость. – Он даже погладил меня. Той рукой, что будет в будущем, крушить кости и черепа. Он будет страшным человеком, безжалостным и жестоким. Он будет классным парнем!

– Подстать классному коту, – подразнил его Барон.

Проигнорировав реплику, Юм вскочил на стол, потянулся, задирая голову к окну.

– Ба! Уже солнце взошло, – сообщил он, всем известный факт. – Значит нам пора, – кот выжидающе посмотрел на Барона.

Тот, ехидно улыбнувшись, закончил фразу:

– …Спать.

– Ну, нет, – обиделся кот. – На ипподром! Будем делать ставки! Снимем весь банк!

– Это мысль, – кивнул Барон. – Но, мы ещё не разобрались с этой бутылочкой. И я думаю, девочке будет интересно посмотреть на бега, – хитро взглянув на сидевшую у телевизора Светлану, подмигнув Амону, предложил: – Пусть ребёнок развлечётся… Юм, изобрети-ка нам закусочку. Только мышей попридержи для себя.

– Я сделаю лягушек, – подпрыгнул озарённый идеей Юм.

– Ты что, отравить нас хочешь? – подозрительно посмотрев на кота, спросил Барон. – Имей в виду, этот номер у тебя не пройдёт.

Юм горестно закатил глаза, искоса посмотрев на засыпающую девушку, изображая крик, шёпотом заметил:

– Вот так всегда! Стараюсь, стараюсь. Для вас же…

– В чём выражается «старание»? – Барон с любопытством посмотрел на кота.

– Как в чём?! Вы сегодня летите во Францию.

– И что же?

– Как что? Нужно потренироваться, а вдруг там национальным блюдом будут кормить?

– Вот что Юм. Это «национальное блюдо» оставь себе и сооруди нам что-нибудь более знакомое.

– Жареную саранчу? – с готовностью уточнил Юм.

– Сейчас живую заставлю, есть! – рявкнул Амон, теряя терпение. – Паяц несчастный. Удавлю.

– Спокойно, – отскакивая на всякий случай, попросил Юм. – Зачем так нервничать? Вижу, вижу. Гурманами вы стать не хотите.

– Отчего же, – внезапно успокаиваясь и ласково улыбаясь, Амон, продемонстрировав клыки, предложил: – От сырого. Ещё шевелящегося…

– Ну… Ну… – выжидающе замер Юм.

– …Кошачьего мяса, я бы не отказался, – закончил речь Амон.

– Что за извращённый вкус! – возмутился кот. – Ему ещё и шевелящееся подавай! – фыркнул Юм. – Нет уж. Обойдёшься икрой, грибочками, огурчиками и ещё кое-какой снедью.

– Это другое дело, – засмеялся Барон. – Оставим живое мясо, на потом.

– А вы надолго во Францию? – внезапно изобразив любопытство, поинтересовался Юм.

– Зачем тебе знать? – прищурился Барон.

– Да, так… На всякий случай, – «скромно» потупил глаза кот.

– Ничего, протухнуть не успеешь, – успокоил с издевкой Барон.

– Спасибо за заботу, – потянувшись за рюмкой, поблагодарил Юм.

Они появились на ипподроме, когда закончился первый заезд и длинная очередь в кассу, говорила о готовящемся втором. Некой однородной массой, бушующей страстями, были заполнены трибуны. Делались ставки, заключались пари. Четверка подошла к тотализатору и с интересом изучила показания счетчика. В фаворитах ходил жеребец под номером семь. Большинство ставок было сделано на него.

– Превосходно, – потёр руки Барон и оглянулся на стоящую позади троицу. – Пойдём по проторенному пути, или же воспользуемся экстраординарным способом?

– О чём речь? – удивился толстяк с зелёными глазами. – Разумеется, второй способ более интересен. Какой номер в опале?

– Как ни странно – первый, – отозвалась девушка, окидывая взглядом табло.

– На него сделаем ставку, – сказал Барон. Отделившись от группы, направился к кассе. – Произведём фурор. Встряхнёмся малость.

Остальные двинулись к трибуне. Светлана с удивлением окинула взглядом раскинувшуюся панораму. По-видимому, здесь проводились не простые скачки. Вся местность была изрыта рвами, высокие аккуратно подстриженные кусты преграждали дорогу. Равно как и брёвна. Здесь верховые проходили сложный экзамен на выдержку, силу, ловкость, быстроту. С десяток скакунов уже стояло на старте, нервно прядя ушами, вскидывая голову, раздувая ноздри. Жокеи с трудом удерживали рвущихся лошадей.

Светлана обернулась, когда рядом прозвучал голос. Немного гнусавя, он сообщил:

– Четырёхлетки. Посмотрим, на что они способны.

– Они будут проходить эти препятствия? – кивая в сторону рвов и кустов, спросила девушка.

– Да. Это называется стипл-чейз, – любезно пояснил Амон. – Но длина дистанции не велика, каких-то четыре тысячи метров. Последний забег будет на семь тысяч, это гораздо интереснее.

Светлана перевела взгляд за спину Амона. Там вернувшийся Барон, оживлённо жестикулируя, убеждал в чем-то своего собеседника молодого человека лет двадцати. Тот с сомнением на лице всё же внимательно его слушал, не перебивая, хмурясь и сосредоточенно разглядывая гарцующих на старте лошадей. Наконец, молодой человек, соглашаясь, кивнул, когда Барон показал ему какую-то бумажку. В восторге, Барон дружески похлопал парня по плечу и тот ушёл, держа направление к кассе. Барон двинулся к своим спутникам, и широкая довольная улыбка в сочетании с алчностью, которая светилась в глазах, придавали его лицу хищное и кровожадное выражение.

Светлана отвернулась, посмотрела на лошадей. Их уже выстроили, или точнее, пытались выстроить в одну линию перед стартом.

Прозвучал сигнал. Взметнув в воздух тучи пыли, кони рванулись вперёд, пытаясь выиграть несколько драгоценных секунд.

Фаворит под седьмым номером, оправдав надежды, шел, впереди обойдя всех на два корпуса.

– Как красиво идёт! – довольно сказал Барон, протягивая девушке бинокль

Светлана не могла не согласиться. Чалый конь, распустив чёрную гриву по воздуху, как комета летел над землей, едва касаясь копытами. Играючи брал препятствия, оставляя далеко позади себя соперников.

– Да. Красавец, – повторил Барон, с видимым удовольствием разглядывая чалого. – Но ставки сделаны и сделаны не в его пользу. Где наш «первый»?

«Первый» шёл пятым. Им оказался светло-гнедой конь с чёрной гривой, саврасовой масти. В нём уже не было той непринуждённости и изящества, которыми владел чалый.

Изменения в строю произошли на третьем препятствии. Беря барьер между преградой из бревен и ямой с водой, игреневый конь, шедший под вторым номером впереди «первого», пройдя барьер, рухнул в воду. Жокей не удержавшись, перелетев через шею коня, кубарем полетел по траве, к счастью не под копыта следующих следом скакунов. «Игреневый» с трудом поднявшись, сильно хромая покинул полосу препятствия. Жокей, сняв каску, подхватил поводья, понурившись, сошёл с дистанции, уводя подопечного в стойло.

– Один готов, – пробормотал Барон еле слышно.

Теперь «первый» был на четвертом месте, в то время как «седьмой» увеличивал расстояние между собой и соперниками, уносясь всё дальше и дальше к новым препятствиям.

Гнедой конь, идущий следом за «седьмым», перелетев высокую живую изгородь, по другую сторону так и не появился.

После, подоспевшие спасатели вынесли оттуда на носилках жокея с продавленной грудной клеткой и открытым переломом ноги. Острый обломок кости, пронзив мясо и кожу, разорвав ткань, желтел над ступней, которая держалась на коже и сухожилиях, неестественно извернувшись в сторону. Без сознания, жокей был бледным как смерть.

Светлана оторвала бинокль от лица:

– Зачем вам победа, достигнутая таким путём? – голос дрогнул, когда она спросила Барона.

– Нормальный путь, – пожал тот плечами. – Ничем не хуже других.

Светлана промолчала, оставшись при своём мнении. А на поле снова произошли изменения. Белый жеребец внезапно остановился, давая дорогу «первому». Жокей в недоумении пытался заставить его двигаться вперед, но белый только храпел, мотал головой, вставал на дыбы не желая продолжать гонку или не в силах преодолеть невидимую преграду. «Первый» же легко обойдя его, устремился к последнему препятствию, за которым была прямая дорога к финишу.

«Чалый» преодолев барьер, припустил ещё быстрее, покрывая рвущейся из пасти пеной, грудь. Обогнав «первого» на четыре корпуса, «седьмой» имел реальный шанс прийти первым и стать победителем гонок второго заезда.

Трибуны ревели. Потрясая кулаками, люди словно пытались подстегнуть последние усилия скакунов, желая их увидеть скорее загнанными, нежели проиграть ставку, которую сделали в стремлении увеличить свой капитал.

До финиша оставалось тридцать метров… Двадцать… Пятнадцать…

Девушка, уже с радостью констатировала, что Барон оставил свои шуточки, но в это время чалый споткнувшись, полетел на землю, сдирая шкуру до мяса, подминая под себя седока. Мелькнули в облаке пыли ноги, блеснули подковы. Мимо промчался «первый» и до Светланы, пронзая шум трибуны, донесся крик. Железные подковы коня, принимая на себя вес саврасового, пропороли, пропахали живот повержённого жокея и унеслись прочь, оставляя за собой распластанного человека с вывороченными наружу внутренностями.

«Первый» пришёл первым, принеся Барону кругленькую сумму.

Девушка с ужасом отвернулась от поля, где оставшиеся скакуны прошли финиш, и толпа людей кольцом окружила место происшествия.

Трибуна поредела, многие спешили к кассе делать новые ставки, рассматривать выставленных в следующий забег верховых.

– Разве нельзя выигрывать как-то иначе?

– Отчего же? Можно, – согласился Барон. – Можно выставить своего коня и поставить на него.

– Я! Я приму участие в скачках, – оживился толстяк.

– Что ж. Можно устроить, – Барон выжидающе посмотрел. – Когда думаешь продемонстрировать своё «мастерство»?

– В последнем заезде на семь тысяч метров. Если… – толстяк замялся. – Если Амон одолжит.

– Юм, у тебя свой есть, – заметил Амон.

– Есть, – согласился Юм. – Но твой конь, мне больше нравиться.

Амон презрительно скривился:

– Проныра. Лень своего материализовывать, – он замолчал раздумывая. Поднял голову, сверкнул глазами. – Хорошо, я дам тебе своего, только чтобы посмотреть на представление, которое покажешь.

Юм возмутился:

– О каком представлении ты говоришь? Всё будет очень и очень серьёзно.

– Не верю, – возразил Амон. – Иди, оформляй, он сейчас будет в стойле.

Юм поспешил смыться, и до седьмого заезда его не было слышно и видно.

Его имя прозвучало над трибунами, когда пришло время перечислять участников заезда.

– Дурачится Юм, – недовольно сказал Амон, когда на ломаном русском объявили имя представленного скакуна.

Светлана удивлённо вскинула глаза:

– Разве вашего скакуна не зовут «Ночной призрак»?

– Разумеется – нет. Юм работает на публику. И я подозреваю, что публикой являешься ты.

– Я? – удивилась девушка.

– А для кого ещё, он даст русское имя коню? На всей трибуне не наберется и десятка людей знающих русский язык.

– Какое настоящее имя коня? Или он без имени, как Пёс?

– Он имеет имя. Но оно тебе ничего не даст. Для тебя будет просто набор звуков.

– Но смысл-то есть? – заинтересовалась девушка

– Есть, – Амон замолчал, по-видимому, не желая продолжать разговор.

Но девушка не собиралась так легко сдаваться. Ей было любопытно и интересно. Она попросила:

– Скажите.

– Перевод гораздо длиннее, возможно, потеряется некоторый смысл. Он исказит реальное имя, – с неохотой сказал Амон.

– И всё же, – настаивала девушка.

– В общем, примерно звучит так: гордость преисподней, достойный хозяина. Или короче: Эреб. Но это, лёгкая тень реального имени.

Новый всплеск шума трибуны, обозначил появление скакунов на старте.

Подобно набежавшей волне, он нахлынул и медленно спал. Но в отличие от предыдущих заездов, где шум был постоянным сопровождением скачек, в последнем заезде он несколько изменился. Воцарилась гробовая тишина и только спустя некоторое время лёгкий шепот заскользил по трибуне, прерываемый возгласами, выражающими высшую степень удивления.

На старте стояло с десяток лошадей самой разнообразной масти. Здесь были пегие, гнедые, вороные. По-видимому, последняя масть и вызвала столь пристальное внимание сидящих на трибуне.

Вороной конь, под третьим номером с лоснившейся на солнце шерстью, ничем не отличался от обычных вороных. Но другой… под шестым номером. Явно не вписывался в эти рамки. Он был огромен. Гораздо больше и выше любого скакуна представленного на скачках. Жокей, одетый в алые одежды, казался каплей крови на спине коня. Чёрная сбруя терялась на чёрном теле животного, создавая впечатление, что он вовсе не взнуздан. Но всё это казалось мелочью в сравнении с тем, что представлял собой вороной. В отличие от другого вороного, отражающего свет, этот впитывал его. Подобно чёрной дыре, имеющей очертания коня, но не имеющей тела способного отразить лучи солнца. Они проникали внутрь и исчезали безвозвратно. Более внимательные зрители могли заметить, что он не отбрасывает тени. Как будто лучи света не встречали препятствия на своем пути. И эта глыба мрака жила.

Перебирая ногами, роя копытом землю, вороной выражал желание развернуть туманную гриву по ветру и оставлять за собой пройденные мили.

Скакуны стремились, насколько возможно, отдалиться от вороного. Вокруг чёрного коня образовался некий вакуум. Казалось, он один стоял на старте, а позади, толпилась остальная свита, словно признавая в нём императора.

Светлана повернулась к Амону, потрясённо выдохнула:

– Где вы нашли такого коня?

– «Нашёл», – насмешливо фыркнул тот. – Я его создал.

– Как это? – не поняла его девушка.

– Силой разума, – увидев, что она не совсем поняла, Амон с ухмылкой добавил: – Как ОН создал людей, так и я создал этого коня. Он живёт в другом измерении и требуется некоторая энергия, чтобы он воплотился здесь.

– У Юма есть свой?

– Есть, но как видишь, он предпочёл моего.

Прозвучал сигнал старта, и верховые ринулись вперед. Трибуна молча, наблюдала за скачками. Вопреки всяким ожиданиям, земля не дрожала под копытами чёрного гиганта. Он скользил над ней, казалось, не приминая травы. Начинал брать препятствие за несколько метров.

Люди молчали, пытаясь понять что ЭТО.

Вороной пришёл к финишу, когда остальные скакуны только дошли до её середины.

Он ворвался на финиш таким же холодным, каким был при старте. Жокей с видимым усилием осадил коня, останавливая его бешеный галоп.

Амон заметил:

– Юм попридержал его. Вороной так и не показал себя во всей своей силе.

– Он и так произвёл фурор, – сказала Светлана. Хмыкнув, добавила: – Как ещё Юм не поднял его в воздух?

– С него станется, – откликнулся Амон, не сводя глаз со своего коня.

Там уже крутились люди, пытаясь прицепить к узде ленточку победителя. Жокей, спрыгнув с седла, притянул морду коня к земле, помогая им выполнить свою миссию.

Вороной вздрогнул всем телом, когда его коснулась рука человека. Отпрянул назад, натягивая поводья и угрожающе скаля зубы. Судьи поспешили ретироваться и оставить в покое это создание, тем более что к финишу приближались остальные участники гонок. Взмыленные, покрытые пеной лошади преодолев заветную черту, переходили на шаг, останавливались в ожидании, когда на спину накинут попону и отведут в стойло, где их ждал корм и вода.

Всюду сверкали вспышки фотоаппаратов, шныряла пресса с зажатыми в руках диктофонами и горящими сенсационным азартом глазами.

Чёрного победителя, царившая вокруг суета, стала раздражать. Оскалив зубы, он захрапел, резко выдувая воздух через сжатые ноздри. Рванулся назад, пытаясь уйти от вспышек фотоаппаратов и чёрных глаз телеобъективов. Жокей, крепко держа поводья, что-то весело сказал, обращаясь к стоявшим вокруг него людям.

Громкий хохот, прозвучавший рядом с вороным, словно подстегнув его, заставил подняться на дыбы. Глухо заржав, чёрный гигант с силой опустил копыта на стоявшего поблизости человека, вминая в землю.

Закричали люди.

И новый удар, подкованных копыт обрушился на поверженного человека. И ещё один… и ещё.

Адский конь, словно обезумел от запаха крови. Его копыта мяли тело, выбивая зубы, выжимая кровь, кроша кости в порошок, втирая в землю мозги.

Остановился, кося бешеными глазами, угрожающе храпя. Повёл головой, выбирая следующую жертву. Жокей с ухмылкой на лице, ласково похлопал его по широкой груди и еле заметным движением взлетел в седло. Дёрнул поводья, заставляя коня сойти с месива человеческой плоти. Опять что-то весело сказал, шарахнувшимся в страхе людям. На этот раз им было не до смеха.

Послышались угрожающие возгласы.

Девушке достаточно было видеть их лица, интонации, чтобы понять, что оваций не будет.

Жокей снова улыбнулся, давая волю вороному бросил поводья. Сжал коленями бока, направляя на толпу.

Трибуна затихла в молчаливом ужасе, наблюдая как, встав на дыбы, подминая под себя тела, чёрный гигант прокладывал себе дорогу, как многопудовый каток. Оставляя после себя гладкую дорогу и…реки крови.

Истошный женский крик разорвал тишину и послужил сигналом всеобщей паники. Люди бросились к выходу, сбивая друг друга с ног, топча упавших.

Весело покрикивая, жокей вороного, чёрной смертью носился у подножия трибуны, давя и сминая неосторожных. Прозвучал выстрел, другой. Но они только разозлили скакуна. Поднявшись на дыбы, он ринулся вверх по трибуне, и сбитые люди летели вниз, наполняя воздух криками боли и страха.

Над ипподромом повис запах крови.

– Остановите… Остановите его! – молила девушка своих спутников не в силах отвернуться от этого кошмара. Крупная дрожь волнами проходила по телу, заставляя трястись, будто в ознобе. – Амон, остановите его!

Тот к кому она обращалась, с любопытством кинул на неё взгляд. Еле заметно пожал плечами.

– Похоже, Изер, нам здесь делать больше нечего, – сказал Амон, с иронией скосив взгляд на «разгулявшегося» Юма. Не дожидаясь ответа, громко свистнул, перекрывая людской шум и ржание лошадей в стойлах.

Светлана не успевшая зажать уши, на некоторое время оглохла.

Вороной замер, прядя ушами. Расширив ноздри и с шумом вдыхая воздух, словно по запаху, направился к Амону, высоко поднимая ноги, взбираясь по сиденьям вверх. Люди, широкой полосой уступали ему дорогу и с надеждой поглядывали на ворота, ожидая появления блюстителей порядка. Но они не спешили, или не знали, о происходящем на ипподроме. Возможно, никто из находящихся в этой «мёртвой зоне» так и не смог дозвониться или передать сообщение каким-нибудь другим способом.

Конь подошёл.

Навис чёрной тенью.

Повеяло холодом.

– Шабаш Юм, – сказал Амон, поглаживая склоненную морду коня. – Ты и так натворил лишнего.

Глубоко вздохнув, Юм соскользнул вниз.

Конь резко вскинул голову, раздув ноздри втянул воздух, покосился на Светлану. С опаской посмотрев на огромные копыта, измазанные кровью и мозгами, девушка отодвинулась в сторону. Фыркнув, конь громко стукнул подковой об пол.

– Ну-ну, – успокаивая, сказал Амона. Взял под уздцы, обращаясь к Светлане, сказал: – Не бойся, подойди. Он помнит всех, кто был на его спине.

– И много их было? – спросила Светлана, не решаясь подойти к грозному созданию.

– Из живущих людей – ты одна. Подойди, – приказал он, в голосе прозвучал металл.

С неохотой та приблизилась. Подняв руку, коснулась шеи вороного.

Он вздрогнул, но через секунду, дружелюбно потерся мордой о её плечо.

– Пора, – напомнил Барон, оглядываясь вокруг.

Конь, медленно растворился в воздухе, оставив после себя вмятины на деревянном полу, ленточку победителя и раненых, испуганных, искалеченных людей.

Компания направилась к выходу, никто не посмел преградить им дорогу. Наоборот, народ, всколыхнувшись, поспешил убраться подальше, словно ещё существовала угроза быть раздавленным.

– Юм, что на тебя нашло? – полюбопытствовал Барон, усаживаясь в салон лимузина.

– Терпеть не могу, когда мне не верят! – взъерошился кот, в неуловимый момент, превратившись из жокея в кота. – Говоришь правду, а они смеются!

– Когда ты говорил правду? – не унимался Барон.

– И ты туда же! – обиженно заметил Юм.

Барон пошел на уступки:

– Хорошо, предположим, ты сказал правду. И что же ты сказал?

– Я предупредил, что конь сделает из них месиво, если не уберутся, и не перестанут фотографировать. Кстати Амон, как тебе новое имя коня?

– Много фарса. Почему бы, не назвать его людоедом? – ответил Амон, жестом приказывая водителю трогать.

Взвизгнув покрышками, автомобиль рванул с места, мягко откинув пассажиров на спинки. Амон добавил:

– И то, что тут произошло, конечно, лишнее.

Барон поддержал:

– Я согласен с Амоном.

– Я так понимаю, девочка того же мнения? – с вызовом вскинув голову, проговорил Юм.

– Можете не сомневаться, – подтвердила Светлана, отворачиваясь к окну.

Хитро сощурив глаза. Юм веселым голосом, в котором совсем не чувствовалось раскаяния, сказал:

– Признаю свои ошибки. Немного увлёкся.