скачать книгу бесплатно
Рыбкина не только принарядилась под модную тогда Майю Кристалинскую, но даже губы накрасила, хоть телевидение было не цветное, а чёрно-белое, так что всё равно никто не увидел.
После передачи Рыбкина совсем «звездой» стала, зазналась не на шутку!
Требовала опять место рядом с Веней за одной партой.
Хуже того, начала намекать ему раз за разом, обсуждая начавшиеся появляться только-только вокально-инструментальные ансамбли, что певица и клавишник там муж и жена…
Вене как-то неуютно сразу становилось от таких разговоров и намёков. И главное, он чётко понимал, что в случае чего лучший друг Колька ничем помочь не сможет, только посочувствует…
Это же надо, ещё в четвёртом классе лишиться свободы!
И всё из-за какого-то звёздного хоровода.
Как нарочно ничего не помогало: по четыре порции мороженого зараз съедал, а ангины захудалой никак получить не мог… Плаваньем занимался в бассейне, специально с тренировки с мокрой головой выходил, и никакая простуда не брала, как назло!
Придёт в школу, а там уже Рыбкина плотоядно поджидает, радостно сообщая, что в выходные опять будет концерт.
Совсем он, было, скис, но тут, наконец, сама Фортуна улыбнулась: семья Рыбкиных переехала куда-то в другой район, а может, и город.
Опять Веню с Колькой никто уже не мог, да и не стремился разлучить.
Потом ещё долгое время, даже уже, будучи взрослым, он тщательно всматривался в толстых, как и Рыбкина, тёток на экране, боясь встретиться с ней глазами. Или прочитать знакомое имя в титрах. Хотя она же могла выйти за кого-нибудь замуж и сменить фамилию.
Поёт себе или смотрит на своего мужа-клавишника плотоядными глазами.
Веня после этого музыкального случая в детстве всегда ощущал некое сочувствие к этим беднягам гитаристам, ударникам и клавишникам.
3. Взаимный интерес, конфеты и женское коварство
Вене нравилась Светка Орлова с первой парты на среднем ряду.
Прямо с пятого класса, когда стало окончательно ясно, что попытки обратить на себя внимание, предпринимаемые им в отношении Наташи Глуховой, терпят полный провал.
Наташа его откровенно игнорировала, а порой всячески пыталась «зацепить» Веню посильнее. И, как всегда, делала это при многочисленных подружках, прыскающих в кулачок,
И что он нашёл в этой Наташке, уже и самому не понятно?
Пухленькая, с мелкими золотистыми кудряшками на крупной голове, вечно отчитывающая и осуждающая кого-нибудь из мальчишек. Старающаяся быть правильной всегда и во всём, готовая в любой момент и доску протереть, не дожидаясь просьбы учительницы, тут же норовящая рассказать ей о том, кто из мальчишек кнопку на стул хотел подложить или кто какие слова нехорошие на перемене говорил вслух…
А ведь увлечение Наташкой длилось почти год…
Подумать только: целый год надежд, а в ответ- полный игнор, причём с самого начала. С того самого момента, когда Наташа, меланхолично поедая на перемене конфету, скользнула по Вене взглядом, и ему что-то подсказало, что взгляд какой-то особенный и не простой…
Сейчас-то он понимает, что это просто какая-то начинка особо вкусная в конфете была, не более того.
Надо же было так обмануться!..
Веня пытался ненароком коснуться на переменах её руки или просто встретиться взглядом с её сероватыми глазами.
Пошёл даже на крайнюю меру: имитируя внезапное ухудшение зрения, попросился пересесть на вторую парту, сразу за Наташей.
Он бы и на первую сел, чтобы уж совсем рядом, но там сидел Генка Крюков. С ним Наташа и болтала, постоянно перешептываясь и передавая какие-то бумажки…
А третьего они никак не хотели пускать в разговор, особенно старался Генка. Привлечь внимание никак не удавалось… Дотянуться до Наташи тоже никак было нельзя, слишком далеко.
Да если бы и дотянулся, то, что с того?
Косичек у неё не было, за что дернешь-то, чтобы она оглянулась и обратила внимание? И Генка ещё этот! Никак не получалось дотянуться, и поэтому Веня плюнул…
Самым натуральным образом плюнул, смог попасть-таки.
Внимание-то он привлёк, конечно, ещё какое!
Но зачем Наташе надо было кричать на весь класс?
Он же хотел по-хорошему…
И так целый год полного недопонимания.
Один только старый друг Колька всё знал и понимал, а мог бы и обидеться, оставленный Венькой в одиночестве на последней парте.
Вот тут-то в жизни Вени и появилась Света Орлова, переехавшая из другого района.
Мало того, что, когда она впервые вошла в класс, взгляды их сразу встретились и на какое-то мгновение задержались друг на друге, так её ещё и посадили за парту рядом с Веней…
Это была судьба, не иначе!
Она была необычна во всём: и в манере говорить, певуче-задумчиво растягивая слова, и в суждениях на самые разные темы, и она, как мальчишка, разбиралась даже в марках автомобилей! Да и подстрижена она была, как мальчишка, и так же бесстрашно лазила по деревьям, ловко обхватывая ногами ствол и крепко ухватываясь за ветки.
Самое главное, она тоже собирала марки с животными и птицами, как и Веня, увлекалась теми же фильмами и играми. Да и вообще, её родители купили квартиру в том же доме, где жил Веня, поэтому они ходили теперь в школу и из школы вдвоем, абсолютно на законном основании.
Совсем не тяжелый Светкин портфель Веня носил, как самую драгоценную ношу, не выпуская из рук. И он ни за что и никому не отдал бы портфель, даже самым злобным уличным грабителям и бандитам, отважно защитив при этом ещё и Свету. Но как назло, хулиганы все куда-то пропали, а жаль!
Коварству Наташи, ощутившей, наконец, всю глубину своей жизненной потери и постоянно оборачивающейся к ним с передней парты с язвительными репликами и комментариями по отношению к Вене, не было предела.
Но ему уже было всё равно.
Веня даже хотел поступить, как и Света, в музыкальную школу, да хоть на курсы кройки и шитья, если придётся, лишь бы быть всегда рядом…
Мама у Светы была главным технологом на фабрике, выпускающей кондитерские изделия, и поэтому, когда классная предложила экскурсию на эту фабрику, ликованию одноклассников не было предела.
В один из выходных дней все с любопытством и ожиданием чего-то необычного, переодевшись в выданные белые халаты, прошли через строгих охранников, войдя в какое-то тёмное, явно складское помещение. Экскурсию проводила сама мама Светы.
Это был действительно склад, где в большие картонные ящики упаковывалось печенье и пряники. Но самое главное, в углу стояла большая ёмкость, наполненная доверху обломками печенья, так называемая «некондиция».
Народ был не то что голодный, но это же была самая настоящая «халява»!
И когда было сказано, что, конечно же, берите и ешьте всё, что увидите, вся толпа навалилась на это печенье, запихивая в себя и рассовывая его по вместительным карманам халатов.
«Налёт саранчи» продолжался не больше трёх минут, но ёмкость в углу изрядно опустела прямо на глазах…
– Свет, а ты почему не ешь? – спросил Веня.
– Да не хочу, я здесь сто раз была…
В следующем помещении уже стояло оборудование, выпекающее пряники и наносящее на них разноцветную глазурь. Вот где началось настоящее пиршество!..
Предыдущая "некондиция" мигом перекочевала из карманов в очередную ёмкость для отходов, стоящую в углу.
Веня сроду так не объедался, поддавшись всеобщему настроению… Хотелось только пить, а всяких вкусностей было в достатке, тем более, что после пряничного цеха перешли в помещение, где варили халву. Есть разные вкусности уже почти никому не хотелось, но по карманам куски халвы были старательно рассованы, вытеснив оттуда пряники.
Дальше был мармеладный цех…
Затем зефирный…
В карамельном цеху остро пахло эссенциями, но на конфеты уже никто не смотрел. Карманы давно уже стали липкими от разнообразного сладкого ассорти.
– Неужели бывают ещё на свете девчонки, которые, как и Света, не любят сладкого? – не переставал удивляться Веня.
– Ну что, понравилось? – спросила под конец экскурсии мама Светы.
Народ уже плохо соображал, вяло отвечая на вопрос, и не до всех сразу дошёл смысл последних слов экскурсовода: "А теперь мы пойдём в святая-святых нашей фабрики, куда мы не так часто пускаем посетителей, в наш шоколадный цех".
Вот это был эффектный удар!..
Все уже настолько наелись, что шоколад ела практически одна Света…
Изысканно отведённые в стороны изящные пальчики плавно отправляли в рот конфеты, шоколадки, причудливые фигурки зверюшек из шоколада…
Есть Веня уже не мог, а карманы халата были забиты какой-то клейкой массой, которую вынуть для загрузки шоколадом уже не было никакой возможности.
«Это же надо – какое это коварство! Могла бы ведь и предупредить про шоколадный цех, хотя бы одного меня… Вот предательница!»– думал Веня, вглядываясь в знакомую фигуру, склонившуюся над дегустационным столом.
«И не такая уж она необыкновенная» – посетила его неожиданная мысль.
После этой экскурсии Веню со Светой вместе больше не видел никто, да и он пересел опять «на Камчатку» к другу Кольке.
Тем более что ему теперь нравилась Верочка Панова с последней парты у окна.
И она, похоже, тоже стала его замечать.
Ведь они были уже взрослыми, всё же в шестом классе!
4. Вкус детства
Обычно нет ничего прелестнее ощущений и запахов, впитанных в детстве. Веня прекрасно усвоил, как они нежно щекочут воображение, навевая калейдоскоп воспоминаний…
Кирпичная хрущёвка на одной из центральных, но тихих улочек города Фрунзе в шестидесятые годы. Из окон четвёртого этажа прекрасно виден весь внутренний двор, ограниченный забором ЦУМа, таким же соседним домом напротив и "Домом художников", элитным по тем временам двухэтажным строением, населённым творцами кисти и резца.
Во дворе много привлекательных и манящих мест, достойных внимания. Одна только пожарная лестница чего стоила!
С неё всегда можно было прыгать на спор «кто выше» вниз, на газон.
А с другой стороны дома грядки с помидорами, разбитые среди буйных кустов кем-то из жильцов первого этажа, безуспешно пытающихся, вопреки набегам, дождаться урожая. Помидоры со своим неповторимым вкусом оттуда, из детства. Не дозрелые, с неповторимой кислинкой…
Кусты за домом, таинственные и манящие, укрывавшие нас, «разбойников», от преследующей ватаги «казаков». Кусты, умеющие хранить в своих укромных местах наши тайные помыслы и внезапные открытия новых истин, явившихся от робких взглядов и случайных соприкосновений…
А игра в волейбол через самодельную сетку…
Игра, где важна была не победа, да и сама игра была не важна. Игра как причина, как возможность оказаться рядом, близко, может, даже не коснувшись случайно, а просто скользнув взглядом…
С ней, с той самой девчонкой, в тонкой обтягивающей маечке…
Поймавшей насмешливо-пытливыми глазами твой взгляд…
Фильмы из приезжавшей по выходным «кинопередвижки» на экране, натянутом посреди двора, которые можно было смотреть прохладным от близких гор вечером прямо из открытого окна? Но кто же станет смотреть кино из квартиры, если все твои друзья во дворе? Раз десять гоняли фильм «Ключи от неба» про ракетчиков, а все равно интересно было его комментировать и пересказывать друг другу каждый раз. Так же, как и «Чапаева» с «Александром Невским», «Олеко Дундича» с «Парнем из нашего города».
А крики «Ура!» всем двором при каждом громе салютных пушек в праздники в парке имени генерала Панфилова…
Самое интересное зачастую происходило у "Дома художников", куда как магнитом тянули всех то железобетонные плиты, сложённые вроде как специально для прыжков и игр в прятки, то какой-нибудь очередной котлован на улице Киевской, то просто возможность передышки в тени тутовника, растущего вдоль дома и поставляющего в дар свои плоды, обильно устилающие асфальт и всё вокруг…
Главное, Дом художников имел свой фонтан, что совсем немаловажно в жаркой Средней Азии.
Вода, правда, в нем бывала довольно редко, но историй, связанных с ним, было предостаточно.
Как-то с утра пораньше Веня заметил на улице явное оживление.
Вокруг фонтана сновали незнакомые люди, да и больно много их сразу стало для небольшого двора.
Подъехал грузовик с двумя овцами в кузове. Их перекинули на землю и привязали к деревьям. Откуда- то появился здоровый котёл-казан, затем куча дров. По двору сновал шустрый распорядитель-киргиз, который тут же забраковал дрова и велел привезти саксаул с дровяного рынка. От него же стала ясна причина столь шумного действия:
N, один из «небожителей Дома художников», выдавал замуж свою единственную дочь. Свадьба должна была состояться по всем местным обычаям, с многочисленными родственниками и гостями с обеих сторон. Причём толпа, совершившая набег на наш двор, была ещё маленькой частью тех многочисленных соплеменников, которая намеревалась осуществить основное празднество в горах, в родовых аулах жениха и невесты.
"Той", так у киргизов называется праздник, длящийся несколько дней и на котором они едят, что называется, «от пуза». Помимо колоритных персонажей постоянных жителей высокогорья, двор стали наполнять и более цивилизованные лица.
Среди них явно выделялся черноволосый статный красавец лет тридцати в модном тогда пластиковом галстуке-«селедке» на нейлоновой белоснежной рубашке. В середине 60-х годов нейлоновые рубашки, вместе с плащами «болонья», только-только начали появляться за границей. Вокруг ходили слухи, что привозят их обычно дипломаты да ансамбль «Берёзка», и стоят они почти целую месячную зарплату. Черноволосый красавец был узнаваем легко, это был набиравший тогда известность местный писатель. Тогда уже начали выходить его книги, и портреты автора мелькали довольно часто.
Некоторое оживление в непривычную суету двора внёс ослик, запряженный в двухколесную арбу, доверху наполненную саксаулом, похожим на корни сухих деревьев.
Потянуло дымом…
Человек пять взялись за главное. Глаза их горели непонятным, диким блеском, плутая то по белой, то по чёрной овце, гортанные выкрики заглушали всё окрест.
Спор шел жаркий и жесткий, какая из них первой пойдёт под нож.
Конец спору положил писатель. Первой на закланье определили белую, и она, прощально блея, встала, как на Лобном месте, в середине фонтана.
Дальше уже было что-то совсем дикое и жестокое, на что никому из детской компании, и смотреть-то не захотелось…
