Это было в Веморке

На её глазах снова проступили слезы, и она своими маленькими кулачками легко ударила его по плечам.

Пунктуальности фрау Штерн могли позавидовать самые вежливые короли. Без двух минут пять Лотар через открытое окно услышал, как соседи почтительно приветствовали её. Он открыл дверь и встречал уже на пороге. Фрау Штерн не заставила себя ждать, и через пять минут они сидели за скромным, но со вкусом накрытым столом.

– Ты понимаешь, я женщина и поэтому по природе любопытна, – она посмотрела на Лиону. – Девочка, я всё понимаю, но это вызов не только ему, это испытание и для тебя. Письмо тоже может согревать.

– Фрау Штерн, переписка запрещена, – с грустью сказал Лотар. – Как я понял, это закрытый объект.

– Это что, настолько серьезно?

Он показал фрау Штерн сопроводительный документ и она, пристально изучив его, спросила:

– Это, конечно, не мое дело, но я не понимаю, при чём тут Министерство вооружений и боеприпасов?

– Я догадываюсь, но не уверен на все сто процентов, – ответил Лотар.

– Всё, хватит, – командным голосом, как у неё это отлично получается, твёрдо сказала фрау Штерн. – Логдэ, поухаживай за дамами, разлей вино, а я сейчас поставлю пластинку.

Комнату наполнили веселые ноты пасодобля «Рио-Рита» в исполнении оркестра под управлением Отто Добриндта.

Для Лотара это стало открытием, когда фрау Штерн начала рассказывать о себе. Он не мог поверить, что она провинциалка и родилась в маленьком городке Фюссен у подножия Альп, находящемся на юге Баварии. По своим манерам она казалась чистокровной жительницей Берлина, но самое главное, никакого баварского акцента. На его вопрос о произношении фрау Штерн улыбнулась и пропела: «Mia, san mia». Это был девиз баварцев, означающий «Мы такие, какие мы есть». Она рассказала, что столичный акцент ей давался нелегко, но если Лотар, будучи коренным берлинцем, не заметил разницы, значит, труды были не напрасны, и что её дочка Кристина растет настоящей фройлен из Берлина. Как правило, время в хорошей компании пролетает незаметно, и этот вечер не стал исключением. Когда фрау Штерн собралась уходить, Лотар поблагодарил её за всё, что она для них сделала, а ключи от квартиры он завтра занесет в школу.

– Не надо, тебе завтра много чего придется сделать. Отдашь на перроне, я обязательно приду пожелать счастливого пути, – возразила она.

Проснувшись утром, Лиона нежно обняла Лотара и долго смотрела ему в глаза, пытаясь полностью погрузиться в их глубину, а затем, не сводя взгляда, шепотом спросила:

– Ты же меня не забудешь?

– Львенок, я перестану тебя любить, когда слепой художник нарисует звук лепестка розы, падающего на стеклянный пол дворца, которого нет, – тихим голосом ответил он словами Фридриха Ницше.

– Милый, как я полюбила этот Старый город и эту квартиру. Почему в жизни всё, от чего начинает петь душа, так быстро заканчивается? Нам пора собираться. Вставай и в бой, Лотар Логдэ, – улыбнулась Лиона. – Тебя ждет большое дело, и ты должен его выполнить. Я всё прекрасно понимаю.

Она не хотела, чтоб квартирантки видели её с Лотаром, и они расстались за пару кварталов, не подозревая, что соседи давно заметили тот самый блеск, появившийся в глазах, когда Лиона выходила прогуляться по Тиргартену.

Вчера, когда Лотар пошел в магазин, он дозвонился матери в Гамбург, где она занималась наладкой новой автоматической телефонной станции и только на выходные приезжала домой. Он не вдавался в подробности, а просто сказал, что по заданию Эрнста Сторма будет проездом в Гамбурге и послезавтра они могут встретиться там на перроне. По возвращении домой он начал не спеша складывать свои вещи в чемодан, по несколько минут разглядывая каждую и вспоминая, что с ней связано. В этой голубой рубашке он пришел в Спортивный форум, где впервые увидел Лиону, а на эти бежевые легкие брюки перелил стакан пива после закрытия Олимпиады, когда они группой волонтеров праздновали медали, полученные за вклад в организацию Олимпийских игр. Гардероб Лотара был небольшим, поэтому собрать вещи не заняло много времени. Больше его ушло на выбор литературы, как научной, так и классической, и поиск коробки для пивной кружки со львом. Он мог бы оставить всё, но её подарок обязательно должен быть всегда рядом.

Впервые за этот месяц в Берлине было пасмурно. Иногда срывался небольшой дождь, и серые облака постепенно, как по команде небесного тренера, менялись на свинцовые тучи, пока не накрыли всю столицу. Непогода никак не влияла на вокзальную суету, только местные уличные коты и собаки попрятались в свои убежища, чувствуя приближающуюся грозу. Ожидающих на перроне было немного, большая часть находилась в здании вокзала, боясь промокнуть под дождем, который мог хлынуть с минуты на минуту, а резкие порывы ветра заставляли Лотара с большим усилием удерживать зонт, под которым, прижавшись и уткнувшись в плечо, стояла Лиона. Это был обычный, но всегда трогательный сюжет для картины под названием «Прощание», где главные герои выходят на передний план среди остальных и сразу бросаются в глаза, поэтому фрау Штерн не потеряла много времени на их поиск.

Поезд медленно, как большой червь, подползал к перрону и, глубоко выдохнув, остановился. Они стояли уже втроем, и в распоряжении оставалось не больше десяти минут. Фрау Штерн желала удачи и быстрейшего возвращения, а у Лионы плохо получалось сдерживать слезы, которые пошли одновременно с дождем. Лотар не мог на это смотреть и прижал её к себе, не в силах сам остановить капли печали. Когда проводник поторопил пассажиров и объявил об отправке, он невнятно сказал, что ему надо идти, и прошептал: «Я люблю тебя». Подняв чемодан с земли, Логдэ резко развернулся и быстрым шагом, не оглядываясь, направился к вагону. Он хотел, чтоб эта пытка для них закончилась как можно быстрее. Уже в вагоне он остановился у окна и посмотрел на Лиону. Она стояла, прикрытая зонтиком фрау Штерн, не двигаясь, безвольно опустив руки вниз и направив пустой взгляд на двери вагона, в которых несколько секунд назад исчез он. Тепловоз начал свое движение, и Лиона, опустив голову, медленно направилась к зданию вокзала, не замечая никого и ничего вокруг. Фрау Штерн шла рядом и прекрасно понимала, что любые слова сейчас – это лишнее. Уже на привокзальной площади она предложила пойти и где-нибудь посидеть, боясь оставлять её одну в этом состоянии.

– Спасибо, фрау Штерн, я хочу домой и побыть наедине. Пожалуйста, не провожайте меня, – сквозь слезы отрешенно ответила Лиона. – Я сама доеду домой, со мной ничего не случится. Еще раз спасибо вам за всё.

«И вот еще один человечек, который, неизвестно, сколько времени, всё будет носить в себе», – подумала фрау Штерн, провожая взглядом Лиону, которая шла и не обращала никакого внимания на дождь, опустив зонтик вниз.

А поезд «Берлин – Гамбург» уже набрал ход и мчался навстречу северному ветру.

Глава 9. Конечная станция – Рьюкан

К Лотару долго стучалась, и, в конце концов, он отогнал от себя эту мысль, встать на следующей станции и вернуться. Одно он уже решил точно. Мать не узнает, что его ждут в Норвегии, и он расскажет про работу простым инженером в строящейся химической лаборатории где-нибудь на севере Германии. У проводника оказалась довольно подробная карта, и Логдэ довольно быстро придумал себе место работы. Пусть это будет небольшой остров Боркум. Он не хотел врать матери, но ещё больше не желал её расстраивать и пугать своей дальней поездкой в страну, где идет война. Придумав эту легенду, он успокоился и погрузился в свои мысли, не замечая, как километры от дома из десятков переходили в сотни. Лотар не хотел думать, что его ждет в Веморке, он будет просто выполнять свою работу, а книги там станут лучшими друзьями. Пять часов перестука колесных пар тепловоза пролетели очень быстро, и вот он уже выходил из вагона на перрон главного вокзала Гамбурга.

Погода во втором по величине городе Германии была полной противоположностью берлинской. Здесь, абсолютно не стесняясь, вовсю светило солнце, да так, что Лотару пришлось прищурить глаза. Не успев пройти и двух метров от вагона, он услышал, как его окликнул мужской голос по фамилии и имени. Логдэ обернулся и увидел военного офицера, который быстрым шагом направлялся к нему.

– Прошу следовать за мной, машина… – он не успел договорить, как с другой стороны прозвучал голос матери:

– Лотар, сынок, я здесь!

Он посмотрел на военного и, не ожидая от себя, сказал голосом, которым не просят, а ставят перед фактом:

– Мне надо попрощаться с матерью.

– У вас есть пятнадцать минут. Я буду ждать вас там, – ответил офицер и кивнул в сторону центрального входа.

Лотар подошел к матери и сказал, что времени у них мало, его ждет машина.

– Сынок, так куда ты едешь?

Он рассказал придуманную им в поезде историю, и хоть мать знала своего сына наизусть, она поверила, потому что Логдэ в принципе не врал. Он просто поменял название места и кое-что недоговорил. Мать внимательно выслушала и сказала:

– Ты стал взрослым, Лотар, и это твоя жизнь. Я очень рада, что Эрнст Сторм выбрал тебя. Ты же у меня умный мальчик. Если появится возможность, сразу пиши. Сынок, будь молодцом.

Он обнял мать и кинул взгляд на офицера, который, поймав его, постучал двумя пальцами по часам.

–Всё, мама, меня ждут. Я побежал.

Лотар всегда мечтал проехать в этом автомобиле. Он вспомнил, как вместе с сокурсниками всегда провожал взором Эрнста Сторма, у которого был точно такой Horch 830 черного цвета со светло-коричневыми дверями и крыльями. Офицер, как полагается, не был разговорчив, и Лотару показалось, что он даже зол на него, как будто отвлекает от важного дела. Он не ошибся. Офицер не мог понять, почему в Оденсе этого юнца, который даже не военный, он должен сопровождать лично. Вполне хватило бы и его водителя. А теперь домой в Гамбург он попадет только на рассвете. Но, честно сказать, Лотара абсолютно не волновало его отношение к нему. В конце концов, в каком-то смысле он тоже выполняет приказ. Логдэ сел за его спиной и прикрыл окно шторкой. Он устал и хотел спать, а ровное мягкое урчание двигателя зазвучало для него как колыбельная. Он не просто уснул, он провалился в свои грезы, проспав два блокпоста, где их машину пропускали без лишних вопросов, видя удостоверение его сопровождающего. Салон наполнил запах морской свежести, который и пробудил его. Открыв шторку, он взглянул в окно автомобиля. Ещё не до конца проснувшись, его чуть отбросило назад от увиденного. Такое количество воды он лицезрел лишь на картинах и фотографиях. И ни одного берега. Создавалось впечатление, что он летит над водной гладью в свете заходящего солнца. Это был всего лишь мост, соединяющий полуостров Ютландия с островом Фюн, а то, что Лотар принял за море, оказалось проливом Малый Бельт. Логдэ не мог представить себе мост больше километра. Он взглянул на часы, и стрелки показали ему половину восьмого вечера, а значит, они на подъезде к Оденсе. Офицер, как бы читая его мысли, сказал, что на причале они будут через час. Логдэ уже не хотел спать, и последний отрезок пути наслаждался равнинными видами острова. Старинные особняки, мельницы, аккуратные домики, стены которых были полностью покрыты живой зеленью, всё это казалось ненастоящим и напоминало ему театральные декорации сказочной страны. Теперь стало понятно, что вдохновило Ганса Христиана Андерсена на его произведения, ведь всё свое детство он провел здесь. Сам Оденсе был очень похож на Старый город в Шпандау, где ещё вчера утром он обнимал Лиону, а сейчас они находились уже в разных странах. Грусть опять взяла сердце в тиски, а ведь не прошло и дня, как они не виделись.

При въезде в порт Оденсе на пропускном пункте за всю поездку у Лотара впервые потребовали документы. Он через окно отдал паспорт с сопроводительным документом и с любопытством смотрел на проверяющего. Ему была интересна его реакция. Раскрыв паспорт, солдат достал эту сложенную вдвое бумагу, внимательно прочитав, он начал пристально изучать паспорт. По всему было видно, что с таким документом он ещё не сталкивался. Сложив всё аккуратно назад, он протянул Лотару документы и, вытянувшись, отдал честь, приложив правую руку к голове с пожеланиями счастливого пути. Всё это действо произвело большое впечатление на военного офицера, хоть он и пытался не подать вида. Половину обратного пути они вместе с водителем гадали, кого же доставили в Оденсе. Версий было много, но ни одна не была даже рядом с настоящей. Сошлись на том, что это сынок кого-то из нового руководства Норвегии и едет спрятаться под крыло папаши. Ну а мать на вокзале, скорей всего, в разводе. И, успокоившись этим выводом, офицер спокойно спал до самого Гамбурга.

По сравнению с речными трамвайчиками Берлина, этот военный катер типа «Раумбот» казался ему огромным. Командир катера, в отличие от хозяина «Хорьха», был довольно веселым и доброжелательным человеком лет сорока пяти. Видя, что Лотар одет по гражданке, он сразу перешел в разговоре с ним на обычный язык, представившись без званий и должностей, а просто сказав, что его зовут Филипп, а поскольку это имя обозначает «любитель лошадей», то негласно катер носит название «Жеребец», официально у них только номера. Чувствовалось, что он гордится своим маленьким боевым кораблем, а команда, в своём большинстве ровесники Лотара, принимает за честь служить под его командованием.

– Будь спокоен, сынок. Доставим тебя в Осло в лучшем виде. «Жеребец» – это маленькая крепость, способная дать отпор любому, кто захочет обидеть нашу лошадку, – сказал Филипп и провел небольшой экскурс по вооружению катера. Лотар с большим интересом слушал всё, что рассказывал старый морской волк.

– Кстати, если ты хочешь спать, я тебе выделю свою каюту там, где ты оставил чемодан, – предложил капитан.

Логдэ поблагодарил его и ответил, что не хочет пока ложиться, так как выспался по дороге сюда, и с огромным удовольствием постоял бы на носовой части катера.

– Держись только крепче, – посоветовал командир, – это прекрасное ощущение. Море сейчас тихое, так что наслаждайся. Если что, я в ходовой рубке и буду видеть тебя. Возникнут вопросы, просто помаши рукой.

Насчет ощущений капитан не обманул. Для Лотара, который впервые выходил в открытое море, вид бескрайней водной глади, рассекаемой носом катера на скорости 20 узлов, поражал воображение. Он чувствовал себя викингом, который отправился в неизвестную даль без страха и сожалений, легко преодолевая все трудности опасного путешествия, а самая яркая звезда в ночном небе указывала путь. Когда окончательно стемнело, он уже начал замерзать и поднялся в ходовую рубку.

– Сынок, иди в каюту, отдохни, – сказал Филипп. – Побереги глаза до завтра, сейчас ты не увидишь всей красоты, а утром не сможешь оторваться.

На столе командира катера Логдэ увидел фотографию молодого матроса, черты лица которого очень сильно напоминали капитана. Не надо было быть Эркюлем Пуаро, чтобы догадаться, кем этот юноша является Филиппу. Погасив свет, он пытался уснуть, но только сейчас поймал себя на мысли, как завертелся идеально настроенный механизм военной машины. Сколько людей было задействовано, чтобы доставить его в Осло быстро, без задержек и осложнений. Очень поразило Лотара, что никто не пытался узнать ничего о нём и причины его поездки. Чувствовалось, что приказ шёл высоко сверху. Бесспорно, это тешило его самолюбие, но, с другой стороны, он начал понимать всю свою ответственность в этой миссии. Нет, он не подведет, чего бы ему этого ни стоило! Вот только свежий морской воздух, насытив его тело, перебил эти мысли, подарив крепкий здоровый сон.

В шесть часов утра он уже умывался, а затем поднялся в ходовую рубку.

– Доброе утро, Лотар, – весело пожелал Филипп и спросил, – как спалось? «Жеребец» не сильно брыкался?

– Спасибо, спал как младенец. Вам тоже доброе утро, герр Филипп, – пожелал в ответ Логдэ. Фамилию капитана он не узнал, в принципе, и не стремился, а называть просто по имени не позволяло воспитание.

Лотар встал рядом с ним и так же пристально начал вглядываться вдаль. Слева по борту далеко он увидел землю. Командир катера, уловив его взгляд, ответил сразу на все возникшие у него на данную минуту вопросы:

– Это мыс Гренен. Можно сказать, середина нашего пути. Самый север Ютландии и граница между проливами Каттегат и Скагеррак. Как видишь, коварный Каттегат мы прошли. Этот пролив не зря назвали кошачьей дверью. Лотар, ты, наверное, видел, как кот проходит препятствие. Очень аккуратно, мягко ставит лапу, обдумывая каждый шаг. Точно так же себя надо вести на Каттегате. Стоит расслабиться, и ты уже сидишь на мели. Но мы его прошли и сейчас ускорим ход.

За штурвал катера взялся старпом, а капитан ушел к себе в каюту, решив отдохнуть пару-тройку часов. Утренний вид открытого моря был так же прекрасен, как и вчера вечером. Лотар снова встал на носу катера, и ветер, как будто разговаривая с ним загадками, нес что-то неизвестное и непонятное, а ностальгия, опять не спрашивая разрешения, заглянула внутрь, и он, перейдя на корму, долго смотрел строго на юг. Смотрел туда, где осталось то, что не может быть ещё ближе. Спустя время он не заметил, как так же без спроса она покинула его, и Лотар с большим интересом стал наблюдать за слаженными действиями команды катера. Четкость и скорость выполнения команд напомнили его подготовку к открытию Олимпиады. Время пролетело незаметно, и уже около одиннадцати часов утра «Жеребец» входил в воды Осло-фьорда. Он заметил, что поведение капитана Филиппа изменилось. Старый моряк явно чего-то ждал, и это заставляло его нервничать, хотя всем своим видом старался показать спокойствие. Через пару часов причина нервозности капитана открылась Лотару, когда катер подошел к проливу Дробак. Засмотревшись на приближающуюся разрушенную крепость Оскарборг, он услышал командный голос Филиппа:

– Малый вперед, – и через минуту, – стоп, машина.

Катер проплыл по инерции несколько десятков метров и остановился практически напротив острова Северный Кахольм. Капитан вышел на левый борт катера, держа в руке венок, а затем бросил его в воду, мрачно вглядываясь в глубину фьорда. К Лотару, который стоял в нескольких метрах и не сводил глаз с командира, незаметно сбоку подошел старпом и тихо начал рассказывать:

– Полтора месяца назад, а точнее, девятого апреля, на этом месте был потоплен тяжелый крейсер «Блюхер», на борту которого находился его сын. Это был для него первый боевой поход. Старина Филипп очень гордился службой своего сына на флагмане и просто мечтал, чтобы «Жеребец» попал в состав катеров сопровождения. Но у нас было другое задание. После трагедии он только и думал, как побывать здесь. Каждый раз, когда мы проходили мимо Осло-фьорда, он неотрывно смотрел в бинокль, а потом уходил к себе в каюту, где разговаривал с ним. Когда поступил приказ доставить тебя в Осло, Филипп не находил себе места, ожидая этого дня.

– Я видел фотографию на капитанском столе, – сказал Лотар, и старпом, кивнув головой, продолжил:

– Через полчаса он поднимался в рубку, как будто ничего не случилось, но мы всё знали и догадывались.

Он задумался, и в наступившей тишине Лотар спросил:

– Как его звали?

Старпом внимательно посмотрел и ответил:

– Поверь, капитан очень не любит чужих на борту, но к тебе отнесся очень хорошо. Сначала мы подумали о том, что благодаря тебе он попадет сюда. Но когда узнали, как тебя зовут, всё стало ясно. Ты очень напомнил ему сына, его тоже звали Лотар. Я не верю в чудеса, но для Филиппа, тебя прислала судьба за все его мольбы побывать здесь.

До Осло оставалось около часа ходу, и всё это время Логдэ думал о том, что рассказал старпом. Он ошибался, считая, что Германия вошла в Норвегию практически без боя. Нигде, ни в газетах, ни по радио, он не слышал о потопленном тяжелом крейсере «Блюхер». Было несколько сообщений об уничтоженных кораблях Британии, а здесь, оказывается, всё происходило не так просто. Норвежцы давали отпор, хотя на данный момент всё было более чем спокойно. Никаких признаков войны, разве что разрушенная крепость на острове, которая уже вошла в историю.

Тысячи островов, как казалось Лотару, здесь, на подходе к порту Осло, просто выглядывали посмотреть на них, прячась друг за другом. Капитан Филипп очень внимательно следил за движением катеров, лодок и яхт, аккуратно ведя «Жеребца» к причалу. Они пришвартовались в бухте Пипервика, а Лотар, взяв чемодан, уже собрался попрощаться и выйти на причал, как его остановил старый морской волк.

– Не спеши, тебя должны встретить, а катер покинешь, когда за тобой придут, – командным, но в то же время по-отцовски заботливым голосом сказал капитан.

Логдэ и так не хотелось покидать судно, одиноко застыв в ожидании на причале. Сейчас его окружали люди, которые говорили на родном немецком языке, а скоро всё изменится. Абсолютно всё.

По причалу твердой походкой в сторону «Жеребца» направлялся мужчина в штатском, и, поравнявшись с катером, он посмотрел на номер, а затем перевел взгляд на Филиппа.

– Я встречаю Лотара Логдэ, – уверенно сказал он.

Услышав своё имя и фамилию, Лотар развернулся, прекратив рассматривать гавань, взял свои вещи и подошел к мостику. Капитан Филипп пожал ему руку и с предупреждением проговорил:

– Следи за собой и береги себя, сынок. Эта земля не любит чужаков. Будь осторожен. Только удачи.

Он крепко обнял его, и Логдэ в ответ поблагодарил, пожелав семь футов под килем и попутного ветра.

Несмотря на конец мая и вполне солнечный день, погоду в Осло трудно было назвать теплой, поэтому свитер, подаренный матерью на день рождения, сейчас был в самый раз. Представитель Йозефа Тербовена оказался норвежцем, неплохо говорящим на немецком, поскольку несколько раз был в Германии, где проходил обучение и стажировку от «Национального единения» Квислинга. Эта партия поддерживали национал-социалистов, но не имела никакого веса у себя на родине. Покинув причал, они направились пешком в здание парламента, которое находилось недалеко от порта. Это было большое красивое сооружение, которое объединило в себе несколько архитектурных стилей, впоследствии названных эклектизмом.

За это путешествие Лотар впервые почувствовал, что смертельно голоден, и спросил, где он может перекусить. Норвежец улыбнулся и ответил:

– Герр Логдэ, вы ошибаетесь, считая нас негостеприимными. Мы уже обо всём позаботились. Потерпите, пожалуйста, пятнадцать минут. Обед уже ждет вас.

По количеству охраны здания сразу ощущалось, кто здесь «прописался». Помощник рейхскомиссара Норвегии провел его в столовую парламента и, усадив за стол, подал знак на кухню. На первое, как узнал Лотар позже, был сливочный форелевый суп. Настолько сочный и душистый, что он просто уничтожил его, но больше всего поразило одно – никакого вкуса рыбы. Горячим блюдом был лосось (ну куда же в Норвегии без него) в соусе, вкус которого он так и не определил. Представитель Йозефа Тербовена выглядел очень довольным, наблюдая, с каким аппетитом этот загадочный немецкий гость пополнял запасы калорий в своем организме.

Проведя Лотара до кабинета, где уже стоял его чемодан, помощник показал расположение ванной и спальной комнат. Затем рассказал, что рейхскомиссар приедет поздно вечером, поэтому они встретятся завтра в девять утра, а сейчас пусть отдыхает от долгого пути, и, если надо, здесь есть отличная библиотека с книгами на немецком языке. Положив на стол номер внутреннего телефона в случае какой-либо нужды, он оставил его одного. Кабинет впечатлял высотой потолков и размером окон, что Лотар почувствовал себя гномом, вошедшим в хоромы великана. Интересно, кто и какие вопросы решал в этом кабинете? Для него это останется загадкой до конца жизни.

Он сел за небольшой письменный стол у окна и смотрел на улицу, где мимо умиротворенно и с железным спокойствием делали свою работу желтые открытые трамваи, перемещая людей из одного района столицы в другой. И никакой войны. Лотар ошибался – война была везде. Просто вместо привычных для неё звуков выстрелов, клацающих затворов, свистящих бомб, ударов сапог по брусчатке, громких команд, рёва ползучих и летающих железных машин, здесь она молчала. Она ушла в подполье, где ты не видишь врага, который держит тебя на прицеле, не сводя глаз днём и ночью. Война не закончилась – она спряталась.

На следующее утро помощник провел Лотара в кабинет Йозефа Тербовена, который сухо поприветствовал и сразу перешел к делу:

– Давайте я введу вас в курс происходящего. На нас возложена задача максимально увеличить объем производства тяжелой воды на заводе «Норск Гидро», который находится при гидроэлектростанции Веморк. Как мне сообщили, вы отличный специалист в этом вопросе, а я отличный организатор. Этого вполне хватит для успешного выполнения задачи, третьего не надо. На заводе вы будете являться куратором технологического и производственного процесса со всеми вытекающими отсюда полномочиями, несмотря на то, что там уже работает группа инженеров «ИГ Фарбениндустри». Скажу честно, ваше присутствие – это наша перестраховка. У компании «ИГ Фарбениндустри» большая доля американского капитала, а чью сторону примет Рузвельт, не знает никто. Складом готовой продукции и транспортировкой занимаюсь уже непосредственно я. Пока всё понятно?