Локдаун

Дин в который раз посмотрел на Тика и перевёл взгляд на Белого, который шёл рядом довольно-таки бодрым шагом и пинал камушек по разбитому, кое-где поросшему пока ещё зеленой травой и мхом, асфальту.

– Зачем вы закрылись в Башне? – Дин всё ещё не удовлетворил своё любопытство и решил воспользоваться моментом. – Что произошло? Ведь не Орден же вас туда загнал?

– О, нет, конечно! – Герман чертыхнулся, не попав по камню ногой. – Ладно. Вижу, ты будешь доставать меня, пока не расскажу тебе, что знаю. Там было всё глобальнее. Орден-то – так, просто мелочь надоедливая. По сути, мы всегда были элитой страны, но раньше нам… Ну, точнее, не нам, а нашим дедам, приходилось играть некую роль, чтобы оставаться такими. Потому что они были элитой и на виду у всех, а был ещё народ, то есть вы. И нужно было соблюдать условности, ну, или правила приличия. Нельзя было делать всё, что ты захочешь. Точнее, можно было, но был большой риск последствий. Надо было как-то ещё и с вами договариваться, то есть с народом. А это сложно, что с вас взять? Вы же… – Герман осёкся. – Неважно. Если начать сначала, то вообще всегда все люди принадлежали кому-то из правителей в рамках границ каждой страны. Потом появилась сеть, некая свобода передвижения, и постепенно всё начало выходить из-под контроля. Простые люди узнали, а главное, увидели, что за границами есть что-то иное. Может, лучше, может, хуже, но им было с чем сравнивать. И наше слово, точнее, слово элиты стало значить для людей всё меньше и меньше. Сложнее стало удерживать, влиять, управлять. Причём всем правителям, вне зависимости от той или иной заявляемой свободы в стране, которая везде, по сути-то, была мнимой. Свобода… Это же просто способ управления. Вот сейчас, например, вы точно свободны, – он с ехидной улыбкой посмотрел на Дина. – Ладно, я отвлёкся. Так вот… И стали правители договариваться, как вернуть всё как было, но не вызывая слишком уж большого негатива, который мог бы принести совсем уж к печальным последствиям.

– Это к каким же? – Дин поправил капюшон, съехавший с головы.

– Ну, например, к какой-нибудь революции. Хах, сейчас смешно об этом говорить, но тогда можно было просто большинством голосов обычных людей свергнуть правителя. Не везде, но в некоторых местах – да. Очень смешные времена были. – Герман презрительно хихикнул. – Ну и, собственно, они начали потихоньку разделять людей, чтобы вернуть былые времена: объявляли войны, затевали фиктивные ссоры между странами с последующими санкциями, вводили контроль, цензуру, пропаганду и многое другое. Мне всё это рассказывали. Даже сейчас в сети сложно найти настоящую правду. Всё же было в тайне, и договорняки не делали в открытую.

– А сеть всё ещё есть?! – Дин читал про интернет и был поражен, что он ещё существует.

– Конечно! Мы пользуемся сетью в Башнях. Связываемся по ней с остальным миром. У нас вообще всё очень технологично. Возможно, ты сам увидишь всё это и, может быть, даже научишься. Если ума хватит, – захихикал Белый.

Дин пропустил насмешку мимо ушей.

– Но что изменилось? Была война? Почему сейчас так?

– Да нет, какая война. У них была война только с вами. Точнее, не война, а «мы – это мы, вы – это вы». У нас совершенно другие ценности и интересы. Более глобальные. Но в какой-то момент стало понятно, что вы не то чтобы поумнели, а как бы это сказать… – Белый почесал подбородок. – Насмотрелись на чужую пропаганду, расфокусировались, и старые приемы уже перестали работать, как раньше. Было решено физически закрыть границы всех стран и жить так, как видит себе жизнь каждая элита. Наша выбрала такой вариант: отгородиться от вас, забрав себе учёных, военных, обслуживающий персонал и других нужных нам для жизни людей. А остальные – пусть живут сами по себе. Считай, мы дали вам полную свободу. – Герман опять засмеялся. – Хотели её – получите.

– Но почему, если ты говорил про революции, народ не получил, что хотел, когда всё началось?

– Потому что вы боялись нас. У нас была армия, власть, деньги. А у вас что? Ни-че-го. Вы нам надоели. Надоело с вами церемониться. Да и что вы вообще могли без нас? Вы умеете только идти за кем-то. А когда вы толпа – вы никто в развитии.

– А деньги – это как сейчас обмен? – Дин, заметив, что тон Германа начал повышаться, решил сменить тему.

– Да. И этого добра у нас хватало. Но потом стало ясно, что и этого нам не надо. Мы взяли к себе нужное количество людей и персонала, которые готовы были служить нам просто за еду, комфорт, безопасность и наше хорошее к ним отношение. Какой смысл в лишнем звене в виде денег, если, по сути, вам надо очень мало? А уж желающих остаться с нами, несмотря на накалившуюся ситуацию тогда в мире, было хоть отбавляй. Ведь бо́льшая часть хотела не перемен, а потому что хотела занять наше место, быть с нами или хотя бы быть приближенными к нам. – Герман слишком сильно пнул камушек, и тот улетел за отбойник на другую половину дороги.

– То есть вы закрылись, чтобы вас не стало слишком много?

– Нет. Как бы так объяснить… Нас и не могло бы быть слишком много, иначе теряется весь смысл элиты. Кто-то должен делать чёрную работу. И наши деды пытались как-то показать это народу: что вы работаете и нормально живёте, а мы всем управляем. Но вы не хотели мириться с таким положением вещей, и вот к чему это всё привело. Да ещё там что-то вообще непонятное началось, что ускорило процесс принятия такого решения. Короче, как вышло, так и вышло. Нас всё устраивает. – Белый ухмыльнулся.

Дин опять пропустил его смешок мимо ушей, но уже не специально – он вглядывался вдаль. Вдалеке явно стоял человек. Вскинув к глазам бинокль, Дин увидел релига, который тоже смотрел на них через бинокль.

Видеть у религов бинокли было странно, они им не были нужны, чтобы проповедовать на улицах. Обычно фанатики стояли в людных местах или просто шлялись в поисках очередной жертвы. Этого же как-то занесло далековато от проходимых мест. Дину показалось это подозрительным, и он окликнул Тика, чтобы тот подошёл к ним.

– Там религ, – предупредил он подошедшего Тика.

– Да, я заметил пару минут назад. Думал, мимо пойдём.

– Нам надо сойти с дороги. Пройдём дворами, – Дин смотрел на человека вдалеке, который не приближался. – Он нас, конечно, уже заметил, но лучше обойти.

Тик кивнул. Герман, прищурившись, молча вглядывался вдаль.

Проходя мимо, Дин толкнул его плечом, чтобы тот вышел из наваждения, и они направились к домам. Силуэт релига не двигался, но Дин чувствовал нутром, что за ними наблюдают. Какая-то странность всей этой ситуации нагнетала волну внутренней тревожности. Он даже хотел перейти на бег, но остановил себя, чтобы его страх не передался остальным.

Они обошли дом и опять оказались во дворах.

– Нам надо идти постоянно на северо-запад. Мы можем заплутать между домами, поэтому не разделяемся, компас только у меня, – коротко объяснил ситуацию Дин.

– Мне всё равно. Это в твоих интересах, Дин, – безразлично напомнил Белый.

– А я и не тебе говорю! – зло прошипел Дин. – Мне плевать, что с тобой станет. Если ты подохнешь или заблудишься, то у нас просто останется всё, как было! А это не хуже, чем уже есть! Понял?

Белый опешил и, удивлённо глядя на Дина, открыл было рот, собираясь что-то возразить. Но всё-таки промолчал и, закрыв рот, просто кивнул головой.

– Вот и отлично, что мы поняли друг друга, – Дин убавил в голосе злость и, сняв с плеча винтовку, передёрнул затвор. Тик, глядя на отца, тоже взял в руки обрез.

– Идём вперёд, – глядя на Германа, прошептал Дин. – Ты замыкаешь, а ты прикрываешь, – кивнул он Тику.

Они шли тихо, обходя остовы машин, дома, какие-то разрушенные сооружения, заросшие мхом и кустами. Людей вокруг не было – место было довольно далекое от центра города, и делать здесь было особо нечего. Только охотиться, что тоже было рискованно – могли принять за добычу: за животных или случайных прохожих, которых можно легко ограбить. А может, и съесть. Смотря кому они могли попасться на мушку.

Дин старался максимально тщательно осматривать весь периметр территории, пытаясь обращать внимание на любую деталь, указывающую на опасность.

Минут через сорок он решил вернуться на дорогу: они, скорее всего, уже обошли релига, а продвигаться через дворы было намного дольше и опаснее. Растительность, хоть местами уже и редкая, жёлто-осенняя, всё же мешала обзору на дальнее расстояние. Они подошли к дому, за которым пролегало шоссе.

– Так. Выходим на дорогу и осматриваемся. Если религ остался сзади, то хорошо, идём вдоль дороги, но вперёд не выходим, и смотрим, чтобы он не шёл за нами. Если его нет, то чаще палим спину. Ясно? – Тик кивнул.

– У меня зрение не очень хорошее, – пожал плечами Герман.

Дин, зажмурившись от злости, потёр пальцами переносицу.

– Ладно, пошли, – он повесил винтовку на плечо и перелез через бетонные блоки отвалившейся от дома стены.

Взобравшись, он оглянулся: Тик снизу подталкивал Белого, который пытался подтянуться, схватившись за арматуру. Дин нагнулся и, перехватив руку Германа, втащил его наверх, затем помог Тику.

– Тише слезаем, чтобы камни не полетели, иначе эхо разнесёт до Башни, – шёпотом предупредил он.

Они сползли вниз и вышли из-за угла дома к дороге.

– При-и-иве-е-т! – протянуто пропел слева хриплый голос. Дин резко повернулся, срывая с плеча винтовку, но остановил движение на полпути.

За домом их встречал боевой отряд религов в чёрных балахонах с замотанными лицами чёрными тряпками. Их было больше двадцати, и все держали его на мушке.

Дин медленно оглянулся и увидел, что Тик и Белый уже стоят за ним, медленно поднимая руки. Это была ошибка. Дин выругался про себя за такую глупую оплошность.

От стены дома отделился прислонившийся к ней человек в чёрном с головы до пят балахоне. Он медленно подошёл к Дину и снял капюшон – им оказался тот самый прорелиг из двора.

– Ну, где же вежливость? Я ж поздоровался, – он улыбнулся, и чёрные линии рисунка на лице исказились. – Я хочу быть вежливым, а вы?

– Привет, – сухо ответил Дин. Сзади послышался шорох и, обернувшись, Дин увидел человека в маскировочном халате, сползающего вниз с той же груды обломков стены.

За ними следили. Дин почувствовал невыносимую ярость и обиду к самому себе за собственную глупость и невнимательность. Он должен был прислушаться к своему страху и быть более осторожным!

– Я возьму это, – прорелиг кивнул, и один из чёрных балахонов, подбежав, забрал винтовку Дина и обрез из рук Тика. – Спасибо. Видишь, мы не враги. – Дин не сводил взгляда с лица прорелига. Тот явно наслаждался победой и просто играл с ними, как кошка с мышкой.

– Я предлагал вам будущее, паству и веру. Лучший мир. Но нашему разговору помешали. Ведь ты бы согласился? – его лицо было совсем рядом, и он пристально смотрел в глаза Дину. Его практически чёрные глаза улыбались.

– Вероятно, – пробовал уйти от прямого ответа Дин.

– Но, вероятно, ты обманываешь меня, – во взгляде прорелига мелькнуло наигранное подозрение. – А перед Богом нельзя врать. Как и перед носителем слова и гласа Божьего, – он отвёл взгляд вверх и резко опустил его на Дина. – То есть предо мной! – Дин почувствовал резкую боль в челюсти снизу, в глазах потемнело, и перед ним вспыхнули белые круги. Его тело подалось назад, и он с трудом поймал баланс, отступив на несколько шагов назад. Но Дин устоял. Он сфокусировал свой взгляд, во рту появился металлический привкус крови. Прорелиг опустил кулак, которым только что снизу нанёс Дину удар в подбородок.

– Один-один. Но зачем нам ровный счёт? Да и пусть Бог разбирается с твоим грехом. Ты с нами, – он указал на Белого. – Остальных в расход.

– Стой! …те. – Герман успел выкрикнуть раньше, опередив на долю секунды Дина. – Погоди! Минутку!

Прорелиг поднял брови, показывая заинтересованность.

– Я готов сотрудничать, идти и что вы там ещё хотите, но! Только если вы оставите этих со мной! – Белый сделал шаг вперёд.

– Ты и так будешь сотрудничать, хочешь ты этого или нет, – надменно улыбнулся прорелиг.

– Не факт. Моя информация может быть неточной или неверной. А может, я пойму, что проще дождаться смерти, – жёстко проговаривая каждое слово, заявил Белый, пристально глядя в чёрные глаза прорелига.

– Хм… Смело, смело… А зачем они тебе?

– Привык к ним. Будет с кем пообщаться. Хочу их себе в прислугу. Вам не всё ли равно? – Герман Сергеевич убавил напор в словах, придав некое безразличие своему тону.

– Действительно, плевать. Но кормишь и поишь ты их из своей части, мажор. – Прорелиг ухмыльнулся. – И если наше сотрудничество мне не понравится… Ну, ты понял… Не питай лишних иллюзий.

Герман кивнул:

– Договорились.

Два релига подбежали и обыскали всех троих, забрали ножи и, сняв рюкзаки, выпотрошили их на землю. С Дина сняли разгрузочный жилет, забрали всё из карманов, но вернули куртку. Дин пристально наблюдал, как обыскивают Тика, мучительно пытаясь найти выход из создавшейся ситуации. Может быть, если кинуться на прорелига, отвлекая на себя внимание, то Тик успеет сбежать. Но вполне возможно, что он не побежит, а наоборот, кинется на помощь. А это уже верная смерть для обоих.

Нет. Надо искать другой вариант.

Герман же стоял с безразличным видом, глядя куда-то вдаль, будто бы ему даже было несколько скучно от всей этой процедуры.

Через десять минут, когда обыск был закончен, им связали руки и, окружив со всех сторон, повели обратно в центр. Прорелиг шёл по шоссе во главе их колонны.

– Спасибо, – шепнул Дин идущему рядом Герману.

– Мне всё равно. Ищи выход, – прошептал Белый в ответ.

– Заткнулись! – раздался сзади грозный окрик. Прорелиг обернулся и смерил пленных недовольным взглядом.

Дин осторожно, не поворачивая головы, рассматривал местность, идущих религов, пытаясь придумать, как выбраться из кольца. Тик шёл совсем рядом, периодически касаясь плечом локтя Дина, как бы подбадривая его. Или, наоборот, жался к нему от страха? Но Дин чувствовал поддержку от этих прикосновений. Белый же шёл сбоку на расстоянии метра и не показывал никаких эмоций, опять равнодушно пиная перед собой маленький камушек по разбитому асфальту.

Через два часа в тишине, нарушаемой лишь гудением ветра и шорохом падающей листвы, они вернулись в то место, откуда начался их побег.

Дин уже ненавидел это место, эту высотку и даже тот дом слева, из которого они с Тиком наблюдали за засадой. Он снова увидел те самые окна. Надо было отсидеться! Надо было оставить всё как есть! Надо было и дальше следовать своему правилу: «Не влезай в чужое дело и обходи стороной неприятности!» Оно всегда помогало избежать проблем ему и Тику. Зачем он полез не в своё дело?

Дин помотал головой, стараясь избавиться от самобичевания. Какой от этого прок? Что сделано, то сделано. И надо найти выход, вытащить Тика. Может быть, и Белого. Но это второстепенно. Главное – Тик!

– Стоп! – команда прорелига отвлекла Дина от мыслей. – Ты, ты и ты, – он указал на трёх религов. – Найти место для ночлега!

Ещё только начало темнеть, и Дин не понимал, почему нельзя пройти ещё два часа, но был рад такому решению. Будет время осмотреться до ночи на привале. Возможно, найдётся выход.

Они стояли молча уже минут сорок, ожидая возвращения ушедших религов. Дин с Тиком иногда переглядывались, поддерживая друг друга взглядами и натянутыми улыбками. Герман же просто сидел на бетонном отбойнике, оглядывая дома, и Дин чувствовал, что тот специально не встречается с ним взглядом.

Ещё через пятнадцать минут подбежал религ и повёл всю группу за собой. Герман нехотя слез со своего места, всем видом показывая пренебрежение к ситуации. Они прошли к длинному дому с множеством разбитых вывесок на фасаде, через разбитые двери зашли в подъезд и поднялись на второй этаж. Пройдя через длинный широкий коридор с оконными проёмами, оказались в большом зале. На правой стене было множество дверей, ведущих в маленькие комнатки, в одну из которых их завели и усадили на пол. Дин осмотрелся: комната была без окон, в центре стоял круглый стол, и рядом валялись три стула. Деревянную дверь закрыли, и они остались в полной темноте. По тихому шороху и разговору за дверью было понятно, что их охраняют два или три человека. Дин с силой зажмурил глаза. Он не видел выхода…

– Ну, что будем делать, Дин? – подал тихий голос Белый. В его вопросе слышались нотки ободрения. – Как выбираться?

– Не знаю. Пока не знаю. – Дин попробовал придать последней фразе оптимизма, но получилось не очень убедительно. – Я думаю.

– Думай лучше, – голос Белого стал жёстче. – Я впрягся за вас не просто так. С вами есть шанс, без вас – точно нет. Так что давай, думай, думай! – его голос стал ещё жёстче.

Дин промолчал, обняв Тика связанными руками. Врагов было слишком много, чтобы идти напролом. Дверь хлипка, и выбить её не составляло бы труда, но что дальше? Он прислушивался к тому, что происходило за дверью. Может, получится, уловить момент, когда они уйдут есть или куда-то ещё? Маловероятно, но вдруг…

Разговоры за дверью вдруг резко затихли. Дверь отворилась, в проём вошёл прорелиг, за которым дверь сразу же закрылась.

– Свет! – крикнул он. Через минуту дверь опять открылась, и религ протянул в щель походную лампадку на керосине.

Прорелиг поставил её на стол. Подняв стул и отряхнув с сиденья пыль, он сел. Обвел пленных взглядом, на секунду задержав его на Тике. Играющий свет огонька добавлял прыгающие тени к чёрным полоскам на лице, что только усиливало жуткость.

– Я бы хотел поговорить до того, как мы дойдем до цёли, и, скорей всего, потом уже никогда больше не увидимся. С тобой, Белый, – они уставились друг на друга. – Что ты скажешь? И чем можешь быть полезен?

– Смотря для чего, – голос Белого отдавал безразличностью.

– Лично для меня, – прорелиг, наклонившись, опёрся локтями на стол, сцепив пальцы.

– Лично для тебя? – Белый осклабился. – А как же ваш кружок, членом которого ты являешься? Как я понял, вы делаете общее дело во имя Бога и неотделимы друг от друга.

– Давай, только мне эти сказки не заливай. Это для них, – прорелиг кивнул на дверь. – Ты прекрасно всё понимаешь, не разочаровывай меня. Я знаю историю. Наши общины когда-то были вместе. И вам, и нам надо было как-то удерживать толпы. Это всё работает и сейчас, ты сам это видишь. Но, тем не менее: чем ты можешь быть полезен лично мне?

– Это переговоры? – в голосе Белого послышался сарказм.

– Считай, так. Но больше любопытство. Посмотрим, до чего полезного оно сможет довести, – тени с чёрными полосками растянулись в ухмылке.

Герман с трудом поднялся, оттолкнувшись связанными руками от пола, и медленно подошёл к столу. Дин с опаской наблюдал за его действиями, не понимая настроения прорелига и не имея возможности предугадать, как тот отреагирует. Но прорелиг по-прежнему сидел в той же позе, не сводя глаз с Белого.

Герман нагнулся, поднял второй опрокинутый стул, поставил его и сел напротив прорелига, положив руки на стол.

– Раз у нас переговоры, удобней разговаривать будет так. Особенно учитывая, что когда-то наши предки сотрудничали. – Дин не видел мимики Германа, он сидел спиной к ним, но улавливал нотки улыбки в голосе. – Итак, что тебя интересует?

– Насколько в Башне живётся лучше, чем мне сейчас?

– Я не знаю, как тебе живётся сейчас, но там однозначно намного лучше.

– У меня есть дом, слуги, своя армия, еда, вода. Собственно, всё, что я захочу. У меня довольно высокий сан. То есть живу я очень хорошо.

– Зачем же тебе в Башню тогда? – Герман откинулся на спинку стула, заскрипевшего под тяжестью тела.

– Если тебя так хотят видеть святые, значит, им что-то нужно в Башне. Но у них и так всё есть. Видно, недостаточно. Это несложная задачка, Белый. – Дину разговор казался слишком наигранным, будто соперники пока прощупывали друг друга, выставляя вперёд пешки в шахматной игре, в которую Дин часто играл в детстве с отцом. Только на стороне Белого уже изначально не было на доске королевы. – Чем ты меня заинтересуешь? Зачем ты мне нужен, Белый? – в голосе послышались нотки лёгкого раздражения.

– Если мы с тобой договоримся, то что скажут твои бойцы?

– Это уже не твои проблемы, – градус раздражения повысился.

– У нас есть все, – Герман резко сменил тон на покорный. – То, чего у тебя никогда не было в жизни. Технологии, лечение, развлечения, комфорт и спокойная беззаботная старость.

– Ну, это и у меня есть.

– Тебя чуть не убили вчера во дворе. Твоя жизнь не так уж комфортна и безопасна, – в голосе Германа опять появился сарказм.

– Но и ты сейчас не свободен, а я решаю твою судьбу, – прорелиг запустил руку под балахон и вынул нож. – Ведь я могу вас и не найти. Это никто не проверит.

– Это исключительный случай за много лет. И такой риск для единиц – случайность. В отличие от твоего уклада жизни. – Герман гнул свою линию.

Дин наблюдал, как прорелиг ковыряет кончиком ножа под ногтем большого пальца. Пауза затянулась. И Герман, похоже, не собирался её прерывать.

– Пока ничего интересного, Белый, – прорелиг оторвал взгляд от чистки ногтя и взглянул на Германа. – Что-то ещё?

– Нет. Это всё, – он наклонился и положил руки обратно на стол. – Но если меня так хотят заполучить твои вожди, значит, у нас всё-таки есть что-то такое, чего нет у вас? – Герман пошёл ва-банк.

– Не обязательно же для этого тащиться в Башню. Вполне допускаю, что им достаточно просто узнать у тебя, куда и когда вы выезжаете, чтобы собирать лут. И то, если ты это знаешь, что тоже не точно. – Прорелиг понизил значимость Белого, показывая, что не такой уж он и важный для них.

– Или всеё же что-то большее, – ухмыльнулся Герман. – Мы это не узнаем, пока не доберёмся до вас. Но шанс будет упущен, ты же понимаешь.

Прорелиг резко наотмашь махнул рукой с ножом, заставив пламя лампадки резко качнуться в сторону, и Герман дёрнулся назад, упав со стула.

Дин, вздрогнув от неожиданности, увидел, как он держится связанными руками за лицо. Прорелиг неторопливо встал. Свет от огонька лампадки не доставал до его лица, из-за чего казалось, что у него нет головы.

– Переговоры окончены, Белый! – жёстко, но без злобы, произнёс прорелиг. – Поигрались и хватит. Подумай, что ты ещё можешь предложить, пока мы не дошли. Там будет больнее, – он направился к двери, взялся за ручку и на секунду замер. – И впредь без этого своего пафоса, раб, – добавил он, не оборачиваясь, и вышел.

Дверь со скрипом захлопнулась за ним.

Дин сразу же вскочил и в один прыжок оказался около стонущего Белого, перевернул на спину и отвёл его руки от лица. Тик уже стоял рядом с лампадкой в руках. В блеклом свете прыгающего огонька Дин разглядел на щеке неглубокий, но сильно кровоточащий порез от уха до рта. Держа руки Германа, он осмотрелся.

– Да не дёргайся ты! – шипя, приказал он Белому. – Ничего страшного! Сейчас остановим кровь.

Тик уже протягивал кусок ткани из кармана. Дин свернул её в несколько раз и приложил к рассечению.

– Держи так. Скоро остановится. Воды, жалко, нет, промыть бы. – Дин приложил руки Германа к повязке. – Хочешь, поплюю, чтоб продезинфицировать?

Белый даже перестал мычать от неожиданного предложения и слабо улыбнулся.

– Нет, спасибо. Лучше так умру, – держа тряпку у щеки, он расслабился и лёг поудобнее. – Шрам, наверное, красивый останется.

– Поменьше рот открывай, – отрезал Дин, но был рад, что Герман пошутил в ответ. Это успокаивало всю команду. – Ладно, он просто предупредил. Ничего страшного. – подытожил он за Германа.

Дверь снова отворилась, и на фоне полоски уже смеркающегося дня появился чёрный силуэт. Бросив что-то на пол, он закрыл дверь обратно. Дин, взяв лампадку у Тика, осторожно подошёл и увидел пластиковую бутылку с водой и маленький целлофановый пакетик с выцветшим оранжевым рисунком.

– А вот и вода, – он подошёл к Герману, но отдал бутылку Тику. Развернул пакет, в котором обнаружил вяленое мясо. – Неплохо. Живём.

– Так-то это всё мое. А я уже решаю, делиться с вами или нет, – Герман пристально и строго смотрел Дину в глаза. – Шучу. Чего такие серьёзные-то? – улыбнулся он и застонал, крепче прижимая ткань к щеке.

– Вот и мгновенная кара за шутки, – без улыбки отметил Дин.

– Это ты религам скажи. Что-то их не карает, – огрызнулся Герман.

– Вас что-то тоже не сильно покарало, – уже серьёзнее отметил Тик, отрываясь от бутылки и передавая её Дину.

– А ты вообще…

– Тихо! – резко шепнул Дин, и все прислушались к тишине.

– Что? – еле слышно прошептал Белый.

– Ничего. Просто шутки как-то уже выходят за рамки. Давай промою. – Дин сделал два глотка из бутылки и аккуратно отлепил от щеки ткань. Стараясь тратить минимум воды, он промыл рану, выжал тряпку от крови, смочил её водой и приложил обратно к щеке.

– Держи, – он поставил бутылку рядом с Германом. – Захочешь пить – скажи, я помогу тебе сесть.