Сталкер времени. Либерея

– Чего надо, я Игнат, – ответил мужчина с бородой и, внимательно рассматривая чудной костюм Максима, подумал: «Видать, немец, ишь, как вырядился».

– Мне сказать, ты желаешь торг лошадь-конь, – изо всех сил корявя русские слова, продолжил Максим.

– Ты что, лошадь у меня хочешь купить? – уточнил Игнат.

– Да, лошадь, – подтвердил Максим, – я Ярославль купить лошадь-конь, но они в дороге сдох.

– Ну, пойдем, чудной человек, покажу свой товар, – ответил Игнат.

Вскоре они вошли в небольшую конюшню, в которой было всего три стойла, в двух стояли кони, а в третьем – лошадка. Игнат подвел Максима к ней и сказал:

– Смотри, вот мой товар.

Максим посмотрел на лошадь и подумал: «Какая красавица», – и, отбросив излишнюю конспирацию, на чистом русском спросил:

– Сколько она стоит?

Игнат, не ожидавший такой речевой метаморфозы, растерянно произнес:

– Ну…

Максим, не дожидаясь ответа, протянул ему несколько серебряных монет:

– Этого достаточно?

Когда Игнат увидел серебро, у него загорелись глаза, но ответил он сдержанно:

– Да, достаточно будет.

– А еще седло, упряжь и все остальное, – сказал Максим и протянул Игнату еще одну серебряную монету.

Уже через четверть часа он неторопливой рысцой поскакал в сторону Москвы. Лошадь (ее, кстати, звали Речка) беспрекословно слушалась своего нового хозяина, и примерно через полтора часа Максим въехал в Москву. Вечерело.

-4-

Клинг знал из истории, что в одна тысяча пятьсот восьмидесятом году немецкая слобода – приют иноземцев – по приказу Ивана Грозного была полностью разорена опричниками. А Английский двор и английские компании, занимавшие его, продолжили свое процветание, пока Царь Алексей Михайлович не запретит им работать в России и не повелит конфисковать все их имущество. Но это случится еще не скоро, почти через семьдесят лет.

«Хорошо, что я временно стал «англичанином», появиться в Москве после погрома немецкой слободы как француз или итальянец немного рискованно… Осмотрюсь, переоденусь, а дальше видно будет», – подумал Максим, неспеша проезжая по окраине древней русской столицы.

И тут он увидел стоящего у высокого дерева человека, одетого, как и Максим, в европейское платье. Клингу показалось, что иностранец чем-то очень расстроен и даже плачет, он в отчаянье стучал кулаками по дереву и негромко произносил самые грязные английские ругательства.

«Похоже, это мой «соплеменник», – подумал Максим и хмыкнул себе под нос. – Надо бы ему помочь, проявив тем самым традиционное русское гостеприимство», – Клинг осадил лошадь, спешился, подошел к иностранцу и спросил его по-английски:

– Сэр, я могу вам чем-то помочь?

Англичанин, не ожидавший услышать родную речь, от неожиданности вздрогнул, обернулся, посмотрел на Максима и растерянно произнес:

– Вы англичанин?

– Да, – ответил Максим, – меня зовут Ричард, – Клинг представился первым пришедшим ему в голову английским имением. – Я только что приехал в Москву по делам коммерции.

– Очень приятно, меня зовут Брендон, – сказал англичанин и протянул Максиму руку, они обменялись рукопожатиями. – Я прибыл в Московию по повелению нашей Королевы Елизаветы, мне предписано вылечить русского Царя.

Когда Максим услышал последние слова Брендона, у него загорелись глаза, и ему показалось, что он случайно нашел кротчайший путь к Ивану Грозному.

«Этот англичанин мне попался весьма кстати», – подумал Максим и спросил Брендона: – Что у вас приключилось, у вас очень расстроенный вид…

– Меня, лучшего королевского врача, ограбили в этом диком и страшном городе, у меня не осталось ни пенни, мне даже не на что поужинать, потом ко всему прочему я заблудился в этом чудном городе и теперь не могу найти дорогу к нашему Английскому двору, – ответил англичанин.

– Сэр, разве это проблема? – Максим заметил рядом с местом, где они стояли, небольшой кабак. – Мы с вами обязательно найдем дорогу к нашей миссии, а сейчас, как мне кажется, нам надо немного подкрепиться, похоже, это можно сделать вот там, – Макс показал на открытую дверь кабачка. – Московиты там обедают и ужинают. Я хочу вас угостить и выпить за наше случайное знакомство, мне говорили, что местная водка успокаивает и придает силы.

Брендон с благодарностью приял приглашение. Максим привязал Речку к дереву, рядом с которым «рыдал» англичанин, и они вошли в кабачок. Все, сидевшие в нем и до этого что-то очень громко обсуждавшие, сразу замолчали и с большим интересом стали их рассматривать, особенно Клинга, одетого во все красное.

Максим заметил в темном углу заведения свободный стол и сказал англичанину:

– Давайте там присядем?

– Давайте, – согласился Брендон.

Как только они устроились, к ним почти сразу подошел хозяин кабачка, предварительно на всякий случай несколько раз перекрестившись. Максим, опять корявя русские слова, попросил принести для них жареную свинину, черную икру, какой-нибудь соленой рыбы, пшеничного хлеба, кваса и штоф водки. И оплатил этот пир серебряными монетами. Хозяин заведения очень довольный удалился и через несколько минут, низко кланяясь, принес водку, соленого лосося, черную икру, пшеничный хлеб, две оловянные стопки, сказал, что свинина уже жарится и будет готова чуть позже, и удалился.

Максим наполнил оловянные стопки водкой и сказал Брендону:

– После пережитого вами потрясения нужно это обязательно выпить, этот напиток расслабит и успокоит вас.

Англичанин, как это не странно, залпом выпил стопку водки. Максим сделал вид, что тоже выпил, и незаметно (поскольку он никогда не употреблял алкоголь) вылил водку под стол. Они закусили соленым лососем, черной икрой и пшеничным хлебом, и Клинг спросил Брендона:

– Вам стало лучше?

– Немного, – ответил англичанин, налил себе еще одну стопку водки и опять выпил ее залпом. И здесь ему стало «хорошо», и он сказал Максиму:

– Ричард, я вам очень благодарен за эти угощения, а после этого напитка, – Брендон показал на штоф, – я успокоился, и все, что сегодня со мной приключилось, теперь мне кажется пустяком. Я уверен, мне удастся вылечить русского Царя, и он проживет еще очень много лет, правя этой странной, совсем не похожей на Англию страной.

– Вы лечили нашу Королеву? – спросил Максим.

– Да, я ее личный врач, – ответил Брендон и налил себе еще одну стопку водки.

– Дружище, не надо так торопиться, – посоветовал ему Максим.

– Пустяки, – ответил англичанин, осушил очередную стопку, закусив черной икрой и пшеничным хлебом. – Я сегодня был, как это у русских, а, в Посольском приказе, и передал тамошним чиновникам письмо русскому Царю, подписанное самой Королевой.

– Самой Елизаветой? – уточнил Максим.

– Да, самой, – Брендон многозначительно показал указательным пальцем в потолок. – В приказе мне сказали, что передадут мои бумаги Царю, и что завтра я должен явиться к ним опять, и мне скажут, когда я могу начать лечение.

– А как вы общались с людьми из приказа? – спросил Максим.

– Как? По-английски, конечно, – ответил Брендон. – Это вы, Ричард, немного знаете этот варварский язык, я это понял, когда вы говорили с хозяином этого паба.

– Да, чуть-чуть…

– А я его совсем не знаю, человек, который взял у меня бумаги, немного говорил по-английски.

– У них это называется «толмач», – Максим перешел на русский.

– Толмач, – повторил англичанин, – какой смешной язык. Да, Ричард, давно хотел вас спросить…

– Спрашивайте, Брендон.

– Я вас прекрасно понимаю, но ваше произношение какое-то не такое, к которому я привык, оно просто идеальное.

– Благодарю, – ответил Максим, а сам подумал: «Да, за последние пятьсот лет английский немного изменился», – и решил сразу перевести разговор на другую тему:

– А где вы остановились в Москве?

– На нашем Английском дворе, я после посещения Посольского приказа хотел вернуться к себе, но заблудился в этом странном городе. И в каком-то глухом переулке, угрожая ножом, у меня отобрали кошелек, – Брендон налил себе еще одну стопку.

Когда хозяин кабака принес горячее, Брендон был уже изрядно пьян. Он молчал и бессмысленно смотрел в одну точку на полу.

После того, как владелец заведения ушел, Максим отрезал себе ножом небольшой кусок жареной свинины, прожевал его и подумал: «Это хорошо, что мне случайно подвернулся этот англичанин. А если вместо него Царя стану лечить я? Уверен, у меня получится лучше. Вот только что мне делать с ним, – Клинг посмотрел на пьяного Брендона. – Не убивать же мне его в самом деле… А может, отправить, как и тех двоих, обратно в Англию?» – закончив свои размышления, Максим громко крикнул:

– Хозяин!

Через минуту к Максиму подошел владелец питейного заведения и спросил:

– Что угодно?

– Мой друг, – ответил Клинг без акцента и показал на Брендона, – выпил немного лишнего, у тебя нет свободной комнаты, где мы могли бы отдохнуть?

– Есть, – немного удивленно ответил Хозяин «кабачка», он явно не ожидал, что иноземец так хорошо может говорить по-русски.

Максим расплатился за постой, поднял пьяного Брендона на руки и отнес его в комнату, которую им предоставил хозяин кабака.

***

Брендон проснулся очень поздно, у него страшно болела голова, он поправил взлохмаченные волосы и растерянно произнес:

– Где я?

– Друг мой, вы вчера выпили слишком много русской водки, я вас предупреждал, что так много пить нельзя, вы меня не послушали. Но это еще не самое страшное, самое страшное, что вы убили человека.

– Я – человека? – с ужасом в голосе прошептал англичанин и обхватил голову руками.

– Вы затеяли драку с хозяином паба, где мы с вами вчера ужинали, и случайно зарезали его кухонный ножом, – с трагической интонацией произнес Максим, – и теперь вас разыскивают опричники Царя по всей Москве.

– О, май Гот, что мне теперь делать?

– Немедленно бежать из Москвы, из России – в Англию.

– А как же лечение Царя?

– Вы хотите, чтобы вам отрубили голову на Красной площади?

– О, нет, нет, я этого не хочу.

– Тогда бежать, я дам вам взаймы немного денег и даже подарю свою лошадь, а когда вернусь на Родину, вы мне все вернете, вы же живете в Лондоне?

– Да, неподалеку от монастыря Святого Варфоломея.

– Я разыщу вас.

– Вы святой человек, – Брендон посмотрел по сторонам. – А как я оказался здесь?

– Это долгая история, нет времени рассказывать, – ответил Максим, отсчитал несколько серебряных монет, протянул их англичанину и с видом заговорщика вышел из комнаты, посмотрел в коридор и загадочным шепотом произнес, – здесь никого нет, идемте.

– А как же мои вещи? Они остались на Английском дворе.

– Они вам дороже вашей жизни? Уверен, что там вас уже поджидают царские люди, идемте, – очень серьезно произнес Максим.

Англичанин и Клинг вошли в маленькую конюшню, принадлежавшую хозяину кабака, лошадь Речка здесь провела всю ночь. Максим сразу подошел к ней, нежно потрепал по гриве и негромко по-русски сказал ей на ухо:

– Теперь у тебя новый хозяин, – Клинг показал на Брендона, – слушайся его, как слушалась меня.

После этих слов лошадь лизнула Максима в лицо.

Максим вывел Речку из конюшни и сказал англичанину:

– Теперь она ваша, да, чуть не забыл, а вы умеете ездить верхом?

– Я отменный наездник, – гордо ответил Брендон.

– Тогда давайте прощаться, вам туда, – Максим показал на улицу, которая была началом Троицкой дороги. – Если поедете по ней, никуда не сворачивая, то сначала попадете в Ярославль, из него в Вологду, а потом уже и в Архангельск. Только будьте осторожны, выезжая из Москвы, вас ищут.

– Ричард, я ваш должник.

– Пустяки, – ответил Максим.

Клинг и англичанин обменялись рукопожатиями, Брендон вскочил на Речку и помчался в сторону Троица-Сергеева монастыря.

«А он, действительно, хороший наездник, – подумал Максим, посмотрев на удаляющуюся фигуру Брендона. – Правда, мне немного стыдно, что пришлось его чуть-чуть разыграть. Но уверен, что, если я буду допущен к Царю, от меня будет больше прока, чем от самого лучшего лекаря шестнадцатого века. Так, что он там вчера говорил про Посольский приказ? Он должен сегодня туда прийти, и ему скажут, когда он сможет начать лечение Царя. Но явиться в государственное учреждение без всего как-то не солидно, надо сначала заглянуть на Английский двор, где остановился мой приятель, взять лекарства и все необходимое, что должен иметь при себе врач этого времени».

***

Максим направился к Английскому двору на Варварке, что рядом с Кремлем, и скоро вошел в большой трехэтажный, побеленный известью дом, и сразу увидел сидевшего за столом, заваленном бумагами, человека, одетого в европейское платье.

– Здравствуйте, сэр, – очень вкрадчиво произнес Максим и внимательно посмотрел на сидящего человека. – Меня зовут Брендон, я личный врач нашей Королевы, она отправила меня сюда, в Московию, чтобы я вылечил русского Царя. Вчера я остановился у вас, – Максим, применив гипноз, старался стереть из сознания англичанина информацию о настоящем Брендоне, которого, возможно, тот уже видел, поэтому говорил медленно и спокойно.

Наконец посланец туманного Альбиона откинулся на спинку дубового кресла и как сомнамбула произнес:

– А, это вы, Брендон?

– Да, это я, – ответил Максим и провел ладонью круг перед лицом англичанина, тем самым поставив точку в своем гипнотическом сеансе.

– Вчера вы не вернулись к нам, и я начал за вас волноваться.

– Напрасно, со мной все в порядке, вот только подскажите, где мои вещи, я чуть подзабыл, где их оставил, – сказал Максим.

– Они в вашей комнате.

– Проводите меня туда.

– Идемте.

Они поднялись на второй этаж и оказались в небольшом коридоре, где было семь дверей. Англичанин подвел Максима к одной из них и сказал:

– Вот ваша комната.

– Благодарю, – Максим открыл дверь, которая оказалась не заперта, – вы мне очень помогли.

– Не стоит благодарности, – англичанин кивнул и удалился.

Клинг вошел в комнату Брендона, запер изнутри дверь и осмотрелся. В комнате стояли кровать, стол, два стула, шкаф, а рядом с окном – небольшой, обтянутый кожей дорожный сундук. Максим подошел к нему и поднял крышку. Внутри находился нехитрый скарб англичанина, а на самом дне лежал изготовленный из красного дерева футляр с медной ручкой, по своим размерам напоминающий современный кейс. Клинг достал его из дорожного сундука, положил на стол и открыл. В нем находились хирургические инструменты, очень похожие на орудия пыток испанских инквизиторов, бумажные пакетики, вероятно, с лекарственными порошками, а также несколько стеклянных пузырьков с этикетками на английском языке. Максим взял один из них и прочитал: «Настойка из пепла волчьей шерсти»

Клинг поставил пузырек на место и подумал: «Интересно, от какой болезни помогает настойка из пепла волчьей шерсти?»

После этого он просканировал ладонями все медицинские препараты, привезенные Брендоном из Англии, и установил, что в некоторых из них содержится ртуть, соли серы и даже мышьяк.

Клинг закрыл футляр и подумал: «С таким медицинским подходом Царь вряд ли поправится, скорее, наоборот, но все-таки для вида возьму эти «фармацевтические сокровища» с собой».

-5-

Максим покинул Английский двор и направился в Посольский приказ, который находился неподалеку. Войдя в здание приказа, Клинг обратился по-английски к первому попавшемуся ему навстречу служащему:

– Сэр, я вчера приходил к вам и передал сопроводительное письмо, написанное моей Королевой Елизаветой вашему Царю, меня просили зайти сегодня за ответом, я лекарь из Англии.

Человек, к которому обратился Максим, ничего не понял, почесал свою рыжую редкую бородку, подвел Клинга к стене и сказал:

– Стой здесь, я позову толмача, знающего твой язык, – ушел и минут через пять вернулся с еще одним служащим, который спросил Максима по-английски:

– Вы из Англии?

– Да, – ответил Клинг и еще раз изложил цель своего визита.

– Я тебя понял, ступай за мной, я отведу тебя к дьяку Василию, он должен быть в курсе твоего дела.

Вскоре они вошли в небольшую комнату с низким потолком, за столом сидел посольский дьяк Василий и что-то выводил гусиным пером на бумаге. Человек, приведший сюда Клинга, пересказал ему цель визита.

Выслушав толмача, которого звали Григорий, Василий переменился в лице, внимательно посмотрел на Максима и резко встал из-за стола.

«Он, кажется, понял, что я не тот, за кого себя выдаю, – пронеслось в голове Клинга, – надо действовать… – Максим вплотную подошел к Василию и дал ему мысленную установку. – Я Брендон – тот самый англичанин, что вчера передал тебе письмо от нашей Королевы Елизаветы».

Через секунду Василий заулыбался, его лицо приняло благодушный вид, и он сказал:

– Да, да я помню. Письмо от твоей Королевы Царь уже прочел. Иван Васильевич разрешил тебе начать его лечение. Завтра в полдень ты должен опять явиться сюда, в Посольский приказ, и Григорий отведет тебя в Кремль, Царь сейчас там.

Толмач с небольшими ошибками перевел слова Василия на английский, но это было не важно, Максим и без него все прекрасно понял, и когда тот закончил, сказал:

– Хорошо, завтра в полдень я буду здесь.

***

На следующий день Григорий привел Максима в царские покои в Теремном дворце Московского Кремля. Рядом с кроватью Ивана Васильевича стояли четыре стрельца в парадных кафтанах с декоративными золотыми алебардами и два сановитых, убеленных сединами боярина. Клинг внимательно посмотрел на Ивана: перед ним в постели лежал не страшный тиран, как впоследствии описывали его правление историки, а немощный старик, от тела которого исходил неприятный запах. Последние несколько лет Царь болел и не мог передвигаться самостоятельно, его носили на специальных носилках, хотя ему и было всего пятьдесят два года, по современным меркам совсем немного.

– Государь, вот, – сказал толмач Ивану Грозному, – это и есть тот самый лекарь, которого прислала к нам английская Королева, – Григорий показал на Максима.

– Ишь ты, как вырядился, как петух, – недовольно произнес Грозный, ему не понравился яркий красный цвет костюма Максима. – Это не переводи, – сказал Царь Григорию, – Королева Елизавета пишет мне, что ты искусный лекарь и вылечишь меня, – добавил Грозный и улыбнулся.

Толмач перевел последние слова Царя. Выслушав перевод, Максим низко поклонился.

– Ну, показывай свое уменье, – сказал Иван Грозный.

Максим дождался перевода, опять поклонился, поставил футляр с медицинскими принадлежностями Брендона, который до этого все время держал в руке, на небольшую тумбу рядом с кроватью и раскрыл его. Потом взял Царя за правое запястье, чтобы определить качество пульса, но считать его вслух не стал. До начала восемнадцатого века этого не делал ни один врач. Пульс у Государя был слабый и, чтобы начать лечение, Максим погрузил Ивана Васильевича в гипнотический сон, затем подошел к Григорию и сказал ему по-английски:

– Все должны выйти из спальни, я сейчас начну изгонять болезнь из Государя и не хочу, чтобы она после того, как уйдет из тела Царя, вселилась в кого-нибудь из вас, – Максим показал на всех, присутствующих в спальне.

Толмач перевел слова Клинга. Бояре понимающе покачали головами, перекрестились и вышли, за ними последовали стрельцы и Григорий.

После того, как Максим остался один, он тщательно просканировал ладонями тело Грозного от ступней до головы. Результаты были неутешительными. В организме Царя содержалось очень большое количество ртути и мышьяка. Все говорило о том, что Ивана Четвертого очень долго и изощренно травили. Хотя его организм отчаянно сопротивлялся, но уже не выдерживал и стал сдаваться…

«К сожалению, я ничего не смогу изменить, – подумал Максим. – Государю необходима комплексная регенерация всех органов, но для этого я должен отправить его в наше время. Но я не имею на это права, это может полностью изменить историю моей страны. Единственное, что я могу сделать, это на время облегчить страдания этого человека».

Клинг сконцентрировался и стал медленно водить ладонями в области ног Царя. Примерно через пятнадцать минут над телом Ивана Грозного возникла желтая дымка, которая на несколько секунд повисла над ним. Максим быстро приоткрыл небольшое оконце в спальне, желтый «туман» медленно вылетел на улицу. Уставший Клинг присел на край царской кровати, посмотрел на Грозного и негромко произнес:

– Это только начало, завтра мы продолжим…

Просидев так несколько минут и полностью восстановившись, Максим крикнул с нарочито английским акцентом:

– Григорий!

И почти сразу в спальню вошел толмач, а с ним бояре и стрельцы. Через пару минут Царь открыл глаза, его лицо выражало легкое недоумение и восторг. Иван Васильевич скинул с себя одеяло и присел на край кровати, там, где до этого сидел Максим, и через несколько секунд самостоятельно встал и подошел к окну. Бояре и Григорий перекрестились, они не ожидали такого эффекта, ведь Царь не ходил уже несколько лет. Клингу показалось, что бояре не то, чтобы потрясены, а еще и немного расстроены, что Государь встал. Иван Васильевич повернулся к Максиму и очень бодрым голосом произнес:

– Кудесник, Божий кудесник!

Толмач не знал, как это перевести на английский, поэтому молчал и бессмысленно хлопал глазами. Максим все понял и без перевода. Царь подошел к резному двухъярусному шкафу, открыл дверцу и что-то достал из него – это были золотые монеты. Грозный протянул их Максиму.

– Государь, благодарю, но я еще не закончил. Ваше лечение продлится еще несколько дней.

Толмач перевел Царю слова Максима.

– Возьми, – настаивал Грозный, – когда закончишь, получишь в пять раз больше.

Максим взял деньги, поклонился, закрыл футляр с медицинскими принадлежностями и вместе с Григорием вышел из спальни.

– Завтра я зайду к тебе на Английский двор около полудня, – сказал толмач.

– Хорошо, – ответил Максим.

***

Вскоре спальню Царя покинули и два боярина, которые своими глазами видели начало великого исцеления Государя. Это были Борис Бутурлин и Богдан Воротынский. Когда они вышли из Теремного дворца, Бутурлин спросил Воротынского:

– Что скажешь, Богдан? А если этот нехристь английский вылечит Царя? Мы с тобой надеялись, что месяца через полтора он отдаст свою грешную душу Господу, а он раз – и встал…

– Да, дела, – ответил Воротынский, – мне этот красный бес страсть, как не понравился. А если он раз и…

– Тише, я тоже об этом подумал, – прошептал Бутурлин.

– Интересно, где он остановился в Москве?

– Ясно, где. На Английском дворе. У меня на примете есть два лихих мужичка, и всю эту, скажем, оказию… Ты понимаешь, о чем я?

– Понимаю, – ответил Воротынский.

– Можно будет списать на простой грабеж. Ведь Царь дал ему золотые монеты.

– А как же его выманить-то с Английского двора, чай он ночью по Москве гулять не будет, – озабоченно сказал Воротынский.

– Как, как, очень просто, ему надо сказать, что Царю после его лечения стало совсем худо, и он приказал ему немедленно явиться сюда, в Кремль. Ну и по дороге…

– Ну, ты – голова, Борис, – с завистью произнес Воротынский.

***

После полуночи в комнату Максима на Английском дворе постучали. Клинг быстро встал с кровати. У него было предчувствие, что сегодня ночью что-то должно произойти, ему не понравилась реакция двух бояр, увидевших, как Царь неожиданно для них встал, поэтому Максим лег не раздеваясь. Клинг подошел к двери и резко распахнул ее.

На пороге стоял человек в черном плаще с капюшоном, который полностью закрывал его лицо. Это был толмач Григорий, но он больше напоминал монаха, чем дьяка из Посольского приказа, однако Максим сразу узнал его.

– Царю стало совсем плохо, – сказал Григорий, чуть изменив свой голос, – и он требует, чтобы ты немедленно явился в Кремль.

– Государю плохо? – как бы удивленно спросил Максим. – Ну что ж, идем в Кремль.

Они вышли с Английского двора и по темным московским улочкам направились в сторону Кремля.

Пройдя метров триста, Григорий, который очень старался, чтобы его не узнали, неожиданно пожаловался:

– Ой, мне что-то в сапог попало, иди прямо, я тебя догоню.

Максим прошел вперед метров десять, обернулся и увидел, как Григорий шмыгнул в темный переулок. Клинг не стал его догонять и подумал: «Похоже, с Царем все в порядке, и он не вызывал меня к себе среди ночи. Здесь что-то не так», – и в этот момент он почувствовал опасность, резко развернулся и увидел, как здоровенный мужик замахивается на него топором.

Клинг без труда нейтрализовал нападавшего. Сначала Максим точным движением выбил у него из рук топор, который упал и воткнулся в деревянную мостовую, а потом нанес неудавшемуся убийце несильный удар в солнечное сплетение, чтобы тот не слишком пострадал, но нападавший все-таки упал и потерял сознание. И здесь Максим заметил еще одного… Тот стоял в нескольких шагах и держал в руке огромную дубину. Клинг вытащил из деревянного настила мостовой топор и наигранно прицелился ему в голову. Второй не стал испытывать судьбу, бросил дубину и убежал. Максим вернулся на Английский двор и лег спать.