скачать книгу бесплатно
Как только дверь защёлкнулась, его кулаки сжались, подминая пальцами покрывало. Нужно успокоиться. Просто прогнать боль обратно – туда, откуда она пришла. Затолкать в глухую клетку и закрыть на замок, как опасного монстра, и чтобы ни одно его поганое щупальце наружу не вылезло.
Почему-то Дэн уверен, что помочь разобраться с этим может только одно место, один человек. Нужно идти.
Он рывком поднялся, походил по комнате, собрав все необходимые вещи. С прикроватной тумбы прихватил телефон и немного наличных, с рабочего стола – наушники, а с комода у противоположной стены он взял папины часы.
Замочек щёлкнул, и холодный металл удобно объял запястье.
Изначально часы на руке Дэна болтались даже в застёгнутом положении – у Алана были здоровенные руки. Но после того, как мастер удалил из браслета пару-тройку звеньев, проблема решилась.
Стекло на циферблате за много лет подверглось немалому количеству проверок на прочность. На нём виднелись царапины и другие мелкие повреждения, но Дэн принципиально не хотел его менять. К тому же, для этого следовало оставить часы у мастера на пару суток. Расстаться с такой ценной вещью парень не мог, и без этих часов не ходил никуда.
Только после смерти отца Дэн понял, насколько же дороговремя. Как важно ценить его. Особенно то время, которое мы проводим с близкими.
Всё готово. Задерживаться ни к чему.
Перед уходом он кое-что вспомнил.
– Тётушка Грейс!
Дэн застал её в другой комнате – в той, которая всегда закрыта. В ней, насколько он мог знать, хранились личные вещи Грейс, всякие коробки. Хозяйка стояла у своего комода. Кажется, она что-то в нём искала, перебирая вещи.
Женщина прекратила копошение и обернулась.
– Да, золотце?
– Гордон собирался устроить вечеринку на днях. В честь Рождества. Вы позволите?
– Разумеется! Правила вы знаете.
Дэн устало отчеканил:
– Ничего не поджигать, не рисовать на стенах. Если пить – то так, чтобы никто об этом не знал. Даже Вы.
– Молодец, – улыбнулась она не глядя.
Попрощавшись с Грейс, юноша покинул дом, надев свою повседневную чёрную куртку с капюшоном.
В лицо по-хулигански приветственно дунул несильный порыв ветра. Холодно: пушистые, но неприятные осадки попали за воротник, доставляя лёгкий дискомфорт. Поры на коже моментально схлопнулись по всему телу, предшествуя краткой волне дрожи.
Следовало надеть бафф[1 - Бафф – многофункциональный головной убор, защищающий от ветра, холода или пыли. Можно использовать по-разному, но самый распространенный вариант – как шарф или маску.]…
Возвращаться уже неохота, пусть даже для этого требуется всего лишь пара шагов в обратном направлении. Остаётся вжать голову в плечи и потопать. Всё равно путь не слишком далёкий: какие-то полторы мили[2 - 1 миля = 1.6093 километра.] на восток. Прогулка на полчаса.
Набросив на голову капюшон от кофты, – а поверх него ещё капюшон от куртки, – юноша оставил кров козырька над порогом двери и устремился в объятия внешнего мира.
Раньше пешие прогулки Дэн отлично скрашивал телефонными разговорами со своей девушкой – Кристиной. В те моменты он отвлекался от дороги, куда бы ни шёл, и путь протекал незаметно. Они как обычно болтали, о чём их душам угодно. Темы для разговоров, как правило, накапливались очень быстро, и вытекали одна из другой, сопровождаясь неисчерпаемым позитивом, смехом и милыми фразами.
Но вот уже как месяца три всё сильно изменилось, а недавняя смерть папы омрачила всё ещё больше.
Да и вообще, звонить кому-либо, – и Кристине в том числе, – совершенно не хотелось. Поэтому Дэн предпочёл снова, – как и в любой непонятной ситуации, – просто слушать музыку. С недавних пор в его плейлисте крепко засела одна талантливая группа из Саутфилда, которую нахваливала знакомая – Рейчел.
Признаться, Рейчел знает толк в музыке, и в этом они с Дэном удивительно похожи. Приятно, когда в окружении есть человек, который разделяет с тобой музыкальные предпочтения. Это во многом упрощает общение. Но не переписывались они уже около месяца. По крайней мере, уж точно с тех самых пор, как Дэн перестал общаться вообще со всеми, закрывшись в себе. Когда не стало папы.
И единственный, с кем Дэн хотел бы сейчас провести вечер и поделиться наболевшим, даже не подозревает о его визите, не ждёт, полностью погрузившись в суматошную работу.
Снег под ногами в свете редких фонарей искрится стеклянной пылью. Улицы опустошены: все сейчас наверняка попрятались от разгулявшейся непогоды, сидят в уютных домиках, готовятся к Рождеству, проводят время в кругу родных.
Как, например, Гордон.
«Может, тоже стоит провести каникулы в Хиллстауне?» – думалось Дэну.
Встретиться с Чарли, попытаться помириться? Извиниться. Да только за что? За то, что Дэн оказался правее и, в некотором смысле, правильнее? Эта глупая ссора возникла из-за взглядов, которых Дэн никогда в жизни не разделил бы. Теперь стои?т выбор: продолжить общаться с тем, кто кажется Дэну идиотом, или же отколоться навсегда и плыть в одиночку. Последнее, впрочем, ему не в новинку.
Так или иначе, нужно вернуться в родные края, проведать семью: маму, бабушку и младшего брата – Коуди. Сделать им подарки на праздник.
Только вот есть маленькая, отталкивающая деталь.
Мари некоторое время тому назад нашла себе мужчину. Она не распространялась на описания своего избранника, но обещала Дэну познакомить их. Впрочем, в личную жизнь матери старший сын вдаваться вовсе и не собирался. Откровенно говоря, ему было совершенно плевать, кто этот тип и с какой горы – лишь бы не доставлял проблем. Ясно одно – зовут его Рой. И живёт он в родном доме Дэна, вместе с его матерью и братом.
Первое время Рой проблем и не доставлял. Но потом у них с Мари не заладилось, начали проскакивать мелкие ссоры. Обо всём этом Мари, охая и ахая, рассказывала сыну по телефону.
А буквально вчера выяснилось то, от чего у Дэна сжались и кулаки, и сердце – настолько его задело услышанное из телефона. А учитывая то, что других проблем у юноши предостаточно – известие о неприятностях лишь сгустило мрачные краски его жизни.
И Дэн уже много раз уговаривал Мари бросить Роя, но женское сердце «будто бы приковано, – как объясняется сама Мари, – какими-то чарами» к тому человеку. Что здесь такого «зачарованного» парень не понимал, как и не понимал того, почему женщинам нравятся разного рода хамы.
Может быть, ему вообще не дано понимать женских чувств?
Дэн спешно одёрнул себя от неприятных мыслей и оглянулся вокруг, пытаясь отвлечься окружением.
Келтон-авеню, как и весь Драйвинг Парк, ему всегда нравилась за обилие зелени. Здесь почти у каждого домика, на аккуратно стриженных лужайках растёт по небольшому деревцу. Сейчас все они скромно стоят нагие – одни лишь худенькие ветви остались, – а некогда зеленеющие лужайки покрыты хлопьями снега.
Кто-то заботливо украсил своё деревце гирляндой, чтобы оно не грустило без своего сезонного наряда. Мило, но не удивительно: почти сразу после Дня Благодарения искусственные украшения появляются повсеместно. Их вешают везде: на окна, на бортики крыш, на фасады домов. Кое-где в окнах виднеются наряженные ёлочки, на дверях красно-зелёными бубликами висят рождественские венки. Атрибутики просто море.
Приятная пора наступила.
Дэнни и сам любитель различной феерии. Сообразил однажды смешать бесцветный лак с порошковым люминофором. Полученный раствор зарядил ультрафиолетом и точечно нанёс на натяжной потолок в своей комнате, ещё там, в Хиллстауне. Так он получил в спальне звёздное небо, и каждую ночь перед сном им любовался. Произошёл эксперимент ещё лет восемь назад, а звёздочки светятся до сих пор.
Дойдя до середины моста через семидесятое шоссе, Дэниел остановился. Он бросил взгляд на запад: там размытым заревом светится центр Колумбуса и все облачные массы над ним. А где-то далеко на востоке ждал родной дом. И самая привычная дорога, ведущая туда – это шоссе, что проходит под мостом. Сколько же раз Дэн мотался по семидесятому – не счесть. И сам, на мотоцикле, практически каждые выходные, и с папой на его «пикапе». Это шоссе стало для него одной из любимых дорог.
Полюбовавшись на горизонты сквозь сетчатое ограждение, Дэн спешно продолжил путь. На мосту он был лёгкой добычей для всех ветров. Стужа основательно вгрызлась в кроссовки и, кажется, начала прокусывать их своими ледяными клыками, добираясь до пальцев.
Ну ничего, идти осталось совсем чуть-чуть.
ГЛАВА 2 – ХРОМИРОВАННОЕ СЕРДЦЕ
Когда Дэну исполнилось восемнадцать, отец решил сводить его в одно место.
До наступления этого знаменательного события папа держал в секрете, куда именно собирался отвести сына. «Это место для настоящих мужчин, Дэнни», – с великой важностью и хитростью в глазах говаривал Алан, приглаживая бороду. Главе семейства не терпелось показать сыну, что такое хороший американский бар, но раскрывать всю правду о своём намерении сразу не хотел – сюрприз.
Алан знал, что подобных заведений Дэниел не посещал, будучи вообще малоактивным в этой сфере. И это дало отцу преимущество – так будет проще обозначить ему ориентир на «правильные для мужчин заведения». Алан испытывал некое облегчение, что его сын не рвётся и никогда не рвался в ночные клубы. В них нет ничего хорошего, считал он, лишь пошлость. То ли дело бар – тёплое, душевное, приятное место, где можно излить душу бармену и послушать хорошую музыку. А ещё посмотреть футбол. Не то, что «эти ваши клубы». Небо и земля!
Вот оно – верное воспитание. Так считал Алан.
В тот тёплый весенний вечер он вновь повёз Дэна в Колумбус, и на сей раз – в бар «Хромированное сердце». И юношу очень впечатлил антураж этого заведения. Сладкой вишенкой на торте стало выступление какой-то гаражной рок-группы. Музыканты играли в некоем грубоватом стиле: с хрипотцой, вразвалочку, но с недюжинной харизмой, и музыка эта идеально сочеталась с духом того места, где звучала.
Изначально на тот вечер никаких концертов не планировалось, но очень хороший друг папы, – что работает здешним барменом, – замолвил за двух ожидаемых гостей словечко, и представление для именинника свершилось. Не конкретно для него – скорее для всех, кто находился тогда в баре, но повод-то веский! День рождения сына лучшего друга – такие праздники следовало отмечать по-достоинству. И коллектив сделал всё, что от него требовалось, и даже, наверное, больше.
И вот, даже сейчас, подходя к «Хромированному сердцу», что мягко сияет над главным входом белой неоновой вывеской, Дэн испытывает всё тот же трепет и волнение, словно заходит туда впервые.
В один шаг преодолев три низенькие каменные ступеньки неширокого крыльца, Дэн, стряхнув с себя снег, потянул большую деревянную ручку, на мгновение выпустив на улицу большое количество разгулявшихся по бару шумов.
«Сердце» приняло одинокого путника как всегда высшим классом. Здесь согревает всё: прежде, очевидно, – отопление, далее интерьер, бо?льшая часть которого поблёскивает тёмным лакированным деревом, – а затем душевные разговоры и всё из них вытекающее. Диванчики вдоль стен обтянуты чёрным дерматином, контрастируя с красной полосой штукатурки.
На стенах висят прямоугольники раритетных железных табличек: дорожные знаки прямиком с богом забытых шоссе американской глубинки, местами побитые ржавчиной, номера автомобилей и просто какие-то плоские жестянки с надписями; различные плакаты-постеры известных и не очень рок-групп, яркие портреты девушек в стиле пин-ап с развевающимися цветастыми платьями, изображения блюд барной кухни и прочее радующее глаз убранство.
Но почётный статус локальной достопримечательности занимал гордо стоящий в стенной нише Бобби – здоровенный чёрный «Дэвидсон», бензобак и крылья которого филигранно оплетены узорами в виде фиолетового пламени. Дэн взглянул на байк и восхитился им, наверное, в тысячный раз.
Кольнуло в груди – накатила тоска – он вспомнил про свой байк. Парень не хотел думать, в каком виде его мотоцикл – от этого становилось только хуже. Мог лишь догадываться. Догадываться и закипать от злости. И, не будь он здесь, в этом прекрасном месте, как пить дать – закипел бы.
Но сейчас совсем не время.
Идеально сочетаясь с чем-то старинным, – древесным, – поблёскивает лакированным молочным дубом барная стойка и всё пространство за ней: стеллажи с рядами бутылок и различных ёмкостей и оборудование. Наряду со всем этим мастерски обустроенным добром протягивается всюду белая светодиодная лента. В одном месте на стене она принимает узор жеребца, стремительно несущегося по лишь одному ему известному пути, затем пробегает меж всё тех же табличек и устремляется вверх, на свою привычную трассу под потолком.
Но душой заведения, несомненно, является коллектив. Именно коллектив – назвать работающих здесь ребят «обслуживающим персоналом» просто не поворачивается язык. Это настолько дружные, приветливые, улыбчивые и чуткие люди, что уже в самый первый раз, когда сюда попадаешь, сердце так и порывается признать и назвать их своими друзьями.
А вот и одна из них – Стейси – молодая девушка-официантка в красном фартучке. Она прошла мимо Дэна с подносом в руке, мило поздоровалась и неизменно, искренне улыбнулась. Эта мимолётная доброта подняла настроение. Дэниел спешно ответил взаимностью, но Стейси уже пролетела мимо. Она спешила на кухню – отнести грязную посуду, коей на подносе собралась целая гора. Дэн всегда восхищался мастерством, с которым девушки-официантки одной рукой, на одних кончиках пальцев носили подносы с кучей тарелок, бокалов и массивных пивных кружек.
– Дэнни! – вдруг раздался перекрикивающий людской гомон и музыку голос, в то время как Дэн вешал куртку. И Дэн точно знал, кому голос принадлежит. На лице юноши снова расцвела улыбка, напрочь вытесняя весь скопившийся негатив.
И даже при всём желании эту улыбку очень сложно сдержать. Да и незачем.
Джентльмен, что старше Дэна на каких-то пару десятков лет, закончил с разливом пива для уже изрядно наклюканного клиента, снял красную кепку и вышел из-за своего рабочего места, ступая к Дэниелу с раскинутыми руками.
Это был Дастин – замечательный друг и отличный собеседник. Именно он договаривался о концерте год назад.
– Привет, дружище, – поздоровался Дэн, и друзья заключили друг друга в объятия, похлопав по спинам. – Что, кипит работа?
– А как же! – буднично ответил Дастин. – Рождество же завтра!
Эта фраза прозвучала как-то странно. Завтра. Рождество. Раньше в голове Дэна она звучала так же звонко и радостно, как только что произнёс её Дастин. Но сейчас она звучала… иначе. И уже будто бы не имела такого колоссального значения, как прежде, год или два назад. «Рождество и Рождество, что тут», – подумал Дэн, но сказал:
– Точно-точно!
– Ну пойдём, – хлопнул по плечу бармен так, что под Дэном чуть не треснул кафель. Затем с заботливой строгостью распорядился: – Усаживайся. Угощу тебя.
Дэн занял табуретку в самом конце стойки. Табуретки здесь не низкие и не высокие – идеальные. Самое приятное, что, когда сидишь на них, колени никуда не упираются.
Через пару мест левее отдыхал пухленький мужичок в клетчатой рубашечке с высоким пивным бокалом. Они с Дэном переглянулись, и мужчина приподнял козырёк своей фуражки, блеснув жёлтыми тонированными очками.
«И тебе привет», – мысленно поприветствовал Дэн и сдержанно кивнул соседу.
– Рассказывай! – потребовал Дастин, протирая кружку для гостя. – Где пропадал?
Начинать не хотелось. Но нужно было. Ведь за этим Дэн сюда и пришёл. А с чего начать?
– Ну как тебе сказать, старик… – вымолвил юноша. И понял, что за последнее время не происходило практически ничего интересного. Только беспросветная, всепоглощающая прострация. Дэн сделал непроизвольный жест рукой и протянул: – Добивал хвосты по учёбе, возвращался домой, пялил в потолок. Скукотища.
– А чего ж ты ко мне не пришёл, я бы тебя махом развеселил! – хохотнул бармен и, развернувшись к холодильникам, достал оттуда кое-что новенькое, что Дэн ещё не видел и точно не пробовал. Умеет удивлять.
Одним плавным движением руки тёмная пузатенькая бутыль оказалась на столике с внутренней стороны стойки. Дэн любопытно разглядывал её этикетку: с бумажки смотрел улыбающийся камешками вместо рта снеговик в красной шапке и венке из омелы, держащий перед собой чашу с мандаринами.
– Рождественский эль с пряностями и цитрусом, – презентовал напиток собеседник. – Недавно подвезли к случаю праздника. Вкуснотища такая, блин! Ты же… не за рулём? – лукаво вопросил он.
– Не за рулём, – грустно и с тенью обиды произнёс Дэн. Хотя даже если бы его любимая «Хонда» была бы на ходу, вряд ли бы он на ней приехал. – Алкогольное?
– Самую малость. Да ты не переживай, всё под контролем.
– Я и не переживаю. Я, скорее уж, надеюсь.
Он очень хотел напиться, высказаться и забыть обо всём, вернувшись домой под утро. Законы, правда, запрещали любые связи несовершеннолетних[3 - В США совершеннолетие наступает с двадцати одного года. Только тогда молодые люди получают право покупать и употреблять спиртное.] с алкогольной продукцией. Но Дастин насчёт законов не переживал. Проверять никто не будет.
– Ты глянь на него. Каков жук. Но, я думаю, Алан бы разрешил мне угостить его сына…
Дэн, соглашаясь, покачал головой.
Почему-то упоминание покойного отца устами Дастина не вызвало негатива и горечи. Наверное, потому что их дружба лишена лицемерия. Потому что далее не последуют нотации и сочувствия, наигранная слезоточивость и приторная «жизненная мудрость».
– Эй, эй! – вскликнул Дэн, увидев, что друг собирается сорвать с бутылки крышку самым неаккуратным образом.
– Да помню я! – рассмеялся тот и, проделав очень осторожные манипуляции, передал уцелевшую крышку гостю, шлёпнув ею по стойке. – Держи. Ещё одна в твою копилку.
Дэн удовлетворённо стянул с поверхности жестянку и повертел в руке, разглядывая фирменный принт на верхней стороне: всё тот же венок по краям, а в центре – голова снеговика.
– Боюсь, одной сегодня не обойдётся… – грустно выдохнул он, пряча полученную вещичку в карман джинс.
– Не вопрос, – серьёзно и тихо произнёс Дастин, глядя Дэну прямо в глаза, переливая жидкость в большую пивную кружку. – Но раскисать не вздумай, – повысил он голос, вновь приняв облик улыбчивого бармена, – усёк? А то будешь томатный эль пить. Такой же кислый, как и ты. Хе!
– Гадость какая, – скривился парнишка, коротко посмеявшись. Перед ним стояла наполненная кружка с рождественским пряным элем. За её края едва переваливалась пенка.
– Ну и всё, нечего мне тут. Погоди секунду…
Из кухни, неся в здоровенных руках поднос с закусками, вышел Эдди – напарник Дастина. Дэн знал и его тоже, но не столь хорошо, как последнего. Эд мог похвастаться отличной физической формой, которую прекрасно дополняла идеально остриженная чёрная бородка и широкая белоснежная улыбка. Девушки, которым он подносил блюда, наверняка восхищались его бицепсами. Он играл двойную роль – официант-бармен.
– Эд! – обратился к нему Дастин, подозвав рукой.
Тот обслужил столик и подошёл к барной стойке.
– Слушаю, – улыбнулся Эд, уперев ручищи в бока.
