Не твое дело

 Холодный мелкий дождь, и не менее холодный встречный поток  воздуха, комфорта вынужденной прогулке не добавляли. Но все неудобства окупались осознанием того, что к началу заседания Максим все-таки успевает. Он понял это, когда остановился на долгом светофоре на пересечении Каланчёвской и Маши Порываевой. Ещё целых четыре минуты! Оставалось лишь дождаться зелёного, повернуть за угол, а там уже начиналась ограда Тверского суда, а через 100 метров и ворота, которые можно было бы считать финишной чертой всего этой гонки.

Ярко-зелёные цифры на той стороне дороги неохотно уменьшали свое значение. Времени было достаточно даже на то, чтобы написать и отправить сообщение в мессенджере: "СРОЧНО! Встреть у крыльца. Бегом!!"

Адресовано оно было Денису, помощнику Максима. Двадцатитрехлетний паренёк был на удивление смышлёным и исполнительным (чего никак нельзя было сказать о прочих его сверстниках, с которыми Максиму пришлось пообщаться в процессе мучительных поисков ассистента), и у Макса не было ни грамма сомнений, что когда он повернёт к зданию суда, он непременно увидит коричневую куртку Дена.

Именно так все и вышло. Когда адвокат въезжал в ворота, Денис уже спускался с крыльца, и с интересом вглядывался в фигуру внезапного велосипедиста.

На нижней ступеньке они оказались одновременно. Ден, осмотрел шефа с головы до ног, одобрительно поджал нижнюю губу и кивнул:

– Всё молодитесь, Максим Андреич? – с трудом скрывая улыбку спросил парень. – А где бейсболка ваша?

Макс пропустил колкость и спросил:

– Не началось ещё?

– Да нет. И вовремя вряд ли начнут – судья, говорят, опаздывает. Пробки, – пожал парень плечами.

Максим выругался. Следовало предположить, что в глухих городских пробках стоит сегодня не он один. С другой стороны есть время привести себя в порядок и подготовиться.

– А кто судья сегодня?

– Назарова, – мечтательно протянул Денис.

Назарова Светлана Юрьевна, судья высшей категории. Настоящий профессионал. Для многих эталон работника судебной системы. Эффектная и очень ухоженная женщина чуть за сорок, совершенно не выглядевшая на свой возраст. То, как она говорила, как она держалась в обществе, ее осанка, все это существенно отличало ее от коллег. Какая-то особенная внутренняя сила, в ней была что ли. С первого взгляда становилось понятно, что под строгой черной судейской мантией, скрывается намного большее, нежели видно простому обывателю.

– Назарова, – повторил за ассистентом Максим

– Найди ближайшую парковку и поставь.

– Да, мой генерал! – шутливо отрапортовал Денис, принимая руль.

Максим побежал вверх по ступенькам, но его окликнул помощник:

– Максим Андреич!

– А!– повернулся Макс.

– Третий зал!

– Спасибо, – крикнул Максим и снова заторопился наверх.

– Максим Андреич!

– Да что?! – в голосе адвоката чувствовалось уже явное раздражение.

– Точно все взяли?

Максим бросил взгляд на свой портфель, который держал в руке, хлопнул себя по карману пальто свободной рукой. Возмущённо и вопросительно уставился на своего ассистента.

– Ну, вейп, спиннер… Что там ещё у вас, у молодых?..

– Ой, пошёл ты нахер, Денис! – воскликнул Максим и побежал вверх по лестнице, а парень, смеясь и радуясь тому, что в очередной раз сумел "раздёргать" шефа, ловко запрыгнул на велосипед и уже через  секунду скрылся за поворотом.

Глава 3

Глава 3.

В третьем зале было немноголюдно. Сегодня рассматривали дело не особенно интересное, и с довольно точно прогнозируемым исходом. Девушка на внедорожнике, на пешеходном переходе сбила ребёнка на глазах у свидетелей. Ужасно! Просто ужасно! Ещё ужаснее, что мы живём в такое время, что подобные случаи стали для нас нормой. Но если откинуть эмоции родных – дело рутинное. Тем более, что мальчишка остался жив и отделался довольно легко. Перелом руки и отколотый передний зуб – отличный счёт после встречи с двухтонным джипом. Сильнее пострадал его велосипед, на который автомобиль госпожи Фроловой Алёны Игоревны, 1995 г. р., наехал в процессе торможения.

Вера оторвала взгляд от материалов дела, уместившихся в одной тоненькой папке и посмотрела через зал на стол стороны обвинения.

Упитанный мальчишка лет двенадцати, развалившись, сидел на стуле, и увлечённо играл во что-то на телефоне, даже не подумав выключить звук. Гипс на правой руке ему нисколько не мешал. Женщина возрастом чуть за сорок и весом чуть за девяносто, скорее всего мама мальчика, что-то негромко, но очень настойчиво наговаривала адвокату. Каждая её реплика сопровождалась рубящим жестом пухлой ладони,  явно означавшим требование, которое, по её мнению, должна была выполнить обвиняемая , когда суд окончательно признает её сына потерпевшим. Догадаться о перечне требований было несложно:

– Оплата лечения (в травм пункт один сколько наездились! Это бензин, это время! А зуб новый делать? Это ж страшно подумать! А вообще и брекеты мальчику могла бы оплатить! Неизвестно как теперь у него будут зубы расти. )

– Новый велосипед (если бедняжечка-сыночка вообще после этого ужаса сможет когда-нибудь опять на него сесть!.. Какой, Ромочка? Горный 36 скоростей, рама «Центурион трэил бэнгер», вилка «Ренегад»).

И конечно же:

– Компенсация морального вреда (тут фантазия матери пострадавшего давала сбой, и ничего кроме возмущенно-требовательного: "Ну… Ну! Я не знаю сколько! Вон какая машина у неё! Пусть она нам!.. Антон Игоревич, это вы адвокат, вам виднее! Сколько она должна Ромочке заплатить! Она ведь его чуть не убила!" )

Вера, естественно, ничего этого слышать не могла, но типаж дамы иных требований предполагать просто не мог.

Крепкий мужчина в дорогом сером костюме сидел, склонив голову к женщине, и по тому, как согласно он кивал на все её реплики, казалось, что он полностью поглощен разговором. На деле же, тучная стяжательница его нисколько не интересовала. Твёрдым взглядом, Антон Сивец осматривал присутствующих в зале. На секунду останавливался на каждом лице, словно сканировал, и переходил к следующему.

Поймал своими холодными глазами взгляд Веры. Строгое лицо на миг ожило, уголки рта чуть приподнялись в лёгкой улыбке. Губы сложились "уточкой" и отправили Вере воздушный поцелуй. В этот момент она словно очнулась, и поняла, что таращится на Сивца уже несколько секунд. Вера быстро отвела взгляд. Мелькнула мысль: "Нет, ну наглец!".

"Сивец – Наглец" молниеносно зарифмовала Внутренняя Вера, и озорно хихикнула.

"Эй!"  – Вера строго одернула хулиганку. "Я взрослая и серьёзная женщина! Адвокат! И никакому мужику не смутить меня. Да тем более такой вот пошлостью"! Она резко выдохнула и снова посмотрела на своего оппонента, вложив в этот взгляд весь холод и сталь, которые смогла собрать. Но Сивец уже не смотрел на неё. Он что-то негромко  объяснял своей клиентке.

"Какая умница! Хороший взгляд. Выразительный. А главное очень своевременный. Всё как мы любим!" – похвалила её ВВера тоненьким голоском.

Вера собиралась было ответить нахалке, но пришлось обернуться на суету за спиной. Её старший партнёр Максим Серов, который как обычно опаздывал, распахнул дверь и лучезарно улыбаясь, стремительно вошёл в зал, зацепив портфелем пристава. Не исключено, что сделал он это нарочно. Наигранно извинился, и стал громко отодвигать стулья, чтобы пробраться к своему месту.

"Вот был бы он чуть менее… Мы бы могли бы с ним…" – начала было ВВера, но девушка тут же остановила ее: "Нет! Нет-нет. Нет. Не-а".

"Ну, почему? Погоди!", – продолжил тоненький голосок, – Он, – ВВера задумалась, составляя список положительных качеств коллеги. – Он успешный. Обеспеченный. Вполне подходит под наше определение слова "красивый". Он высокий!", – отдельно подчеркнула ВВера, и если бы у неё был указательный палец, то она обязательно подняла бы его вверх. "Максим – очень неплохой вариант", – подытожил внутренний голос.

Вера поджала губку: "Всё так. Ты права. Но он… Какой-то слишком… Самодовольный что ли… А еще в нем чего-то нет… Вот ты правильно сказала – он именно не_плохой…"

ВВера разочарованно вздохнула: "Вера, ёптваюмать, тебе тридцать… А что это за звук, Вер? А? Слышишь? А? А это часики тикают и суставы скрипят. Гляди-ка, это не мама тебе говорит! Это уже ты сама себе говоришь! Ты всех принцев и плохишей должна была отлюбить ещё в университете! Попробовала, поняла, что говно и "спасибо – пожалуйста, больше не нужно". Найди! Нормального! Мужика! Дура, блять". Закончив свою разгромную речь,  ВВера стремительно удалилась, громко хлопнув дверью в подсознание.

Когда она так делала, у Веры всегда поджималось внизу живота и становилось очень тревожно. Она оставалась одна. Один на один с внешним враждебным миром, и не было никого кто бы мог успокоить её, или подсказать, что делать.

– Фуууф, привет! – выдохнул Макс, садясь рядом. – Еле успел.

– Только ты не успел, – неискренне улыбаясь, ответила Вера. – Мы просто почему-то ещё не начали.

– Это потому, что, на моё счастье, опаздываю в этом мире не только я, – улыбнулся Максим и достал и портфеля папку с бумагами. – И, Вера, что за позорное такси ты мне вызвала, – спросил он с наигранным возмущением. Девушка, все так же искусственно улыбалась, и глядя в зал, парировала:

– Потому что я не твой секретарь, Максим. Я – твой партнёр! А ты всё время об этом забываешь.

Максим закатил глаза, цокнул, и обратился к другой девушке:

– Алёна Игоревна! – кивнул он подзащитной, которая сидела с другой стороны от Веры.

Госпожа Фролова (в девичестве Гузькина) являлась супругой известного бизнесмена, и была на два года старше его младшей дочери. А ещё она была большой почитательницей дорогой одежды, мощных машин и силиконовых имплантов. Короче, всего того, от чего был без ума её муж, от которого она полностью зависела.

Эта зависимость её нисколько не угнетала. Знай себе потей в элитном фитнес-клубе. И отсасывай мужу. Да и, надо признаться, потеть на тренажёрах приходилось чаще. Не жизнь – сказка.

Но последнюю неделю беззаботная жизнь светской львицы омрачалась лишь одной мыслью – не сменится ли её золотая клетка, на тюремную. И ответ на этот вопрос напрямую зависел от непунктуального адвоката. Муж часто повторял одну фразу: «Кто пришел раньше, пришел вовремя; кто пришел вовремя – опоздал; а кто опоздал, тот забыт». Алёна привыкла доверять мужу в вопросах успешности, и когда её защитник не появился в зале суда за 10 минут до начала, её мнение о его компетентности и настроение начали стремительно ухудшаться. А к моменту, когда адвокат соизволил, наконец, явиться, Алёна Игоревна была настроена максимально недружелюбно.

На его приветствие (как будто ничего и не произошло!) отреагировала так: медленно перевела взгляд со своего смартфона на адвоката, презрительно скривила губы, вернулась к просмотру чужих завтраков и ноготочков. Она всегда так делала если было нужно пресечь нежелательный контакт. «Залп презрения» гарантированно выбивал из седла даже самых наглых и уверенных в себе кавалеров.

Максим принял удар стойко. Он обладал тайным знанием, недоступным многим мужчинам – "в пылу страстей" с женщиной выяснять отношения не имеет смысла. Нужно временно отступить, дать ей время, за которое заряд её энергетически-эмоциональной брони существенно снизится, а то и пропадёт вовсе, а развёрнутые боевые туррели, заряженный доводами (которые часто к делу вообще не относятся), будут снова переведены в режим патрулирования. И вот когда уровень тревоги будет снижен как минимум до "жёлтого", вот тогда уже можно отправлять парламентёров, в надежде, что аргументы будут услышаны, а логика принята.

Максим и в этот раз хотел воспользоваться проверенным методом, и ему помог судебный пристав, который объявил громко: "Встать! Суд идёт!". И тактический ход адвоката стал выглядеть максимально естественно.

Началась рутинная судебная процедура.

Глава 4

По окончании всех бюрократических речей и прочих положенных ритуалов, началось выступление стороны обвинения, суть которого сводилась к "да что мы тут с ней разговариваем, она виновна, есть свидетели, голову ей с плеч и пойдёмте дальше все по своим делам".

Дальше наступил черёд опроса тех самых свидетелей, на глазах которых и произошел наезд "богачки-кровопийцы" на "малое беззащитное дитя". Свидетелями оказались серый пёс невнятной породы и его, такая же серая, хозяйка невнятного возраста. Женщина была одета более чем скромно, и носила очки в старомодной тёмно-коричневой оправе.  Серого пса, по понятным причинам, в зал не позвали, поэтому хозяйке пришлось отдуваться за двоих.

– Представьтесь пожалуйста, – обратилась судья к женщине.

– Невзорова Анна Павловна, – удивительно громким голосом отозвалась свидетельница.

– Расскажите пожалуйста, что вы видели.

– Мы видели. Мы с Ричардом (Ричард  это мой пёс) в тот день ходили на занятия к кинологу. Кинолог живёт возле автобусного круга, нужно перейти две дороги, нам это не очень удобно, потому что это в противоположную сторону от парка, где мы с Ричардом обычно гуляем. Но этот кинолог, – она выдержала театральную паузу, – просто гений! За четыре занятия он научил Ричарда командам "сидеть", "лежать", "ползти", "танцуй"!.. Ричард чрезвычайно умный пёс. Ах, как жалко, что Ричи здесь нет! Мы бы все это вам с удовольствием продемонстрировали! Впрочем, если хотите, я могу показать вам на телефоне!..

– Я хочу, чтобы вы начали говорить по существу, – доброжелательно, но с нажимом произнесла судья.

Максим удивился её выдержке. Он мог вспомнить с десяток случаев, когда Назарова делала замечания за много меньшие отступления от сути ответа на вопрос. А вот Вера, будучи более внимательной к мелочам (просто из-за того, что ей довелось родиться женщиной), нисколько не удивилась, потому что знала, что у самой Назаровой два кане-корсо. А отношение к собакам у любящих хозяев, абсолютно одинаковое в любой точке мира – "мой пёс самый красивый, самый умный, и нет никого лучше, чем он".

– Да-да, по существу, – смутилась Анна Павловна, и скромно сложила маленькие ладони перед собой. – Мы с Ричардом уже возвращались домой и остановились на пешеходном переходе, ждали зелёного. Ричард сел (он всегда так делает, когда мы ждём светофор). А потом все произошло очень быстро – к нам со спины подъехал потерпевший мальчик (ну, тогда ещё не потерпевший), Ричи испугался, потому что мальчик появился внезапно. Залаял на него (это совершенно нормальная реакция для собаки – он защищал меня). Ричи дёрнул так, что меня развернуло на 180 градусов! Я попыталась удержать его, потому что он рвался с поводка, и чтобы успокоить его. Мальчик ускорился и поехал дальше, через дорогу. Потом визг тормозов, удар и жуткий, жуткий скрежет! У меня прямо всё сердце оборвалось! Я боялась повернуться, потому что воображение нарисовало мне совершенно жуткую картину!

Всё присутствующие в зале, затаили дыхание. И несмотря на то, что все прекрасно знали развязку истории – мальчик остался жив – вместе с замолчавшей свидетельницей, в зале воцарилась напряженная тишина.

Максим посмотрел на Сивца, тот снисходительно развёл руками и едва улыбнулся, что означало: "дружочек, ну ты знал во что ввязываешься. Исход понятен".

– Что было дальше? – прервала молчание судья.

– Дальше… Мы побежали к мальчику (его отбросило от удара), я увидела, что он жив и шевелится. Девушка, – она повернулась и острым подбородком она указала Фролову, – тоже выбежала из машины, и побежала к мальчику. Потом остановились ещё машины, люди стали звонить в ГАИ и скорую, я убедилась, что жизни мальчика ничего не угрожает, кто-то записал мой телефон и мы с Ричиком пошли домой. Он был очень взволнован! Все время тянул куда-то в сторону! Обычно с ним такого не бывает.

– Понятно, – остановила её Назарова.

– У сторон есть вопросы к свидетелю? Обвинение?

– Нет, ваша честь, – густым баритоном ответил Сивец. – Обвинению картина ясна: гражданка Фролова, двигаясь на своём Кадилак Эскалэйд, отвлеклась на телефон (скорее всего на чей-то завтрак) и на пешеходном переходе на глазах у свидетеля сбила ребёнка. Ну, какие тут ещё могут быть вопросы?

– Сторона защиты желает что-либо уточнить?

– Да, конечно. Благодарю Вас, – Максим встал. – Анна… (он посмотрел в бумаги) Анна Павловна, скажите пожалуйста, улица, на которой произошёл наезд, с интенсивным движением?

– Не понимаю вас…

– Ну, машины едут там непрерывным потоком или есть существенные промежутки.

Женщина все еще не понимала.

– Давайте я перефразирую. Если бы я решил перебежать эту дорогу, смог бы я сделать это без риска для жизни.

– Вы – вполне. Вы молодой. А вот мы с Ричиком не решаемся. Так некоторые гоняют – просто как сумасшедшие! Поэтому мы только по переходу! И даже если светофор не работает, там как-то поспокойнее.

– Ага. И часто бывает, что он не работает?

– Вы знаете, частенько. Мы с Ричардом даже выработали собственный алгоритм! Подходим к переходу, я даю ему команду "машина!", он садится и послушно ждёт. Я убеждаюсь, что никто не едет и мы переходим, – с нотками гордости завершила хозяйка смышленого пса.

– Анна Павловна, пожалуйста вспомните как можно точнее, в день происшествия вы ждали когда зажжется зелёный, или вы переходили дорогу по своему "алгоритму".

Женщина растерялась. Ещё несколько минут назад она была твёрдо уверена в том, что когда они подошли к переходу светофор работал, но от слов адвоката ее уверенность существенно пошатнулась:

– Ой… Светофор работал… Вроде бы… Да! Или… Я не помню…

Максим продолжил наступление. Речь его была уже направлена больше к судье:

– Этот светофор выходит из строя действительно часто. Я отправил запрос в ЦОДД, так вот: только на сайт мэра за второй квартал этого года поступило 14 обращений на тему неисправности данного светофора. В прошлом месяце была заявка датированная 18 сентября – это за два дня до ДТП.

– Какое это имеет отношение к делу? – воскликнул Сивец. Его грозный голос вызывал у Макса желание немедленно оправдаться, но на помощь пришла судья:

– Продолжайте.

– Нет, позвольте! – продолжил возмущаться адвокат потерпевших. Какая разница работал светофор или нет – мальчик был сбит на пешеходном переходе!

– Антон Николаевич! Ещё одна реплика и вы покинете зал! – твёрдо сказала Назарова.

Безусловно Сивец уже понял, к чему клонит его оппонент, и всеми силами пытался оттянуть внимание судьи от линии, которую выстраивает Максим. Безусловная победа утекала из его рук как вода, и Антон чувствовал гремучую смесь из обиды и злобы. К тому же, эта дрянь Назарова, была неглупой. Председательствовал бы какой-нибудь Милекян, Антон в два счета сумел бы увести его в сторону, и нарисовать себе очередную звёздочку в блокноте. Но судья уже зацепилась за нить рассуждений Максима, и ждала куда эти рассуждения приведут.

И только мать потерпевшего по-прежнему ничего не понимала и продолжала надменно смотреть на обвиняемую, все ещё будучи уверенной в быстрой и лёгкой победе, которую ей обещал адвокат.

– Я продолжу, – кивнул Максим. – С высокой долей вероятности светофор в этот день не работал – наш свидетель не может ни подтвердить, ни опровергнуть этот факт. В то же время, нам из показаний потерпевшего и обвиняемой, и свидетеля, доподлинно известно, что мальчик пересекал проезжую часть по пешеходному переходу, не спешившись, что является нарушением правил дорожного движения пункт 24.8. Кроме того, потерпевший, перед тем как выйти на дорогу, не убедился в том, что его жизни ничего не угрожает, что так же является нарушением пункта 17.3. В то же время, утверждать, что  Фролова нарушила какие-то правила мы не можем, так как данному факту нет никаких подтверждений. Единственный свидетель в момент столкновения находился к месту происшествия спиной – Анна Павловна сама нам только что рассказала, что Арчибальд…

– Ричард! – возмутилась женщина

– Простите! Ричард дёрнулся и ей пришлось от дороги отвернуться.

Таким образом, прошу прекратить производство по делу за недоказанностью обстоятельств.

В зале суда воцарилось молчание.

Максим оглядел участников процесса. Судья смотрела куда-то мимо него, было ясно, что она взвешивает услышанные только что аргументы. Сивец терзал в здоровенном кулаке металлический Паркер. Казалось ещё чуть-чуть и ручка стоимостью пятьсот евро, перестанет стоить что-либо вообще. Мать пострадавшего пацана окончательно перестала что-либо понимать и по-рыбьи открывала рот, то ли хватая воздух, то ли пытаясь, что-то сказать. Вера смотрела на Максима с лёгкой улыбкой. Денис был просто в восхищении. Ассистент просочился в зал после начала процесса, и сейчас выглядывал из-за плеча пристава, и радостно улыбаясь, показал оба больших пальца вверх, а по движению губ, Макс прочитал: "Охуенно!"

Суд удалился для принятия решения.

Глава 5

– Максим! Максим Андреевич! Спасибо вам! – лепетала Фролова. – Я и подумать не могла, что меня могут полностью оправдать.

– Алёна Игоревна, это моя работа, – Максим наигранно скромничал, – И… я не люблю слов благодарности. Предпочитаю конкретное денежное вознаграждение, – улыбнулся он.

– Да-да, Максим Андреевич! Безусловно! Ваш гонорар переведут вам сегодня же. Уверенна, муж ещё и добавит! Снятие всех обвинений, никакого удара по его репутации! Просто невероятно!

– Ну, давайте называть вещи своими именами – дело прекращено за недоказанностью обстоятельств. Мальчик достоверно нарушил правила. Но мы не можем утверждать, что вы не виновны. Но можем говорить лишь о том, что вина не доказана.

– Да это неважно! Важно, что мне не придётся сидеть из-за тупого сопляка!

– Ну, по большому счету, да, – поморщился адвокат.

Девушка подумала несколько мгновений.

– Послушайте, Максим Андреич, – задумчиво произнесла она. – То есть сейчас доказано, что в этой ситуации виноват мальчик?

– Ну, да.

– Ага, – Алёна продолжила разворачивать свою мысль. – А что если мы с вами… Подадим встречный иск? Пусть семья оплачивает мне ремонт машины, раз сын виноват!

Максим набрал воздуха в грудь и замер, не зная, что ему делать дальше: то ли рассмеяться, то ли выдохнуть матом.

Наглость это, безусловно, отличительная черта всех успешных или просто богатых людей. Не успев как следует закрепиться на новой территории, они уже строят планы по захвату следующей. Макс и сам регулярно использовал эту тактику. Но сейчас перед ним находилась особа, которой он не годился даже в качестве мальчика-пажа. Самородок!

Максим выдохнул:

– Простите, Алёна Игоревна… Но я не смогу взять это дело,– холодно и твёрдо сказал он. Подумал, и решил все-таки смягчить:

– Мой график расписан на месяцы вперед. Если вы и вправду решите попробовать отсудить денег у потерпевших, обратитесь к Эльманову. Он с удовольствием возьмётся за это. Я же, в свою очередь, рекомендую вам не лупить палкой по осиному гнезду, которое нам только что еле-еле удалось успокоить, и прощаюсь с вами.

Максим кивнул девушке и пошёл к своим коллегам, которые ждали его у выхода.

– Нет, вы представляете, какая дрянь! – понизив голос, возмутился Макс.

– Представляю, – кивнула Вера. – Хотела встречный иск?

– Ты слышала?

– Нет, Максим. Просто по ней видно. Сразу. Невооружённым взглядом, – в насмешливом тоне Веры читалось её скептическое отношение к мужскому восприятию всех красивых женщин.

****

Максим откинулся в своем огромном кожаном кресле. Он был крайне доволен собой, и тем как прошло сегодняшнее заседание.

– Ну, что, Вер. Аструм наш?

Вера стояла у окна и задумчиво смотрела на осенний вымокший город. Их офис располагался в историческом центре Москвы, окна выходили на старинные извилистые улочки, которые повидали за свою жизнь слишком много. Пожары деревянной столицы, роскошь и нищету царских времен, смутное и кровавое время становления советской власти, номенклатурную строгость последующих семидесяти лет, падение гиганта, стрельбу и взрывы машин во время передела элитной недвижимости в старинных домах, лужковскую вольницу, и собянинский «порядок». И в любом из этих периодов все самые главные боли каждого из них, особенно остро проявлялись именно в это время года. Серость, ледяной пронизывающий ветер и непрекращающийся дождь – все это было лишь эпиграфом к долгой холодной и грязной московской зиме.

– Вер, ну ты чего? Сто ми…, – Максим посмотрел на спину ассистента, который склонился над блокнотом, и что-то увлеченно писал. Было видно, что ему совершенно не до беседы начальства, но Макс все равно понизил голос:

– Сто миллионов, Вер! Да, минус налоги, кредиты закрыть за офис… Но все равно, даже то,что останется, это все равно очень большие деньги! Это нас на новый уровень выведет!

Вера усмехнулась: «Нас…». Даже несмотря на свой новый статус полноправного компаньона, которым Максим в порыве крайней признательности одарил ее после завершения «питерского дела», у нее было стойкое чувство, что для него она так и осталась просто девочкой-помощницей.