Параллельный фарватер. Отклонение от курса. Книга 1

– А тебе что, нас не хватает? Или тебе с нами не весело?

– Да нет, вы же понимаете, в чём дело, – с улыбкой ответил Данила, сдерживая настоящие эмоции к этим шалавам.

– Конечно, конечно. Все тут понимают, в чём у вас там дело.

Для себя Кравцов уже решил, что готов признаться Лене в своих чувствах, потому что неизвестно, когда он рискнёт это сделать в трезвом состоянии и сможет ли вообще. Даня посмотрел на окружающих и убедился в верности своего решения. Реакцию Лены сложно было предсказать. Несмотря на его чувства, от Данилы не могло скрыться, что Лена действительно была странной девушкой. Хотя правильнее было бы сказать не так, девушкой со странностями. Она ничего не рассказывала о своём прошлом, иногда была весьма задумчива и грустна. Это наводило на некоторые мысли, но не отпугивало Даню. И всё равно у него было предчувствие, что она ответит ему взаимностью. Правда, в том, что она так ему и скажет, он сомневался. Но по крайней мере испытывает нечто подобное точно.

Незаметно для компании (а компании к этому времени было уже мало что заметно) Данила покинул каюту. Убедившись, что женщины, которые проживали с Леной, заняты настолько, что никому из них не приспичит отправиться туда же, он поднялся по трапу и прошёл к женской каюте. Тихонько постучав и не дождавшись никакой реакции, Данила приоткрыл дверь. Свет в каюте горел, но Лена мирно спала, укрывшись простынёй. Кондиционер в их каюте сильно охлаждал воздух, поэтому девушка была укутана полностью. Даже сейчас, мутным пьяным взглядом он ещё раз поразился тем нежным чувствам, которые к ней испытывал. Так как девушка не проявила никакой реакции, он не осмелился ничего предпринять и вышел, предварительно выключив свет.

Развернувшись и направившись в сторону выхода на внешнюю палубу, он увидел Виктора, того самого моториста, про которого они с Леной говорили в кафе. Мужчина шёл в гальюн и как бы между прочим, заходя в уборную, спросил:

– Ну, как она?

Тон его совсем не понравился Кравцову, да и вопрос, в принципе, тоже.

– В каком смысле? – внешне демонстрируя спокойствие, поинтересовался Данила. Он решил задержаться возле гальюна и стоял прямо перед дверью в умывальную, пока красноглазый справлял малую нужду в кабинке.

– Ну ты же к своей возлюбленной ходил. Я имею в виду, как всё прошло?

Голос моториста Дане совсем не нравился. Не то чтобы что-то было такое в вопросе, если бы, например, Денис спросил, он не обратил бы на это особого внимания. Но этот тип не Денис, он вообще ему никто, и дело это его не касается. Ещё этот голос, как будто с презрением.

– Слышишь, друг, мне кажется, это тебя не касается.

Как следует стряхнув свой агрегат, Виктор развернулся и вышел из кабинки. Подойдя к Даниле вплотную, он встал перед ним и, смотря ему в глаза, сказал:

– Да я так, просто… Друг… Ничего дурного не имел в виду. Пойдём лучше выпьем.

Кравцов не сдвинулся с места. Он смотрел в глаза мотористу и ещё раз с отвращением отметил, какие они красные. Капилляры мелкой паутиной расползлись по белкам, и это казалось таким ненормальным, особенно учитывая то обстоятельство, что они всегда были в таком состоянии. Это напоминало какую-то болезнь, что ли. «Видимо, инсульт у мужика не за горами», – пришло Кравцову в голову.

– Пойдём, только руки помой.

Он развернулся и отправился вниз по трапу, украдкой убедившись, что моторист остался помыть руки.

Войдя в каюту, Данила почувствовал, как там жарко и душно. Народу было столько, что не было места присесть. Настроение перестало быть таким хорошим, как прежде.

– Данила, брат, садись. Я тебе тут место нагрел, – сказал опьяневший Сергей, сидевший на его диване.

Даня протиснулся в толпе и сел на свой диван с самого края. Кружки снова наполнили, и кто-то сказал тост. Подошёл Виктор, и ему тоже протянули кружку.

– Ну, за любовь! – прокричал он, и его все поддержали дружными воплями.

Выпив и закусив, народ принялся опять что-то обсуждать. Даниле уже не было так весело, как раньше, и теперь он испытывал напряжение. Этот ГОВНОМОТОРИСТ испортил ему такое замечательное настроение. Надо бы выяснить, что он тогда от Лены хотел и почему схватил её за руку. «Не больно», – сказала она тогда, но Данила не поверил. Она соврала, чтобы он к нему не подходил и не выяснял. Но если алкоголь некоторое время назад готов был сделать благое дело и заставить Даню признаться его девушке в любви, то сейчас абсолютно та же самая жидкость подталкивала старшего сержанта на менее приятную беседу. Результат её был предсказуем.

Как бы закончился тот разговор, так и останется загадкой, потому что всё поменял один вопрос в толпе. Вопрос, состоящий всего лишь из четырёх слов:

– Данила, где ты был?

Задала вопрос старшая из поварих. Ольга Николаевна, так её вроде звали. Судя по рассказам Лены, она хуже относилась к ней, чем другая. По её словам, эта ведьма была ехидной, вредной и вообще противной. Сейчас он тоже чувствовал подвох в её вопросе. Тётка неспроста задала этот вопрос, знала ведь, что он наверняка ходил в их каюту. И сейчас спросила преднамеренно громко, чтобы все услышали, несмотря на шум. Она с улыбкой и хитрым взглядом ждала ответа, как, впрочем, и все в каюте. Они, как назло, замолчали и уставились на старшего сержанта. Вот только, на общее несчастье, ответил не Даня…

– Да у вас в каюте он был, где же ещё? Ходил к своей, но судя по виду, сучка его обломала.

И вот как выглядело это всё в глазах Данилы.

Эта вредная толстуха, которая постоянно достаёт ни в чём не повинную исполнительную девушку, нарочно решила над ним поиздеваться. Просто ей захотелось выставить его на посмешище. Сказала громко, обратив на него всеобщее внимание. И ей это удалось. Все как по команде посмотрели на Данилу. И всё бы обошлось, если бы он, как и привык, ответил толстухе что-то, что перевело бы ситуацию в шутку. Это можно было сделать, и он уже собрался сказать ей что-то в этом духе, но ему не дали этого сделать. Его опередили. И кто же? Этот вонючий красноглазый моторист. Своим поганым ртом он, просто насмехаясь над Данилой, проговорил поганую похабную речь, жирно намекающую на то, куда и с какой целью отлучался Данила, при этом назвав Лену сучкой. Что должен был сделать сдержанный в обычных обстоятельствах старший сержант в такой ситуации? Конечно, вскочить и вдарить красноглазому по его поганому рту, и желательно это сделать с локтя. Что же сделал Данила? Он вскочил с дивана и вдарил красноглазому вонючке в его поганый рот. С локтя.

В мгновение сорвавшись с дивана, Кравцов согнул правую руку и со всей силы, навалившись всем весом, ударил Виктора в челюсть. Удар пришёлся прямо в рот, и один из верхних зубов моториста, проглоченный от неожиданности и резкого вздоха, навсегда затерялся в глубинах желудка Виктора.

– Ты, тварь, закрой свой поганый рот! – прокричал Кравцов.

Правой рукой Виктор попытался ударить Данилу в ответ, но не успел. Сзади Поршнев с Умаровым схватили Кравцова за руки и оттащили на себя. Данила, будучи в смятении, начал махать ногами, и ему удалось ударить ими Виктора, используя как опору державших его товарищей. Удар пришёлся в грудь, и у моториста перехватило дыхание. Несмотря на это, он быстро сориентировался и кинулся вперёд, вновь делая замах рукой. Но путь преградил Умаров, и Виктор случайно попал ему в лоб. После этого старлей отпустил Данилу и схватил за горло моториста, начиная душить. Толпа вокруг кинулась их разнимать. Умарова схватили за руки и попытались оттянуть. Виктора сзади также тянули за пояс и изо всех сил стремились вытолкать из каюты. Данила, не желая успокаиваться, хотел перескочить через Умарова. Он во что бы то ни стало пытался достать кулаками до лица моториста. Всё выглядело неуклюже в тесной каюте, набитой людьми. Женщины кричали и стремились выбежать, отчего суеты становилось только больше. Из соседних кают прибежали люди и принялись разнимать всех подряд, не осознавая, кто вообще дрался. В конечном итоге с большим трудом моториста удалось вытолкать из каюты и, несмотря на его сопротивление, вывести на верхнюю палубу освежиться. Тут же на ют прибежал старший механик и принялся успокаивать своего подопечного.

Умаров быстро успокоился, и вместе с Поршневым и Вороном они удерживали Данилу. Тот всё ещё пытался вырваться и выбежать вслед за Виктором.

Женщины ушли. Члены экипажа тоже быстро потерялись, испугавшись, что на шум спустится капитан. В каюте остались только морпехи и водолазы. Все немного расслабились.

– Ты успокоился? – спросил Умаров Кравцова, обхватив его обеими руками и буквально лёжа на нём сверху лицом к лицу.

– Да.

– Точно?

– Да, говорю же.

– Хорошо.

Парни вместе с Умаровым медленно отпустили Кравцова. Павленко без малейших колебаний, с невозмутимым видом поднял бутылку «Балантайнса» и в полнейшей тишине разлил во все кружки. Умаров вроде как с осуждением посмотрел на него.

– Что? – спросил Павленко, когда увидел взгляд офицера. – Надо обстановку разрядить, а то видишь, какой бунт на корабле устроили.

Все дружно улыбнулись, даже Данила. И обстановка действительно разрядилась благодаря Стасу.

– За наши маленькие победы и чтобы их у нас в жизни было как можно больше.

Тост никто особо не понял, но все выпили и закусили. После этого разговоры продолжились. Умаров немного почитал лекции, насколько мог это делать в том состоянии, которого достиг к этому времени. Данила извинился, зная, к чему могло привести его поведение, но все его поддержали, выразив мнение, что тот не должен был так говорить. Даня поведал историю о том, как он ему в туалете ещё начал задавать вопросы. Парни посчитали это абсолютной провокацией.

Потихоньку компания продолжила выпивать. Покинули её только водолазы, но спустя время вернулись некоторые члены экипажа. Видимо, поняв, что буря улеглась, они решили во что бы то ни стало веселиться дальше.

Данила покинул каюту, сославшись на то, что ему в четыре утра заступать на вахту. Никто не стал его уговаривать, и он решил проведать Васю. Время подошло к полуночи. Спросив Иванова о его самочувствии, Данила подождал, пока Костя его сменит. Когда смена произошла и Иванов покинул пост, Костя завёл с Кравцовым разговор:

– Нормально ты его уделал. Прикинь, зуб передний сломал ему. Я слышал, как он на юте орал, что проглотил его.

– Он успокоился?

– Да, вроде. Он и правда урод какой-то, хотя до этого вроде нормально общались.

– Ты просто мало про него знаешь, тот ещё говнюк.

– Да, возможно, – подытожил Костя.

– Ладно, Кость, я пойду. В четыре сменю тебя без опозданий. Походу, башка завтра будет болеть… Что-то мы и правда вдарили так нормально, может, даже переборщили.

– Да, я бы тоже с радостью. Но веришь, и правда что-то не хотелось, настроение какое-то не то.

– Бывает. Ну я пошёл…

Данила спустился вниз.

2

Ублюдок выбил ему передний зуб, и теперь он за это поплатится. Ох, ему придётся за это поплатиться. Такого Виктор никому не прощал. НИКОМУ.

Он сидел на юте один. Выкуривая одну сигарету за другой, Виктор тщательно продумывал план мести. Он изо всех сил напрягал свой мозг, чтобы понять, как наказать зелёного ублюдка. Но пока никаких чётких картинок не вырисовывалось, никак не получалось придумать что-то дельное.

Да и из-за чего всё это произошло? Опять всё из-за маленькой чернявой дуры. Этот гондон делает вид, что крутой парень. На глазах у десятка людей впрягается за тупую молодую тёлку, ну может, не совсем за неё, но всё равно она связана с этим. И как же теперь быть? Ну уж нет, кому-то придётся за это заплатить. Нельзя вот так просто взять и накинуться на Виктора какому-то сосунку, выбить зуб и ко всему прочему позволить ударить ногами в грудь. Он думает, что после всего этого сможет преспокойно продолжать своё жалкое существование на этом чёртовом корабле? Сколько лет этому говнюку? Двадцать пять? Может, даже меньше. И этот урод решил тягаться? Неслыханная наглость. Надо бы прямо сейчас пойти и разобраться, разнести его тупую башку о палубу. А почему бы и нет? Теперь он не застанет врасплох, теперь ему придётся ох как тяжко. Да, ему будет очень тяжко.

Виктор видел, как Данила вышел и поднялся вверх по трапу. Похоже, направился на сигнальный мостик. Моториста он при этом не заметил.

Да, пожалуй, стоит докурить сигарету, и когда сосунок будет спускаться, с ним стоит серьёзно поговорить. Только на этот раз его слащавых дружков рядом не будет, никто теперь не поможет малышу.

Да подожди ты…

Виктор отвлёкся от мыслей и прислушался… Что за голос? Он осмотрелся и никого не увидел, наверное, показалось…

Не показалось. Я говорю, подожди, не сейчас. Подожди, когда всё утихнет, а потом мы с ним разберёмся…

Опять он в голове, давненько его не было. Хотя Виктор и понимал, что это его собственный голос и выражает он не чьи-то, а именно его собственные мысли, звучал он всё-таки как-то странно. Голос вроде и его, но ему казалось, что он чужой и вовсе ему не принадлежит. Но чей тогда? Такой отдалённо знакомый…

Мы разберёмся с ним чуть-чуть попозже, Витенька… Когда придёт время, он пожалеет о том, что посмел тебя обидеть. И мы накажем его маленькую сучку, будь уверен. Я помогу тебе в этом, не сомневайся. А знаешь, я тебе больше скажу. Мы не просто накажем его и его сучку, мы сделаем лучше. Мы накажем этого сосунка прямо через его же грязную потаскушку. Да, для него страданий так будет больше, уж будь уверен…

Виктор был пьян, но не настолько, чтобы не понимать, что с ним происходит что-то странное. Он думает о чём-то, принимая свои мысли за чужие. Уж не сходит ли он с ума? Может, до него добралась та самая пресловутая белая горячка? Он много о ней слышал, но не особо верил в неё. И вот теперь, похоже, она наконец добралась до него? Выходит, теперь и голоса уже посещают. И чей это всё-таки голос… Кому он может принадлежать? А как он его назвал – Витенька. Кто в последний раз так его называл? Может, мать? Но голос мужской, ведь мать не могла же говорить с ним мужским голосом? Он вообще не мог чётко вспомнить ни мать, ни её голос. А этот голос подавно был незнаком. В хмельной голове всё как будто перемешалось.

Посидев ещё немного и не дождавшись больше советов странного голоса, Виктор решил, что ему опять чудится всякая чепуха. Однако фантомный или нет, а голос, пожалуй, прав. Надо подождать немного, будет момент получше, это уж наверняка. И он им воспользуется по полной.

А вот что ему точно не привиделось, так это то, что одна из поварих сказала ему зайти в женский душ через десять минут. И он это сделает. К чёрту сосунка. Прямо сейчас он пойдёт и выплеснет свою злость на ней, оттрахает как следует и отправится спать. А завтра, на трезвую голову подумает, как поквитаться с наглым молокососом.

3

К часу ночи почти все люди на корабле спали. Бодрствовали только те, кто стоял на вахте, да и то не все. Ещё несколько человек не спали по различным причинам, понятным только им.

4

Старший помощник капитана был опытным моряком. Из пятидесяти одного года своей жизни он чуть менее тридцати проходил на кораблях дальнего плавания. Это были совершенно разные корабли: торговые суда и рыбацкие лодки, танкеры и контейнеровозы. Опыт морских походов был у него более чем огромный. Когда-то он начинал свой путь от простого матроса на маленьком рыболовном судне, а теперь продолжает его здесь. Благодаря стремлению и трудолюбию он добился должности старшего помощника капитана на «МБ-205», но его это совершенно не устраивало. Потому что, по его мнению, он должен был давно занять место капитана. И он хотел этого, очень хотел. Но мир несправедлив, известный факт. В этом он много раз убедился за прошедшие тридцать лет.

Каждый раз, когда он ждал, что его вот-вот поставят на должность, всегда находился кто-то, кто занимал её вместо него. А почему? Всё просто. Дело в том, что всего в этой жизни ему приходилось добиваться самому. Не было у него родственников, которые помогали бы ему в карьере. Не было влиятельных знакомых, к которым он мог бы обратиться за помощью. И бороться за место под солнцем приходилось с теми, у кого все вышеописанные преимущества были с избытком. Мир несправедлив, но он уже смирился. И несмотря на это, он также привык всегда выполнять свои обязанности должным образом.

Сейчас он стоял на командном пункте и сквозь стекло смотрел вперёд, в тёмную и непроглядную даль. Ничто не предвещало беды, обычная вахта обычной ночью. Единственное, что на короткий миг отвлекло его внимание в тот поздний час, неожиданно потемневшее пространство за окном. Звёзды и луна на небе вдруг пропали. Подумав, что их, наверное, и не было, старпом отошёл от стекла и подошёл к радару. Взглянув на экран, он решил, что всё в порядке, но на минуту, неизвестно для чего, решил задержаться возле него. Просто так и без особой цели. Андрея Павловича что-то тревожило, но что именно, он понять не мог. Создавалось впечатление, будто внутри него что-то происходило. Какой-то лёгкий озноб, что ли. Может, это простуда? С возрастом здоровья вовсе не прибавляется, и уж кому-кому, а ему в пятьдесят один год это хорошо известно.

Радар работал как положено. На тёмном экране плавно, круг за кругом проходила светящаяся полоса сине-зелёного цвета. Старый прибор, но за год на этом судне старпома он ни разу не подводил. Он смотрел на эти круги словно загипнотизированный. В этот момент он сам не понимал, зачем это делает.

– Что за чёрт?! – старший помощник сказал это вслух и довольно громко, настолько, что рулевой матрос, стоящий за штурвалом, посмотрел на него с любопытством.

– Что случилось, Андрей Павлович? Что-то на радаре?

– Сам не пойму, подойди сюда, посмотри.

Матрос отошёл от штурвала и приблизился к старпому. Глядя на радар, он не сдержал удивления:

– Ух ты! И правда, что за чёрт?

На радаре что-то появилось. Прямо по курсу, не так далеко виднелось… Что-то непонятное. В этом и была вся проблема. Впереди, судя по показаниям радара, было нечто напоминающее огромное облако. Вот только облаком это быть как раз и не могло. А чем могло? Можно было бы предположить, что впереди стоит густой туман. Однако туман не может быть такой плотности, чтобы высвечиваться на радаре сплошным облаком. А выглядело всё именно так. Очертания картинки на экране были расплывчатыми и отражались многочисленной мелкой рябью, словно всё пространство впереди застелено чем-то очень большим и не имеющим чётких контуров. Почти тридцать лет морской практики, но ничего подобного старпому видеть не приходилось.

Андрей Павлович забеспокоился. А что если это что-то, с чем они могут столкнуться, ведь туманом, предположительно, это быть не могло. Он открыл дверь с левого борта и выбежал на командирский мостик. Встав у края, старпом принялся рассматривать непроглядное пространство впереди корабля. И там, вдалеке, но не настолько, как могло показаться на радаре, он увидел… Какое-то свечение… Казалось, желтоватая дымка проявлялась сквозь ночную тьму.

Чувство страха проникло в сознание старшего помощника. Он не понимал, что происходит, и был очень близок к тому, чтобы запаниковать. Но в то же время он не мог оторвать взгляд от желтизны, таящей в себе нечто загадочное. Ему показалось, что желтоватое облако впереди еле заметно мерцает. Надо было что-то предпринимать, но мысли в голове перемешались. Что-то внутри него подсказывало, что нужно бежать отсюда, спасать свою душу, пока не поздно, однако в то же время и видимых оснований для этого вроде как и не было. Да и куда бежать? Даже прыжок за борт был бы чистой воды безумием. Седые волосы старпома начали вставать дыбом от страха, и он действительно хотел было прыгать. Но внезапно раздавшийся голос на сигнальном мостике его отвлёк. Вахтенный солдат сверху с кем-то разговаривал, и именно этот разговор вывел старшего помощник из ступора и заставил вернуться на командный пункт.

Внутри происходило что-то невероятное. Рулевой матрос метался из стороны в сторону, словно безумный. Крича что-то невнятное и задавая непонятные вопросы, он перебегал от судового телефона к штурвалу и обратно, потом быстро прыгал к радару, а от радара к смотровому стеклу. После он начал махать руками и прыгал как ненормальный. Больше всего на свете старпому захотелось отвесить этому недоумку сильнейшую оплеуху, чтобы хоть как-то привести его в чувство. Но решив, что и сам сейчас не в самой лучшей форме, он принял решение в первую очередь выйти на связь с ЦПУ и дать полный назад. Затем намеревался сразу же связаться с капитаном…

Для старшего помощника и рулевого всё происходило как во сне. В голове стоял бесконечный гул, общались друг с другом они больше жестами, чем голосом. Было страшно, холодно, и самое невероятное – «странно». Однако моряки, несмотря ни на что, не оставляли попыток что-то предпринять, хотя ввиду того, что электронные приборы и связь начали вести себя как минимум подозрительно, их попытки так и не увенчались успехом. На связь с ЦПУ и капитаном выйти не удалось. Несмотря на это, никто из них не оставил пост, и даже во всей абсурдности происходящего в их действиях проглядывались разумные попытки спасти корабль от неминуемой катастрофы.

5

Умаров с Павленко оказались стойкими мужиками и до сих пор пили. В ход пошли, казалось, совершенно бесконечные запасы водки старшего мичмана. Наверное, так и должно было быть. Старший лейтенант морской пехоты, он же командир группы антитеррора и старший мичман из противодиверсионных сил спецназа должны быть крепкими мужиками и перепить остальных просто обязаны. Сидя в тесной и тёмной каюте водолазов, они тихо повествовали друг другу истории из своей армейской и флотской жизни. Каждому было что рассказать и чем похвалиться. Разговоры эти, естественно, касались только службы. Один доказывал, как много он видел и испытал за долгую службу в рядах водолазов, второй – о курсантских годах и службе в бригаде морской пехоты после выпуска.

Общий язык они нашли. А как же? По-другому и быть не могло. Всё шло хорошо. Подчинённые Павленко крепко спали и даже стук костей по нардовой доске им не мешал. Два командира на расписном дереве раз за разом кидали прыгучие кубики, пытаясь выяснить, кому же из них удача сопутствует больше и кто же на самом деле настоящий стратег.

– Что-то не так. – Умаров перестал шевелиться и просто смотрел на Павленко. – Ты чувствуешь?

– Нет, – ответил тот. – А что именно?

– Не знаю, но что-то не то.

– Походу, тебе уже достаточно.

– Да нет, я тебе серьёзно говорю, Стас. Что-то происходит здесь.

Они сидели так ещё около минуты. Умаров жестом показал, чтобы Павленко помолчал.

– Да, и правда чувствую, – настороженно проговорил Павленко. – Как будто мурашки по коже и… Даже не знаю, как передать словами.

– Тебе не кажется, что слишком тихо?

– Да, кажется…

После необычной тишины они почувствовали странный гул, раздавшийся по кораблю. Он доносился не откуда-то снаружи или изнутри, казалось, он просто проник абсолютно повсюду и поглощал их. Переглянувшись, военные увидели друг у друга в глазах неподдельный страх. Но хуже всего было то, что они этот страх почувствовали. Прямо из глубин сознания он поднимался и комом вставал в горле. Что офицеру, что мичману стало не до шуток и не до водки. Что-то однозначно происходило, и надо было узнать, что именно. Умаров предложил Павленко подняться наверх как можно скорее, и тот согласился. Будить своих подчинённых они пока не стали, но поднимаясь наверх, чувствовали, как им становилось всё страшнее. Этот страх достиг своего пика в тот момент, когда в глазах всё начало медленно расплываться. Каждый новый шаг давался всё труднее, и пространство вокруг как будто мерцало желтоватым светом…

6

В ту ночь больше всех повезло младшему сержанту Косте Ефимцеву. Или не повезло. Смотря с какой стороны посмотреть. Ведь всё в этом мире относительно. Просто Костя, наконец, увидел свою семью. И это были не жена и маленькая чудная дочурка. Сержант увидел своих родителей и старшего брата.

Всё началось довольно странно. Он сидел на сигнальном мостике и курил. Рядом лежал автомат, разгрузочный жилет со снаряжёнными магазинами, а на леерах висел «броник» с кевларовым шлемом. Его мысли, как очень часто случалось, были сейчас далеко отсюда. Где-то примерно в двух тысячах морских миль к северу, в ставшем совсем родным Севастополе, а если точнее, то на улице Бориса Михайлова. Именно там он и его семья прожили последние три года.

Будучи в Омане, Костя связался по скайпу с женой, и они поссорились. Всё, как всегда, сводилось к тому, что он оставил их одних, а сам уехал «прохлаждаться с этими чурками». Именно так и выразилась его беременная супруга. И никак, как бы он ни старался, ему не удалось доказать обратное. Что бы ни говорил Костя, никакие доводы ей были не нужны. Он – ВИНОВЕН, таков был её вердикт. Ещё сильнее угнетало Ефимцева то, что он не увиделся с любимой дочуркой. Она в это время была в детском саду, в который начала ходить совсем недавно. Поразительно, как быстро летит время.