Параллельный фарватер. Отклонение от курса. Книга 1

Станет ли жена Димы обвинять его в его же смерти? Несомненно. Останется ли она одна после его кончины? Конечно, нет. Ведь мужчин у неё в жизни много, пожалуй, даже очень. Хотелось бы сказать, что БЫЛО много, но нет. Их и сейчас предостаточно. Потому что жена Димы ему изменяет. И более того, она особо не утруждается, чтобы как-то скрыть это от него. На этой почве и возник у Димы серьёзный конфликт с родителями.

И он, и его нынешняя жена жили и росли в одном дворе. Все в округе знали его жену. Местные парни считали святым долгом «прокатиться» на ней, как только между ног у них начинали прорастать первые волосы. Это стало даже своеобразным ритуалом посвящения в мужчины в их дворе. А она, как автомат Калашникова – никогда не отказывала. Правда, королева девственников была не так проста, и у неё, конечно, были свои запросы. Ограничивались они, как правило, определённым количеством спиртных напитков. Каких именно, было неважно, важно было только количество. Самогон, водка и пиво были вполне достойной платой за её скромные услуги.

Когда родители Димы узнали о том, что он собирается жить с ней, они были шокированы. Их позор в таком случае не могла покрыть никакая любовь к своему сыну. Родители твердили ему, умоляли не связывать с ней жизнь, они вообще не могли поверить в то, что из тысяч женщин он выбрал не самую красивую (весила возлюбленная около ста килограмм), не самую умную (она не закончила и девяти классов) и, что самое ужасное, не самую верную.

Местные знали, что она не раз бывала у венеролога и как минимум дважды проходила курс лечения чёрт знает от чего. Все обо всём были осведомлены, парни, проживающие во дворе, её имели, и никому она не отказывала. Тем не менее Дима влюбился и ни от кого ничего не желал слушать.

После того как они скромно поженились, в её поведении мало чего изменилось. Дима работал, а она продолжала свой раздольный образ жизни. Теперь, после свадьбы, ему приходилось тратить немало усилий и времени, отыскивая и забирая свою жёнушку из различных притонов. Он постоянно находил её там пьяной, зачастую к тому же и голой. Иногда она лежала на полу какой-нибудь старой и прокуренной квартиры, иногда там же, но на кровати. И тем не менее Дима ни разу не взял её с поличным. Когда он разъярённый (насколько он мог быть разъярённым) приходил в такие злачные места в поисках второй половинки, он ни разу не видел, чтобы в этом момент кто-то имел её. Не было такого, иначе он бы точно её бросил. Минет не считается! То, что порой он заставал её обсасывающей чужой член, это другое. Совсем другое.

В такие моменты она горько плакала и умоляла её простить. И он прощал, просто не мог иначе. Наверное, это и есть настоящая любовь.

Были и совсем скверные вещи, о которых Диме не хотелось вспоминать. Но забыть такое было совсем не просто. Очень многие подростки за неимением лучшего зачастую лишались с ней девственности. Они всегда заранее договаривались с женщиной и по очереди вставляли своих недоростков в бездонную пропасть у неё между ног. И даже тогда Дима будто ничего не замечал. Когда он приходил в такие места, выискивая супругу, фактически он ни разу не видел, чтобы её кто-то имел. Малолетки тут же разбегались, а возлюбленная мирно спала либо с разбрызганной по лицу спермой, либо, как в тот жуткий день, со вставленной между ног отломанной пластиковой ногой от детской куклы. Да, были скверные вещи. Но что ему, в конце концов, было взять с детишек?

В общем, подытожив теперь все ЗА и ПРОТИВ, Дима решил, что жена его, пожалуй, не пропадёт. И жить ради неё тоже особо не стоит, потому что, вполне возможно, ей и без него хорошо.

Муж всё может простить. Ради ребёнка.

Ведь у них был чудный сын. Мальчик, который родился почему-то на полтора месяца раньше положенного срока, если считать, конечно, с того момента, когда они переспали и она объявила, что беременна от него. И здесь родители уверенно говорили, что не его это сын и не их это внук, но он всё равно не верил. Точнее, не хотел в это верить, он был слеп. Ведь он и сам на месяц раньше родился, доказывал он матери, всякое бывает. Может, это вообще наследственное? После рождения ребёнка обнаружилось, что он похож на кого угодно, но только не на Диму. Да и как он мог быть на него похож, если в его роду никого и никогда не было с рыжими волосами, светлой кожей и голубыми глазами? А вот у маленького мальчика были ярко-рыжие волосы, и это притом что у матери его были чёрные волосы. А сама она была, можно сказать, мулаткой. Генетика – странная наука, и не электрику в ней разбираться, так Дима считал.

Получается, сын – тоже не аргумент. Ведь скорее всего и не его это сын вовсе.

Если бы не эта ночь, неизвестно, сколько бы ещё времени Диме понадобилось, чтобы обобщить итоги его скромной жизни. Он постоянно думал об этом, но смелости набраться не мог, такой уж у него был характер. Однако сегодня – время перемен. Вспомнилась вдруг та замечательная песня Цоя, и это вдохновляло. Да, его сердце тоже требовало перемен, а в такой благой обстановке, когда вокруг чудесное желтоватое мигание, перемены будут как никогда кстати. Дима сам не заметил, как помещение вдруг пожелтело. И это был хороший знак. Теперь он набрался смелости, он, наконец, изменился.

Электрик встал со стула, на котором сидел, погрузившись в свои мысли. Затем он прошёл в узкий проход между щитом управления и переборкой. Там на одной из небольших полочек лежал ключ. Этим ключом Дима открыл замок металлической дверцы, ведущей к задней части щита управления. Святая святых Его Величества – электричества. Без лишних действий он прошёл и повернулся к бессчётному количеству проводов и приборов, издающих свойственный им гул. Он был хорошим электриком и знал, за что ухватиться. Девятьсот вольт постоянного тока, проходящего по медной шине, обуглили тело Димы без особых усилий. Запах горелого человеческого мяса распространился по всему помещению, но почувствовать его было некому. Только чудом одежда на электрике не загорелась, и корабль мог продолжить своё плавание.

9

Лена проснулась с жуткой головной болью. С чего бы вдруг, ведь она рано легла и спала довольно крепко? Ей вроде даже сны привиделись, но вспомнить, какие именно, она так и не смогла. Что-то её беспокоило, но что именно? Глянув в иллюминатор, девушка поняла. Слишком светло для того времени, когда она обычно просыпалась, вот что было не так. Искусственное освещение было выключено, и свет проникал в каюту только снаружи. Его было недостаточно, чтобы чувствовать себя уютно, но хватало, чтобы убедиться, что за окном не раннее утро, как обычно во время её подъёма. Будильник не сработал, и она взяла телефон с прикроватной полки, чтобы проверить. Каждый вечер Лена ставила его на пять тридцать утра, вставала по сигналу, умывалась и шла готовить завтрак. Чуть позже подходили остальные поварихи.

Телефон был выключен. Странно, ведь вчера перед сном высвечивалось пятьдесят шесть процентов зарядки батареи. Девушка автоматически перевела взгляд на наручные часы. Стрелки показывали семь часов восемнадцать минут. Самое время завтрака.

Неужели она проспала? Быстро приняв вертикальное положение, Лена тут же почувствовала резкую боль в висках и лёгкое головокружение. Сидя на кровати, девушка решила не торопиться. В голове, помимо тяжести и боли, постоянно крутилась очень неприятная мысль – она оставила экипаж без завтрака, и теперь ей за это сильно влетит. Лена посмотрела на две соседние кровати. Ольга Николаевна крепко спала, а Тани не было. Слава богу, похоже, она встала и сама приготовила завтрак. Но почему никто не разбудил ни её, ни Ольгу? Что-то точно было не так.

Лена щёлкнула выключателем прикроватного светильника. Лампочка не загорелась. Она достала зарядку от телефона, воткнула в розетку и подсоединила к смартфону. И здесь промах, телефон не подал признаков жизни. Тогда, превозмогая боль в голове и общую слабость, девушка сняла с себя ночную одежду. Затем накинула спортивные штаны, бюстгальтер, майку сверху и просунула босые ноги в свои вьетнамки. Одежда не рабочая, но нужно было срочно выяснить, в чём дело. Кроме того, безумно хотелось в туалет.

Лена приоткрыла дверь, мысленно удивившись, с какой осторожностью это сделала, и посмотрела в коридор. Он оказался пуст, а свет не горел. Плохо. Вспомнив про освещение в каюте, Лена прикрыла дверь и щёлкнула выключателем возле неё. Свет не загорелся. Девушка развернулась и взяла со столика фонарь, принадлежавший Тане. Взглянув в иллюминатор, она ничего не увидела, кроме непроглядного тумана. Проверив работу фонарика, девушка вышла в коридор. Медленно, следуя вдоль переборки, она прошла к двери в женский туалет, открыла замок и, попав внутрь, щёлкнула выключателем. Свет и здесь не загорелся, отчего Лене стало не по себе ещё больше. Что-то действительно было не так, вот только думать об этом было сложно. Кроме того, анализировать происходящее мешала пульсирующая головная боль. Сделав свои дела, Лена по привычке перевела рычаг слива в нижнее положение. Ничего не произошло, и это вновь навело на нехорошие мысли.

То ли от испуга, то ли от неспособности предпринять дальнейшие действия она села обратно на унитаз. Что же ещё не так, что её сейчас не на шутку тревожит? И Лена поняла, что именно – тишина. Здесь, в непосредственной близости от гальюна, находился спуск в моторное отделение, и гул силовой установки был всегда прекрасно слышен. А сейчас никаких звуков, никаких разговоров, ничего. Вот теперь Лене стало по-настоящему страшно. Что могло произойти такого, что не работает двигатель, не горит свет и не работает слив воды в унитазе? Немного посидев на месте, она пришла к выводу, что нужно что-то делать. Ей было страшно, но, может, это просто её глупые фантазии и на самом деле просто элементарная остановка и какие-нибудь ремонтные работы. Но раньше ведь такого никогда не было, и уж слишком много событий сплелись вместе одним утром.

Собравшись с мыслями, девушка решила сходить в столовую, уж там наверняка кто-то есть. Однако, немного поразмыслив, Лена передумала. Может, ей стоит лучше вернуться в каюту и разбудить Ольгу Николаевну… Но и от этой мысли девушка отказалась. Ей будет гораздо спокойнее, если с ней будет Данила. Лена не знала, стоит он на вахте или спит, а может, и вовсе завтракает, но решила спуститься к нему в каюту. В любом случае, если не он, то кто-то из его товарищей сможет ей помочь.

Лена встала и вновь, только после того, как убедилась, что в коридоре никого нет, медленно направилась по коридору к трапу, ведущему на нижнюю палубу. Дверь за собой она закрывать не стала. Продвигаясь вперёд в кромешной темноте, Лена осознала, что слышит собственные шаги. Её вьетнамки тихо шуршали по линолеуму, и небывалая тишина заставила девушку убедиться в правильности своего решения. Подойдя к спуску, она осветила пространство внизу и пригляделась: никого и ничего, что должно было заставить её передумать. Лена начала медленно спускаться, левой рукой придерживаясь за перила.

Достигнув нижней палубы, девушка посмотрела на дверь перед собой, затем отвела луч фонаря влево. Обе каюты, что водолазов, что группы ПДСС, были закрыты. Хотя девушка твёрдо решила достичь намеченной цели, страх ни на секунду не покидал её. К боязни всех этих странностей и тишины добавлялся ещё и страх, наводимый на неё темнотой. Медленно сделав несколько шагов вправо, Лена достигла двери в каюту морпехов. Дважды постучав и не дождавшись никакой реакции, она аккуратно приоткрыла дверь. Внутри царил полный беспорядок и жутко пахло перегаром. Странно, Данила не упоминал о каком-либо празднике, но решив, что сейчас важно совсем другое, она тут же забыла об этом.

Слева на нижнем ярусе спал кто-то очень волосатый, а на верхнем ярусе той же кровати никого не было. Справа, наоборот, сверху, лицом к ней спал Денис, укрывшись простынёй, а внизу кровать была пуста. Лена обратила внимание ещё на одну странность – было довольно прохладно, хотя, судя по всему, кондиционер на корабле тоже не работал. Наконец, девушка посветила на диван. Она знала, что это место Данилы. Он тоже спал, укрывшись простынёй, только повёрнут был лицом к стене. Лена подошла и начала тихонько его раскачивать, положив руку на плечо.

– Данила… – шёпотом проговорила Лена и, не дождавшись ответа, уже громче повторила: – Данила, проснись…

– М-м-м…

– Даня, проснись, пожалуйста.

Кравцов открыл глаза, но не увидел ничего, кроме яркого пятна света на стене, лицом к которой был повёрнут. Чей-то голос позади звал его. Не понимая, что происходит, он, не вставая, развернулся в кровати и зажмурился от яркого света, направленного теперь ему в лицо.

– Извини.

– Лена? Это ты?

– Да, я. – Она отвела свет фонаря и осветила своё лицо.

– Что ты тут делаешь, сколько времени?

– Восьмой час уже.

– Что? – удивился Данила. – Как? Мне же в четыре надо было на вахту заступать!

Он схватил свой мобильник, лежавший на столе, чтобы проверить будильник. Телефон был выключен.

– Походу, телефон сел, и я проспал. Почему ты с фонариком, включи свет, там за дверью выключатель.

Лена посветила на переборку и щёлкнула выключателем. Ничего не произошло.

– На корабле нигде света нет, поэтому я здесь. И вообще, я никого не увидела, и мне стало страшно. Я решила к тебе сначала прийти.

– Ладно. – Данила пытался собраться с мыслями. – Блин, башка раскалывается, отвернись, пожалуйста.

– Зачем? – удивлённо спросила Лена.

– Я оденусь.

– Ой, извини. – Она смущённо отвернулась.

На самом деле Кравцов не стеснялся бы, если бы не одно напряжённое обстоятельство между ног, указывающее на долгое отсутствие женщины в его жизни. Данила одел штаны от маскировочного халата, тельняшку и сланцы. После, чуть подумав, он натянул носки и сменил сланцы на кроссовки.

– И что, ты вообще никого не видела?

– Нет, только Ольга Николаевна спала в каюте, но я не стала её будить.

– А на завтраке кто-нибудь был?

– Я не знаю, я проспала. Будильник не сработал, и меня никто не разбудил. Тани в каюте тоже нет, и я пошла в туалет, но после не решилась идти по кораблю никуда без тебя.

– Так… Понятно, дай фонарик, и пойдём за мной.

Лена передала Даниле фонарь. Он осветил каюту и увидел, что Костя с Васей отсутствуют. Скорее всего Костя на завтраке, а Вася решил выручить Даню и заступил вместо него на пост. Предполагая, что тревоги Лены напрасны, он решил не будить парней. Посветив под стол, Данила взял бутылку с колой и с жадностью сделал несколько больших глотков. Лена пить отказалась, и они, наконец, вышли из каюты. Путь Данила освещал позаимствованным у девушки фонариком.

– А почему так тихо?

– Вот и я не знаю. И в туалете ещё слив не работает. – Лене стало гораздо спокойнее, когда Данила был с ней. Она даже почувствовала себя немного глупой из-за преждевременной паники.

– Может, поломка какая-нибудь? Сейчас выясним, не беспокойся.

Поднявшись вверх по трапу, молодые люди прошли по левому коридору до двери в столовую. Приоткрыв дверь и осветив помещение, они обнаружили его полностью пустым, а столы ненакрытыми. Значит, завтрака действительно не было. Голова у Кравцова продолжала раскалываться, но мысли начали проясняться. Похоже, что-то и впрямь случилось, наверное, поломка.

Пройдя дальше по коридору, они открыли дверь и вышли на внешнюю палубу. Вокруг царил непроглядный туман, и было довольно прохладно.

– Ты не замёрзла? – спросил Кравцов Лену, стоящую позади.

– Немного, но это не страшно.

Осмотрев ют повнимательнее, Данила никого не увидел. Стояла очень странная тишина. Если бы корабль встал на якорь, то работал бы один из двух дизельных генераторов. Однако сейчас характерного рычания слышно не было, да и вообще никаких звуков вокруг, даже шелеста волн.

Данила отпустил руку девушки и подошёл прямо к борту. Он посмотрел вниз и увидел просто идеальную гладь воды, стоял абсолютный штиль. Пройдя чуть дальше к корме, Кравцов взглянул на сигнальный мостик. Туман был настолько плотный, что даже с такого небольшого расстояния ничего не было видно.

– Что за туман такой странный? Первый раз такой вижу.

– Д… Да, Данил, мне как-то страшно…

Он повернулся, подошёл к ней и поцеловал.

– Не бойся. Всё нормально будет.

Данила почти не беспокоился. Он был уверен, что причина остановки главного двигателя в какой-то неисправности.

– Ты что, пил вчера? – спросила Лена, почувствовав сильный запах перегара от Кравцова.

– Да, пришлось «Хеннесси» открыть. Я к тебе заходил, но ты уже спала.

– Я вчера рано легла.

Данила посмотрел ей в глаза и сказал:

– Ладно, пойдём наверх. Костя с Васей по-любому там стоят. Только не отставай от меня. – Он сказал это уверенным голосом, однако кричать парням отсюда почему-то не решился.

– Ни за что не отстану.

Кравцов выключил фонарик и направился к левому борту, хотел убедиться, что в курилке никого нет. После он поднялся по трапу на шлюпочную палубу, а затем добрался до командирского мостика. Оставив на нём Лену, он быстрым движением запрыгнул чуть выше и обнаружил, что на сигнальном мостике никого нет. Спустившись обратно и не сказав ни слова, Данила подошёл к иллюминатору, позволяющему посмотреть в помещение ГКП. Внутри, на первый взгляд, никого не было, но в этом-то и было всё дело, ведь хоть кто-то там как раз таки и должен быть. К тому же туман, запотевшее стекло и отсутствие освещения внутри не позволили как следует разглядеть помещение. Подойдя к металлической двери, Даня аккуратно, стараясь не производить лишнего шума, приоткрыл дверь. Сам удивляясь своей осторожности, он просунул голову в образовавшуюся щель, и от увиденного просто обомлел. На палубе, в луже крови лежали два тела. И не надо было быть грёбаным экспертом, чтобы понять – они были мертвы. Даже не рассматривая остальных повреждений в помещении, ему достаточно было увидеть разбитый экран радара, чтобы с уверенностью сказать, каким образом были убиты эти люди.

– Вот чёрт! – тихо выругался Данила, поспешно закрывая дверь. – Лена, быстро вниз, а я за тобой.

– Что сл…

– Быстрее давай, времени нет.

По его взгляду Лена поняла, что нужно делать так, как он говорит. Она начала быстро, насколько позволяла неудобная обувь, спускаться вниз. Данила шёл следом, судорожно прокручивая в голове происходящее и пытаясь сообразить, что делать дальше. Он не мог в это поверить, но кто-то убил старпома и рулевого матроса. И сделал это, похоже, из оружия, вот только какого оружия? Неужели кому-то удалось захватить автомат у вахтенного? Нужно было скорее оказаться внизу.

Добравшись до юта, Данила остановил Лену. Он включил фонарик и велел тихо следовать за ним. Открыв дверь в коридор, Кравцов решил её застопорить. Выключив фонарик и немного подождав, пока глаза привыкнут к темноте, Данила медленным шагом двинулся вперёд. Лена шла за ним, учащённо дыша. Оба поражались тому, что за это время не вымолвили ни слова. Внутрь корабля теперь тоже пробрался туман и начал медленно ухудшать обзор. Буквально в шести – семи метрах едва ли можно было что-то разглядеть.

Бесшумно пробравшись к своей каюте, Данила понял, что без фонаря им не справиться. Он включил его и разбудил Ворона с Денисом. Не понимая, что происходит, они тем не менее быстро оделись.

– Ден, – обратился к Поршневу Кравцов. – Иди и встань напротив трапа, возьми мой нож. Если кто-то с оружием пойдёт на тебя, кидай не задумываясь.

– У тебя что, крыша поехала? – Спросил разозлённый Ворон. – Что случилось, можешь объяснить?

– Нет времени, Ворон. Вкратце: на ГКП два трупа лежат, и их расстреляли, походу.

– Это что, прикол такой? Даня, не гони! – проговорил поражённый его словами Денис.

Данила резко развернулся к нему. Протянув нож, он с яростью сказал:

– Заткнись и делай, что говорю!

Лена начала тихо плакать. Ей стало очень страшно после сказанного Данилой.

– Тут правда что-то происходит… – проговорила она сквозь слёзы.

Парни, посмотрев в темноте на девушку, забеспокоились. Видимо, Данила не разыгрывает их, но поверить в два трупа на ГКП было чересчур сложно. Тем не менее Денис вышел к трапу и стал смотреть вверх. Данила схватил металлический стул, стоявший возле входа в оружейную комнату. Сильно размахнувшись, он ударил по замку ножкой.

– Что ты делаешь? – удивлённо и со злостью спросил Ворон, до сих пор ничего не понимающий до конца.

Данила ему не ответил и повторно ударил по замку. На этот раз он не выдержал и сломался. Хорошо, что вторую дверь они ещё в начале похода решили не закрывать. Даня быстро убрал замок в сторону и открыл дверь. Сигнализация не сработала. Подойдя к ящикам с оружием и боеприпасами, он поочерёдно взломал замки и на них. После этого Кравцов достал два автомата и протянул их Ворону. Затем дал два бронежилета и снаряжённые магазины. Сержант с ошеломлённым видом взял оружие.

– Отдай один Дену, быстрее. Накиньте броники, если хотите – разгрузки тоже.

Ворон выполнил команду, но магазины к автоматам никто не спешил присоединять. Лена в это время с ужасом наблюдала за происходящим, и оно казалось ей каким-то нереальным. Данила схватил свой автомат, боеприпасы и собрался выходить, но остановившись на секунду и подумав, он развернулся и взял свой пистолет ПБ. На ходу Кравцов вставил в него заряженный магазин, а второй положил в карман штанов. Одев поверх тельняшки разгрузку и засунув пистолет за спину, он сказал:

– Так, парни, я не шучу. Тут какая-то полная хрень происходит, скорее всего корабль захвачен. Я сам до усрачки напуган, но надо разобраться. Ворон, ты с Леной останешься здесь. Она пусть в каюте сидит, а ты на охране оружия. Не дай бог тот, кто это сделал, сюда доберётся. Никого не подпускай даже вниз, если понадобится, то пару раз стрельни. Если же попрут с оружием, стреляй на поражение, иначе они тебя завялят. Мы с Денисом наверх пойдём, зайдём на ГКП снаружи, попробуем наших найти.

– А… А если наши пойдут? Костян или Вася. А если Умаров?

– Костю с Васей сюда пропусти, конечно. Но пока не вооружай, пусть в коридоре находятся. Если они вдруг не в курсе, в чём я очень сомневаюсь, то расскажи про случившееся. Только держи их на расстоянии, тем более если кто-то из них с оружием будет. Что-то мне подсказывает, всё очень непросто. Если же Умаров придёт, то пусть вооружается и к нам поднимается.

– Я тут не останусь! – сквозь слёзы проговорила Лена.

– Останешься. Там опасно, – резко ответил Кравцов.

– А тут, по-твоему, нет? Я только с тобой буду. – Она уже не просто плакала. Рыдала.

Данила не был уверен в себе в этой ситуации, но ещё меньше он был уверен в Вороне и Денисе. Если же с Леной что-то случится здесь, то он не сможет себе этого простить. К тому же они теряли драгоценное время, и их споры вместе с её паникой были совсем ни к чему. Поэтому после недолгих раздумий он согласился взять её с собой.

– Только, пожалуйста, перестань плакать и веди себя тихо.

Она покивала головой и вытерла слёзы.

– Ден, пристегни магазин, но пока не заряжай, будешь сзади меня прикрывать. Смотри в тыл, но не отставай. Лена пойдёт посередине.

Сам Данила пристегнул магазин к автомату, дослал патрон в патронник и поставил оружие на предохранитель. Он опасался, что Денис может случайно выстрелить, поэтому отдал такие указания.

– Хорошо. Даня, а ты чего броню не одел?

– Мне в ней тесно в коридорах, и движения сковывает.

– А мне нет?

– Ты на подстраховке. Ден! Не время сейчас!

После этого Данила повернулся к Антону и сказал:

– Всё, Ворон, мы пошли. Будь осторожнее здесь. Броню ни в коем случае не снимай.

– Принял. – Лицо Ворона было необычайно серьёзным.

Данила начал движение, освещая себе путь фонариком, потом неожиданно остановился и развернулся. Он серьёзно посмотрел на Лену и проговорил:

– Не бойся. Всё будет нормально. Только не мешай нам.

Она ничего не ответила и после начала движения следовала за ним. Пройдя по тому же маршруту, что и прежде, группа достигла ГКП. Вновь посмотрев внутрь через иллюминатор, Даня беглым взглядом окинул помещение и убедился в отсутствии людей, по крайней мере живых. Все трое заметно нервничали, а Лену вообще трясло.

– Лена, оставайся пока здесь, а мы посмотрим, что внутри. – Даня говорил это шёпотом, как можно тише. – Ден, я открою дверь и войду внутрь справа, ты следом за мной и сразу влево иди. Понял?

– Да.

Они тихо отворили дверь и спрятались за переборкой снаружи. После того как никакой реакции не последовало, морпехи заскочили внутрь. Данила прикрывал трап, спускающийся на палубу ниже, ту самую, где проживал капитан, а Денис слева медленно продвигался вперёд, осматривая мёртвые зоны за радаром, штурвалом, панелями и рабочим столом.

– Ден, пройди к тому борту и посмотри, а я прикрою.

Поршнев сделал, как велел Данила. Убедившись, что в помещении никого, кроме них, нет, парни начали внимательно осматривать всё вокруг. У обоих к горлу подкатило что-то, что пыталось вырваться наружу при виде двух мёртвых тел. Они были буквально изрешечены автоматными очередями, и огромная лужа крови простиралась вокруг них. Судя по виду, случилось это недавно, кровь не была спёкшейся. Всё помещение было расстреляно, и неудивительно, что ничего не работало. Стёкла почти всех иллюминаторов изрешечены пулями и разбиты. На стенах тоже была разбрызгана кровь с небольшими сгустками ещё чего-то, и даже не хотелось думать, чего именно. Посмотрев в лица мертвецов, Данила узнал старпома и рулевого матроса, хотя лицо второго было сложно опознать. Оно было разнесено буквально в клочья. Глаза старшего помощника были открыты и наполнены чем-то неясным. Как бы Данила ни вглядывался, но ужаса он в них не увидел. Кравцов про себя отметил, что в глазах старпома была какая-то странная умиротворённость, что ли…