Сумеречный полог косогора

Николай Гиливеря

Сумеречный полог косогора

РАССКАЗЫ

Тараканий король

Возвращаясь с работы чуть раньше положенного срока, Григорий Степанович свернул на Тверскую улицу в надежде урвать в полюбившемся продуктовом палку «Столичной» и чекушку беленькой, разумеется, в оздоровительных целях.

Погода стояла не из простых. Разгар зимы сопровождался снежной вьюгой и полным отсутствием дневного света, хотя на циферблате ещё не было и семнадцати часов. Нехватка серотонина, постоянный стресс от работы клерком и толика неправильного питания совсем уж в край ослабили иммунитет Григория, по кой причине он и смог улизнуть пораньше домой с сильным жаром.

Протискиваясь через узкую дверцу своими внушительными габаритами, бедолага умудрялся героически сдерживать напор подступающего к пяткам чиха. Ещё вполне моложавая старушка с мольбой в глазах смотрела на болезненный профиль мужчины, надеясь, что для неё всё обойдётся, и она сможет без последствий покинуть конуру с двумя калачами в авоське. В последний момент, когда казалось, что Григорий благополучно проникнул в крохотное помещение, организм не выдержал, разверзнувшись рычащим чихом и целым фонтаном микробов, окативших женщину с ног до головы.

Извиняющийся взгляд больного отнюдь не исправил ситуации. Разгневанная и опечаленная особа смотрела на виновника всеми возможными проклятиями, которые были доступны её словарному запасу. Вышмыгнув же на улицу, она как бы смирилась с участью непременно заболеть и, уже никуда не торопясь, двинулась в сторону дома.

Григорий Степанович очень быстро позабыл о своей оплошности, переключив внимание на прилавок с разными угощениями. Каждый раз, когда его взгляд цеплялся за банку сгущёнки или кусок сырого мяса, во рту выделялась предательская слюна. Создавалось такое чувство, словно не ел несколько дней кряду, как случалось в студенческие времена. Но тогда и организм, и разум Григория были куда более выносливым материалом для подобных голодовок. Сейчас же мужчина чуть ли не падал, как ему казалось, от голодного морока.

Скромный оклад Григория позволил ему взять себя в руки. Он выпрямился своим впечатляющим станом, уставившись на продавщицу Люсю, которая визуально впечатляла куда меньше. Её блёклые глаза смотрели мимо покупателя, выказывая не столь высокомерие, сколько усталость от пятидесяти прожитых зим в беспристрастной столице, окружённой ещё более беспристрастной природой.

– Выбрали? – сухо спросила продавщица.

– Здравствуйте, голубушка.

– Лучше б вы дома сидели, а не заражали людей.

– Так-с туда и направлюсь. Полно вам отчитывать несчастного.

Григорий Степанович достал помятый платок и от всей души высморкался в него.

– Брать-то что будете? У меня сейчас смена закончится.

– Извольте, голубушка, палку «Столичной» и чекушку беленькой.

– Может, кусок свинины?

– Простите? – Григорий сначала и не понял, что хочет от него эта обворожительная женщина, ради которой он, собственно, сюда и ходил.

– Говорю, может, свинины вам? Вы вон кусочек давеча изучали-с.

– А, это…

– Сроку она не первого, а третьего. Надобно и есть, а то ведь стухнет. Чувствуете?

В подтверждение своих слов Люся начала махать тыльной стороной ладони, чтобы и назойливый покупатель почувствовал специфический запашок от холодильной камеры. Григорий Степанович начал принюхиваться, но, кроме забитого носа, ничего не унюхал. Зато, дабы уважить даму своего сердца, он сделал лишь вид неприязни, как бы подтверждая опасения продавщицы.

– Действительно, голубушка, пора бы этой свинке и доедаться, а не томиться за стеклом.

– Так купите?

Григорий, будучи человеком небогатым, как уже было описано выше, был бы и рад скупить всю свинину. Какое бы он произвёл тогда впечатление! А там слово за слово… Но, к глубочайшему сожалению, имея на кармане шестьдесят копеек, ему пришлось бы отказаться от намеченного лакомства в медицинских, разумеется, целях.

– Сердечно простите, голубушка, я бы…

– Плевать. Не отвечайте.

Люся молча полезла в соседнюю холодильную витрину, доставая запрошенную палку колбасы. Чекушка же водки чудесным образом досталась из-под прилавка, да так ловко, словно женщина и не имела к этому никакого участия. Раз, и заветная микстура уже стояла перед носом страждущего.

– С вас сорок пять копеек.

– Разумеется, сию секунду.

Пока Григорий насчитывал необходимую сумму, Люся успела соскучиться и прикурить папиросу.

– Вот, голубушка, сдачи не надо.

Умело пробежавшись по монетам, продавщица обнаружила вместо сорока пяти копеек целых пятьдесят.

– А на кой мне ваша подачка?

Григорий Степанович немного растерялся, но всё же нашелся:

– Хотел вам компенсировать хотя бы малую часть за некупленное мясо.

– Ага.

Люся безразлично закинула ворох мелочи в кассу, продолжив дымить и о чём-то мечтать, словно больше никого не было рядом.

– Люся… – осмелился вдруг Григорий, решив воспользоваться уединённой обстановкой. – А вы бы не хотели, как я наберусь здоровья…

Закончить мысль ему не позволил раздавшийся шум со стороны входной двери, а точнее, скрип оной да завывание непогодицы за ней. Нарушивший интимность старик даже не услышал дрогнувшего сердца Григория, чьи предвкушения рухнули с его появлением. Тонкая ниточка надежды была разрезана ржавыми ножницами. И что теперь?

– Здравия вам и хороших продаж, Люся, – прошептал Григорий Степанович, затем спешно удалившись восвояси.

Люся перевела своё унылое внимание на нового посетителя.

– Вам чего?

– Свининки бы, – ответил старик, мечтательно улыбаясь непонятно чему.

***

Вкатившись в парадную, Григорий Степанович неестественно бодро начал трястись, сбрасывая с шинели бесчисленное количество снежинок, которые, со всей присущей им печалью, превращались в сферические капли воды.

Совсем ветхая консьержка, смахивающая больше на злого духа, нежели чем на живого человека, выплыла из привратницкой со шваброй в руках, сразу же начав ею возюкать образовавшуюся под Григорием лужу.

– Это ж сколько вас тут за весь день, а? А я одна хожу тут и так переломленная, никакого уважения к возрасту, – шипела Зинаида Петровна, не столько вытирая лужу, сколько размазывая влагу на бо́льшую площадь.

– Крепкого вам здравия, Зинаидочка. Уж простите меня, злодея окаянного, но с такой погодой не забал-апчхи-уешь!

– Вот ты господи, ещё и убить меня решили. Лучше б дома отлёживались, батюшка, а не людей по миру пускали, – сказала консьержка чуть снисходительнее.

– Так вот и бежал давеча в свою норку зализывать раны.

– Главное, не налижитесь уж слишком сильно, а то как в прошлый раз получится. Песни я больше с вами петь не буду, даже под угрозой расправы.

– Побойтесь Бога, милая моя Зинаида Петровна, тогда ведь был юбилей. Неужто мало было моих извинений? – с укором поинтересовался Григорий.

Консьержка сразу же заулыбалась, растворившись в воспоминаниях о том дне, когда горе-жилец подарил ей роскошный букет цветов.

– Да, мил-человек, никогда не позабуду таких очаровательных гортензий.

– Вот-вот. Рубль и двадцать копеек, разве это не признание?

Зинаида Петровна по-доброму так глянула на Григория, затем ласково замахнувшись на него шваброй:

– Полно вам будет заливать. Идите с Богом.

– И вам не хворать, голубушка.

На четвёртом этаже со стороны лестницы послышалась отдышка, а за ней, спустя чуть ли не минуту, появился и сам Григорий, сражающийся со ступенями не на жизнь, а на смерть.

Было серьёзным упущением с годами не поменять место жительства, где бы имелся спасительный лифт. Но за общими неурядицами руки, да и что уж тут таить, ноги с прочими частями тела Григория Степановича так и не смогли дойти до решения проблемы. Куда было проще сквозь тяжелое дыхание каждый раз ругаться на весь белый свет, получая мнимое утешение в виде умозаключения, что это судьба такая, а не сформированные собственноручно обстоятельства.

В захудалой двери закопошился ключ. Хоть воздух в квартирке был и застоявшимся, но сейчас, с временно сложившим полномочия носом, неприятного запаха не ощущалось. Лицо тут же приняло благое тепло родных стен, да и весь организм, до этого напряженный, сразу расслабился. Сонливое состояние накатило на Григория. Он бы и рад был отдаться в объятия кровати, только сначала надобно было и немного полечиться.

Небрежно скинув свои весомые одеяния и переодевшись в домашний халат с бесчисленным количеством заплаток, больной аккуратно нарезал ровно половину «Столичной», не забыв прихватить в комнату и чекушку, которая успела порядочно остудиться.

Расположился Григорий в своём истёртом кресле, которое любил, наверное, даже больше, чем Люсю. В отличие от женщин, это измученное кресло не могло сделать больно, каждый раз радуя мужчину своим насиженным комфортом.

Включив радио на волне с классической музыкой, Григорий Степанович сначала долго сидел, думая о несправедливостях жизни. Трогательная скрипка из хриплого динамика подыграла настроению. Мужчина растрогался настолько, что позволил себе выпустить наружу скупую слезу.

Закрывая мысленный взор на стадии гнева, торга и депрессии, Григорий сразу перешел к нарезанной колбасе. Роль же ферматы в такой прозаической сцене сыграла чекушка, выпитая с особой деликатностью. Вот тут-то и наступило принятие, которое перешло сначала в беспокойную дрёму, а после, когда Григорий перебрался на кровать, в полноценный сон.

Утро для Григория наступило к обеду, когда через сальные стёкла единственного окна ударили лучи солнца, да так удачно попавшие в область лица, что у больного не было иного выхода, как повернуться на другой бок, а там, почувствовав неладное, с кряхтеньем подняться, отправившись по мирским делам в нужник.

Выйдя всё с таким же заспанным лицом, Григорий, шмыгая носом, направился на кухню, где его дожидалась вторая половина колбасы, которую он так любил с детства. К своему ужасу, мужчина обнаружил кушанье не в холодильнике, где ему и было место, а на столе, непростительно забытое своим обожателем. Самое безобразное в такой оплошности оказалась целая семья тараканов, сгрудившаяся вокруг дара и, скорее всего, наслаждающаяся им ещё с ночи.

Хоть Григорий Степанович и был зрелым мужчиной во всех отношениях, но и у него имелась одна слабость, а именно – насекомые. Он настолько не мог вытерпеть их маленькости и быстроты, что при виде даже одного подобного существа впадал в ступор. Проблему нужно было решать срочно, пока не настал обморок, а от стресса или голода – уже вовсе не имеет значения.

Взяв себя в руки, Григорий медленно снял тапочек с левой ноги, затем прицелился чуть правее колбасы. В «своих» попадать точно было нельзя. Мужчина хотел обойтись минимальными жертвами, но, как это обычно бывает, человек только предполагает, а случай располагает. Вот и сейчас запущенный тапок умудрился попасть точно по колбасе, которая, перекатившись с определённой леностью, грохнулась на пол, придавив своим весом сразу двух насекомых. Остальные, пробудившись от сладкой дрёмы, резко побежали врассыпную, как бы окружая кухню со всех дырявых углов.

Пошатнувшись, потрясённый мужчина мягко плюхнулся на пятую точку, чудом не ударившись головой о коридорный косяк. Мышцы его лица дёргались в нелицеприятных спазмах, а из уголков рта надувались слюнявые пузыри.

В обезумевшем состоянии Григорий Степанович кое-как поднялся на ноги и побежал в комнату. За книгами на верхней полке он извлёк копилку с неприкасаемым до сегодняшнего дня запасом мелочи. Чёрный день настал раньше, чем рассчитывал мужчина, но делать было нечего. Разбив глиняного наместника прямо об пол, сбрендивший начал жадно насчитывать накопления. Благо и половины из того, что имелось, должно было хватить на дезинсектора. В Григории проснулась надежда, он бросился к телефонной трубке, что стояла с диагонально противоположной стороны, скрытая грязными тряпками вперемешку с непонятными черновиками.

Раскопав говорильный аппарат, дрожащая рука сняла трубку, дожидаясь сигнала от телефонистки:

«Здравствуйте, я вас слушаю».

«Доброго вам, барышня, прошу соединить меня с любой фирмой, которая предоставляет услуги по истреблению насекомых».

«А номера у вас или адреса нету?»

«Увы-увы!»

«Подождите секунду».

«…»

«Соединяю с братьями Недрищевыми».

Последовали неторопливые гудки, которые, казалось, никогда не закончатся. У Григория Степановича от напряжения весь лоб покрылся испариной, а глаза, совсем уж потерявшие самообладание, своим бегом вскружили мужчине голову. Наконец на той стороне раздался спокойный голос:

«Братья Недрищевы & Co., слушаю вас».

«Здрав!.. – от волнения у Григория аж перебило дыхание. – Здравствуйте, дорогой, почтенный. Тут такое дело!»

«Насекомые?»

«Они самые. Орды! Просто полчища! Забрали, значит, ценность и по углам, окаянные».

«Тараканы?»

«Они самые. Мясистые такие! Жуткие! Половину палки умяли за какой-то час! Нужно сро!..»

Как только Григорий подумал, сколько он уже с этими тварями в одной квартире, ему снова стало плохо.

«Понял вас, значит-с, двадцать копеек за срочность добавляем…»

«Да хоть все двадцать две».

«Теперь слушайте внимательно: сам выезд пятнадцать копеек, двадцать – расходники и за срочность ещё столько же. Итого: пятьдесят пять копеек. Цена устраивает?»

«Цена не имеет значения, срочно приезжайте!»

Назвав свой адрес только с третьего раза, Григорий Степанович повесил трубку, уже немного успокоившись. Помощь обещалась прибыть в покои в крайнем случае через две трети часа.

В первые пять минут ничего не происходило. Григорий наматывал круги по комнате в ожидании помощи, как вдруг, словно совсем уж рядом, раздалось шлепанье маленьких лапок.

Мужчина так и замер, пугливо прислушавшись к страшным звукам. Правое ухо известило мозг, что неприятель прополз по стене за спиной. Как только Григорий резко развернулся, уже другие лапки пробежали опять неизвестно где. «Судя по всему, – предположил Григорий, – они пытаются меня запутать, а того ещё пуще – свести с ума!»

Свет в квартире резко погас. Обычно так часто выбивает пробки от перенапряжения, особенно в зимнюю пору перед Рождеством, когда хозяйки всей страны начинают одновременно готовить долгохранящиеся блюда к великому празднику. Но сейчас Григорий был свято убеждён, что это никакой не перебой, а самая настоящая диверсия насекомых, которые уж очень долго точили зуб на своего злейшего врага.

Окончательно обезумев от страха, мужчина по памяти кинулся в сторону входной двери. Прежде чем найти укромное место, необходимо было заранее открыть дверь своим спасителям, которые могли прийти в любую минуту. Не останавливаясь, своей могучей рукой Григорий повернул замок и дёрнул ручку. Показалась небольшая щёлка. У бедолаги даже появилась мысль выбежать из квартиры, и он было сунулся на волю, но в тусклом подъездном свете донеслись стуки знакомых лапок, только звучали они куда внушительнее. На межэтажной стене показалась тень гигантского таракана, который неспешно направлялся в теперь уже свою квартиру.

Григорий Степанович что есть мочи ринулся обратно в комнату. Сдёрнув шерстяное одеяло, он обернулся в него, как в кокон, после с большим трудом спрятавшись под кроватью. Теперь оставалось только молиться.

Хоть глаза мужчины были закрыты, он то и дело стал видеть ужасные картины, как на него, такого одинокого и несчастного, с разных сторон начинают нападать тараканы. Кроме классических рыжих особей тут были чёрные, американские, туркменские, мебельные и даже среднеазиатские. Вся эта армия решила торжественно откушать своим злейшим врагом, совершив церемониальный обряд племени маори. И только их королю, который шествовал по коридору, было суждено съесть сердце неприятеля.

Григорий Степанович, находясь ну в очень отчаянном состоянии и удушливом положении, вдруг потерял сознание, провалившись в бесконтрольный поток своего внутреннего «я». Очнулся он от шума, который подняли двое дезинсекторов. Облачённые в костюмы химической защиты, две лишь тени в скверном освящении крадучись заходили в комнату жертвы, держа перед собой тонкие дозаторы, подключенные к шлангам, что уходили к канистрам, закреплённым на спине.

Григорий Степанович хотел было вылезти из укрытия, но для начала решил поинтересоваться:

– Господа, – жалобно прошептал он, – есть ли ещё опасность от гнусных тварей?

– Тараканов-то? – отозвался гулко через респиратор один из работников. – Непонятно ещё, на кухне их была просто тьма! А вы где?

Вместо ответа на вопрос, Григорий задал собственный, который волновал его куда больше прочего:

– А король тараканов? Вы избавились от этого монстра?

– Король тараканов? – переспросил второй работник, взглянув на товарища с насмешливой гримасой.

– А зря ты смеешься, Олег. – Первый дезинсектор сделался серьёзным. – Много лет назад я слышал от отца про короля тараканов. Он говорил, что это самая большая особь, и что на всём свете их только двое. Что путешествуют они по всему свету бесчисленное количество лет, распространяя своё учение в виде мора. А их маленькие протеже, не имея другой цели, кроме как досаждать людям, разносят заразу да подрывают психологическое здоровье.

Далее дезинсектор обратился непосредственно к голосу:

– Уважаемый, опишите его, пожалуйста.

– Он был очень большой, – взволнованно зашептал Григорий. – Такой большой, словно человек…

– Продолжайте.

– Я увидел его грозную фигуру, которая направлялась именно сюда.

– Квартирку себе новую нашел, гад!..

– Он где-то рядом.

– Не беспокойтесь, – успокоил его более опытный дезинсектор, – мы эту сволочь прижучим-с!

– Не кричите, он совсем рядом. Небось прячется, – предположил хозяин квартиры.

Настала гробовая тишина, словно и улица пропала за окном вместе с машинами, детьми, их разговорчивыми родителями, а ещё с постоянно вопрошающими сумасшедшими. Григорий Степанович напружинился, включив все имеющиеся ресурсы внутреннего чутья. И когда его тело достигло предела, он вдруг отчётливо ощутил под кроватью кого-то ещё. Да так близко, что враждебное дыхание в буквальном смысле почувствовалось на затылке. Обезумевший от страха больной резко выкатился со звериным кашлем и сопутствующими хрипами. Опытные дезинсекторы сразу поняли, что это и есть король тараканов, поэтому Григорий получил двойную порцию концентрата эмульсии. Благо в комнате было достаточно темно, и прямого попадания в дыхательные пути не произошло, но и полученной дозы хватило, чтобы у бедолаги помутилось сознание.

– Господи, Олег, доставай верёвку! Нет, бей его, бей!

Испугавшиеся такого большого насекомого дезинсекторы начали крайне неэффективно колотить пришельца в надежде, что король тараканов окажется таким же хрупким, как и его маленькие приспешники.

– Сдаюсь я, сдаюсь! – хрипел обессиленный Григорий.

– Мне показалось? Чёрт, да его просто так не убить. Надо бы ещё окатить этой гадостью.

– Нет, Олег. Крутим, крутим!

– Для чего?

– Такой экземпляр – настоящая сенсация, да и яйцеголовым будет интересно поизучать.

– А если эта тварь нас того?

– Не того. Давай туже крути. Господи, меня сейчас наизнанку вывернет.

– Да вы чего?.. – Григорий с концами потерял крохи реальности.

– А ты молчи, не пугай людей. – Затем, обратившись к коллеге: – Олег, давай съездим в зоомагазин, нужно купить самую большую клетку.

– Угу. А деньги?

– Так мы ещё не закончили. – Старший дезинсектор выпрямился, закричав: – уважаемый, не выходите из своего укрытия! Тут очень опасная особь. Мы уехали по делам, скоро вернёмся. За прецедент, выходящий за нормы общечеловеческого понимания, с вас ещё тридцать копеек!

Пока братья Недрищевы & Co. отсутствовали энное количество времени, Григорий Степанович лежал в полуобморочном состоянии, не приходя в себя. Единственным его дискомфортом стали затекшие конечности, которые отдавали сильными коликами, но и такая неприятность не смогла пробудить мужчину, дабы по возвращению своих спасителей объяснить глупость сложившейся ситуации.

Солнце потихоньку теряло свои высокие права, перетекая из состояния зенита в более ленивую позицию, правда, комнатное окно не давало почувствовать особой разницы. В коридоре послышалась беспокойная возня.

Дезинсекторы не без труда тащились вместе с клеткой по коридору, пытаясь заранее понять, смогут ли они вообще протиснуться обратно уже с добычей.

– Тютелька в тютельку, представляешь, Олежек? – обрадовался старший дезинсектор Василий Николаевич, когда клетка действительно смогла пройти все интерьерные ловушки.

– Да уж, изрядно пришлось побегать-с…

– Ничего, зато дело доброе стряпаем. Последний рывок, и готово! Давай грузить.

Отщёлкнув основание от общего каркаса, дезинсекторы с большим трудом, сопровождаемым тяжёлым дыханием и страдальческими стонами Григория Степановича, таки смогли докатить аномального таракана до клетки, после защёлкнув решётку на все имеющиеся застёжки для пущей надёжности.

Камера для крупных собак оказалась Григорию впору, хоть и теснила его по бокам. Наподобие двух лакеев на запятках, Олег и Василий Николаевич ухватились за скобовые ручки, с внушительным усилием потащив добычу на выход. Укрытый всё тем же одеялом, хозяин квартиры впал в глубокую дрёму, и неудивительно. После пережитого стресса нервная система бедолаги совсем истощилась. Какие уж тут силы для прояснения ситуации. Авось и само решится.

Вытащив клетку на клетку лестничную, Василий Николаевич обратился к коллеге:

– Так, Олег, сходькай обратно, обрадуй хозяина, да и стряси честно заработанные рублики.

– Так точно.

– И ещё!

– …

– Попроси у барина какой-нибудь тканный брезент, накроем клетушку. А то чего еще худо – перепугаем люд честной.

– Будет исполнено, Василий Николаевич.

– Ну всё, с Богом. А я тут посторожу его высочество.

Дезинсектор Олег неспеша прошел в квартиру, затем сразу направившись в комнату.

– Уважаемый! Мы закончили, можете выбираться из укрытия, всё позади.

Ответа не последовало.

– Голубчик! Сэр! Вам нечего бояться, работа сделана. Осталось вот только уплатить за труды нашенские. Уважаемый!

Над головою захрипела проводка, зажегся свет от скудной лампы. На полу Олег увидел разбросанные деньги. Всё ещё сохраняя профессионализм, молодой человек возымел чести пройтись по всем скудным углам квартиры, дабы убедиться, что хозяин и впрямь спрятался более чем удачно. «Да ещё так напугался, бедолага, – думал дезинсектор, – что даже после пережитого всё не хочет возвращаться в реальность».

Время шло, делать было нечего. Зарулив в спальную комнату, Олег начал отсчитывать из осколков некогда копилки необходимую сумму со всеми процентами, не забыв прихватить и премию лично для себя. Молодой человек решил, что раз он рисковал жизнью, то пару копеек погоды не сыграют, тем более хозяин ой как рад будет своему спасению, что и не заметит такой несущественной пропажи.

– Уважаемый, деньги я взял, как и было оговорено. Долго не засиживайтесь, где бы вы ни были, разумеется.

С молчаливого согласия хозяина дезинсектор покинул квартиру и, взявшись за ручки клетки со своей стороны, вместе с Василием понёс тараканьего короля вниз, где мужчин дожидалась заранее вызванная грузовая машина.

***

Окончательно Григорий Степанович пришел в себя только на следующее утро, когда ужасное чувство жажды побудило мужчину проснуться, да, как нарочно, так резко, что наблюдавшая за ним Василиса (младшая сестра дезинсектора Олега и по совместительству секретарша в скромном офисе), до этого с ужасом наслаждающаяся зверюгой, от неожиданности опрокинула на себя горячо любимый кофе. На последовавший крик прибежал Василий Николаевич. Будучи человеком строгого ума, старший дезинсектор вбежал с охотничьим ножом наизготовку. Увидев же, что целостность клетки не была нарушена, а крик юной Василисы носил куда более практичный характер, мужчина убрал оружие, начав с любопытством изучать пробудившуюся физиономию своей добычи.

Григорий же, обнаружив человека с ножом, весь прямо-таки задрожал, прохрипев воспалёнными связками:

– Это чистой воды фарс!

Василий Николаевич был готов ко многому, но то, что он услышал…

– Эт… это что же получается?

– Именно! – возмущённо воскликнул Григорий.

– Он ещё и разговаривать умеет…

– А с чего мне не разговаривать, а? Буду признателен, если вы дадите мне хотя бы воды и откроете эту чёртову клетку!

Дезинсектор с застывшим изумлением на лице начал крадучись пятиться назад, пока и вовсе не исчез за углом. Одиночество Григория продлилось сравнительно недолго. Уже сопровождаемый своим неизменным помощником, Василий Николаевич вновь появился перед заключённым, держа в дрожащих руках собачью миску, наполненную водой.