скачать книгу бесплатно
Они вышли на площадку и начали спускаться вниз, сняв с лиц чулки. Нугзар сказал Гите:
– Не забывай, я рядом. Если что – прикончу на месте.
Та послушно, как школьница, кивнула. Она была в шоке. Нугзар крепко взял ее под руку и быстро повел вниз по гулкой лестнице. Застучали каблучки.
– Тише! – приказал он, и каблучки перестали стучать. Следом пыхтел Сатана.
Около входной двери они на секунду замерли. Нугзар выглянул наружу, подтолкнул Гиту, еще раз предупредив:
– Не забудь – я сзади, в двух шагах. Пикнуть не успеешь. Иди! – И он сунул ей в руки макет книги. – Иди до угла, дама с книжкой!
У Гиты дрогнула спина, напрягся затылок, и она деревянно пошла через двор, где так же, как и час назад, под деревом играли дети да ошалевшие кошки слонялись по пеклу, не находя места для отдыха. Нугзар сверлил взором ее затылок, вполголоса командуя сзади:
– Налево! Направо! За угол! Вперед!
Когда показалась машина с дремавшим бородачом, Нугзар сказал ей в спину:
– Вон белый «москвич» с крестами. Садись в него!
Она ускорила шаг и вскоре уже дергала ручку. Нугзар помог ей открыть заднюю дверцу. Сатана с мешком и сумкой вломился с другой стороны.
– Подъем! – садясь вперед, потряс Нугзар Мамуда. – Поехали, да побыстрее!
Мамуд восхищенно уставился на Гиту:
– Ва, где взяли?
– Поехали! – перекрестился Нугзар.
Когда они объезжали Площадь героев, вдруг хлынул яростный августовский ливень.
– Хорошо!.. Первый дождь за лето! Сегодня ты будешь в кайфе, Мамуд! – И Нугзар, рассмеявшись, хлопнул по плечу ощерившегося бородача. – Ялла, Мамуд!
И Мамуд, выжимая газ, завизжал:
– Ялла! Ялла! Ялла!
Он давно не слышал радостного смеха своего спасителя и был рад, что все обошлось хорошо, без стрельбы, погони и ментов.
10
Майор на пятиминутке прочитал письмо из Министерства об усилении борьбы с коррупцией, которая после перестройки заметно выросла из-за всеобщего хаоса и разброда. Отпустив угрюмо выслушавших его сотрудников, он оставил в кабинете Пилию и Маку и, уже не сдерживая издевательского смеха, повторил:
– Ясно вам – надо бороться, надо победить! Вначале победим, а потом будем править! Правит всегда победитель, у него власть. А кому еще править, кроме нас?.. У кого опыт, связи, деньги, оружие, наконец? Кого все боятся? Политиков? Да на них плевать все хотят, их тасуют, как карты. А нас так легко не перетасуешь, мы сами кого хочешь тасанем! Всё. Сейчас едем в Кахетию, проверим наветы вашего лысого Серго!
Пилия мчался по кахетинскому шоссе на предельной скорости, уверенно распугивая попутные машины. Мака, в сверкающих черных очках, в расстегнутой до пупа рубахе хмуро смотрел на дорогу и изредка материл лысача-райкомовца, который наверняка обманул их, рассказав, что в одной деревне под Телави кто-то выращивает в теплице опиумный мак.
– Что он, двухголовый, чтобы врать такое? – успокаивал его майор с заднего сиденья, грызя семечки и сплевывая шелуху прямо на пол. Он уже нагрыз их столько, что ноги шуршали в плотном слое. – Ты думаешь, он не понимает, что его ждет, если он обманул нас и погнал в такую даль?
Пилия думал о том, зачем это боров решил ехать с ними – неужели поверил лысачу?.. Сам Пилия тоже сомневался в его словах, но Серго с таким упорством стоял на своем, что они решили проверить его показания. Сколько его ни подвешивали на наручниках, сколько ни били, ни угрожали – он ни о чем путном, кроме этой теплицы, не рассказал. Клялся, что знает только название деревни и имя. И от подброшенных чеков категорически отказывался, предупредив, что отец все равно собирается на пенсию, а потому шантаж его не особенно волнует. Конечно, врал. И его, и его отца можно было легко запачкать.
Помучив лысача и убедившись, что ничего, кроме реальной машины и мифической теплицы, из него не выжмешь, они решили съездить посмотреть, о чем тот талдычит. Лысача они оставили в подвале, забрав ключи от машины и решив отложить ее переоформление до понедельника, когда в ГАИ должен дежурить их близкий человек, капитан, который и сделает все без хлопот и забот.
Конечно, лысача можно было обрабатывать и дальше, но они планировали отпустить райкомовца: во-первых, за машину можно взять верные деньги; во-вторых, он им чем-то понравился; в-третьих, Пилия ночью должен лететь в Ташкент.
Пилия мысленно представлял себе предстоящую поездку. Он улетит последним рейсом, доберется до Ферганской долины, там пару дней… И на обратную дорогу столько же, в итоге – неделя. Майору, разумеется, ни слова о поездке. Так, надо ненадолго съездить в Западную Грузию, проведать умирающего родственника. Ничего, пусть они здесь без него поработают, а он потом подключится.
Тем более, что главный «певец», Кукусик, у него в руках, ходит за Пилией, как пес, и смотрит в руки – недавно обнаглел до того, что потребовал за день второй чек – не хватает, мол!.. Пилия, конечно, показал ему «второй чек», но он, подонок, чувствует, что они нуждаются в нем. «Пока нуждаемся!» – усмехнулся про себя Пилия. Кукусик, гнида, даже не подозревает, что ждет его, когда его услуги больше не будут нужны. Никакой прокурор не спасет!
Вдруг вспомнился разговор, который завел словоохотливый шофер такси, когда вез Пилию на день рождения тестя. Шофер был маленький, худенький, с длиннющим носом. Вначале он долго рассказывал о каком-то своем приятеле-забияке, в конце концов попавшем в тюрьму.
– Ну и что там с ним произошло? – вяло поинтересовался Пилия, разглядывая узоры на двух галстуках, которые вез тестю в подарок.
– Что могло случиться?.. – риторически вопросил шофер. – Ничего хорошего! Убили его в тюрьме. Обычная судьба драчунов. Это как пловец, которого в итоге унесет море…
– Вот как? – взглянул Пилия на шофера. – Значит, конец наркомана?..
– В морфии утонет, – уверенно сказал шофер.
– Где столько морфия, чтобы утонуть, – усмехнулся Пилия и продолжил: – Конец пьяницы – в вине? Конец бабника – в сифилисе? Конец игрока – в проигрыше?
– Такова жизнь, – вздохнул шофер.
– А конец убийцы? – напрягся Пилия.
– Смерть, стопроцентная смерть, сто из ста смерть. Пулю съест или нож схлопочет. Как же иначе?
– Но и для всех других конец тот же – смерть! – пробормотал Пилия.
Шофер охотно пояснил:
– Для него смерть будет раньше. Другие уважаемо умрут, а этот – как собака, где-нибудь в канаве. Для других смерть попозже будет, а для убийцы – пораньше. Это Божья справедливость, без нее нельзя! – И сам, кажется, удивился резонности и убедительности своих доводов.
А Пилия весь вечер вспоминал этот нелепый разговор, разглядывая гостей тестя и фантазируя о тех концах, которые им уготованы. Надев черные очки, он цепенел от кодеина. Люди вокруг представлялись ему неведомыми существами – крупными, жрущими, пьющими, орущими, рычащими. И свет мерк в хрустальной люстре, и тамада, с бокалом в руке, был похож на дерево. И блестели в темноте ножи и вилки. Где-то крикнули, ахнули, отозвались, и хруст шел по душной комнате, будто кто-то тщательно перемалывал человеческие кости.
– Направо! – вывел его из противных воспоминаний Мака, указывая на грунтовую дорогу. Майор на заднем сиденье отдыхал от семечек, шелестя ногами в шелухе.
«Китель нацепил в такую жару, для понта!» – неприязненно подумал Пилия, в зеркальце разглядывая майора.
Потом он счел нужным рассказать, что вчера у Кукусика выяснил, что этот врач Гуга регулярно ездил в какую-то московскую наркологическую лабораторию, где проделывал опыты на крысах и собаках, пускал им в башку ток разной силы, воздействовал на центры, которые, как выразился Кукусик, «кайф дают».
– А как он узнавал, что крысы в кайфе? – простодушно удивился Мака.
– Там же приборы, они показывают. Как бы это объяснить? Я сам с трудом понял, да и Кукусик, кретин, мало что смог объяснить вразумительно. Он этот аппарат не видел, только слышал о нем краем уха, про какую-то амигдалу говорили. Короче говоря, в мозгу есть какие-то зоны, которые отзываются на наркотики…
– Зоны сладкого режима… – пошутил майор.
– Если раздражать эти зоны слабыми токами, то можно вызывать кайф. Покрутил ручку – и как будто три ампулы вмазал. Крутанул еще – пара кубов по венам покатила. Так, во всяком случае, он говорит… Ничего себе машинка, а?.. Сиди и крути – ни тебе денег, беготни, улиц, шприцев, барыг, проколов – ничего! Обороты добавляй – и будь здоров! – заключил Пилия. – Гуга эту машинку спер и сюда, в Тбилиси, привез.
У Маки отвисла челюсть. Майор тоже слушал очень внимательно.
– Значит, скоро работы лишимся? – спросил он, зевая и утирая лоб.
– Уже работы мало, – поддакнул Мака. – Если эти морфинисты таких аппаратов понаделают, совсем не будет.
– А ты, бедный, сколько тысяч за свое место отвалил? – прервал его со смехом майор. – Фраернулся, парень!
– Да, – серьезно покачал головой Мака. – Лучше бы я в своей транспортной сидел, надежней было…
Все вздохнули. Время действительно наступило сложное. Перестройка так всех перепугала и перекрутила, что наркотики просто перестали поступать в город. Но зато с тех, кого ловили, можно было драть три шкуры, ничем не рискуя. Раньше приходилось бегать, вылавливать, выискивать, теперь – сиди и жди звонка от стукачей, а потом бери голыми руками без проблем.
– Это где-то здесь, скоро, – предупредил Мака, единственный, кто следил за дорогой.
Они въехали в нужное им село.
– Где дом дяди Михо? Который самый у вас тут богатый? – спросил Пилия у двух женщин в черном. Фамилии крестьянина лысач Серго не знал, но сказал, что зовут его дядя Михо, он самый богатый в селе, его дом – самый большой, а участок – самый огромный.
Одна женщина махнула рукой:
– А, дядя Михо! Прямо, прямо и прямо!
А другая сообщила дополнительно:
– Его дом самый красивый, сразу увидите.
Старательно объезжая лужи, Пилия поехал по селу.
– Ничего себе жилище у дяди Михо! – сказал он, уперев машину в литую решетку, окружавшую необозримый двор и двухэтажный дом с балконами. – Каждый день, небось, хашламу хавает…
– И осликов трахает! – добавил майор.
Пилия усмехнулся:
– Что, Гурам Ильич, завидно стало?.. Тебе бы такой домик, с хашламой, осликами и поросятками!
– А что, хорош, – майор оглядывал дом цепко и оценивающе.
Они вылезли из машины и стали вглядываться во двор.
– Вон там, в глубине, как будто теплицы видны! – сказал Мака, а майор подумал о том, что когда он выйдет на пенсию, то обязательно купит себе такой же дом и будет жить в нем спокойно, тихо и сладко, среди ягнят и девчат. Было бы здоровье, Господи!
Пилия настырно нажимал на звонок до тех пор, пока в воротах не появился мрачный небритый детина с отвислым пузом, в солдатских штанах и темной рубахе навыпуск. В правой руке он держал малярную кисть, с которой капала зеленая краска.
– Уголовный розыск! – показал ему удостоверение майор и, не дожидаясь ответа, направился к дому.
Парень, бросив кисть на траву, остался стоять в задумчивости. Двигаясь по двору беспечной походкой, Пилия отметил многочисленные сараи, амбары и птичники по всем углам. Дальше – обширный загон для скота. Большой сарай поодаль похож на мельницу. Еще дальше тускло поблескивают матовые крыши парников. У Пилии екнуло сердце.
Во дворе все чисто прибрано, блестят кузова вымытых «нивы» и «шестерки». Дорожки выметены, беседка увита курчавым виноградом. Пока они в молчании поднимались по ступенькам, в окнах второго этажа мелькнули головы, почувствовалось движение. Дверь была открыта. В комнате у стола стоял крепкий жилистый старик в круглой шапочке на массивной бритой голове.
– Вы дядя Михо? – спросил майор.
– Я. Входите, гостями будете!
– Никаких гостей. Я – майор Майсурадзе, уголовный розыск. Вот ордер на обыск дома.
Дядя Михо посмотрел на него долгим взглядом.
– Оружие, драгоценности, деньги, наркотики – на стол! – отрывисто приказал майор, косясь на антикварный буфет.
Дядя Михо продолжал смотреть на него, не шевелясь.
– Вы что, не поняли? Предлагаю добровольно сдать оружие, драгоценности, деньги и наркотики. Я знал, что кахетинцы медлительны, но не знал, что они глухи…
Инспекторы разошлись по углам. Поочередно оглянувшись на каждого, дядя Михо выдавил:
– А в чем дело?
Рядом в комнате слышались какие-то звуки.
– Кто в доме? – насторожился майор.
– Семья, – кратко ответил дядя Михо и поднял глаза на майора. – Ничего у меня нет. Есть ружье охотничье, у жены два кольца. Всё. Больше ничего не имею, – добавил он, глубокими глазами настороженно следя за непрошеными гостями. – А в чем дело?
– Ружье – на стол, – проговорил Пилия, открывая ящики буфета и заглядывая внутрь.
– Эй, принесите ружье! – крикнул дядя Михо, и вскоре второй верзила, похожий на первого, тоже пузатый, небритый и босой, грохнул на стол охотничью двустволку.
– Сын? – спросил Пилия.
– Да.
– Зови их всех сюда, – приказал майор. – И говори, где у тебя растет мак! Учти, нам все известно.
– Мак? – переспросил старик. – За селом много в полях, сколько угодно.
– Как ты думаешь, мы, трое взрослых занятых людей, работников угрозыска, притащились к тебе в село просто так, хашламы поесть? – прищурился майор. – Мы ведь все знаем. Пол-Грузии опиухой снабжаешь. Ну-ка, веди в теплицу! Вы оставайтесь здесь, осмотрите дом, а я схожу с ним.
Майор первым вышел из дома. Дядя Михо нехотя и медленно последовал за ним, шаркая ногами и поправляя шапочку.
Они молча добрались до пристроек, причем майор чувствовал на себе пристальные взгляды из-за оконных занавесок. «Надо было всех в одну комнату согнать!» – подумал он.
В первой теплице росла клубника. Майор внимательно осмотрел хозяйство. Всё в порядке. Во второй подрагивали на длинных стеблях гвоздики.
– Это все чужое, – пояснил дядя Михо.
– Как это чужое?
– Так. Пришли люди, взяли в аренду теплицу, я только ухаживаю. Садоводом оформлен.
