Вместе обрести сейчас

– Вы замуж не вышли больше, потому что ваша мама не хотела?

– Нет, не поэтому. Знаешь Санечка, не проходит первая любовь никогда. Если это была настоящая любовь.

– Вы письмо сохранили?

– Сожгла.

– Весь сыр-бор из-за вот этой вот квартиры? Я правильно понимаю? – засмеявшись от нелепости ситуации, спросила я.

– Отчасти ты права. В итоге никому она теперь не нужна эта квартира. Даже мне не хочется здесь находиться.

Проспав утренний автобус, я успевала только на вечерний. Я не открыла ей правду о себе. Мне нужно было разобраться во всей этой истории подробно. Собираясь в дорогу, я приглашала Аллу Николаевну в гости к нам на дачу. Миша совершенно вылетел из моей головы. Я не думала ни о ком кроме дяди. Спускаясь по подъездной лестнице, я набирала маму, уж она-то должна была быть в курсе произошедшей драмы. В пути от набережной до автобусной остановки, я слушала мамин рассказ, собирая в голове пазл этой истории. Как оказалось, дядя Паша, не сбегал ни к какой невесте, а напротив, это он получил письмо от матери Аллы Николаевны, в котором говорилось, что Алла выходит замуж и желает забыть о Павле навсегда. Он не стал мешать ее счастью, и вернулся домой. Дядя настолько сильно любил Аллу, что так и не смог создать другую семью.

С одной стороны я была рада открывшейся тайне, а с другой, мне было обидно за дядю и за Олю. Он уже никогда не сможет увидеть родную дочь, а Оля так и не узнала кто ее отец. Я обязательно расскажу дяде, какой маленькой, но необыкновенно сильной девушкой была моя сестра. Теперь я понимала, почему он был редким гостем в нашем доме. Старые раны. Стандартные стены. На ум тут же пришли слова соседки-гадалки. про бабку с грехом, про сестру. Неужели она была права? А вот русские классики были правы вдвойне, за всяким преступлением рано или поздно приходит наказание, да и квартирный вопрос сгубил не только москвичей. Почему дети должны страдать за грехи своих предков? Ни в чем не повинные дети, – размышляла я, повиснув на поручне, стоя в трясущемся автобусе.

В кустах, недалеко от водоема стояла припаркованная машина Чингиза.

– Не поняла, – сказала я, прибавив шагу. Только бы с тетей ничего не случилось, – подумала я.

Зайдя в открытую калитку, я застала Чингиза за поеданием малины.

– Чина, ты чего здесь делаешь? Привет, – сказала я, не ожидая увидеть его.

– Сашка, привет, – с полным ртом, отвечал Чингиз. Эмма Рудольфовна позвонила и попросила приехать, вас обратно перевозить.

– А где сама Эмма Рудольфовна? – чуя неладное спрашивала я.

– К соседке на минутку ушла.

– Давно?

– Час назад как.

– Ясно. Ты ешь не стесняйся, – похлопав между лопаток поперхнувшегося Чингиза, сказала я.

– Сашка, мир? – произнес он, тянув мне липкую руку.

– Да конечно, дружище. Слушай, – сказала я, посмотрев на часы, – я мигом на колонку сгоняю ладно? Прикроешь меня, если тетя раньше вернется?

– Окей.

Докинув рюкзак до крыльца, повернувшись в сторону выхода, мы нос в нос столкнулись с тетей в проеме калитки.

– Александра, вернулась уже. Ты куда?

– Да вот думаю за водой сходить надо, – отвечала я, бегая глазами.

– Чингиз уже сходил и на колонку за водой, и огурчики полил, – говорила довольная Чингизом тетя. Я бросила на него грозный взгляд, а он как ни в чем не бывало продолжал лопать ягоду.

– До меня тут слух дошел, что мы в город переезжаем, с чего такая спешка? – спросила я, вступив в игру с заговорщиками.

– На работу меня вызывают. Надо ехать.

– Какая еще работа, вы же на пенсии.

– Так работать некому, вот меня и дергают, – с хитрыми глазами сказала она.

– Бардак какой, – с иронией, мотая головой, говорила я.

– Вот что ребята, давайте мойте руки, я сейчас на стол накрою, – быстро засуетившись, сказала тетя, увиливая от разговора.

Под неусыпным контролем тети, мы сидели за столом на кухне.

– Ты куда? – в сотый раз спрашивала она.

– Воздухом подышать. Можно? – отвечала я, ощущая себя заключенной.

– Вещи все собрала?

– Завтра утром соберу.

– Завтра с утра мы должны быть в городе.

– Психанув, я полезла наверх.

Все одно к одному. Мне было тошно от внезапной холодной перемены тетиного ко мне отношения.

– Эмма Рудольфовна, – вдруг сказал Чингиз, а давайте часть вещей мы сейчас перенесем, а остальные завтра, а Саша мне поможет.

– Что ж, хорошая идея, – сказала тетя.

Мы вышли с Чингизом на крыльцо. День пошел на убыль. Осень скоро.

– Сашка, что у вас с тетей произошло? – спросил меня Чингиз, закурив.

– Сама не понимаю. Ты зачем курить начал?

– Так, для солидности.

– Чина, можешь помочь мне в одном деле?

– Все что угодно.

– Мне нужно увидеться с одним человеком, – сказала я.

– Сейчас?

– Да, сейчас.

– И где он?

– Здесь недалеко. Проводишь меня?

– Идем.

Мы пошли вверх по тропинке к участку Михаила. Полумесяц освещал нам дорогу.

В окнах не было света. Я попросила Чингиза остаться за воротами. Войдя в неуютный двор, я в потемках, наощупь пробралась до двери. Я не могла не объясниться с ним. На мой стук в дверь никто не отвечал.

– Зачем пришла? – послышался усталый голос. Он обратился ко мне на «ты». Я обернулась. В беседке, при свете плохо освещающего, висевшего внутри фонарика, сидел Михаил с распущенными волосами и бутылкой в руках.

– Привет, – сказала я, едва не запнувшись, спускаясь с крыльца.

– Зачем пришла, спрашиваю.

– Пришла поговорить и извиниться за то, что не пришла позавчера, да и вчера, и сегодня, – говорила я паузами, опустив вниз голову.

– Да ничего, я все понимаю, – выйдя из беседки, направляясь ко мне, сказал он. Заниматься надо будущему врачу, все понимаю, доктор Саша, – грубо говорил он, обходя вокруг меня с бутылкой пива в руках. Я стояла не шелохнувшись.

– Как узнал?

– Тетя твоя популярно объяснила. Девочке заниматься надо, не дури ей голову, де-во-чка на врача учиться, – говорил он, отчеканивая каждое слово.

– Буду учиться, и что в этом такого, – сказала я, крутя головой, не успевая следить за его движениями.

– Вот скажи мне доктор Саша, ты зачем в медицинский поперлась? А? Ну скажи. Что ж вам сука всем там мёдом намазано что ли?

– Ты выражения то выбирай.

– За льготами наверно да? Соцпакетом? Я же прав? – кричал он, продолжая ходить вокруг меня. А, или за квартирой? Что молчишь? Прав я да? Прав?

– Нет, – не находя что ответить, сказала я, шокированная его поведением.

– Пра-ав, – протяжно сказал он. Пристроиться в частную клинику и бабло рубить. Превратили светлый образ врача в мошенников. Людям страшно в больницу ходить. Люди доверять медицине перестали из-за таких вот алчных недоучек. Аа, а это, наверное, тот самый жених пожаловал, – сказал он, увидев вошедшего на крики во двор Чингиза.

– Ты че несешь? – отключив опцию дипломатия, говорила я. Какие мошенники? Какой жених? Раз уж пошел такой разговор, у тебя у самого то, рыло в пуху. За что тебя отчислили? За хорошее поведение? А? Дебошир?

От моих слов у него вспыхнули глаза.

– Откуда ты про это знаешь? – успокаиваясь, спросил он.

– Оттуда. У меня свои каналы информации.

– Моего отца в московской клинике не спасли, из-за урода который под кайфом был, когда отцу операцию на сердце делал. А его даже не наказали никак, потому что его мать главврач. Сидел на теплом местечке, отсиживался, карьеру строил.

– Не все же такие. Есть и хорошие врачи.

– Нет хороших врачей, Саша. Нет, – разводя в стороны руками, говорил он. Каждый только о своем кармане печется, а на людей, на простых больных людей им до фонаря. Совсем стали забывать, что врач это призвание.

– Чингиз, оставь нас, пожалуйста, – попросила я недоумевавшего Чингиза.

– Я рядом, – сказал он, выйдя за ворота.

– Если правильный такой, учился бы хорошо, не прогуливал пары, и из тебя бы глядишь, хороший врач получился, – говорила я Мише.

– Там все искусственное, все не натуральное, – не слыша моего вопроса начал он. Каждый если не с личной выгодой, так из династии. У меня девушка была, она не могла поступить в медицинский, мозгами не дотягивала, понимаешь, – сказал он, постучав пальцем по виску. Поступила в экономический, отучилась первый год, а потом в медколледж залезла, хоть на медсестру отучиться, главное в медицинской теме быть, чтобы квартиру получить. Она и со мной встречалась, потому что я из семьи врачей, а как узнала, что меня отчисляют, ушла от меня к другу моему, студенту медику.

– И ты из-за нее утопиться хотел? – успокаивающе говорила я. Почему тебя отчислили?

– Я сломался. Мой идеальный мир сломался. Когда тебя встретил, думал вот она, настоящая девушка, я увидел в тебе свет, Саша, родную душу, понимаешь? А ты оказалась такой же, как они все, – вскинув вверх руками, сказал Миша, уходя к беседке.

– Да ты и представить себе не можешь, что мне пережить пришлось, чтобы прийти к решению стать врачом, – кричала я вслед уходящему Мише. Ты не видел, какой я была ровно год назад. Меня наизнанку выворачивало от одного упоминания, от родственников снобов, от родной матери, что изо дня в день вбивала в мою неокрепшую психику, как это почетно и престижно, когда друзья и родственники идут к тебе на поклон.

– И ты пошла в мед.

– Нет, я сбежала от матери в этот город.

– Я тебе не верю, – говорил он, вернувшись в беседку. Я стояла на месте как вкопанная и нервно кричала, объясняя ему, насколько он заблуждается в отношении меня.

– У меня сестра умерла от лейкемии, ты ведь знал ее, это Ольга, Ольга Портнова, – кричала я. Так вот, только благодаря ей я поняла, что я должна помогать людям. У нее получилось перевернуть мой мир. Она своим примером показала мне, что значит жизнь.

– Она умерла? Когда?

– Год скоро, – перейдя на ровный тон, говорила я.

– Я не знал об этом.

– А теперь Миша, просто представь, когда ты, налицо по справедливости рассуждающий с правильными гуманными врачебными задатками человек, обрубаешь себе дорогу в медицине, из-за случайным образом залетевших в медицину людей, просто подумай, кто остался там, откуда ты с позором бежал? Кто придет на твое место? Кто вместо тебя будет лечить людей, нуждающихся в хорошем специалисте? Я, наверное, пойду, мне больше нечего тебе сказать. А ты сиди и жалей себя, заливая свои душевные терзания алкоголем.

Держа себя в руках чтобы не разревется, я вышла за ворота к Чингизу, со всего маху бросив калитку. На утро мы были уже дома.

***

– Алла Николаевна, идемте, я познакомлю вас со своей семьей, – говорила я, открывая парадные двери здания университета.

– Идем, Санечка.

– На солнечном Любинском проспекте, у памятника слесарю Степанычу с букетами цветов поздравляя меня с первым сентября, стояла вся моя семья; мама, довольная моим поступком, тетя Эмма, довольная своим поступком, задумчиво-печальный дядя Паша и брат, просто брат.

– Знакомьтесь, это моя мама Октябрина Дмитриевна. С братом и тетей вы уже знакомы, а это, – говорила я с трепетом, наблюдая за реакцией их обоих, – мой дядя. Они смотрели друг на друга так, словно не было никакой разлуки на эти долгие двадцать лет.

– Так, – хлопнув в ладоши, сказал брат. А теперь все едем в ресторан, вон сколько поводов!

Справедливость торжествовала.

– Санечка, – отведя меня в сторону, сказала Алла Николаевна, и у меня для тебя сюрприз имеется. Она глазами подавала мне знак, чтобы я обернулась. Сзади нас с букетом красных роз стоял Михаил. Отныне дожди для меня просто условность.

Люди меняются. Кто бы что ни говорил, кто бы ни называл это явление научно обоснованным, люди меняются. Мы меняемся, встречая на нашем жизненном пути людей, проникающих в наши души, мысли, идеи, принципы, которые волей-неволей меняют наши, казалось бы, устойчивые идеалы и ориентиры. Неизменной остается только любовь. Настоящая любовь.

Мы втроем, как я и сказала Алле Николаевне в случайно оброненной фразе, все вместе, стояли на могиле моей сестры, Портновой Ольги Павловны. Дядя плакал, обнимая памятник дочери с высеченной на обратной стороне эпитафией:

Стая воронов надо мной

Будет долго кружить – кружить

Прорублю я окно в стене

Чтобы крикнуть в хрип – НАДО ЖИТЬ!

Послесловие

Ольга бежала вдоль берега омского Иртыша, держа в крохотной ручонке воздушного змея.

– Олечка, не беги быстро. На песке могут быть разбитые стекла, – кричала я своей маленькой пятилетней сестренке.

– Хорошо тетя Шаша!

Алла Николаевна обрела большую семью.

Чингиз встретил свою настоящую любовь на нашей с Мишей свадьбе. Ей стала моя одногруппница Мадина, приехавшая из Алматы в российский Омск получать высшее медицинское образование. Они вместе вернулись на родину. Теперь, где-то на сочных жайляу, под палящим казахстанским солнцем, бегает черноволосая девчушка с несвойственным в этих краях именем Саша.

Миша получил красный диплом. Теперь он врач хирург. Ну а я, доктор Саша, прохожу интернатуру в детском гематологическом отделении, готовясь, стать настоящим врачом. По зову сердца. По призванию.

Примечания

1

Город Усть-Каменогорск, Республика Казахстан

2

Вильгельм Телль – игра

3

Песня из репертуара музыкальной группы «Бутырка»

4

Произведение средневекового исландского писателя Снорри Стурлусона, написанное в 1222-1225 гг.

5

Редкая птица (лат.)

6

Х/Ф 1998 года. Здесь: сравнение однокруппников с черно-белым фоном.

7

Джим Мориссон – американский поэт, певец, лидер группы The Doors

8

Анри де Тулуз-Лотрек – французский художник

9

Сурганова и Оркестр – музыкальный коллектив

10

Музыкальная рок группа

11

Рак

12

Здесь: человек, резко изменивший свои убеждения из гонителя в проповедника (библ.)

13

Девочка, пойдем к столу, надо поесть. Я приготовила твой любимый яблочный штрудель с корицей (нем.)

14

Спасибо тетя, я не голодна (нем.)

15

Какого цвета твоя машина (каз.)

16

Канагаттандырылмагандыктарыныздан (каз.)

17

Schneider (нем.) – портной. Зеркальные фамилии.

18

Рак крови

19

Начало познания (лат.)

20

Чехов

21

Роман Людмилы Улицкой

22

Ад на Земле (нем.)

23

Карточная игра

24

Мадам Ленорман – французская прорицательница и гадалка

25

Британский джазовый композитор, саксофонист и кларнетист.

26

Омский музыкальный театр