скачать книгу бесплатно
– Ну, тогда полетели, – лениво ответил Ножиков и повесил трубку.
Болдырев по памяти набрал третий номер телефона.
– Алло, Саня! Бери завтра своего профессора и в семь пятнадцать у памятника Ленину. Я с Ромкой вас на уазике «подберу».
– Договорились, будем.
Утром по заснеженной дороге ехал зелёный уазик. Рассвет едва забрезжил. Вдоль дороги куда-то за город летели стаи ворон и галок. Небо было ярко-синего цвета. День предвещал быть солнечным и морозным. Лёгкая позёмка переметалась через дорогу, оставляя снежные струйки на сером асфальте. В машине ехало четверо мужчин: Болдырев, Ножиков, Малина и московский профессор – ещё бодрый щеголеватый мужчина сорока пяти лет.
Машина заехала на привокзальную площадь и резко затормозила перед выходом на перрон, на котором уже крутил лопасти вертолёт. Болдырев и Ножиков, достав из багажника коробку консервов и мешок сухарей, направились к Ми-8. Малине и профессору досталось нести спиртное и карабин.
Воздушное судно, приняв на борт пассажиров, сильнее завращало лопастями, выехало на взлётную полосу, напряглось и медленно оторвалось от земли. Люди глядели в иллюминаторы. Предметы внизу становились всё меньше и меньше. Какое-то время вертолёт летел над дорогами, деревеньками, от которых к небу тянулись столбы белого дыма. Через полчаса внизу было только бесконечное море зелёной тайги, утопающей в белом снегу. Лишь изредка вертолёт пересекал просеки, лесные дороги и причудливые изгибы заснеженных рек.
*****
Николай собирался с утра идти проверить капканы и самоловы. Сегодня он не ушёл, как обычно, ещё до рассвета. Всю ночь Николаю не спалось: на душе было нехорошее предчувствие. Стоя у двери, он медленно застёгивал клапан на рюкзаке, долго осматривал своё снаряжение. Лиза почувствовала, что его что-то гложет, но он молчал. Только один раз, когда неуклюже уронил двустволку на пол, громко выругался. Николай проверил, заряжен ли висевший карабин на стене, горят ли дрова.
– Вернусь вечером,– сказал он на пороге через плечо.
Секунду постоял в дверном проёме, а потом, тяжело вздохнув, закрыл за собой дверь. Девушка сидела на кровати и смотрела в окно на удаляющегося охотника. Ей было ясно, что в дверях он сказал не совсем то, что хотел, но её саму никакое беспокойство не одолевало.
Николай шёл уже час, проверяя капканы. Собаку он оставил привязанной возле дома, поэтому разговаривал вслух сам с собой. Лес и пушистый снег, ссыпающийся с лапника, давно его успокоили. Он шёл и сам себя ругал: «Что это на тебя нашло? Из-за глупого сна чуть дома не остался. Надо это дело прекращать. Баба – бабой, а работа – работой. Больше пушнины – больше денег. Следующей осенью „Буран“ куплю». Но почему-то мысли возвращались к ней, к Лизавете.
Вдруг до него стал доноситься рокот. Он нарастал. Через минуту над его головой, чуть выше деревьев, в сторону избушки стремительно пролетел вертолёт. «Это ещё зачем ко мне в феврале гости пожаловали? – подумал он. – Так это же за ней, за Лизой. Супостаты! Заберут её и увезут в Москву».
Он одним прыжком развернулся на лыжах и бросился домой. Ели хлестали его по лицу, а снег предательски проваливался под лыжами, замедляя движение. Он понимал всю бессмысленность своего бега, но продолжал бежать. Скоро он устал. Передохнув, уже без надрыва, как будто ему стало всё равно, он размеренно пошёл к зимовью.
Лиза как раз возилась с печью, когда ей показалось, что она слышит какой-то гул. Она схватила карабин и выскочила на крыльцо. Рокот приближался. Байкал радостно прыгал и лаял. Она ещё не догадалась, что это за гул, но интуитивно поняла, что он изменит её жизнь. Рокот превратился в грохот, и девушка увидела над лесом большой, раскрашенный в жёлтый и синий цвета, с чёрными нагарами на боках, вертолёт. Он завис в ста метрах от зимовья, поднимая целую снежную бурю. Открылась дверь, и оттуда выпрыгнули люди.
Скоро девушка узнала среди четырёх мужчин отца. Дмитрий Константинович сейчас меньше всего напоминал московского профессора. К зимовью снова бежал студент-геолог, только с седой головой и в дорогом драповом пальто.
Лиза обрадовалась отцу. Она разревелась и повисла на его шее. Как она могла забыть о них с мамой? Что они пережили?
– А где Николай? – спросил Болдырев.
– Он на охоте, вернётся вечером.
– Мы не можем глушить двигатели и не можем ждать, у нас мало топлива. Мы вылетаем прямо сейчас, – сказал Болдырев для Малины, а потом, повернувшись к Ножикову:
– Давай принесём сухари и консервы.
Профессору не пришлось уговаривать дочь. Поколебавшись минуту, Лиза согласилась вернуться в Москву. Она оглядела убежище, которое приютило её на эти месяцы, закрыла задвижку в догоравшей печи, написала записку и стала спешно собирать вещи. Она так и ушла в валенках Николая, забыв свои сапоги у печки.
Николай выскочил на окраину опушки, где стояло его зимовье. Он увидел, как в вертолёт забиралась Лиза. Она даже не оглянулась. Николай закричал, как дикий зверь, и ударил обоими кулаками в стоящую рядом сосну. Его подмывало броситься к вертолёту, чтобы ещё раз посмотреть ей в глаза, дотронуться до её тела, но он удержал себя.
Ми-8, который всё это время находился в полувисящем состоянии, наклонился носом к земле и с натугой стал пробираться вперёд и вверх, поднимая вокруг себя снежный вихрь. Вскоре он скрылся за деревьями, оставляя от себя только рокот. Байкал, почуяв хозяина, лаял и прыгал на цепи, как бы крича: «Я здесь!» Николай сел в снег, достал папиросу и глубоко затянулся.
На сердце у него было полное смятение. Его сжигала боль: она даже не оглянулась, чтобы поискать его глазами. «Забудь её, ты слишком много о ней думаешь». Но перед глазами снова вставало её лицо.
В ночь после отлёта Лизы Николай не спал. Он курил «Казбек» и пил чай. Никогда он не чувствовал себя таким одиноким.
Через месяц наступил март. Николай снова стал радоваться солнцу. Он с наслаждением вдыхал морозный таёжный воздух. Лишь изредка вечером он доставал из-за сундука чёрные кожаные женские сапоги и о чём-то подолгу с ними разговаривал.
Он знал, что мир уже не будет для него прежним. Он мог притворяться сколько угодно, но эта красивая девушка не шла из его головы. Он засыпал с мыслями о ней. Когда он шёл на охоте, то сочинял себе всякие сказочные истории о том, как он приедет к ней в Москву, и она бросится к нему на шею. Он придумывал истории, где, то спасал её от маньяка-убийцы, или в последний момент успевал где-нибудь в Африке застрелить набросившегося на неё льва. Он так увлекался этими историями, что иногда не обращал внимания на поднятого им зайца или глухаря. Собака в эти минуты лаяла на хозяина, как бы пытаясь пробудить его ото сна. Байкал не понимал, почему хозяин, всегда резкий на выстрел, даже не поднимал ружья. Но разве от этого можно пробудить? Только время, как известно, лечит всё.
Весеннее солнце стало чаще посещать окна избушки. Капель сосулек всё отчётливее выбивала весеннюю песню. Всё, что выжило после суровой сибирской зимы, весной вбирало в себя пьянящий весенний воздух. Весна кричала о своей сущности, трелями птиц, грохотом ломающихся льдин, бросала в глаза первые краски цветов и набухающих почек. В этот момент кажется, что ты всё можешь, и всё у тебя получится, и ничто тебя не остановит. Николай чаще стал напевать песни. Было видно, что что-то важное он решил для себя, и теперь шёл к этой цели.
В мае к нему снова прилетал вертолёт. На этот раз охотовед Загрубин привёз к нему столичного журналиста. На шее у того висел огромный фотоаппарат. Он всё время им щёлкал и расспрашивал Николая о его жизни. Потом, как бы невзначай, стал расспрашивать о Лизе. Охотник поинтересовался, что случилось с девушкой? Получив в ответ, что с ней всё в порядке, а расспросы так, для написания статьи в один женский журнал, Николай просто отказался отвечать на любые вопросы.
Журналист был хамом, поэтому после этого сразу спросил, была ли у них сексуальная связь. Николай ответил, что со связью у него в зимовье плохо: нет ни рации, ни телефона. Стоявший за спиной журналиста Загрубин рассмеялся, но, поймав суровый взгляд охотника, пошёл осматривать висевшие выделанные лисьи шкуры.
Когда гости улетали, Николай неожиданно крикнул садящемуся в самолёт журналисту:
– Напишите, что я её люблю.
Журналист поднял руку и ответил:
– До свидания.
Поэтому Николай решил, что журналист не понял, что он ему крикнул в момент этого секундного порыва, и почему-то этому обрадовался. Сев в вертолёт, журналист сказал в диктофон: «Напоследок охотник сказал, что её любит». В ночь после гостей Николай опять не спал. Он до утра курил и ел апельсины, которые привёз ему Загрубин.
*****
Осень. На кого-то она навевает беспробудную тоску, кому-то, наоборот, нравятся яркие жёлтые и красные краски, которыми расцветают деревья, перед тем как сбросить на землю листву. Небо то промокает бесконечными дождями, то по нему несутся грозные кучевые облака с огромными тенями на боках, оставляемые лучами низкого солнца.
Стояла середина октября – последние радостные дни сибирской осени. По утрам на темнеющую траву ложился иней. На реке тянуло холодным туманом, берёзы трепетали последними жёлтыми листьями. Рябина стояла обсыпанная гроздями красных ягод. В этом году их было особенно много. Как говорит старая народная примета – много ягод к суровой зиме, но как известно, на Руси никого суровыми зимами не испугаешь.
По широкой просеке, на которой уже успела подняться поросль молодых деревьев в человеческий рост, пробирались два охотника. Рядом с ними бежала лайка. Один из охотников был бородатый, одетый в старый танковый комбинезон без ватной подстёжки. Через плечо у него висел ягдташ и двуствольное ружьё. В руках он нёс корзинку почти полную грибов. Второй охотник был с трёхдневной небритостью на лице. Он был чуть ниже своего спутника, но крепче сложен, одет в ватник и камуфляжные штаны. На спине висел привязанный глухарь, а в руках был карабин. Бородатый увлечённо о чём-то рассказывал, периодически останавливаясь и жестикулируя руками для убедительности.
Они остановились около упавшей сосны. Просека сбегала вниз. Перед охотниками открылось бескрайнее море тайги. Коренастый размял в пальцах сигарету, закурил и спросил: «Так что же, Николай, значит, Лизавета в Москве работает?» Бородатый утвердительно кивнул головой. «Ты её там видел?» – «Нет, Васёк. Я там по другим делам был». – «Может быть, тебе всё-таки съездить к ней, поговорить? Хватит бобылём в глуши жить. Найдёшь работу в столице».
Николай молча посмотрел в голубое небо, потом обвёл взглядом открывшуюся с пригорка бескрайнюю тайгу. Она стояла суровая и красивая. Мрачные тёмно-зелёные тона кое-где разбавляли жёлтые и красные пятна, как будто художник перепутал краски. Николай выпустил табачный дым через нос, провёл рукой перед глазами, будто отгоняя чьё то видение, и ответил: «Забудь, Васёк. Выдумал я всё».
Он достал из ягдташа плоскую фляжку, отхлебнул немного, протянул другу и пошёл дальше по бескрайнему лесу.
11.12.2002
Наши сны
– Пока, Светка. Плюнь переживать из-за своего ухажёра. Ничем не лучше твоего бывшего супруга: такой же зануда. Пойдём лучше завтра на танцы в Дом культуры. Все наши собираются. Если что, я тебе компанию составлю.
Помахав на прощание симпатичной белокурой девушке, я отправился домой. Мне предстояло пройти несколько кварталов по грязным неасфальтированным улицам, перепрыгивая через лужи. Начал было вслух рассуждать сам с собой, какой нынче дождливый сентябрь, когда какой-то пронзительный писк привлёк моё внимание…
Рука нащупала будильник и выключила его. Автострады города уже гудели, а июльская жара пробиралась в окна. Жена и дочь спали. У одной отпуск, а другой – каникулы. Я пошёл умываться, бриться, чистить зубы. Сегодня был обычный летний день 2003 года. Ваш покорный слуга уже почти двадцать лет живёт в Нижнем Новгороде: приехал сюда после окончания школы из небольшого вятского городка с вишнёвыми садами и неасфальтированными дорогами, чтобы поступить в университет. Когда после второго курса ушёл в армию, отца перевели работать в Киров, поэтому в городе моего детства я уже бывал потом только проездом. Время шло. Вернувшись из армии на родной факультет, окончил университет и т.д. и т.п. И вот в Нижнем я уже почти двадцать лет.
Сегодня был обычный летний день. Обычный, если бы не сон. Я и мои детские друзья жили в этих снах своей, независимой от реальной жизнью. Иногда мне эти сны не снятся годами, а иногда снятся несколько дней подряд. Интересно: увижу ли его продолжение следующей ночью? Мне известны все персонажи сегодняшнего сна. Только у некоторых стал имена забывать. Вот, например, Светка – моя первая школьная любовь. Она живёт теперь в Екатеринбурге, где замужем за моим школьным другом Олегом. Я видел их пару лет назад на похоронах другого нашего одноклассника и друга – Кольки. На днях Светка с Олегом звонили, поздравляли меня с днём рождения.
В моём сознании Олег и Светка запомнились школьниками, а ещё такими, какими они были в снах, поэтому при встрече в Екатеринбурге (во время командировки пять лет назад) я был слегка обескуражен. И дело даже не в том, что в моей памяти и моих снах они были моложе и красивей – просто выглядели совсем не так. Кстати, в снах они вовсе не муж с женой. Да и Колька во снах до сих пор жив и здоров. Сегодня мы вместе ковырялись в его гараже с ещё совсем нестарым «горбатым» «Запорожцем».
Я не помню, когда именно мне стали сниться эти сны, но точно давно. Они, как знакомый фильм, иногда приходят ко мне по ночам новыми сериями. Страна летела через бурю перестройки, реформ и прочего бедлама. Ваш покорный слуга, конечно, летел вместе с ней, а в приходящих из ниоткуда снах всё было по-другому. Они настигали меня всегда неожиданно. Поэтому, когда просыпался, то всегда жалел, что не успел поспать чуть дольше, как будто не успел посмотреть кусок своей собственной, но другой – параллельной жизни. Я знал из писем и телефонных звонков, как складывается жизнь моих друзей, поэтому их другая жизнь – жизнь в моих снах (как и моя собственная) была для меня тем более интересней. К примеру, мой друг Валерка во сне водит ЗИЛ-131 с бурильной установкой для поиска артезианской воды, а в жизни он торгует на рынке какими то шмотками. Юрка – работает дипломатом где-то в Африке, а в жизни он – банковский работник в столице. Правда, из своих снов я так и не понял, кто же сам и как выгляжу.
Размышляя об этом всём в очередной раз, позавтракав салатом с сосисками, мечтатель понёс своё грузное тело 56 размера к стоянке, где стоит синяя «Волга», чтобы отвезти к скучной конторской работе. На стоянке, рядом с моей машиной, сосед сосредоточенно ковырялся под капотом своих «Жигулей». Я заглянул ему за плечо и спросил:
– Помочь?
В ответ получил усталое:
– Спасибо, не надо, уже заканчиваю.
– Как знаешь, была бы честь предложена.
Я завёл свою «Волгу» и поехал на работу ковыряться в бумажках.
P.S. Валера с тоской глядел под капот старого ЗИЛа. Его ждали в дачном посёлке, где он должен был пробурить скважину, а «чёртова колымага» не заводилась. Машина уже час, как заглохла, и ничто её не могло оживить. За спиной кто-то спросил:
– Помочь?
Валера оглянулся. Рядом стоял стройный крепкий капитан второго ранга в парадной форме.
– Валера, помочь? А то ты тут до ночи будешь ковыряться. Мы же вечером на танцы собирались все вместе сходить.
– Андрюха, ты в отпуске? Вот и отдыхай. Где-нибудь в Атлантике будешь свою помощь предлагать, а я и сам управлюсь. Да, вечером на танцы пойдёшь, зайди, а то удрали вчера со Светкой, даже не попрощались.
– Значит, сам управишься? Как скажешь, была бы честь предложена.
Моряк повернулся и пошёл дальше, перепрыгивая сентябрьские лужи.
12.08.2003
Ошибка
Дик устало встал на след удаляющегося охотника. С утра он набегал уже несколько десятков километров, а в его возрасте, да по снегу это совсем непросто.
Дик – первоклассная русская гончая, в возрасте одиннадцати лет. Кобель известен на всю округу. За десять лет охоты он побил все возможные рекорды по количеству зайцев, добытых из-под него охотниками. Его два раза воровали, но владельцам удавалось найти и вернуть пса. Сегодня он охотился с незнакомцем. Вчера после обеда хозяин привёз их к избушке. Люди вынули из машины канистру воды, рюкзак продуктов, ружьё. Самый дорогой для Дика человек начертил схематичный рисунок на снегу и начал объяснять своему приятелю эту импровизированную карту. Тот достал из кармана компас, задал пару вопросов, а после ответов что-то подрисовал на белом лесном покрывале. Хозяин потрепал за уши собаку, прицепил её к дереву и уехал обратно в деревню, что от зимовья стоит в тридцати километрах.
Дик прекрасно знал места, где ему предстояло охотиться. Он здесь практически вырос. Именно тут он причуял своего первого беляка, именно эти угодья принесли ему славу. В этот сезон, правда, зайцев было мало – их основательно покосила в прошлом году эпидемия туляремии, поэтому хозяин редко сюда наведывался с гончей. Пёс догадался, что на ближайшие дни его спутником будет этот новый человек. Гончаку было, конечно, не всё равно, кто встретит громом выстрела поднятого им зайца, но лучше бегать в лесу с незнакомым охотником, чем сидеть дома под сараем.
Вчера до темноты они успели только обустроиться на месте. Охотник протопил печь и сварил «харч» себе и собаке. Дик всю ночь пролежал на улице под защитой навеса недостроенных сеней. Он слышал в лесу беспокойных сов и шуршащих под домом мышей. В натопленной избе на полатях ворочался незнакомец. Ночи зимой длинные, а городскому жителю, как и собаке, не терпелось выбраться в заснеженный лес.
Вокруг избушки стояла нетронутая тайга. Большие и маленькие болота – всё, что хоть как-то разреживало густой непролазный лес. Деревья были в снегу, которого, впрочем, было ещё не очень много. Вчера хозяин собаки объяснял своему приятелю, набросав приблизительную схему на снегу, что единственными ориентирами на месте будут две дороги и река. Первая, по которой они приехали, заканчивается у избушки. Вторая идёт перпендикулярно первой и тоже заканчивается у реки, только пятью километрами ниже. Третьим ориентиром будет сама речка. Вместе они образуют треугольник, за пределы которого нужно выходить с оглядкой, точно зная, куда нужно возвращаться. Упаси, Господь, заплутать. Места – совсем не жилые. В этом году здесь по осени заблудился один охотник и умер. Его нашли неделей позже в ста шагах от зимовья. Намучался, вот сердце и не выдержало. А теперь – зима, и в лесу продержишься ещё меньше.
Утро выдалось хмурым. Редкие снежинки, не торопясь, падали на землю. Запах первого зайца пёс прихватил на гриве у небольшой болотины, чуть севернее дороги. Дик отдал голос. Над лесом разнёсся азартный гон гончей. Беляк, оторвавшись от собаки, накрутил в ельнике, сделал несколько скидок и отправился обратно к любимому сосняку. Преследовавший его пёс отличался хорошей вязкостью, но и косой был не промах. Он бежал, не торопясь, лай остался далеко позади. Вдруг зверь увидел в сорока шагах от себя человека. Тот с наслаждением слушал заливающегося гончака, но бдительности не терял. Выстрел. Заяц умер мгновенно. Когда Дик добрался до места, где был убит беляк, охотник уже ждал его с пазанками. Они оба перекусили. Человек – бутербродами, а собака – заслуженными заячьими лапами.
В этом углу следов им больше не попалось. Они дошли до избы, где человек разделал добычу и положил мясо замачиваться в ведро. Незнакомец принял решение обследовать участок леса вдоль реки. По дороге, которая хранила след вчерашней проехавшей машины, он дошёл с собакой до развилки и повернул на перпендикулярную дорогу, которая должна была через пару километров упереться в реку.
Здесь, у развилки, собака опять наткнулась на новый след и принялась гнать зайца. Беляк был старым «профессором» Он неоднократно обманывал гончих и охотников. Вот и сегодня косой не собирался становиться добычей. Дик часто замолкал на гону, но и быстро правил сколы. Покрутив немного на месте, заяц перескочил дорогу и задал стрекача в противоположный лес. Краем глаза «профессор» заметил притаившегося двуногого. К счастью беляка – его не увидели. Покружив на месте, Дик перемахнул через дорогу, но был остановлен строгим окриком охотника. Человек понял, что проморгал зайца. Зимний день короток, и он принял решение двигаться к избе, а не от неё.
Подозвав и приласкав пса, охотник отправился по колее к реке. Через полчаса ходьбы дорога закончилась: её остановила водная преграда. Трудно было судить о первоначальных размерах этого водоёма. После того как реку основательно запрудили бобры, о чём свидетельствовали сотни поваленных деревьев, в этом месте она стала шириной с полсотни метров. Охотник удивился. Он представлял её совсем другой. Местные бобры постарались на славу.
Оставив дороги справа от себя в виде катетов треугольника, он направил собаку вдоль русла, в направление зимовья. Река в треугольнике играла роль гипотенузы. Времени дойти по светлому им должно было хватить, хоть с небольшим, но запасом. Да и пройти мимо избы, придерживая слева речку, было невозможно, решил про себя охотник.
Дик челноком нарезал в обе стороны от человека. Ему был знаком этот маршрут. Зимовье было даже ближе, чем думал его спутник. Метров через триста собака прихватила запах зайца. Заливисто лая, Дик погнал косого. Беляк пошёл в сторону речки, но, передумав, развернул погоню обратно, в знакомый для него ельник. Здесь его и настигла смерть. Охотник стоял незаметно среди невысоких ёлочек. Дождавшись собаки, мужчина поднял добычу, срезал ногти с задних ног зайца, отрезал их по суставы и бросил пазанки гончей. Вскоре они продолжили путь. Человек уже не был для пса незнакомцем. Два точных выстрела и полученная награда закрепили в их дуэте за ним роль вожака. Дик готов был и дальше бежать с этим горожанином в поисках добычи.
Они продвигались не спеша. Охотник поглядывал на компас и бежавшую слева реку, а собака продолжала поиск. Разгорячённый удачей, человек незаметно для себя перешёл неширокий ручеёк, который впадал в речку. Если бы горожанин видел карту, то понял, что совершил серьезную ошибку. Вскоре русло сузившейся реки повернуло на северо-запад, как и было нарисовано вчера на схеме, поэтому охотник не заметил подвоха. На самом деле ручеёк, который он перескочил десятью минутами раньше, и был речкой, бегущей около его избушки. Теперь человек и собака двигались вдоль второго, параллельного рукава. Изба и дорога вскоре остались справа позади незамеченными.
Небо было по-прежнему пасмурным. Стало быстро темнеть. Охотник удивлённо посмотрел на часы. По его прикидкам, они уже должны были дойти до зимовья. Собака же недоумевала, зачем они, на ночь глядя, удаляются от избы, где была печь и еда. Дик устало встал на след удаляющегося охотника. С утра он набегал уже несколько десятков километров, а в его возрасте, да по снегу это совсем непросто. Впереди из снега поднялись рябчики. Птицы уже ночевали, когда их вспугнул шум идущих.
Слева по-прежнему бежала речка, сузившись до размеров небольшого ручейка, пробираясь теперь по непролазной тайге. В голове охотника поселилось сомнение. Он вспомнил, как перемахнул через такой же ручеёк раньше. Подумав минуту, принял решение идти строго на север. Так он гарантированно попадал на дорогу, на которой оставила след машина, привезшая его сюда. Через десять минут хода они с собакой снова перескочили через ручей. Человек задумчиво нарисовал на снегу схему. Если они прошли левым берегом своей речки, а точнее ручейка, то дорога и избушка остались уже сзади, на правом берегу, и теперь перед ними полста километров непроходимого леса. А если это всего лишь паранойя, и ручеёк – это ручеёк, а не речка, бегущая рядом с избушкой, то всё еще впереди, и они просто не дошли до зимовья и дороги.
Времени на раздумье не осталось. Слишком быстро темнело. Нужно либо вставать на ночлег, либо продолжать идти. Вот только вопрос, куда: вперёд или назад? Многолетний опыт подсказывал охотнику, что оба варианта движения могут оказаться правильными. Поэтому, приглядев упавшую ель с вывернутым корнями дерева куском земли в человеческий рост, он стал располагаться на ночлег. Собака догадалась о намерениях человека, который разжёг костёр под защитой естественной стены, и стал заготавливать дрова. Ей-то не впервой ночевать в лесу, тем более на улице было не ниже пяти градусов по Цельсию. Решив сделать приятное своему новому спутнику, Дик по прямой побежал к зимовью, благо до него было не больше двухсот метров.
Охотник не стал окликать пса, решив, что будет пока лучше, чтобы он не мешался под ногами. Он расчистил снег, наломал лапника и продолжил заготавливать дрова. Сумерки постепенно превращались в темноту. Вдруг выскочила собака с небольшим поленом в зубах. Человек опешил. Это было знакомое полено. Ему хорошо запомнился сук, долго не дававший расколоть сегодня утром этот сосновый чурбак. Судя по тому, что Дик отсутствовал недолго, а убегал на юг, они действительно прошли мимо избы правым берегом речки. Соблазн ночевать в тёплой избе, а не мыкаться долгую ночь в лесу у костра был велик. Человек принял решение пройти полкилометра к югу, оставляя ручей от себя справа. Двигаться было трудно. Стало совсем темно. Сомнения не переставали терзать охотника. Он уже решил, что опять ошибся, как вдруг услышал впереди заливистый лай собаки. Вскоре его ноги почувствовали твердь дороги, и охотник вышел к зимовью.
Нет ничего приятней на охоте, как после трудного дня и пережитых волнений, затопить печь, налить себе водки и сварить ужин. Дику досталась половина зайца. Так человек отблагодарил его за смекалку, проявленную при заготовке в лесу дров. Кто знает, сколько бы ему пришлось поблуждать утром, прежде чем он нашёл избу. На другой день они никуда не пошли, а к обеду за ними приехала машина. Люди снова что-то чертили на снегу и друг другу задавали вопросы. Пёс же забрался на мягкое заднее сидение автомобиля и уснул. Ему было невдомёк, что друзья обсуждают вчерашнюю ошибку при ориентировании. Дику не нужны карта и компас. Да и не понятно слово «ошибка».
28.11.2007
Разговор
Она вошла в ресторан, и половина мужчин проводила её взглядом до столика. Стройная красивая брюнетка с лицом богини в возрасте слегка за двадцать. Обычно такие девушки смотрят на нас только с экрана телевизора. Она села за соседний столик напротив меня и, заметив мой взгляд, мило улыбнулась, совсем не наигранно. Глаза наши встретились и задержались чуть дольше приличия.
«Lady in red» лилось из динамиков, лёгкий полумрак накрыл всё пространство ресторана. Её роскошное чёрное платье было на ней так органично, что казалось, никто в мире больше не может так элегантно носить чёрное. Мысли в голове спутались, пропала всякая ясность. Как успеть рассказать ей за короткий вечер всю свою предыдущую жизнь? Так хочется выговориться. Я не стал терять времени на пустяки и начал сразу о любви.
Первый раз влюбился в школе. Света (блондинка с голубыми глазами) казалась мне самой красивой девчонкой города. Долго таскался за ней по пятам, вызывая только раздражение. Но прошло года три, а может – и все пять, и однажды (отлично помню тот осенний день) она разрешила проводить её до дома, не забыв сунуть в руки мне портфель. Счастливчик наизусть знал дорогу к её дому. Десятки раз ноги несли меня параллельной дорогой. Ещё вчера я шёл, выглядывая стройный силуэт в сером подпоясанном пальто сквозь мелькавшие кварталы, но так, чтобы Светка меня не заметила. А теперь иду рядом с ней, и меня просто трясёт в прямом смысле от счастья.
Счастье моё длилось недолго. Видимо, вместо того чтобы целоваться, ваш покорный слуга слишком много говорил на отвлечённые темы. В её понимании это была не любовь. Вскоре после нашего расставания за ней стал ухаживать мой лучший школьный друг. Вот такая «Санта-Барбара». Они женаты, живут в Екатеринбурге, и мы по-прежнему дружим, хотя забыть свою первую любовь мне было совсем непросто: слишком долго по ней сох. Кстати, и у Светки с Олегом не всё сразу было гладко. Уехав учиться, Светлана выскочила замуж, а мой друг после этого с горя женился, только непонятно, кому назло. В браках они прожили недолго. Снова встретились, развелись со своими половинами и уже давно живут счастливо вместе.
Второй раз я влюбился в университете до армии. Её тоже звали Света, она тоже была блондинка с голубыми глазами, но старше меня на два года. Мы столкнулись на дискотеке. Девушка была окружена поклонниками, но почему-то на медленном танце подошла именно ко мне. Чувства захватили меня не сразу, но уж когда впряглись через пару недель – остановить их было сложно. К сожалению, моя вторая любовь меня не любила. Просто её бросил парень, а тут я на неё запал. В молодости рассказчик был неплох, поэтому ей, в отместку своему старому ухажеру, хотелось иметь под рукой аргумент – «да я получше тебя нашла!» Светка была красивой девчонкой. Без внимания её не оставляли. Параллельно со мной за ней ухаживал двадцативосьмилетний мужчина. У него были «Жигули», а у меня – молодость и бесшабашность. Как-то я посетовал на это старшему брату. Он засмеялся:
– Тебе всего восемнадцать. Кто знает, на чём ты будешь ездить в двадцать восемь. А вот он молодость уже не купит.
Молодость действительно победила. Теперь-то мне немного жаль мужика. Годы – это груз, в котором мы, собственно, не виноваты, но такова жизнь.
И может быть, у нас всё было бы хорошо с моей второй любовью, но мне предстояло уйти на два года в армию, а подруга моя была уже «на излёте» и искала себе мужа. Я на эту роль не подходил. Однажды, неожиданно вернувшись с практики раньше обычного, молодой влюблённый застал в её комнате себе замену. В тот же час порвал с ней и никогда больше не вспоминал. О, как она рыдала! Думаю, недолго. Вернувшись из армии, узнал, что Света благополучно вышла замуж за молодого офицера.
Конечно, было, что безответно любили и меня. На первом курсе к нам в комнату в общаге часто заходила девушка. Она часами могла сидеть на обшарпанном стуле, не поднимая глаз и не проронив ни слова. Парни, да и я, тактично молчали, понимая, что Галя приходит из-за меня. Мы её не прогоняли, но и не привечали. Ведь ваш покорный слуга не любил её, но старался и не ранить, потому что прекрасно знал на своей шкуре, что такое неразделённая любовь. То ли от тяжёлой учёбы, то ли – из-за безответной любви, с девушкой случился нервный кризис, и она пропала из университета навсегда. До сих пор чувствую грех на своей душе, хотя, в сущности, ни в чём не виноват.
Третий раз я влюбился в свою будущую жену. Она – не голубоглазая блондинка. Мы познакомились на практике, которую довелось после армии проходить, как всем студентам биофака ГГУ после первых и вторых курсов на биостанции в селе Старая Пустынь. Изучая в лаборатории коллекцию животных, я заметил скромную красивую девушку и не замедлил развлечь её разговорами. Верхом наглости было, когда в день её рождения, увёл именинницу гулять перед носом ухажёра, стоявшего с огромным букетом цветов перед домом, где проживала с другими девчонками Татьяна. Ваш покорный слуга мало что выучил в ту практику по латыни, потому что все ночи напролёт гулял со своей будущей женой. Я понял, что это и есть моя вторая половина уже на второй вечер. Поверьте, не лгу.
Самым романтичным в нашем периоде до свадьбы был месяц, когда будущий зоолог после третьего курса проходил практику в институте в Ярославской области, а его будущая жена – в Горьком. Каждый день Танька писала мне письма, и какие! И сейчас помню ту любовь, что переносила в своих конвертах почта. Мы вместе много-много лет, у нас двое детей. Всё вроде хорошо. Вот разве только любовь…
А любовь, это когда напрочь сносит «крышу», когда мыслить толком ни о чём другом не можешь, когда готов совершать безумные поступки, не заботясь о последствиях. А может быть, я не прав и любовь – всего лишь уже привычка в моём возрасте? И не стоит ожидать, что каждый раз тебя будет пробивать ток от прикосновения к человеку, с которым близок несколько десятков лет?
Наш телепатический разговор, а точнее – мой монолог, неожиданно прервался. В ресторан вошёл невысокий, молодой, хорошо одетый мужчина. Он сел за столик богини, спиной ко мне. Не вставая, они расцеловались, и счастливчик взял её бледные руки к себе в ладони. Парочка весело защебетала. Правда, когда мужчина отвлекался и смотрел в меню, незнакомка украдкой бросала на меня взгляды. В них не было ни капли кокетства, поэтому я не отводил глаз. Зазвонил мой мобильник. Директор сообщил, что подъехать в ресторан с нашими клиентами он не сможет, так как у них уже вылет обратно в Москву, поэтому могу не ждать их.
Я подозвал официанта, расплатился и направился к выходу. Проходя мимо богини, как бы невзначай задел рукой её плечо. В ответ она незаметным движением своей рукой коснулась моей ноги. С лёгким чувством, как будто меня коснулась САМА ЛЮБОВЬ, я вышел на улицу, сел в машину и поехал домой.
Июль 2007 г.
