Вадим Сидур «Мир без человека мне не интересен». Часть II. «Однажды они спустились в подвал». Друзья, почитатели вспоминают…

Владимир Бродский, Вадим Сидур, Юлия Сидур и Рита Бродская

Навещать свою маму в больнице приезжала Юлия, так мы и познакомились. Ей понравился мой стиль общения с пациентами: на протяжении своей врачебной практики я всегда старался находить время, чтобы и помимо основного обхода лишний раз зайти в палату, поговорить, успокоить больного, подбодрить его, а одновременно и расспросить, стараясь лучше понять, в каком он находится состоянии. Во время наших с Юлией встреч и общения мы прониклись друг к другу симпатией и даже подружились. Я узнал, что ее муж скульптор Вадим Сидур, что он инвалид войны и что его мастерская расположена у метро «Парк культуры». B один из дней от его имени она пригласила меня эту мастерскую посетить. Юлий Зусманович, узнав об этом, предупредил, чтобы я не удивлялся, когда увижу там среди прочего необычные, на первый взгляд, скульптуры-объекты, собранные из кусков покореженного металла и уложенные в сколоченные из досок ящики-гробы. Он объяснил, что Сидур придумал новое направление в искусстве, в котором сейчас работает и которое назвал «Гроб-Арт».

И вот мы с женой Ритой, спустившись по узкой крутой лестнице, вошли в рacпaxнутую нам Вадимом и Юлией тяжелую дверь. Дверь, которая оставалась для нас всегда открытой на протяжении одиннадцати лет. В тот первый визит увиденные в мастерской вещи поразили своей мощью и монументальностью, заключавшейся не только в их форме, но в особой внешней красоте и проступавшем в этих произведениях глубоком смысле.

Уже в первую встречу мы cтали друзьями. Для нас не была препятствием разница в возрасте – Вадим Сидур был старше меня на пятнадцать лет. Он фронтовик, тяжело раненный в бою и чудом оставшийся в живых. Между людьми, побывавшими на фронте, и всеми остальными есть большая разница, не объяснимая лишь количеством прожитых лет: у фронтовиков другие знания и опыт, другая судьба, другие жизнь и смерть. Но, может быть, как раз меня с Сидуром война сближала. На той же войне погиб мой отец. А я сам, не участвуя в боях, тоже увидел её, еще ребенком, чудом оставшись в живых в еврейском гетто на моей родине под Винницей. Поэтому мне особенно понятны и дороги его проникнутые cкорбью, мукой, страданием произведения, а таких скульптур у Сидура большинство. В его мастерской и у них с Юлей дома на Брянской я стал бывать часто, уж раз в неделю обязательно. Об этих вечерах вспоминаю, как о необычайно счастливых. До чего же интересным было наше общение! Отмечу, что и Сидур, и Юлия обладали способностью слушать и слышать – качествами, данными далеко не каждому из нас, и готовностью, если необходимо, прийти на помощь – и словом, и поступком. Неслучайно попасть к ним стремились многие. У них мне посчастливилось увидеть и узнать замечательных, прекрасных людей, и многие стали моими друзьями. Именно здесь, еще в 1970-х – 80-х годах, я впервые встретился с их немецкими друзьями, потом ставшими и моими, с которыми дружу по сию пору. Через пару лет после описанного случая с Галиной Борисовной мне довелось выполнить такую же операцию, как у нее, для Клары Исааковны Мориц, матери поэтессы Юнны Мориц. На этот раз инициатива исходила от Вадима Сидура. Именно он порекомендовал меня Юнне в тот момент, когда она повсюду искала надежного хирурга, желая помочь матери, сломавшей бедро. Операция прошла замечательно, и Клара Исааковна уверенно проходила с залеченным бедром до глубокой старости (она умерла в 97 лет).

Раненый, 1966

Расскажу еще вот о чем: одну такую хирургическую металлоконструкцию я вмонтировал в 1987 году, через год после смерти Сидура, в его большую скульптуру под названием «Победитель». Она представляет собой гипсовую фигуру одноногого инвалида с костылем под мышкой и с протянутым вперед обрубком другой руки. Выполненная в человеческий рост, эта трагическая скульптура была довольно тяжелой, а потому неустойчивой и вдобавок невероятно хрупкой. И вот однажды мне позвонила по телефону расстроенная Юлия и рассказала, что один из посетителей мастерской неловко задел эту скульптуру, и в результате она дала трещину в бедре. Мы, я и мой приятель и коллега, хирург Владимир Романович Келлерман, решили, что спасти её можно, лишь проделав такую же операцию, как на живом человеке. Прямо на месте, в мастерской, мы «Победителя» уложили, высверлили в бедре отверстие и вогнали туда настоящий медицинский штифт, точно такой же, какой был у Галины Борисовны и Клары Исааковны. После того, как гипс, которым мы заделали швы, затвердел, статуя вновь обрела прочность и устойчивость. (Она, кстати, хранится сейчас в Музее Вадима Сидура в Перово.) Знакомство с Юнной Мориц переросло в глубокую дружбу, мы с удовольствием общаемся до сих пор, хотя живем уже в разных странах. Замечу, что Юнна, в свою очередь, сыграла важную роль, познакомив меня с Натальей Ивановной Столяровой, а та – с Александром Александровичем Угримовым и Натальей Владимировной Кинд, людьми выдающимися, имевшими для меня очень большое значение. Как я сказал, наши встречи с Сидуром проходили часто. Мы с Ритой, как правило, приходили в мастерскую или домой к нему с Юлей на Брянскую улицу. Сами мы жили в 70‐х на Филях, и бывать у нас им оказывалось как-то не с руки. Но однажды они все-таки к нам заехали. Мы пригласили их на день рождения Риты 9 мая. Сидур с удовольствием согласился, спросив разрешения прийти раньше остальных гостей. Дело в том, что со своим челюстным ранением ему было довольно трудно жевать, он стеснялся и хотел спокойно поесть в привычной компании, до прихода посторонних. Специально для него я приготовил разные мягкие закуски и любимые им рубленые котлеты. Настроение у него в тот день было прекрасным, мы с радостью общались, он много рассказывал и с удовольствием ел. Если же я подкладывал еще что-то на его пустеющую тарелку, он одобрительно, как бы нараспев повторял: «Вова любит кормить!»

Владимир Келлерман и Владимир Бродский перед открытием выставки в Комитете защиты мира, 1987

Потом, когда уже пришли остальные гости, он сидел за столом довольный и сытый, выпив полрюмочки за Ритино здоровье и участвуя в общей беседе. Во все времена я испытывал настоящую страсть к книгам. У меня была редкая возможность приобретать весьма ценные издания. Часто сами авторы оставляли мне свои книги с дарственными надписями (ведь я все-таки работал в «писательской» больнице). Но ко мне попадали не только отличные советские книги, но и главным образом – самиздат и тамиздат, романы, поэзия, журналы, что угодно. Подобных изданий с годами накопилось изрядное количество, и чтобы не держать запретное на виду, я стал прятать их внутри большого мягкого кресла, стоявшего в гостиной. Так что однажды, когда мне понадобилось сдвинуть его с места, я не смог этого сделать – настолько тяжелым оно оказалось от уложенных в него печатных произведений. Я сам как сумасшедший проглатывал все эти бесценные (в буквальном смысле) сокровища. Но также очень часто давал их на прочтение Вадиму и Юлии, которые наслаждались от всей души. Они, в свою очередь, и я знал об этом, успевали одарить этими книжками на одну-две ночи своих друзей, разумеется, не сообщая им, как и откуда к ним попала та или иная вещь. В 1983 году, переехав на новую квартиру, мы с Сидурами оказались соседями, наши дома располагались в десяти минутах ходьбы друг от друга. И с этой поры наши встречи стали происходить чаще. Мы то и дело заходили на Брянскую. Нередко приходилось оказывать Вадиму и медицинскую помощь, потому что его здоровье, которое всегда было небезупречным, начало тогда всё чаще вызывать тревогу. Вообще, замечу с гордостью, Вадим относился ко мне как к врачу с большим доверием, ценя мои знания и умения, и неизменно прислушивался к моим советам. Особенно памятны два серьезных случая. Однажды летом 1985 года, когда мы с Ритой возвращались откуда-то домой и только-только открыли входную дверь, раздался телефонный звонок. Звонила Юлия. Взволнованным голосом она просила нас поскорее приехать в Алабино, где они с Вадимом в тот момент находились: ему стало очень плохо. Не раздумывая, мы сели в машину и помчались к ним.

Меньше, чем через час, были на месте. Оказалось, что у Вадима сильнейшая задержка мочи, уже чуть ли не целые сутки.

Открытие первой выставки произведений Вадима Сидура в 1987 году в Советском комитете защиты мира.

Слева направо: Ю.Тамойко, О. Киселев, Т. Бреус, В. Бродский, В. Келлерман, Ю. Сидур, М. Сидур, К. Аймермахер, Р. Бродская, Г. Айги, Ю. Васильев, Ю. Мориц

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Впервые опубликовано под названием «Вернусь с того света» в журнале «Нева», 1992, № 3 (здесь и далее примечания редактора за исключением особо оговоренных случаев).

2

Габай Илья Яковлевич (1935–1973) – поэт, писатель, учитель русской литературы, диссидент. Один из наиболее активных участников правозащитного движения. Редактор «Хроники текущих событий». В 1969–1972 гг. отбыл трехлетнее заключение по статье 190-1 УК РСФСР («Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский строй»). В 1973 г. покончил жизнь самоубийством. Похоронен на еврейском кладбище в Баку. В 1976 г. В. Сидур выполнил надгробие на его могиле (мраморный барельеф, 130×93×13 см).

3

Эдельман Галина Самсоновна (р. 1938) – живописец, график. Жена М.С. Харитонова.

4

«Миша Скамейкин из Лондона» – фельетон за подписью И. Юрченко, напечатанный в газете «Советская Россия» 12 января 1974 г. Основным персонажем фельетона был Майкл Скэммел (Scammell; p. 1935) – английский литературовед, переводчик и журналист, друг В. Сидура, а также Л.З. Копелева, Л.К. Чуковской и К.И. Лозовской (все они в фельетоне были упомянуты), автор большой статьи о В. Сидуре в лондонском еженедельнике The Observer (15 ноября 1970 г.) и др. публикаций. Автор биографий и переводов Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, В.В.Набокова, А.И.Солженицына.

5

Фильм «Миф. Памятник современному состоянию» был снят на 16 мм в 1974 году в соавторстве с Олегом Киселевым.

6

Памятник остался только в модели: чтобы воплотить его в материале, у друзей не хватило средств; пришлось ограничиться другим вариантом – барельефом, установленным на кладбище в Баку (прим. автора).

7

Имеется в виду выставка произведений В. Сидура 19 сентября – 7 декабря 1987 г. в помещении по Новогиреевской ул., 37 в Перовском районе в Москве.

8

Выставка «Акварель. Рисунок. Эстамп» состоялась в Московском комитете графики в мае-июне 1983 г.

9

По этому поводу стоит процитировать примечательную запись из «Мифа», характеризующую общественное самоощущение Сидура по крайней мере еще в 1974 году – со временем оно, как у всех, менялось: «Я, бывший комсомолец, еще не исключенный коммунист, вкалывавший в колхозе, работавший сутками на заводе, сраженный фашистской пулей на земле Украины, обильно поливший своим потом и кровью советскую землю, я – участвовавший в восстановлении, я – строитель, я – веривший в вождя и вождю, а потом речам… на XX съезде, я утверждаю, что я и есть тот, кто имеет право спокойно жить и трудиться на своей земле» (18.05.74). В каком-то смысле он был человек более советский, чем враждебные ему чиновники – даже удивительно, как долго сохранялись в нем многие представления, впитанные с детства и юности. «Во рту слов разлагаются трупики, – пишет он 27.04.74, прослушав по радио передачу с комсомольского съезда. – И, несмотря на это, я плакал… Я плакал на похоронах идеи, я плакал, потому что мне уже 50, что умерли мама и папа, что навсегда кончилась гармония, существовавшая между мной и государством» (прим. автора).

10

Впрочем, за последние годы, особенно после Чернобыля, многое стало казаться привычным и восприниматься иначе (прим. автора от 1992 г.).

11

Далее приведен обратный перевод. Письмо опубликовано по-немецки в каталоге выставки: Vadim Sidur. Plastik. Grafik. 1957–1974. Fotos Eduard Gladkov. Eine Ausstellung der Universität Konstanz von 30.4.–20.5.1975. Konstanz. 1975. 76 S.

12

RAF (Rote Armee Fraktion) – немецкая леворадикальная террористическая организация, действовавшая в ФРГ и Западном Берлине в 1968–1998 годах. Её участники рассматривали свою деятельность как городскую партизанскую войну против государственного аппарата и буржуазии. Ответственна за совершение 34 убийств, серии налётов на банки, взрывов военных и гражданских учреждений и покушений на высокопоставленных лиц.

13

Текст написан при жизни Удо ван Меетерена.

14

Памятник был установлен на территории Констанцского университета 22 декабря 1981 г. (чугун, высота 4 метра).

15

Имеется в виду «Памятник погибшим от любви», установленный в Оффенбурге в 1984 г. (алюминий, высота 3,5 метра).

16

Baдим Сидур, Карл Аймермахер. «О деталях поговорим при свидании…» Переписка. М.: РОССПЭН, 2004. С. 687, 688.