Непросыпающиеся сны: Часть Вторая

– Лукас?.. Слышишь?

Он никак не отреагировал.

Лили посмотрела на дверь, потом снова на него. Нахмурилась, смутилась – и шёпотом сказала:

– Попка дурак…

Тишина.

– Попка дурак, – повторила она, чуть громче.

Он продолжал лежать неподвижно, будто вообще не слышал её.

– Ну давай… – прошептала она. – Ты же сам сказал, что это должно сработать.

Ничего.

Лили тяжело выдохнула, провела рукой по лицу.

– Ну ты и тип, – пробормотала она. – Взял, выключился… а теперь, значит, лежи тут и делай вид, что его нет…

Она покачала головой, опустила взгляд и чуть отодвинулась. Не то чтобы паника – просто странное, неприятное ощущение, что она осталась одна и понятия не имеет, что делать дальше.

Лили встала, огляделась, нервно отодвигая штору, словно надеялась найти хоть какое-то решение, висящее в воздухе. И тут её взгляд зацепился за одну из коек в углу палаты. Рядом стояло инвалидное кресло.

Мелькнула мысль. Смелая. Безумная. Но лучше, чем ничего.

Она быстро подошла к креслу, схватила его обеими руками и, словно извинившись перед невидимым хозяином, пробормотала:

– Прости, я одолжу. Обещаю вернуть. Наверное.

Кресло с тихим скрипом покатилось по линолеуму. Лили поставила его вплотную к койке Лукаса, поправила подножки, вздохнула… и начала аккуратно перекатывать профессора, ворча под нос:

– Вот уж не скажешь, что ты лёгкий. Ещё и не помогаешь совсем…

Лукас, был как бревно, всё так же бледен и неподвижен.

– Ну вот, – выдохнула Лили, наконец усадив его в кресло. – Сиди смирно… хоть бы сейчас не упал с кресла.

Она бегло оглядела его, проверила, на месте ли амулет – сжала губы, кивнула себе и вырулила в коридор. Шла не торопясь, будто всё под контролем, будто она и правда медсестра на смене.

Проехали всего с десяток шагов – как вдруг за спиной, резко, грубо:

– Эй, ты! Постой! Медсестра!

Она обернулась – и сердце ухнуло куда-то вниз.Лили вздрогнула. Голос… до боли знакомый.

В конце коридора стояла та самая ворчливая медсестра. Рядом с ней – охранник. Тот что остановил Генри. Он уже махал рукой, приговаривая:

– Иди-ка сюда, красавица…

Лили притормозила у лифта. Лицо – маска растерянности, внутри – гул, как в ракушке. Мерзкая медсестра и охранник маячили сзади, а впереди – пустой коридор и тишина.

Она шагнула было назад… но застыла. Если не сейчас – всё пропадёт. Абсолютно всё.

Боковой взгляд – и вот он: красный короб с надписью «Пожарный сигнал», кран с рычагом рядом. Ярко-красный выход из безвыходности.

В голове вспыхнула мысль:

"Ох… всегда мечтала это сделать."

– Ну что ж… классика жанра. И к чёрту все эти планы, – выдохнула Лили.

И дёрнула рычаг.

Сирена завыла, с такой силой, будто все больные заорали хором.

А Лили – ни тени волнения. Она спокойно развернула кресло с Лукасом и покатила его к лифту, будто делала это каждый день.Через пару секунд больница ожила: кто-то закричал, двери захлопали, пациенты и персонал высыпались в коридор. Из палат – шум, крики, обрывки фраз. Медсёстры растерянно переглядывались, врачи переговаривались по рации, охранники бросались к лестницам.

Пожарные уже прибыли, охрана сновала туда-сюда, но никто не обращал на них внимания.Лили шла уверенно, сдержанно. Кресло с Лукасом покачивалось на неровном полу, а она вела его, будто работал тут всю жизнь – медсестрой.

Генри вынырнул сбоку из толпы, запыхавшийся, с маской в руке, но довольный. Он подмигнул:

– План С – сгорел.

Лили, не сбавляя шага, с лёгкой усмешкой она закрутила прядь волос за ухо:

– А, по-моему, сработал план «к чёрту план».

Генри фыркнул и кивнул:

– Ну, это уже звучит как наш стиль.

Лили, поправила воротник халата – и с лёгкой, почти победной улыбкой произнесла:

– Я всё узнала.

Генри приподнял брови:

– Да ладно?

– Да, – кивнула она. – Он показал мне. Всё, что нужно.

– А чего Лукас всё ещё в коляске? Ты что, забыла кодовое слово? – шепнула Лили, озираясь по сторонам.

– Да я ему уже раз двадцать повторила! – раздражённо пробормотала Лили. – Похоже, ему просто нравится, когда я за ним ухаживаю… или он просто притворяется. Или, может, я не похожа на его попугая. Я уже ничего не понимаю…

Генри усмехнулся:

– А я догадываюсь, почему не срабатывает кодовое слово. У него же хозяин был араб. И попугай, скорее всего тоже, и он с акцентом говорил. Может, надо было сказать: «попка дюрааак»?

– Если он не очнётся в ближайшую минуту, я ему скажу что-нибудь покрепче, – буркнула Лили и толкнула кресло дальше.

Лукас застонал. Его глаза дрогнули, приоткрылись – мутные, полусонные. Он медленно выдохнул, словно только что всплыл из глубины:

– А… мы где?.. Мы справились?..

– О! Сработало! Проснулся! – воскликнул Генри, почти подпрыгнув от радости. – Я уж думал, ты навсегда остался в режиме «медуза под одеялом».

Лукас хмыкнул, едва слышно:

– Всё… по плану?..

– Не совсем, – Лили усмехнулась и сжала в кармане амулет. – Но главное – мы выбрались. Почти.

Они молча шли по больничному двору. За их спинами всё ещё выла сирена, но теперь – будто издалека, как эхо другой реальности. Вокруг метались люди: охрана, пациенты, медики в растерянных халатах. Кто-то выкрикивал приказы в рацию, кто-то просто бежал – от дыма или от страха.

Но Лили, Генри и Лукас шли сквозь этот хаос спокойно, как будто всё уже случилось, и паника осталась позади.

– Ну что, все планы рухнули, – пробурчал Генри, поправляя маску на подбородке.

– Не все, – отозвалась Лили. – Один всё-таки сработал. Тот, которого не было.

– План «к чёрту план», – кивнул Лукас и слабо улыбнулся. – Пожалуй, стоит записать.

– Да-да, в список проверенных стратегий, – фыркнул Генри. – На случай, если снова захотим вломиться в больницу с амулетом, гипнозом и театром абсурда.

Они прошли под тусклым фонарём. Лили чуть прижала руку к карману, чувствуя тепло амулета, словно он пульсировал в такт её сердцу.

– Дальше будет сложнее, – тихо сказала она, больше себе, чем им.

– Тогда пошли, – отозвался Генри. – Пока нас снова не узнали.

Они шли по больничному двору, растворяясь в суете.

Шум за спиной постепенно стихал. Сирена всё ещё выла, но уже где-то далеко, будто в другой реальности. Остались только отголоски паники – обрывки голосов, рации, шаги где-то внизу.

Отель 29,5 Шаманов

Страницы хрустели, словно сопротивляясь прикосновениям.В комнате, где пыль лежала на полках, как застывшие воспоминания, тускло мерцала старая настольная лампа. Её свет дрожал, будто боялся того, кто сидел за столом. Мужчина в тёмном халате, с сединой в волосах и упрямым огоньком в глазах, медленно листал потрёпанную кожаную книгу.

Шаманская алхимия, собранная в точной последовательности.На одном из разворотов – почти завершённая формула. Состав: 29 компонентов. Память. Гнев. Привязанность…

«Истинное чувство нельзя вызвать без жертвы».Но… чего-то не хватало. На полях аккуратной рукой было приписано: «Чистый Демон». И ниже:

Голос прозвучал глухо, почти шёпотом – не то для себя, не то для тех, кто придёт потом:Он протянул руку к старому диктофону, щёлкнул тумблер записи.

– Эксперимент тридцать пятый. Формула стабильна. Все компоненты синтезированы… кроме одного.

Он пролистал записи. Руки слегка подрагивали.

Я смотрю на тебя каждый день… и всё равно не нахожу.– Всё та же пустота. Всё тот же пробел, которого нет ни в одном справочнике.

Он задержал взгляд на пустой строке между компонентами.

А мне нужна любовь. Настоящая.– Без него реакция не завершается. Катализатор активен, но формула распадается через три часа сорок семь минут. Это не зелье. Это – лишь имитация.

Он сделал паузу, провёл пальцем по краю страницы.

Серотонин путает любовь с привычкой.– Привязанность вспыхивает быстро… но гаснет. Окситоцин греет – но не держит.

На полу – круг из зубов, трав… двадцать девять связок.Он поднял взгляд на сосуд, где густая ало-кровяная жидкость дымилась паром. На стенах за его спиной – выжженные руны.

– Но тридцатая… – прошептал он. – Она не из мира веществ. Она – в центре круга. Она – свет, без которого всё остальное рассыпается.

Отражение запоздало на мгновение.Он взглянул в зеркало.

Мужчина усмехнулся. Щёлкнул диктофоном:

Переход к стадии наблюдения.– Цель подтверждена. Объект: женщина средних лет. Номер – 28.

И почти шёпотом добавил:Он выключил диктофон. Пальцы на мгновение задержались на кнопке. Но вместо того чтобы убрать его, он снова щёлкнул тумблер – коротким движением.

Вечная.P.S. – Любовь… Настоящая?.. Выдувается, как мыльный пузырь: красивая, хрупкая, обречённая. Лопается от одного кривого слова. От взгляда не туда. Но моя любовь – не пузырь. Она – формула. Материя. Капля за каплей. Без колебаний. Без ошибок. Без предательства. В ней нет свободы. Есть только суть.

Моё создание.

Оно почти готово.

Он щёлкнул тумблер.

И замолчал.

***

Мир казался зыбким, нереальным, как сон, в котором нельзя повернуть назад. Оставался только один путь – вперёд.Они ехали всю ночь. Колёса шуршали по мокрому асфальту, сквозь туман, что стелился от океана, как дыхание чего-то древнего. Раннее утро было тусклым: серое небо, лужи на дороге, отражающие свет фар, будто осколки разбитых зеркал.

На заднем сиденье Лукас и Генри дремали: первый развалился, растянувшись, как на старом диване; второй прижимался лбом к запотевшему стеклу, будто в полусне искал выход из тумана.Лили сидела за рулём. Из стареньких динамиков неуверенно скреблась кантри-музыка.

Со стоном Лукас зашевелился, потянулся, схватился за икры и простонал: – Боже… я больше не двадцатилетний. И давно.

Приоткрыв глаза, он огляделся, ткнул пальцем в мутное окно, где проплывали тени деревьев и фонари, растворяясь в мареве. – Где мы? – спросил он сипло, будто всё ещё во сне.

Лили, не отрывая взгляда от дороги: – Почти на месте.

«Мыс Проклятых» – чёрная стрелка на фоне блеклого рассвета.В окне мелькнул дорожный указатель:

– Мыс Проклятых?! – вскинулся Лукас, подпрыгивая на сиденье. Его голос был таким громким, что Генри со стоном распахнул глаза: – И чего так орать… Люди вообще-то спят, – пробормотал он, сворачиваясь обратно клубком на переднем сиденье.

– Ну… мыс Проклятых. И что? – пробурчал он сквозь зевок.

– Как что?! – Лукас оживлённо заговорил. – Да про него писали в газетах! Не помню, когда… Возле этого мыса был какой-то забытый городишко… Странное место. Его, вроде, даже собирались использовать для съёмок мистического фильма. Журналисты туда толпами приезжали!

– И что там было такого? – спросил Генри спросонья, не открывая глаз.

– Говорят, там орудовал серийный убийца. Но он был не обычный. Ему даже прозвище дали… Кажется, Химик?.. Нет… – он поморщился. – Алхимик. Да, точно. Всё завязано на какой-то мистике, жертвах, формулах… брр.

Профессор, сонно приподнявшись, поправил очки и с надеждой спросил:

– Мы ведь туда не едем, да? Просто мимо?

Лили, не отрывая взгляда от дороги, бросила через плечо:

– Тут вы не угадали, профессор. Наша цель – именно этот городишко.

– О, боже… – простонал Лукас, откидываясь назад. – Мы же только-только вырвались из той психушки… Там ведь полный дурдом творился! Я, между прочим, сам себя загипнотизировал… Ужас. И всё пошло к чёртям!

Лили повернула голову и с лёгкой ухмылкой ответила:

– Так в этом и был план. К чёрту план – сработал идеально.

– Всё нормально, профессор, не паникуйте, – уже спокойнее добавила она. – Я всё узнала от мужа, что необходимо. Мы почти на месте.

Она сжала руль крепче, взглянула в зеркало заднего вида и усмехнулась:

– А мне, если можно, – без маньяков. И без кофе. И вообще – без сюрпризов, – буркнул Лукас, кутаясь в плед.– Ну, если нас и встретит местный маньяк – надеюсь, он хотя бы делает лучший кофе в городе. – С корицей, но без сахара, – подал голос Генри. – Перед казнью хочется по-человечески.

***

"Добро пожаловать в Крейвен-Бэй. Население…"– дальше цифры были сорваны ветром.Машина медленно въехала в пределы города. Туман, густой, как молоко, ложился на фары, гасил их свет, превращая всё вокруг в зыбкое, полусонное марево. На въезде висела старая табличка с выцветшей надписью:

И тут они его увидели.

Прямо посреди дороги, в окружении тумана, стоял человек – в изношенном плаще, с ржавым копьём в руке и тяжёлым, пузатым чайником, словно приросшим к груди кожаным ремнём. Вместо глаз – повязка из старого платка, когда-то бывшего белым, но давно пропитанного пылью, так что от прежней белизны остались лишь тусклые воспоминания.

Он стоял, будто прирос к земле, и растворялся в тумане. Издалека – просто силуэт. Вблизи – человек без времени на лице.

– Тормози… – прошептал Лукас, и Лили резко нажала на тормоз.

Машина остановилась в двух метрах от странного старика. Тот поднял копьё не угрожающе, а как бы по-ритуальному, перекрестив им дорогу.

– Вы пересекли черту, – прохрипел он. Голос был как ржавчина. – Назад – поздно. Вперёд – ещё будет хуже. Он заметил вас. Он всё ещё ищет…

Он склонился к окну, лицо почти вплотную к стеклу, и хотя глаз не было видно, Генри почувствовал, будто взгляд пробрался внутрь.

– Ты держал амулет, – прошептал старик. – Ты входил в сон. Теперь он тебя видит.

И в этот момент чайник у него на груди зашипел, будто одобряя сказанное.

– Господи, – заскулил Лукас, съёживаясь на заднем сиденье. – Я же говорил! Я говорил, что не надо ехать сюда! Мы что, въехали в кошмар?! Я все же думал в моей подворотне страшнее, а нет тут прям жуть берет!

– Я бы не хотел встретить такого в тёмной подворотне…Он замолчал, мельком взглянув на старика, всё ещё стоявшего посреди дороги, как памятник чьей-то безумию. – Ну что ж, – пробормотал Лукас, – если это и не сам серийный убийца, то за его подельника он вполне сойдёт.

Лили молча объехала странного старика. Тот даже не шелохнулся.

Словно из воспоминания, затертого годами.Она лишь на миг задержала взгляд. В этом силуэте – сутулом, с копьём, с чайником на груди – было что-то… слишком знакомое.

Только сжала руль чуть крепче.Но Лили ничего не сказала. Ни слова.

"Мыс Проклятых – 2 км"– ОК, – бросила она. – Двигаемся дальше. Не отрывая взгляда от дороги. На обочине торчал перекошенный дорожный знак:

Лили выключила радио. Музыка стихла, и в салоне стало по-настоящему тихо.Чуть дальше – старый киоск с выцветшими газетами за запотевшим стеклом. Последний выпуск – 2009 год.

– Нам сюда, – тихо сказала Лили, поворачивая на узкую дорогу.Они свернули на главную улицу. Здесь было ещё мертвее. Ни одной машины. Ни души. Только редкие жёлтые фонари, мигающие, как лампочки в забытом подвале.

– Он… показывал мне эту улицу. Я уже была здесь… кажется. Она говорила это вслух, но больше – самой себе. Словно пытаясь убедить, что помнит.

Дом, к которому они подъехали, был двухэтажным, с облупившейся вывеской, покосившейся на один гвоздь: "Гостиница «29,5 шаманов»".

Дверь слегка приоткрыта, как если бы кто-то ушёл… но не вернулся.Фасад давно не видел краски. Пара окон были заколочены, в одном – занавеска шевельнулась от сквозняка. Сам дом был странной формы – не прямоугольный, как все обычные строения, а почти правильным кругом, будто кто-то строил его не для людей, а для ритуала. Стены шли плавно, замыкаясь в кольцо, словно обводя невидимый центр.

– Это точно хорошая идея? – пробормотал профессор, уставившись на здание. – Кажется, я уже жалею, что вообще проснулся.

– Ну всё… началось, – буркнул Генри, выглядывая из машины. – Только скажите честно: это та самая гостиница? Где жил… или приносил жертвы этот ваш «Алхимик»?

Он махнул рукой в сторону странного дома и добавил:

– Ладно, только сразу скажу: я в это шаманство и прочую чушь не верю. – Генри хмыкнул и прищурился. – Но, судя по форме, кто-то тут явно переусердствовал с танцами вокруг костра.

И не ответила.Лили молча посмотрела на него.

И только недавно – снова кого-то впустил.– Да ладно… – выдохнул Лукас, прищурившись. – Мы же не собираемся тут останавливаться, правда? Я точно помню – именно это здание было на главной странице той старой газетёнки. Та самая история! Где люди пропадали! Он махнул рукой, нервно хихикнув: – Это как в тех фильмах, где герои знают, что там призраки… но всё равно идут внутрь. Только мы-то не киношные идиоты! Мы – интеллигентные, образованные люди! Найдём другую гостиницу… или вообще в машине заночуем! В небе вспыхнула молния. Через мгновение гром коротко взорвал небо, и с туч резко хлынул дождь. Крупные капли забарабанили по крыше и капоту, будто торопя их с решением. – Ну всё… отлично, – простонал Лукас. – Как всегда вовремя. Теперь у нас ещё и атмосферный аддон к хоррору. Скулёж включился по умолчанию. – Выходим, – произнесла Лили. Голос – холодный, как щелчок замка. Они подошли к гостинице, пригибаясь под воротниками. Лили толкнула дверь – та отозвалась лёгким, настороженным скрипом. Внутри было темно. Пахло пылью и чем-то тёплым, пряным… Будто дом долго спал.

Высокая. Волосы собраны в узел. Платье – строгое, старомодное. Она стояла спиной к ним, не шевелясь, словно ждала.Глаза медленно привыкали к полумраку. И тогда они заметили женщину у стойки администратора.

– Тётя Золя?! – воскликнула Лили.

– А ты всё такой же, Майкл, – мягко ответила Лили, чуть отстраняясь. – Только серьёзнее стал. И глаза у тебя… стали другими.Генри и Лукас переглянулись. Женщина у стойки обернулась. Её лицо мгновенно вспыхнуло от радости. – Боже мой! Лили! Какими судьбами?! – она выскочила вперёд с сияющей улыбкой. – Эй, народ! Посмотрите, кто к нам приехал! Мария! Майкл! Где вы там?! Её голос разлетелся по всей гостинице. На лестнице замерли две фигуры. Один из них сразу же бросился вниз, перескакивая через ступеньки, и, не сдержавшись, обхватил Лили в крепких объятиях. – Лил! – выдохнул он так искренне, что даже у Генри что-то дрогнуло внутри. Это был мужчина лет тридцати пяти: короткая стрижка, открытое лицо, лёгкая небритость и несвоевременная седина. Видно было – следит за собой, но без фанатизма. – Я думал, ты уже никогда не вернёшься, – сказал он, всё ещё держа её за плечи. – С тех пор… многое изменилось.

И фигура исчезла в полумраке.– Потому что я тебя ждал, – сказал он спокойно. – Мария! – вдруг крикнула Золя куда-то наверх. – Спускайся тоже, не строй из себя привидение! Тут гости, между прочим! Наверху что-то ворчливо зашевелилось. Затем раздался хриплый голос: – О боже… опять эта беда приехала…

– Не уверен, – так же шёпотом ответил Лукас. – Ощущение такое, будто мы попали в сериал, где уже идёт третий сезон… а нам забыли показать первые два.Генри и Лукас стояли чуть в стороне, оба напряжённые и в лёгком замешательстве. Генри наклонился к Лукасу и прошептал: – Это… вообще нормально?

– Ну… – Лили попыталась мягко вырваться, но Майкл держал её крепко, как будто боялся: стоит отпустить – и она снова исчезнет.– Какими судьбами? – не отпускал Лили Майкл, засыпая её вопросами. – Ты надолго? Почему не писала? Что случилось?

– Дайте девочке хоть вдохнуть, – сказала она и, взяв Лили под руку, повела её к небольшому диванчику. – Ну что, рассказывай: с чем пожаловали?Генри и Лукас снова переглянулись. В этот момент тётя Золя с лёгкой улыбкой вмешалась, разрезав неловкость:

Присаживайтесь, не стойте как в музее. У нас тут не приём у губернатора, а тёплый дом – пока не докажет обратное.Она села рядом и, бросив взгляд на спутников Лили, добавила: – А это… твои? – Да, – кивнула Лили. – Это Генри… и профессор Лукас. – Профессор… – протянула тётя с прищуром. – Ну надо же. У нас таких гостей днём с огнём не сыщешь. Сочтём за честь.

Его щёки при этом вспыхнули лёгким смущённым румянцем.Профессор тут же слегка поклонился, как истинный джентльмен: – Весьма польщён.

Майкл всё ещё стоял рядом с Лили – напряжённый, словно боялся потерять её из виду.Все начали рассаживаться. Генри и Лукас уселись напротив, на стулья.

С глубины коридора сверкнула молния, на миг разорвав небо пополам – словно кто-то приоткрыл занавес между мирами.И тут – заскрипела дверь.

Двигая всем телом, он отряхивал воду с накидки, больше напоминавшей потёртую временем мантию, и издавал энергичное «брррр», словно мокрый пёс после бури.На пороге возник он. Тот самый человек из тумана, видение, будто вырвавшееся из преисподней. Мокрый с головы до пят, на груди у него покачивался пузатый чайник, весь блестящий от капель, из горлышка которого струился пар, будто чайник дышал. На лбу – бледный шрам, как память о знаке, стёртом временем или огнём. В одной руке – ржавое копьё.

Он медленно двинулся в холл. Половицы под его шагами скрипели.

Дойдя до центра комнаты, странник остановился, тяжело опёрся на тупое копьё, а затем постучал им по полу – коротко, резко, почти по-шамански.

– Луна вас видит, – глухо произнёс он. – И готова дать имена.

Лукас, сжавшийся в кресле, покосился на Золю и, наклонившись вперёд, зашептал: – Кто это вообще такой? Луна видит? Да ведь утро на дворе…

– Это хозяин отеля.Тётя Золя, как ни в чём не бывало, спокойно сказала:

– О боже… Нам конец.Лукас побледнел, зажал голову руками и прошептал:

Голос его стал глубоким, с лёгкой песенной ноткой:Хозяин шагнул к Лили. Он провёл пальцами от её лба к губам, будто считывая невидимую карту.

– Ты – Танцующая Коса Ветра, с вихрем в волосах и сердцем, которое всё время посылает все на четыре стороны.– Луна нарекает тебя Штормом на голове.

Лили, едва сдерживая смешок, склонила голову, принимая "посвящение".

Тот напрягся, взялся за край стула, будто за щит.Хозяин повернулся к Генри.

Хозяин легко коснулся его лба, щёк и сердца.

– Ты хочешь быть кем-то.– Ты – Будешь, Бубен в Разукрашенной Маски. – С юбкой, что помнит больше, чем ты сам, и бубном, который громче твоих мыслей.

Но каждый раз выбираешь – быть никем.

Потому что так… тише. Так – проще. Так – не больно.

Генри нахмурился, но промолчал, чувствуя в странных словах что-то болезненно верное.

Тот сжал кресло пальцами, будто хотел в нём раствориться.И наконец хозяин повернулся к Лукасу.

– Я… я в порядке, правда, спасибо. Не беспокойтесь обо мне, – пробормотал он.

Провёл рукой по его лбу и груди.Хозяин склонил голову, печально улыбнулся и подошёл ближе.

– С глазами, которые видят дальше, чем нужно, и хвостом, который шевелится, когда душа хочет сказать правду. И твой хвост – теперь твой компас.– Ты – Хвост Мудрости в очках.

Лукас раскрыл рот, закрыл. Потом тихо спросил: – Простите, хвост что?

– Компас, – серьёзно ответил хозяин. – Только не всегда туда указывает.

А хозяин, будто исполнив свой долг, отступил назад и растворился в полумраке холла.Лили прыснула со смеху.

Он отступил на шаг, и чайник у него на груди закипел и зашипел – как будто одобрил его слова.

Золя, не теряя привычной бодрости, махнула рукой:

– Ну, теперь вы свои. По крайней мере, по версии Луны.

– Боже, Майкл, у нас ведь гости! – всплеснула руками тётя Золя. – Чай? Кофе? Где наши манеры?

– Он у нас лучший кофе в городе варит, – с гордостью вставила она. – Пока не докажет обратное.

Чайник на его груди зашипел, издав пронзительный, почти электрический звук – будто воздух вокруг вскипел в одно мгновение.

– Да-да, я уже иду, – встрепенулся Майкл, поспешно поворачиваясь к выходу. – Сейчас всё исправлю, чайник поставлю…

– Етресните меня бубном, я же просил! – вдруг резко оборвал его Хозяин.

Голос его звучал не гневно, но тяжело – как глухой удар колокола в густом, душном воздухе.Он уже сидел рядом – будто вырос прямо из тумана, воткнув своё ржавое копьё в щель между половиц.

Все обернулись.

– Не говорить этого, – добавил он тише, не поднимая головы.

Чайник на его груди вновь зашипел – тонко и злобно, словно живое существо, выражающее недовольство.

– Ну всё… Чай готов. Никуда ходить не нужно.Хозяин поднял голову, криво усмехнулся и лениво бросил:

Будто сам лес сварил своё варево… и теперь предлагал его попробовать.Из-под крышки чайника повеяло странным запахом – тяжёлым, густым, как от целого букета лесных трав, с примесью чего-то пряного, горьковатого и совершенно дикого.

– Кто хочет чая? – спросил Хозяин, глядя на них, будто предлагая сделку.

– Иди, иди на кухню. Делай чай, кофе… что там у тебя.Майкл застыл, не зная, что делать дальше. Но тётя Золя, спокойно, как будто ничего странного не происходило, махнула ему рукой:

– А мне, если можно кроме чая… всё же еще просто воды. Холодной.Лукас со вздохом потёр лоб и буркнул:

Генри склонился к нему, прошептал, едва сдерживая улыбку:

– Ну вот. А ты боялся маньяков.

– Я и сейчас боюсь. Правда, уже не их, – пробормотал профессор.