Сюжеты из прошлого

Учительница прошла по классу, посмотрела на рисунки, осталась довольна и сказала, что на следующем уроке будем рисовать зайца.

– Генка, а ты зайцев рисовать умеешь? – осведомился Васька.

– Умею, – ответил Генка и начал листать свой альбом. Найдя нужный рисунок, показал его Ваське. – Вот, смотри!

Тот сначала похвалил рисунок, а потом начал просить срисовать зайца. Генка не понял, как Васька собирается срисовывать, но пододвинул альбом с рисунком зайца поближе к «художнику», и тот принялся за дело. Генка сначала смотрел, как Васька пытается нарисовать в своём альбоме что-то похожее на зайца, но его терпения хватило ненадолго.

– Дай сюда! – сказал он и почти вырвал альбом у Васьки из рук, быстро нарисовал примерный силуэт зайца и придвинул альбом обратно. – На, лапы потом дорисуешь. Урок закончился, айда домой!

Прошла неделя. На следующем уроке рисования учительница действительно попросила нарисовать зайца по памяти, кто как его себе представляет. В этот раз Васька сидел за партой впереди Генки, и Генка из-за Васькиной спины мог видеть, как тот творил шедевр. С головой, ушами, усами, туловищем и задними ногами, что успел нарисовать на прошлом уроке Генка, было более или менее приемлемо. Даже глаз был похож на глаз, хотя был нарисован Васькой не на том месте. А вот хвост у зайца был от лошади. Больше всего Генку удивили передние лапы: они напоминали растопыренные в стороны руки, только тоненькие, как веточки дерева, а на концах по пять «пальцев». Генке удалось их посчитать. Эти «пальцы» были в виде обрезанных сучьев на этой самой ветке. Генка про себя похихикал, но ничего не сказал. В конце урока учительница напомнила, что на следующих уроках они будут учиться рисовать снеговика и новогоднюю ёлку, просила не забывать цветные карандаши, «чтобы не просить их у Нины и Гены».

Оружейники

Зима, как и следовало ожидать, брала своё. Лёд на ПРУДУ засыпало снегом, оставалась небольшая площадка посередине. Засыпать снегом пруд начинало от берегов. Первый снег со льда сдувало ветром, и он задерживался только вдоль кромки. Самые активные мальчишки расчищали деревянными лопатами остатки голого льда, особенно там, где была установлена «карусель». Так называли простое устройство на льду для развлечения. Всё просто. В лёд вмораживался кол так, чтобы нижний конец упирался в дно пруда, а верхний возвышался над поверхностью льда. На этот торчащий конец через отверстие надевалась длинная слега так, чтобы один конец был короткий, не больше метра, а другой длинный. К длинному концу крепились санки. Один человек садился в эти санки, а другие раскручивали слегу вокруг опоры. Скорость на конце была немаленькая. Задача состояла в том, чтобы удержаться в санках. По мере разгона и под действием инерции санки разворачивало, они ехали боком, задевали какую-нибудь неровность и переворачивались, седок летел кубарем. Чтобы не привязывать санки, за слегу можно было держаться руками. И в том, и в другом случае удержаться было нелегко. Вот это пространство с каруселью было ещё пригодно для развлечений, но и здесь голого льда не было, а был лишь плотно утоптанный снег. Детвора сменила коньки на лыжи.

Лыжи были в каждом доме. По мере установления тихой погоды в округе появлялись проторённые лыжни, по которым ездили по делам, в школу, просто покататься или потренироваться. Мальчишки любили ездить на горку, чтобы прокатиться с ветерком и сломать лыжи, а также в лес, там нет ветра, теплее, можно увидеть живое существо, зверька или птицу, «почитать» следы, оставленные на снегу. У костра можно просто погреться, испечь картошку, поджарить кусок хлеба, нанизав на прутик.

Вовка Капранов любил возглавить такие прогулки, с ним было интересно. Он мог придумать или рассказать такое, чего нигде не увидишь, не услышишь и не прочитаешь. На лыжах он стоял уверенно, по целине шёл всегда впереди, с горки тоже съезжал первым. За рекой, в ближнем лесу, он облюбовал полянку, где было некое пространство около упавшей толстой осины. Тонкие ветки дерева обламывали и жгли на костре, а толстые ветви и ствол выполняли роль стола и скамеек. Рядом стояли две развесистые ели. Однажды Вовка пришёл с топором, обрубил их нижние лапы, и получилось некое подобие крыши. Когда шёл снег, под ёлками можно находиться, как под большим естественным зонтом.

Под окнами дома у Капранова собралось несколько человек. Шутили, разговаривали, смеялись, рассматривали друг у друга лыжи, палки и другое снаряжение.

Вышел улыбающийся Вовка, надел свои лыжи, пристегнув их к валенкам ремешками, а не привязав верёвками, как большинство пацанов, и скомандовал:

– Становись гуськом за мной и – айда! Не отставать!

Лыжню в последние дни присыпало снегом, но она была хорошо заметна. Вовка двигался большими шагами и с силой помогал себе палками. У большинства ребят палки были самодельные, у Васьки даже без колец, а у Вовки они были бамбуковые. Где он их раздобыл неизвестно, но на то он и Капранов: либо украл, либо выменял на безделушку. Как только прибыли на поляну, ребята сняли лыжи и воткнули их в сугроб, чтобы не мешали. Вовка приказал утоптать вокруг кострища недавно выпавший снег, потом послал всех за дровами, приказав брать только сухостой, спросил, у кого есть нож.

– У меня есть! – с гордостью ответил Генка и показал всем шестиприборный перочинный нож, на местном наречии – «складешок», украденный им ещё в первом классе у Лёшки Горелова.

– Ну-ка, покажи, – протянул руку Капранов.

Немного помешкав, Генка положил нож в открытую ладонь и мысленно уже простился со своей добычей. Вовка покрутил складешок в руках, открыл оба лезвия, шило, штопор, отвёртку с открывашкой для бутылок и кривой резак для вскрытия консервных банок, попробовал остриё лезвия.

– Где взял? – как будто догадавшись о происхождении ножа, спросил Вовка.

– Дядя Боря в Заозерье купил, – ответил Генка, зная, что в этом случае присвоить предмет Капранов не посмеет, опасно для здоровья.

– Молодец! – сказал Вовка, нож, видимо, ему понравился. – Иди лубков нарежь вон с той берёзы.

Все разбрелись по сторонам, а Вовка принялся ногами разгребать место для костра. Вскоре мальчишки стали снова собираться у кострища, неся кто волоком, кто в руках сухие дрова. Вовка брал их и ломал на более мелкие, аккуратно складывал на месте будущего костра и комментировал свои действия:

– Сначала кладём вон ту толстую дровину. Колька, дайка своё бревно, попробую его сломать. – Вовка ухватил за тонкий конец ольховую сухостоину и со всего маху ударил ей о лежащую осину. Дровина была уже подгнившая и легко разломилась на две части. – Учитесь, пока я жив! Кладём их вниз, теперь берём тонкие сучки и кладём сверху.

Вовка присел на корточки и принялся укладывать мелкие дрова поверх толстых. Он показывал, какие ветки надо ему подать, ломал их при необходимости на нужную длину и аккуратно укладывал.

– А теперь можно класть всё подряд. А ты чего принёс один сучок, в лесу дров, что ли, нету? – обратился он к Витьке, который держал в руке всего одну осиновую ветку без коры.

– Вовка, там около поля осина валяется, вся обглоданная, а вокруг всё следами заячьими утоптано, я эту ветку еле отломил, – оправдывался Витька.

– Я сказал сухостой тащить, а ты что притащил? Одну сырую ветку! Вот сейчас и будешь глодать её, как заяц! – Вовка поднялся от костра и направился в сторону Витьки. Тот бросил свою добычу и пустился наутёк.

– Показывай, где твоя осина, – спокойно произнёс Вовка и пошёл за Витькой, который понял, что опасность миновала, остановился и стал руками показывать, где он нашёл обглоданную осину. Все поднялись со своих мест и потянулись за Вовкой. Опушка была совсем рядом.

Это было довольно крупное дерево, вывороченное с корнем. Кора на молодых ветках была съедена. Кое-где на ветках трепыхались высохшие листья. Вокруг действительно было много заячьих следов.

– Осенью упало, – заключил Вовка, – листья ещё не успели опасть. Дожди пошли, земля намокла, корни ослабели, ветер подул с той стороны, она и грохнулась.

– А следы-то свежие, – то ли спросил, то ли подтвердил Славка, – можно засаду сделать.

– Ты что, очумел? – отозвался Вовка. – Заяц он тебе что, дурак, что ли, как ты или вон Пашка? Так он тебя и подпустит.

– Сам дурак, – буркнул Пашка и попятился.

– Засаду! Он сюда ночью ходит, а днём в каком-нибудь стогу прячется или в вашем сарае, а может, в скотном. Здесь капканы надо ставить или с собаками поднимать. Хотя этого зайца ни капканами, ни собаками не возьмёшь! Многие пытались. Знаю я этого зайца, он ко мне «во стадо» приходил.

– С собаками по чернотропу надо, а по глубокому снегу собака не пойдёт, – ввернул умное слово Мишка. Онто знал, при какой погоде его старший брат на охоту на зайца ходит.

– Жаль, что осенью мы эту осину не видели, – с грустью произнёс Толька, – можно было бы попробовать.

– Осенью он к этой осине не подходил, у него еды под ногами без неё полно было, – весело произнёс Вовка, – даже капусту в огороде у Настёнки он не всю съел, три кочана оставил, так обгрыз немного.

Народ посмеялся, зная, что в огород к Настёнке попасть проще простого, да и с уборкой того, что уродилось, она не торопится.

– А мы с Вовкой не один раз видели этого зайца на «усальбах», – похвастался Колька. – Большой такой!..

– А ещё нам отец рассказывал, как этот заяц Нюшку Шапкину до смерти напугал.

– А чего было? – прозвучал чей-то вопрос.

– Отец говорил, что они рано утром на работу шли, им к восьми надо, они рано выходят, темно ещё. Нюшка впереди шла, ну, чтобы отец вперёд далеко не ушёл, она медленнее ходит. Только на «усальбы» вышли, прошли немного, она вдруг как закричит и в сугроб упала. Отец сначала не понял, в чём дело, пока зайца не увидел. Он на тропе спал, что ли. Она на него почти наступила, а может, и наступила! Он как вскочит, с испугу прямо на неё, как она говорит. Она подумала волк и со страху в сугроб! Отец говорит, она сначала слова не могла вымолвить, а потом ничего, даже смеялись.

– Это был другой, – уточнил Сашка, – это был беляк, и на снегу его вправду не заметишь, а наш – серяк.

– Серяк – это гриб, – засмеявшись, выпалил Мишка, – а заяц – русак!

– Этот ходит от сарая к сараю и сеном кормится, – немного замешкавшись, продолжал Сашка, – а наш ветки грызёт. Дед его в нашем сарае чуть вилами не запорол.

– Которого? – снова вмешался Мишка. – Который сено ест, как корова, или который ветки грызёт?

– Какая разница? – не поняв, о чём спор, спросил Пашка.

– Как, какая разница? – не унимался Мишка, – сравнил тоже хрен с пальцем! Один – серый, а другой – белый!

– Ладно про зайцев, обоих! – решительно сказал Вовка. – Взяли каждый по одной дровине и айда к валку. Поднимите руку, кто спички принёс?

– Я принёс, – сказал, не поднимая руки, Сашка.

– Сколько?

– Два коробка.

– Молодец! Дрова можешь не брать, так иди.

– И я один, – подняв руку, похвастал Толька.

– Мало. Ну, ладно, и ты так иди. На два заряда хватит.

Мальчишки разбрелись по сторонам в поисках дров, а Вовка с Сашкой и Толькой пошли к костру. Вскоре подошли и остальные.

Вовка опустился на колени, взял валявшиеся рядом берёзовые лубки, подсунул их под будущий костёр, пошарил по своим карманам в поисках спичечного коробка, достал из него одну спичку и посмотрел по сторонам. Он выждал, когда прекратилось всякое дуновение ветерка, и чиркнул спичкой, поднёс её к лубку, который почти сразу загорелся, слегка потрескивая. Вовка держал горящую спичку у лубка, пока она не стала обжигать ему пальцы. То, что костёр разгорится, сомнений ни у кого не было. Вовка с гордым видом произнёс:

– Учитесь, пока я живой!

Костёр разгорался всё сильнее. Дым вперемешку с паром поднимался почти вертикально вверх. Мальчишки стояли вокруг костра и любовались огнём, некоторые сели на поваленное дерево, но сидеть на нём было неуютно, оно холодное. Капранов отобрал у некоторых ребят рукавицы, положил на осину, туда же добавил свои и, усевшись на них, извлёк из кармана самопал.

– Косой, давай спички, – обратился он к Сашке, – заряжать буду.

Сашка подал ему спички и отошёл на прежнее место, на противоположную сторону костра, повернулся к Вовке и выпалил:

– Сам косой!

Ребята засмеялись, а Капранов не обратил внимания. Он зажал самопал между колен и открыл коробок со спичками, посмотрел внутрь, закрыл и отдал сидящему рядом Витьке.

– На, подавать будешь по одной спичке. – Но тут же отобрал коробок, приоткрыл наполовину и снова протянул Витьке. – Бери вот с этой стороны, чтобы головки не намочить. Намочишь, башку оторву! Понял?

– Понял, – ответил Витька, покосившись на Капранова.

Вовка брал спичку и обдирал серную головку о край дула, прижимая её большим пальцем. Это у него так ловко получалось, как будто он занимался этим делом всю жизнь. Ободрав таким образом половину коробка, он достал из кармана большой гвоздь со спиленным остриём и стал утрамбовывать заряд в стволе. Утрамбовав, но не очень сильно, Вовка замерил его количество. Получилось, как раз до пропиленной напильником лунки, выполняющей роль запала.

– Давай ещё, этого мало.

Вовка снова принялся обдирать спичечные головки, а мальчишки болтали о всякой ерунде, бегали друг за другом и толкались. Мишке так и хотелось затолкнуть кого-нибудь на костёр, как бы невзначай, но у него это не получалось. Лишь Васька однажды попал в костёр одной ногой, подняв облако искр и частично развалив дрова.

Когда спички в коробке закончились, Вовка снова замерил заряд.

– Давай ещё десять штук, – обратился он к Витьке. – Считать-то до десяти умеешь? Или зря пятый год в школу ходишь?

– Сам такой! – огрызнулся Витька.

– Какой такой? – не понял Вовка и отвесил Витьке лёгкий подзатыльник, так, для порядка.

– Самого из пятого класса выгнали, – ответил Витька и отодвинулся.

Подзатыльника не последовало. Вовка улыбнулся и сказал, что было дело, но выгнали не за то, что считать не научился, а совсем за другое, но справку всё равно дали. На просьбу рассказать, пообещал в другой раз.

– Вовка, а «сальтиские» ребятишки прямо головки целиком отламывают, – глядя на Вовкину работу, произнёс Колька. – На заряд меньше спичек надо и быстрее получается.

– Ну и что это за заряд с деревяшками? Пыж не вылетит, – довольный собой, ответил Вовка и принялся утрамбовывать заряд. – Быстро только кошки… да котята слепые рождаются, – выругался Вовка. – Не знаю, как заряжают в Салькове, мы заряжаем, как положено. Кстати, пыж у кого есть?

Ответа не последовало, все молчали.

– А если бы я газету для курева не взял, чем бы запыжили? – спросил Вовка, ни на кого не глядя и продолжая работать своими длинными ловкими пальцами.

– Я однажды в сарай за сеном ходил, у меня тоже пыжа бумажного не было, так я половину завязки от шапки отрезал и запыжил, – начал хвастаться Генка. – Нормально получилось! Правда, я два коробка зарядил. Даже ствол оторвало, назад через голову улетел, я его потом в сугробе еле нашёл.

– Ложу нормальную делать надо, – констатировал Вовка.

Он ещё раз замерил объём заряда и решил, что теперь хватит. Зажал самопал ногами и полез во внутренний карман фуфайки за газетой. Оторвал кусок и засунул его в ствол, поработал теперь уже очень тщательно шомполом, объясняя, что пыж должен быть плотным. Если его прорвёт, то вместо выстрела один пшик получится и спросил насчёт пули. Все решили, что холостым стрелять неинтересно и пуля нужна. Он пошарил у себя по карманам и отыскал шарик от подшипника, опустил его в ствол и утрамбовал ещё один маленький пыж. Потом одну спичечную головку очистил в лунку, установил две спички для поджига так, чтобы они плотно прилегали к месту запала и не выпали, когда по ним проведут спичечным коробком. Все свои действия он комментировал, показывая, какой он деловитый и умелый. Настало время выбрать стрелка. У Капранова всё было честно. Стрелять должны были не одни и те же, а по очереди, в зависимости от конкретных обстоятельств и личных заслуг. В этот раз выбор пал на Сашку, он давно не стрелял, хотя у него и свой плохонький самопал есть, а с другой стороны, он спички принёс.

Вовка выбрал дерево, в которое надо стрелять. Сначала пытался повесить на сук Васькину шапку, но тот поднял крик, и от этой затеи пришлось отказаться. Уговоры, что дырочка будет маленькая, шарик круглый и гладкий, да и Сашка наверняка не попадёт, «он же косой!», не подействовали. Витька предложил стрельнуть в свою шапку, но ему не дали. Решили, что он специально промахнётся, а не стрельнёт, «нет уж, знаем мы тебя». Таким образом Сашка встал на исходный рубеж, словно на дуэли, выпучил глаза и приготовился провести коробком по головкам спичек в месте запала. Все расположились сзади и молча уставились на стрелка. Сашка прицелился, провёл коробком по спичкам и отвернулся. Спички загорелись, и почти сразу раздался громкий выстрел, запахло серой.

Сашка опустил самопал, и несколько человек пошли смотреть, попал или нет. Следа от пули не нашли, обозвали Сашку мазилой и вернулись к костру.

Вовка взял из рук Сашки самопал, вытащил от запала обгоревшие спички и положил оружие в карман, взял заранее приготовленную палку и поправил дрова в костре. Усевшись на своё место, он внимательно посмотрел на огонь:

– Надо было картошки взять! Сейчас испекли бы, как прошлый раз.

Вовка поднял глаза на Ваську и стал ему выговаривать, что в прошлый раз он принёс не той картошки. Надо было белой набрать, а он притащил почти одной красной. Васька, немного заикаясь, пытался объяснить, что там была только красная и лишь кое-где белая, и её почти всю уже скормили, осталась маленькая кучка. Но Вовка уже для всех стал говорить, что картошку поросятам возят из бурта, где белая и красная картошка вперемешку. Васька не сдавался и, ещё сильнее спотыкаясь в словах, поскольку торопился выговориться, тараторил, что там Настёнка была, она всегда ругается, когда картошку на свинарнике воруют, и Митя за печкой кряхтел.

– Вот Витьке ни Настёнка, ни Митя не мешают, – ткнув палкой Витьку в живот, произнёс Вовка. – В следующий раз с ним пойдёшь.

– А чего опять я? – возмущался Витька. – Я уже два раза ходил! И чего ты палкой горячей тычешь? Вона чуть дырку не прожёг! Я мамке скажу. Пусть Колька идёт, у него и сумка есть, а у меня нету.

– Ладно, разберёмся, – закончил тему Вовка и достал из кармана самопал.

– Вовка, дай посмотреть, – сказал Генка и протянул руку.

– На, посмотри, – с гордостью произнёс Вовка и отдал самопал.

Генка не спеша, очень медленно поворачивая изделие, начал рассматривать оружие со всех сторон. Он обратил внимание, что ствол глубоко врезан в рукоятку, создавая надёжный упор. Это было понятно, иначе ствол полетит при выстреле назад и может убить или покалечить. Сверху на ствол была прибита гвоздями широкая жестянка, это чтобы его не оторвало от рукоятки. Ствол сделан из такого же пальца от льнотеребилки, но он был короче, чем у его самопала, было видно, что от него часть отпилили. Генка задумался и спросил об этом у Вовки.

– Дай сюда! – сказал Вовка и забрал у Генки оружие, которым сам очень гордился. – Вот видишь эту лунку на стволе? – показал Вовка на полукруглую лунку на торце дула. – Здесь были две дырки для смазки, при выстреле в них весь заряд может вылететь, а не через дуло. Понятно?

– Понятно! – ответил Генка и получил лёгкий подзатыльник.

Шапка сползла Генке на глаза, потому что была великовата, среди присутствующих раздался смешок, а Генка задумался. Ему показалось, что подзатыльник помог ему сообразить, почему от его самопала ствол оторвало. «Всё дело в этих дырках, – предположил он, – эти дырки снизу плотно прилегали к ложу, заряд рванул в эти дырки и оторвал ствол».

Поняв Генкин интерес к его изделию, Капранов стал объяснять, что запал тоже надо делать с умом. Он должен быть сверху, чтобы порох не высыпался, а ещё лучше вплотную к ложу, здесь порох вообще можно насыпать кучкой. Скобка для спички должна быть маленькая, чтобы спичка плотно сидела и не ёрзала при её запале, а лучше две спички, для верности.

– Мы с Вовкой Шапкиным сделали самопал из трубки от насоса, так у нас ствол с первого выстрела разорвало, – пожаловался Генка, – по шву лопнул и там, где запал.

– Нашли тоже, из чего делать! Дураки, что ли? – вмешался в разговор Витька.

– Мы потом из остатка этой трубки бомбу сделали, – продолжил Генка, не обратив внимания на Витькину реплику, зная, что тот своими руками ничего ещё не сделал, разве что дырку в чужой огород.

– Мы в неё спичек побольше накрошили, запыжили и зачеканили с обеих сторон, а вот как запалить, не сообразили.

– Проще простого, – уверенно сказал Вовка, – берёшь льняную нитку, мочишь её в керосине или в лампадном масле, обмотнёшь пару раз вокруг ствола, так чтобы через запал, поджигаешь нитку с одного конца и прячешься. Нитка начинает гореть, а как огонь доберётся до запала, так и рванёт.

Закончив речь, Вовка отвесил подзатыльник Тольке, который оказался рядом по правую руку.

– Понял?

– Понял! – ответил Толька и отодвинулся подальше.

– А мы в валок бросили, – похвастал Генка. – Как рвануло, только головёшки в разные стороны полетели!

– Где валок-то разожгли? – поинтересовался Вовка.

– На Точке, – честно сознался Генка, не зная, хорошо это или плохо.

– На Точке! Надо было в печку бросить, не в свою, конечно, зашли бы просто так к Зинке Мухиной и в маленькую печь подложили. Вот смеху-то было бы, когда затопила и рвануло бы немного погодя! – очень весело произнёс Вовка, и все дружно засмеялись. Громче всех смеялся Васька, причём не потому, что было смешно, а потому, что смеются другие. – А ещё лучше Саше Ондреву в баню, – разыгралась Вовкина фантазия. – Как рванёт, котёл потолок прошибёт или дверь вышибет, а кирпичи в окна повылетают!

Хохот поднялся пуще прежнего, не смеялся только Мишка. Когда смех прекратился, Колька спросил:

– А если загорится?

– И так загорится, если за печкой смотреть не будешь! – ответил Вовка и принялся заряжать самопал.

Ребятне тема понравилась, и они начали выдвигать самые немыслимые идеи, что бы ещё такое взорвать. Костёр взрывать не интересно, хотя и красиво. Некоторые предлагали рвануть бомбу в школе, другим больше нравилась колхозная контора. Витьке хотелось подложить бомбу в кузнице (кузнец ему не нравился, он считал Витьку лодырем и бестолковым). Колька почему-то хотел попугать мельника, тот ему чем-то не угодил. Мальчишки знали, в чём нелюбовь к мельнику, и смеялись. Сашка думал вслух, «как бы подложить бомбу на дороге, чтобы напугать шофёра или тракториста, типа война началась». А Толька пытал Капранова, как взорвать бомбу под водой, чтобы рыбу глушить. Тот сказал, что Толька дурак. Попробовать можно, но тут есть варианты: либо руки оторвёт, либо башку, – а вместо рыбы он сам оглохнет, это точно. Все смеялись. Вовка радовался, что всех рассмешил и продолжал сочинять. Вместо затеи с рыбой Капранов предложил Тольке сделать маленькую бомбочку и подложить дома в самовар. Как жахнет, так все, кто дома будет, оглохнут. Так как отец у него заядлый рыбак, свежая рыба в доме всегда есть, пусть в самовар рыбёшек набросает, они тоже оглохнут, хотя ушей у них Вовка отродясь не видел. Вместо рыбы можно запустить лягушек или головастиков, как он это уже проделывал. «Как рванёт, так тебе одновременно будет и салют из углей, и фонтан из кипятка, и рыбки летающие будут плавниками, как крыльями, размахивать». А то, что стёкла повылетают, так летом окна всё равно не закрывают. Капранов так красочно рисовал картину, происходящую в доме, что некоторые малыши падали от смеха и держались за животы. Роль каждого члена семьи была расписана конкретно, заслушаешься.

– А как вы трубку-то зачеканили? – сменил тему Вовка и повернулся к Генке.

– Молотком! – ответил тот.

– Придурки! – покачал головой Вовка. – От удара спички могли взорваться, остались бы без рук и без глаз, а то и того хуже.

– А мы палочкой померили, докуда спички, и колотили выше, где их нет, – оправдывался Генка, – и пыж ещё был, мы выше пыжа.

– А если бы промазали? Выше пыжа они колотили! – перебил его Вовка. – Вот придурки.

Генка поправил шапку, сползшую на глаза, и молчал. Молчали и остальные.

Тем временем самопал был вторично заряжен. Капранов своей властью решил, что стрелять будет Толька. Для этого у него было несколько причин. Толька в душе заядлый охотник. Вовка обещал ему сделать «классный» самопал, с которым он будет ходить на охоту за зайцами, а Толька за это принесёт ему десять коробков спичек. А когда самопал будет готов, то для тренировок по стрельбе Толька сопрёт у отца дымный порох, хотя бы полбанки. Вовка знает, что порох у Толькиного отца есть. Ясно было, что порохом самопал будет заряжен один или два раза и то вперемешку со спичечными головками, а остальное пойдёт на патроны для Вовкиного ружья.